вать себя. И если они ответят правильно, он принесет им такие дары, которых они представить себе не в состоянии. Но если же люди окажутся бесчувственны и непослушны... Тогда Черный Пейтер принесет им такие ужасные дары, что мир содрогнется от страха! В любом случае мир никогда его не забудет... если только он переживет этот приступ.

9. Бразилиа

     Главное для меня - это Эсси. Каждый раз, когда ее привозили из операционной, я сидел у постели - четырнадцать раз за шесть недель, - и каждый раз голос ее звучал чуть слабее и выглядела она чуть более измученной. Все в это время было против меня: дело с иском в Бразилиа обстояло плохо, с Пищевой фабрики потоком шли неприятные сообщения, пожар на пищевых шахтах продолжался. Но прежде всего Эсси. Харриет получила распоряжение: где бы я ни был, что бы ни делал, спал или нет, если Эсси спросит меня, немедленно связать. ?О да, миссис Броудхед, Робин сейчас будет. Нет, вы его не беспокоите. Он только что проснулся?. Или у него только что кончилось деловое свидание, или он как раз идет с пляжа. В общем, годилось любое объяснение, только чтобы не дать Эсси причины затосковать или подумать, что я бегаю от разговоров с ней. И тогда я приходил в затемненную комнату - загорелый, улыбающийся, оживленный, и говорил ей, как отлично она выглядит. Мою бильярдную преобразовали в операционную, а из соседней библиотеки вынесли все книги и сделали из нее спальню для Эсси. Ей там было удобно. Так по крайней мере она утверждала.
     На самом деле она вовсе не выглядела плохо. Переломы костей постепенно заживали, ей заменили два-три килограмма органов и тканей. Эсси даже вернули ее кожу, а может, трансплантировали чью-то чужую. Лицо у нее выглядело нормально, только слева оставалась небольшая повязка, на которую Эсси начесывала волосы.
     - Ну, жеребец, - обычно приветствовала она меня. - Как держишься?
     - Прекрасно, прекрасно. Немного возбужден, - бодро отвечал я, касаясь носом ее шеи. - А ты?
     - Очень хорошо.
     Так мы уверяли друг друга и, можно сказать, не лгали. Ей с каждым днем становилось все лучше. Во всяком случае, так говорили врачи. А я... не знаю, как сказать. Но каждое утро я просыпался необыкновенно сильным и энергичным. Мне хватало пяти часов сна. Я почти не уставал. Никогда в жизни я не чувствовал себя лучше.
     А Эсси с каждым разом все больше худела. Врачи посоветовали мне, что делать, и я приказал Харриет перепрограммировать повара. После этого Эсси перестали подавать салаты. Никакого кофе и завтраков из сока: творожники , блины со сливками и сыром, дымящееся какао. На ленч - плов из кавказского барашка. На обед - жареная куропатка в кислом соусе.
     - Ты меня балуешь, дорогой Робин, - не раз говорила она, а я отвечал:
     - Только раскармливаю. Не терплю тощих женщин.
     - Да, хорошо. Но еда слишком этнически ограниченная. Разве не бывает нерусских блюд, от которых поправляются?
     - Подожди десерта, - улыбался я. - Слоеный торт с земляникой, дважды пропитанный девонширскими сливками.
     Сестра уговорила меня - психологически это убедительнее - начинать с маленьких порций на больших тарелках. Эсси все съедала, мы постепенно увеличивали порции, и Эсси продолжала их съедать. Но не переставала терять вес. Однако темп потери замедлился, и шесть недель спустя врачи, обсуждая состояние ее здоровья, осторожно признали его стабильным. Почти.
     Когда я сообщил Эсси эту приятную новость, она встала. Конечно, она оставалась связанной с аппаратурой постели, но могла сделать несколько шагов по комнате.
     - Вовремя, - сказала она и поцеловала меня. - Ты слишком много времени проводишь дома. .
     - Мне это в удовольствие, - ответил я.
     - Это твоя доброта, - серьезно ответила она. - Мне очень дорого, Робин, что ты всегда рядом. Но теперь я почти выздоровела, и ты должен заняться делами.
     - Да нет. Я и так с ними управляюсь по коммуникатору из мозговой комнаты. Конечно, приятно будет нам вдвоем куда-нибудь отправиться. Ты, наверное, никогда не видела Бразилиа. Может, через пару недель...
