людей. А я попытаюсь понять.
   - Хорошо... я попробую. Он существовал помимо твоего сознания.
   - А ты?
   - И я существую, и все, что видишь вокруг.
   - Значит, он - человек?
   - И да и нет.
   - Как это понимать?
   - Мы называем человеком того, кто один. Для тебя это понятно и  просто.
Но есть понятие более сложное - алитора, что значит: один во многом.
   - Стало быть, существует два одинаковых Хейделя?! Один -  точная  копия
другого!
   - Да, у него была  двойная  алитора.  Мы  умеем  многократно  усложнять
природу людей. Но почему это наше умение так удивляет тебя?
   - Невероятно... - только и мог прошептать я в ответ.
   - Двойная алитора - два одинаковых человека, - продолжает Майя. - Между
ними нет никаких различий. Но тот, который был с  нами,  погиб...  Остался
второй - человек-первооснова.
   - Первооснова Хейдель тоже погиб,  -  замечаю  машинально  я.  -  Давно
погиб... в туманных пропастях Меркурия, после того, как встретили его твои
миолмы.
   - Теперь ничто не в силах возродить его! - в голосе Майи тревога.
   - Вот и прекрасно. Таким, как Хейдель, нет места ни в одном из миров...
   Я, кажется, начинаю понимать ее объяснения. Конечно, не  до  конца,  не
полностью, но кое-что все  же  улавливаю.  Допустим,  что  человека  можно
размножить подобно фотокопиям, хотя  я  и  не  представляю  себе  как.  Но
зачем?..
   Н-да... Мир, который в первую минуту показался  мне  красивой  сказкой,
постепенно обрастает реальной плотью и в  конце  концов  обретает  в  моих
глазах отнюдь не сказочную сложность... Внезапно зарождается догадка:
   - Скажи мне, Майя... Ты тоже представляешь собой эту самую... алитору?
   Замечаю, что мой вопрос ее взволновал.
   - Да, двойную.
   - Ту, вторую, тоже зовут Майя?
   - Да, так звали ее. Сейчас ее зовут Руада. Она далеко отсюда.  Но  если
пожелаю, я могу вернуться туда, в большой мир Туаноллы.
   - И тогда вам с Руадой могут вернуть обычное единство?
   - Конечно... Но я  не  хочу,  хотя  объединенные  знания  сделают  наше
единство богаче. Да и она не захочет...
   - Вот как! Отчего же?
   Синие  глаза  становятся  удивительно  глубокими,   нежными.   Неземные
глаза...
   - Я боюсь, что нас будет разъединять бездонная пропасть.
   - Что именно?
   Предчувствую что-то большое и грустное для себя.
   - Любовь... - слышу в ответ.
   Молчание. Эта минута тишины одинаково нужна мне и ей.
   - Да, теперь тебе будет трудно... - наконец прерываю молчание. - А твоя
первооснова не имеет на тебя каких-либо преимущественных прав?
   Задавать этот вопрос, конечно, не следовало.
   - Прав?.. - переспрашивает Майя. Качает головой: - Нет.  Мы  совершенно
одинаковы: она - это я, я - это она. Но мы существуем независимо  друг  от
друга и лишь с течением времени обретаем различие.
   - Но зачем, Майя, зачем все это,  зачем?  -  восклицаю  я,  в  отчаянии
сжимая ее маленькие руки в своих ладонях. - Какой во всем этом смысл?!
   Видимое пространство за ее спиной наполняется  вертикальными  колоннами
ярко окрашенных лучей. Цвет лучей быстро меняется от золотисто-желтого  до
рубиново-красного, от изумрудно-зеленого до  ультрамаринового,  и  есть  в
этой игре что-то от радужно колючих вспышек на  гранях  алмаза.  Откуда-то
издалека доносится приглушенный гул.
   Майя смотрит на меня и молчит. Опомнившись, я отпускаю ее руки. И  тоже
молчу, стыдясь своего внезапного и, может быть, непонятного ей порыва.