     - Нет. Никаких пару недель. И не со мной. Если тебе нужно куда-то ехать, пожалуйста, поезжай, Робин.
     Я колебался.
     - Ну, Мортон считает, что это было бы полезно. Эсси резко кивнула и сказала:
     - Харриет! Завтра утром мистер Броудхед вылетает в Бразилиа. Подготовьте все необходимое.
     - Конечно, миссис Броудхед, - ответила Харриет с консоли в голове постели Эсси. Ее изображение исчезло так же быстро, как появилось, и Эсси обняла меня.
     - Я позабочусь, чтобы с Бразилиа поддерживалась непрерывная связь, - пообещала она, - и Харриет будет все время информировать тебя о моем состоянии. Обещаю, Робин. Если ты мне понадобишься, узнаешь немедленно.
     - Ну... - сказал я Эсси на ухо.
     - Никаких ?ну?, - ответила она мне в плечо. - Решено. И знаешь что, Робин? Я тебя очень люблю.
     Альберт Эйнштейн утверждает, что все радиосообщения, которые я получаю, всего лишь длинная цепочка фотонов, как копье, брошенное в пространство. Тридцатисекундное сообщение - это колонна в девять миллионов километров длиной, в которой фотоны со скоростью света в образцовом порядке несутся в пространстве. Но даже такому длинному, быстрому и тонкому копью требуется почти вечность, чтобы преодолеть пять тысяч астрономических единиц. Приступ лихорадки, от которого пострадала моя жена, летел к нам двадцать пять суток. Приказ прекратить все манипуляции с кушеткой только начал свой путь, когда пришел новый приступ - тогда на кушетку легла эта девочка, Джанин. Слава Богу, приступ оказался легким.
     Наше поздравление Хертерам-Холлам с прибытием на Пищевую фабрику где-то в районе орбиты Плутона встретилось с их сообщением об отлете на Небо хичи. Теперь они уже там, а наши распоряжения еще не долетели до Пищевой фабрики. За короткое время произошли два события, имевшие непосредственное отношение друг к другу.
     Но к тому времени, как мы поймем значение этих событий, они уже целых двадцать пять дней будут в прошлом. Что за досада!
     Мне многое нужно было от Пищевой фабрики, но сейчас больше всего нужно радио-быстрее-света. Поразительно, что такое вообще возможно! Но когда я заявил Альберту, что его застали врасплох, он улыбнулся своей мягкой, скромной улыбкой, сунул трубку за ухо и сказал:
     - Конечно, Робин, если вы имеете в виду удивление, которое испытываешь, когда нечто крайне маловероятное все же происходит. Но такая вероятность всегда существовала. Вспомните. Корабли хичи без всяких ошибок достигали движущихся целей. Это предполагает наличие у них почти мгновенной связи на астрономических расстояниях, то есть радио-быстрее-света.
     - Почему ты мне ничего об этом не говорил? - спросил я.
     Он почесал ногу в домашней туфле другой ногой.
     - Это была только вероятность, Робин, и небольшая, порядка 0.05. Условие достаточное, но не необходимое. Просто до настоящего времени у нас не было данных.
     Я мог бы поговорить об этом с Альбертом на пути в Бразилиа. Но я летел коммерческим рейсом - самолет компании недостаточно быстр для таких расстояний, - а я люблю смотреть на моего спокойного мудрого Альберта и разговаривать с ним. Только поэтому время полета я провел в разговорах с Мортоном. И, конечно, с Харриет, которая должна была каждый час, когда я не сплю, давать краткие отчеты о состоянии Эсси.
     Даже на сверхзвуковой скорости полет в десять тысяч километров занимает немало времени, и я углубился в дела. Мортон получил возможность высказаться и старался отговорить меня от встречи с Боувером.
     - Вы должны серьезно к нему относиться, - завывал он в микрофоне у меня в ухе. - Боувера представляют Анджело, Карпентер и Гатман, а это влиятельные люди, и у них очень хорошие юридические программы.
     - Лучше тебя? - усмехнулся я.
     - Ну... - после некоторого колебания ответил он. - Я надеюсь, что нет, Робин.
     - Ответь мне, Мортон. Если у Боувера с самого начала не было особых надежд на выигрыш, почему за дело взялись такие влиятельные люди?
     Хоть я его и не видел, но знал, что сейчас у Мортона отчасти обиженное, отчасти оправдывающееся выражение лица. Эдакая гримаса - вы-неюристы-не-в-состоянии-понять.
     - Оно не так уж и безнадежно, Робин. И мы до сих пор вели себя не лучшим образом. Дело принимает более крупные размеры, чем мы первоначально оценивали. Я думаю, они считают, что сумеют найти немало слабых мест в нашей позиции. Думаю также, что они рассчитывают на очень крупный гонорар. Я советовал бы вам самому нащупать слабые места в позиции Боувера и не относиться к нему легкомысленно, Робин. Ваш приятель сенатор Прагглер в комитете надзора. Повидайтесь сначала с ним.
     - Я с ним обязательно повидаюсь, но не сначала, - ответил я Мортону и отключил его - мы начали снижаться. Я видел огромную башню административного здания Корпорации ?Врата?. Оно совершенно закрывало глупое блюдце палаты представителей. В озере, как в зеркале, отражались сияющие жестяные крыши Свободного города. Меня волновало, что я прибыл без всякого запаса времени. Меньше чем через час у меня было назначено свидание с вдовцом или мужем, как посмотреть, Триш Боувер, и мне не хотелось заставлять его ждать.
     Правда, и не пришлось. Я уже расположился за столиком на открытом воздухе в ресторане дворца Бразилиа, когда он подошел. Тощий, высокий и лысеющий.
     Боувер нервно сел, как будто очень торопился уйти или куда-то опаздывал. Но когда я предложил ему поесть, он целых десять минут изучал меню и кончил тем, что заказал почти все. Свежий пальмовый салат, маленькие пресноводные моллюски с озера, к которому уходят удивительно красивые ряды апельсиновых деревьев, и еще не менее семи самых экзотических блюд.
     - Это мой любимый отель в Бразилиа, - добродушно и гостеприимно сообщил я ему, когда он начал поливать пальмовый салат соусом. - Старый. Но хороший. Вы, вероятно, все тут уже видели?
     - Я восемь лет прожил в этих местах, мистер Броудхед.
     - Понятно. - Я понятия не имел, где проживает этот сукин сын, для меня он был всего лишь досадной помехой. И все же я добросовестно попытался отыскать хоть какой-нибудь общий интерес. - По пути сюда я получил последние изображения с Пищевой фабрики. У группы Хертеров-Холлов все хорошо, они нашли там удивительные вещи. Знаете ли вы, что мы идентифицировали четверых Мертвецов как старателей с Врат?
     - Я что-то об этом видел на ПВ, да, мистер Броудхед. Это очень интересно.
     - Более того, Боувер. Это может изменить весь мир, не говоря уже о том, что сделает нас ужасно богатыми. - Он кивнул, предварительно набив рот салатом. Не очень-то мне удавалось разговорить его. - Ну, хорошо, - терпеливо проговорил я, - давайте перейдем к делу. Я хочу, чтобы вы отказались от иска.
     Боувер неторопливо прожевал устрицу, проглотил ее и ' нацепил на вилку следующую.
     - Я это знаю, мистер Броудхед, - меланхолично проговорил он и снова набил рот.
     Я отпил вина, смешанного с сельтерской водой, и, сохраняя полный контроль над голосом и манерами, сказал:
     - Мистер Боувер, мне кажется, вы не совсем представляете, как в действительности обстоят наши дела. У меня нет желания вас обидеть. Просто вам известны не все факты. Мы оба многое потеряем, если вы будете продолжать настаивать на иске. - И я начал разбирать этот случай, тщательно и осторожно, как советовал Мортон. Я рассказал ему о неизбежном вмешательстве Корпорации ?Врата?, о заинтересованности в предприятии всего человечества, о Необходимость исполнять судебный запрет на исследование Пищевой фабрики, который невозможно сообщить Хертерам-Холлам раньше чем за месяц, а в это время они будут делать, что сочтут нужным, и, разумеется, о возможности мирной сделки. - Я хочу вам сказать, - мягко продолжал я, - что дело это слишком важное и значимое не только для нас. Его нельзя поделить между нами, как обыкновенный пирог с капустой. Поверьте, с нами не станут нянчиться. Конфискуют у обоих.