   Красочный накал достигает своего апогея,  вибрирует  на  самых  высоких
нотах цветовой симфонии. Кажется, будто все вокруг вот-вот  расплавится  и
потечет, завертится в  чудовищном  водовороте  огня...  Но  что-то  мешает
этому: не выдерживают, обрываются струны лучей, угасают  источники  света.
Наступает призрачно-таинственный покой...
   В  сумраке  можно  различить  матовые   купола   каких-то   грибовидных
сооружений, смутные контуры  странно  разветвленных  конструкций.  Бледные
полоски  света,  которые  невесть  откуда  просачиваются  сюда,   в   этот
изменчивый мир, еще недавно блиставший всеми оттенками спектра, производят
удручающее впечатление. Тишина... Но тишина напряженная -  будто  ожидание
взрыва. Бледные полоски вздрагивают и начинают мерцать, постепенно обретая
полную гамму лазурно-голубых тонов. Голубое мерцание  вызвало  неожиданный
световой эффект: над матовыми куполами возникают двойные ореолы трепетного
свечения... Полукружия ореолов  кажутся  сводами  прозрачных,  уходящих  в
перспективу галерей.
   Внезапно купола расцветают шаровыми вспышками, слышится  знакомый  гул.
Опять  из  промоин  вырываются  языки  оранжевого  пламени.  Майя,  словно
очнувшись от глубокой задумчивости, говорит:
   - Какой в этом смысл, спрашиваешь ты? Все просто: если бы мы  не  умели
создавать алиторы, мы не могли бы проникать в Пространство  так  далеко...
Посмотри туда. И ты все поймешь.
   Я оборачиваюсь. На фоне звездного неба медленно  вращается  исполинский
оранжевый шар. Узоры незнакомых созвездий...
   - Таэма, - произносит Майя, и я догадываюсь, что это -  одно  из  солнц
Туаноллы.
   В лучах красноватой короны гиганта видно туманное пятнышко. Изображение
увеличивается и вырастает в  волнистую  спираль,  состоящую  из  отдельных
оранжевых сгустков. Над спиралью - маленькая женская фигурка, изображенная
в стиле японских гравюр. Конечно, она похожа на Майю.
   Поодаль желтым светом загорается еще один шар, поменьше. Я сразу  узнаю
Солнце. Между нашими солнцами появляется тонкая красная лента.  Она  вдруг
перекрутилась  вдоль  оси  множеством  штопоровидных   витков.   Очевидно,
изображением этого ленточного штопора Майя делает попытку навести меня  на
мысль о сложной структуре Пространства... На том конце  красного  штопора,
который упирается в  туманную  спираль  в  короне  Таэмы,  суетятся  белые
волнистые линии. Мгновение спустя такие  же  линии  пляшут  в  корональной
области Солнца; проступают очертания второй спирали, а над  ней  очертания
женской фигурки... Ну что ж, главное дошло до меня: Гелиана и  ее  хозяйка
действительно не совершали перелета в привычном для  землян  смысле  этого
слова. Используя  какие-то  неизвестные  нам  законы  природы,  Повелители
Времени умеют возникать в любой точке околозвездного пространства с  такой
же привычной для них физической обоснованностью, с какой в нашем понимании
возникают, скажем, южный и  северный  полюса  обыкновенного  магнита.  Два
равновеликих  и  качественно  равнозначных  полюса,  но   с   неодинаковой
ориентацией в Пространстве. Не в этом ли кроется загадка алитор?..
   Угасают  звезды-шары,  тускнеют  обе  спиралевидные  Гелианы,  исчезают
рисунки женских фигур. Промоины  становятся  шире,  вокруг  бушует  ураган
огня. Оазис, в котором мы находимся, постепенно распадается  на  островки.
Майя заметно встревожена.
   - Мы - на краю Гелианы, - говорит она. Поднимает  ресницы,  все  вокруг
наполняется  сказочной  синевой  ее  необычных  глаз.  -  Скоро  мой   мир
разобщится с твоим... Хочешь ли ты остаться здесь, сын Земли?
   Она спрашивает это робко, с надеждой.
   Я смотрю на нее и долго не решаюсь ответить.
   - Нет... не могу. Я должен вернуться  к  своим  товарищам.  Покажи  мне
дорогу обратно.
   Девушка что-то показывает рукой, и я вижу верхушку  "Бизона",  покрытую
лиловой коркой нагара.
   - Обещаешь ли ты выполнить одну мою просьбу? - спрашиваю я.
   - Обещаю, если только смогу.
   - Сможешь. Прикажи своим миолмам разыскать в хранилище объемных  знаний
мою  алитору  и  уничтожить  ее.  Пойми  меня  правильно:  нам,  землянам,
непривычна мысль о  едином  множестве  алитор.  Возможно,  когда-нибудь  в
будущем наши взгляды изменятся и мы придем  к  необходимости  искусственно
усложнять природную индивидуальность людей. Но для этого  нашему  обществу
понадобится вырастить невиданный  кристалл  новой  человеческой  морали  и
этики на обширном фундаменте знаний...  Ты  сделаешь  то,  о  чем  я  тебя
попросил?
   Синие  глаза  закрылись  медленно-медленно.  Из-под  ресниц  покатились
слезинки. Неземные глаза тоже умеют плакать...
   - Может быть, это жестоко, но иначе я не могу. Почему - не знаю, но  не
могу. Не плачь, я уйду, и все забудется...
   Мне очень трудно уходить. Но  время  не  ждет.  Островки  стали  совсем
небольшими...
   - Ты так и уйдешь?
   Я оборачиваюсь. Маленькая лань доверчиво приближается ко  мне  и  тычет
мордочкой в ладонь - ее  холодный  носик  заставляет  меня  вздрогнуть.  Я
тихонько отстраняю головку Лимы и возвращаюсь к девушке. Не  понимаю,  как
это произошло, но вдруг я чувствую на своем лице волну мягких волос.
   Губы ее влажные, теплые...
   - Прощай, Майя! Мечта моя...
   - До встречи, сын Земли!.. Иногда я буду видеть тебя,  пока  ты  здесь,
возле Солнца. Вспоминай Гелиану. Я буду ждать твоего возвращения...
   Я иду, не оглядываясь, сопровождаемый  матовым  шариком.  В  пути  меня
нагоняет одинокий, исполненный  неизъяснимой  тоски  дивный  голос.  Голос
приносит мелодию, грустную, как лебедь  на  темной  поверхности  вечернего
озера.



РАССКАЗ КОМАНДИРА

   Голос Акопяна:
   - Осторожнее, Веншин, с этой дрянью шутки плохи... Разбудите командира,
все вместе как-нибудь справимся.
   - Что случилось?
   Это спрашивает Шаров.
   Открываю глаза.  Вижу  себя  сидящим  на  полу,  в  обнимку  с  рычагом
выходного люка. На  почтительном  расстоянии  от  меня  -  Веншин,  Шаров,
Акопян. Смотрят... Не на меня, а  куда-то  поверх  моей  головы.  Я  издаю
радостное восклицание и делаю попытку подняться.
   - Сидеть! - рявкнул Акопян. И добавил мягче: -  Не  шевелись,  дорогой,
потерпи  минутку.  Сейчас  я  подключаю  отвод.  -  В  его  руках  длинный
металлический стержень.
   Я проследил  направление  взглядов.  Шарик!..  Над  моей  головой  тихо
кружится подарок Майи. Я протягиваю руку - и шарик мгновенно меняет кривую
облета. Значит, это правда!..
   - Тебе что, жить надоело? - кричит Акопян. - Или,  может  быть,  ты  не
знаешь, что такое шаровая молния?