     Боувер слушал меня и не переставал двигать челюстями. Потом, когда жевать больше стало нечего, отпил из своей чашечки и мрачно произнес:
     - Нам с вами больше нечего обсуждать, мистер Броудхед.
     - Ошибаетесь, есть что!
     - Это вам так кажется, - ответил он, - а я так не считаю. Вы кое в чем ошибаетесь. Речь больше не идет о предстоящем судебном процессе. Речь идет о решении суда.
     - Любое решение можно обжаловать...
     - Да, конечно. Но на обжалование потребуется много времени. Я не хочу договариваться с вами. Триш заплатила за это собственной жизнью. Поскольку она сама не может защищать свои права, придется это делать мне.
     - Но свара нам обоим дорого обойдется!
     - Возможно. Так говорит и мой адвокат. Кстати, он возражал против нашей встречи.
     - Зачем же вы тогда пришли?
     Боувер взглянул на остатки ленча, потом на фонтаны во дворе. Три старателя с Врат сидели на краю блестящего пруда вместе с веселой, слегка пьяной стюардессой с ?Варига? и бросали крошки печенья золотым рыбкам. Им повезло.
     - Для меня это приятная смена обстановки, мистер Броудхед, - сказал он.
     Из окна своего номера в новой Башне Дворца я видел блестящий на солнце купол собора. Это лучше, чем смотреть на мою юридическую программу на большом служебном мониторе, потому что Мортон грыз меня.
     - Вы поставили под угрозу все дело, Робин. Мне кажется, вы не понимаете, насколько это важно.
     - То же самое я сказал Боуверу.
     - Нет, правда, Робин. Это уже дело не просто компании ?Робин Броудхед, Инк.?, не просто Корпорации ?Врата?. Дело входит в компетенцию правительств. И не только подписавших конвенцию о Вратах. Это дело будет рассматриваться в Организации Объединенных Наций.
     - Да ну, Мортон! Неужели это возможно?
     - Конечно, Робин. Здесь затрагиваются жизненно важные интересы всего человечества. А ваш друг Боувер пытается разыграть именно эту карту, и он вполне может своего добиться. Боувер требует наложения запрета на ваши действия и действия Корпорации, то есть на дальнейшее проведение исследований.
     ?Сукин сын! - с возмущением подумал я. - Он знал об этом, пожирая ленч, за который я заплатил?.
     - Так что же я неправильного сделал?
     - О, я могу прочитать целый список ваших нарушений, Робин, - и Мортон начал загибать пальцы. - Во-первых, вы превысили свои полномочия, предоставив Хертерам-Холлам слишком большую свободу действий, результатом чего явилась их экспедиция на Небо хичи со всеми вытекающими отсюда последствиями - это во-вторых. И, таким образом, в-третьих, вы поставили под угрозу национальные интересы. Более того, интересы всего человечества.
     - Вздор, Мортон.
     - Так сказано в его петиции, - кивнул он. - Да, кое-кого мы сможем убедить, что это вздор. Раньше или позже. А пока действовать может только Корпорация ?Врата?, а не вы.
     - Значит, мне нужно поскорее повидаться с сенатором. Я избавился от Мортона и попросил Харриет договориться о встрече.
     - Сейчас я соединю вас с секретарской программой сенатора. - Она улыбнулась, исчезла, и Харриет сменило изображение молодой чернокожей женщины.
     Секретарша сенатора выглядела не очень жизнеподобно, гораздо хуже тех программ, которые пишет для меня Эсси. Но Прагглер всего лишь сенатор Соединенных Штатов.
     - Добрый день, - поздоровалась она. - Сенатор просит передать, что он сегодня в Рио-де-Жанейро по делам комитета. Он будет счастлив встретиться с вами завтра утром в удобное для вас время. Устроит вас десять часов?
     - Лучше в девять, - облегченно вздохнув, ответил я. Я несколько беспокоился, потому что Прагглер не связался со мной немедленно. Но у него, должно быть, были для этого веские основания. - Харриет! - позвал я. Когда она появилась, я спросил: - Как миссис Броудхед?
     - Без изменений, Робин. - Она улыбнулась. - Миссис Броудхед не спит, и вы, если хотите, можете поговорить с ней.
     - Клянусь твоим маленьким электронным задом, я это сделаю, - ответил я. Она кивнула и исчезла. Харриет очень хорошая программа. Она не всегда понимает слова, но принимает положительное или отрицательное решение, руководствуясь одной лишь интонацией.