   Я вскакиваю на ноги. Шарик послушно выбирает новую орбиту.
   - Ненормальный, да?! - Акопян ловит шарик металлическим стержнем.
   Я не успел помешать. Шарик лопнул с оглушительным звоном.
   - Что ты наделал?! - Стержень сухо треснул у меня на колене и отлетел в
сторону.
   - Смотри-ка, взбесился парень! - удивляется Акопян. - Ты не кусаешься?!
Терпеть не могу, когда кусаются.
   Я сгребаю со стола кучу диаграмм и швыряю их ему под ноги:
   - Все результаты наших исследований не стоят тени этого шарика!
   Шаров смотрит на меня с задумчивым любопытством. Веншин молча подбирает
диаграммы. А я бормочу что-то несвязное о сумасшествии Веншина, о  девушке
из другой галактики, о маленькой лани, которую зовут Лима, об алиторах.  У
Акопяна очень глупый вид: рот приоткрыт, нижняя челюсть отвисла.
   - Н-да... - говорит он, как только я умолкаю, и обращается к Шарову:  -
Придется нам с тобой меняться вахтами, им больше доверять нельзя:  Веншина
я застал спящим под столом, а этого типа -  висящим  на  рычаге  выходного
люка. Ну и публика!..
   Я смотрю на руки Шарова: мне показалось, будто под рукавами  он  прячет
красные "браслеты". Командир замечает  мой  взгляд  и  одергивает  рукава,
словно стесняясь чего-то.
   - Скажите, Веншин, вам не кажется странным то, что рассказал Морозов?
   Веншин поднял на Шарова глаза. Потом опустил.
   - У Алеши  очень  богатое  воображение.  Видимо,  сказалась  чрезмерная
нагрузка последних дней, организм не выдержал и... сами понимаете, - бред,
галлюцинация. Это бывает... Да и сам я не выдержал - уснул, крепко  уснул.
Не могу себе простить...
   Акопян облегченно вздохнул:
   -  Осознал,  кается.  Значит  -  тихий.  Ну  а  что   делать   с   этим
буйнопомешанным? - Он указал на меня.
   - Оставить в покое.
   Все повернулись к Шарову. Командир минуту медлит, задумчиво  поглаживая
подбородок, затем добавляет:
   - Мало ли что  может  присниться  человеку...  Я  и  сам  провел  очень
беспокойную ночь.
   Акопян вонзает в спину командира подозрительный взгляд.
   - Хотите знать, что я обо всем этом думаю? - спрашивает он. - Ну что ж,
извольте слушать. Слабонервных попрошу заткнуть уши.
   И он, нисколько не стесняясь в выражениях, выкладывает свое мнение.
   - Не корабль, а филиал психиатрической больницы!  -  закончил  он  свою
колоритную речь. - Еще одно слово о девушках  из  чужих  галактик  -  и  я
положу корабль на обратный курс.
   Как бы подтверждая угрозу, он направился к центральному пульту.
   - Назад! - приказал Шаров. - Спокойно. Для паники нет основания.  Шаров
обвел нас испытующим взглядом и опустился в кресло.  Он  выглядел  слишком
серьезным.
   Дневная вахта началась как обычно. Но это только на первый взгляд.  Все
работали молча, избегая смотреть друг на друга. Я чувствовал себя усталым,
был рассеян и потому охотно подчинился командиру, когда  он  приказал  мне
отдыхать. Долго не мог уснуть, лежал с открытыми глазами, а в мыслях царил
хаос...
   Ночную вахту приняли я и Шаров.
   На этот раз Веншин  не  дал  мне  никакой  работы.  На  моем  попечении
оставались только приборы. Ну что ж, может быть, это  даже  и  к  лучшему.
Проверяю кассеты и ухожу к своему столу.
   Над спинкой кресла у центрального пульта виднеется затылок  Шарова.  Он
подходит к спальной нише Акопяна, отодвигает перегородку, заглядывает.  То
же самое проделывает у спальной ниши Веншина. Тихо. Желтые глазищи лоцмана
спокойно мигают, ярко мерцают экраны...
   Шаров возвращается к пульту и снова садится. Словно  почувствовав,  что
за ним наблюдают, он поворачивает голову в мою сторону. Поединок взглядов.
И вдруг Шаров манит меня к себе пальцем.
   - Расскажи мне подробно обо всем, - просит он. - Ну, садись.
   Я  понимаю,  какой  рассказ  он  имеет  в  виду,  и   мною   овладевает
безразличие. Сижу рядом с ним и молчу.
   - Мало ли что человеку может присниться... - наконец  отвечаю  и  делаю
попытку встать, уйти.
   Командир кладет на мое плечо тяжелую руку:
   - Не горячись, Алеша... Нам с тобой нужно поговорить с глазу  на  глаз.
Для меня это имеет достаточно веские основания...
   И я рассказал ему все. Все, до мельчайших подробностей. Шаров выслушал,
ни разу не перебив.
   - Добро, - сказал он после минутного  молчания  и  шепотом  добавил:  -
Молодчина.
   - Вы о чем?
   - Так... Мы не ошиблись в тебе.
   Ошеломленный похвалой, сути которой я, впрочем, так и не понял, я ждал,
что он скажет еще.
   И он спросил:
   - Тебе не показалось странным, что ни Веншин, ни Акопян абсолютно не  в
курсе ночных событий? Они считают твой рассказ...
   - Чистейшим вымыслом? Вы сами объявили все это сновидением.
   Шаров погладил подбородок и спокойно ответил:
   - Я правильно оценил  обстановку  и  не  мог  поступить  иначе.  Экипаж
"Бизона" должен доверять своему  командиру...  Полет  еще  не  окончен,  и
сохранить это доверие нужно было любой ценой. Поэтому я промолчал, Алеша.
   Я вскочил с кресла, точно подброшенный пружиной.
   - Сядь, - сказал командир. - Да, я был там... И могу сейчас  рассказать
об этом только тебе. Так вот, - начал он словно бы нехотя. -  В  последний
час  вчерашней  вахты  я  заметил  кратковременный  всплеск  общего   фона
радиации. Причина возникновения столь мощного потока протонов казалась мне
ясной: внезапное развитие надфотосферной вспышки из водородного  флоккула.
Включив модулятор,  я,  несмотря  на  большие  помехи,  смог  убедиться  в
правильности своего заключения.
   Всплеск радиации - старый враг космонавтов. Однажды  я  испытал  такое,
когда  мы  на  "Джафаре"  задели  радиационный  пояс  Юпитера.  Тогда  это
действительно было опасно. Но мы очень спешили: прямо  по  курсу  подавала
сигналы  бедствия  "Ставрида",  капитан  которой  Майкл  Линнэй  частенько
доставлял спасателям много хлопот...  Для  "Бизона"  даже  эта  чудовищная
атака  протонов  не  представляла  опасности.  К  тому   же   вскоре   все
регистраторы, как один, стали отмечать медленное,  но  неуклонное  падение
радиации. Да, вместо того, чтобы возрастать, она уменьшалась...
   Я  подозвал  Веншина,  указал  ему   на   приборы   и   послал   запрос
Внепрограммному Центру защитной системы корабля. Центр  выдал  информацию.
То, что он сообщил, было похоже на  взаимодействие  двух  защитных  полей:
напряженность магнитного  поля  возрастала,  наблюдалось  резкое  смещение
пространственных потенциалов.
   "Забавно..." - сказал Веншин.
   "...И странно, - добавил я. - Чужеродное поле?.."