     Когда на экране появилась Эсси, я сказал ей:
     - С.Я. Лаврова, ты отлично поработала.
     - Конечно, дорогой Робин, - ответила она, прихорашиваясь. Затем Эсси встала и медленно повернулась кругом. - Как и наши врачи. Ты согласен со мной?
     И тут я увидел, что на ней не было систем поддержания жизни! Никаких трубок! На левом боку виднелась повязка, но никаких машин.
     - Боже, женщина, что произошло?
     - Вероятно, началось выздоровление, - серьезно ответила Эсси. - Но пока это только проба. Врачи только что ушли, я должна выждать шесть часов. Потом меня осмотрят снова.
     - Ты здорово выглядишь. - Мы проболтали несколько минут. Эсси рассказывала мне о врачах, я - о Бразилиа, при этом я рассматривал ее пристально, насколько позволяет ПВ-экран. Эсси все время вставала, потягивалась, наслаждаясь ощущением свободы, но это встревожило меня. - Ты считаешь, что можешь все это делать?
     - Мне сказали, что какое-то время я не должна даже думать о водных лыжах и танцах. Но не все развлечения мне запрещены.
     - Эсси, ты похотливая женщина. Мне кажется, у тебя в глазах распутное выражение. Ты уверена, что достаточно здорова для этого?
     - Вполне. Чувствую себя очень хорошо. Хотя, может, и не очень, - подчеркнула она. - Так, будто мы с тобой накануне здорово выпили. Легкое недомогание и слабость. Ну, думаю, ласковый любовник мне не повредит.
     - Завтра утром буду дома.
     - Ты не будешь дома завтра утром, - твердо возразила она. - Ты вернешься, когда закончишь свое дело в Бразилиа, и ни на одну минуту раньше, мой мальчик, иначе здесь ты не найдешь партнера для своих развратных действий.
     Разговор продолжался целых двадцать пять минут, после чего я решил справиться непосредственно у врача о здоровье Эсси. На это потребовалось время, потому что, когда я позвонил, она как раз возвращалась в Колумбийскую больницу.
     - Простите, что я не могу уделить вам много времени, мистер Броудхед, - извинилась она, сбрасывая серый твидовый пиджак. - Через десять минут мне нужно показывать студентам, как накладывается шов на нервную ткань.
     - Вы обычно называете меня Робин, доктор Лидерман, - сказал я, быстро остывая.
     - Да... Робин. Не волнуйтесь. У меня нет плохих новостей. - Разговаривая, она продолжала раздеваться вплоть до бюстгальтера, потом надела операционный халат. Вильма Лидерман прекрасно сложена для своего возраста, но я общался с ней не для того, чтобы испытывать ее чары.
     - Но хороших новостей тоже нет?
     - Пока нет. Если вы говорили с Эсси, то знаете, что мы пытаемся обойтись без машин. Нам нужно знать, сколько она сможет без них обходиться, и нам это будет известно не раньше, чем через двадцать четыре часа. Я так по крайней мере надеюсь.
     - Эсси сказала через шесть.
     - Шесть часов до первой проверки, а всего двадцать четыре. Если только не будет никаких дурных признаков и не придется немедленно вернуться к машинам. - Она говорила со мной через плечо и одновременно у маленького умывальника тщательно намыливала руки. Держа мокрые руки перед собой, Лидерман подошла ближе к экрану. - Я хочу, чтобы вы не волновались, Робин, - сказала она. - Это обычная процедура. У Эсси около ста трансплантатов, и мы должны убедиться, все ли они хорошо закрепились. Я не допустила бы этого эксперимента, если бы не считала ее шансы неплохими, Робин.
     - Неплохими - мне это не кажется хорошим, Вильма!
     - Может, даже лучше, чем ?неплохие?, но не торопите меня. И не волнуйтесь. Вы регулярно получаете бюллетени, можете в любое время связаться с моей программой или со мной, если пожелаете. Хотите, я скажу, какова вероятность успеха? Два к одному, что все пройдет хорошо. Сто к одному, что произойдет срыв, с которым мы сможем справиться. Теперь мне нужно пересадить половые органы некоей юной леди, которая хотела бы и после этого получать наслаждение.
     - Я считаю, что должен вернуться, - сказал я.