   "Чужеродное?! Гм... Зачем вам понадобилось такое  э-э...  двусмысленное
выражение? Ведь мы имеем дело с конкретным, хотя и малоизученным  явлением
- явлением перехода энергии фотосферной плазмы в энергию магнитного  поля.
Ну да ладно, идите спать, а я займусь этим сам..."
   Откуда нам было  знать  тогда,  что  "Бизон"  проскочил  защитный  пояс
Гелианы...
   "Не забудьте разбудить меня, если падение радиации будет продолжаться",
- предупредил я его.
   Я не спал. Лежал с открытыми глазами и ждал. Веншин все не приходил.  С
трудом удавалось  подавить  в  себе  желание  встать,  выйти  и  проверить
показания приборов. Но оскорблять людей недоверием нельзя...
   Меня охватила легкая дрема. Но даже в состоянии полусна я  ощутил,  что
начинаю терять собственный вес. "Прекратили работу генераторы тяготения, -
подумалось мне. - С чего бы это?"  Ощупью  нахожу  пластмассовые  петли  и
продеваю туда кисти рук. Петли вдруг натягиваются с такой силой, что  меня
покидают остатки сонливости. Я начинаю вращаться... Ты не знаешь, как  это
можно вращаться сразу в  двух  петлях,  разделенных  промежутком  стены?..
Вот-вот, и я не знаю. Но взгляни на мои руки: красные "браслеты" на сгибах
кистей  -  следы  вращения.  Дальше  со  мной  происходит  что-то   совсем
непонятное: в глазах сгущается темень, а я  начинаю  скользить  куда-то  в
сторону все быстрей и быстрей.  "Командир,  просни..."  -  слышу  издалека
раскаты  громовых  звуков.  Впереди  в  темном   пространстве   появляются
изумрудные линии - трасса продолговатых зеленых огоньков.  Я  мчусь  вдоль
этих направляющих  линий,  но  мой  полет  слишком  напоминает  падение...
Наконец изумрудные линии образуют плавный изгиб, и  тело  мое,  подчиняясь
неизвестным законам движения, совершает  полуоборот  вокруг  своей  оси  и
взлетает на другую  ветвь  исполинской  параболы,  но  уже  с  внешней  ее
стороны. Не помню, тогда или позже мне в  голову  пришла  мысль,  что  эта
трехмерная парабола отлично иллюстрирует  выводы  Янковского-Вандерсона  о
кратной  структуре  Пространства.  Вероятно,  мне  на  практике   довелось
преодолеть "перегиб" вандерсоновского Подпространства. Постепенно ощущение
взлета  проходит.  Изумрудные  стены  желтеют  и   расплываются   облаками
тумана...
   Ощущаю под ногами опору. Оглядываюсь. Очень трудно словами описать  то,
что я увидел, но все же попробую... Представь себе торосы  красного  льда.
Чем дальше,  тем  плотнее  они  окутаны  бледно-светящейся  дымкой.  Среди
торосов,  точно  водяные  смерчи,  с  шипением  бродят  гибкие,  подвижные
колонны. Приближаясь друг  к  другу,  колонны  вспыхивают  ярким  огнем  и
расслаиваются на множество отдельных нитей. Сквозь  рваные  клочья  тумана
выплывает эскадрилья громадных красных колец. Они очень низко  и  медленно
проходят над  иззубренными  глыбами  торосов,  волоча  за  собою  мглистые
тени...
   Конечно, я узнал их. Если до этого я колебался: "Сон или  бред?"  -  то
появление   колец   несколько   изменило   условия   выбора:   "Бред   или
действительность?" Да, знакомые торы  заставили  меня  взглянуть  на  этот
неведомый мир другими глазами. Медленно, но верно возвращалось  утраченное
чувство реальности...
   Туман редеет, и постепенно становится видимым нечто  огромное,  похожее
на сверкающий серп, опрокинутый рожками кверху. Далеко в стороне виднелись
вершины каких-то пирамид. Куда идти? Прикинув расстояние, я  напра