могучими гусеницами в землю, тянется ввысь ажурная металлическая ферма. С
ее конца, обращенного к небу, спускается вниз блестящий конус,
расширяющийся в своей нижней части. Это он, снабженный сотней крепчайших
резцов, будет бурить землю, оставляя за собой свободное круглое отверстие.
Рядом с конусом, окружив со всех сторон толстый металлический вал,
расположились ковши транспортеров, которые будут брать разрыхленную породу
и поднимать ее вверх.
   На хромированных и кадмированных деталях ярко блестит утреннее солнце.
   Инженер Трубнин, подтянутый и строгий, дает последние указания.
Директор объясняет комиссии, приехавшей на испытание из центра, устройство
машины, говорит о трудностях, с которыми пришлось столкнуться при
конструировании и постройке этого агрегата. Жалуется на не совсем
удовлетворительное качество резцов, присланных заводом-поставщиком.
   Площадка постепенно заполняется сотрудниками института, строителями
новой машины.
   - Интересно, как у вас решена задача свинчивания труб? - спросил
Гремякина один из членов комиссии.
   - Только автомат! Иначе нельзя! Разве люди будут успевать свинчивать
трубы вручную? При большой скорости погружения в землю буровой головки,
которую мы запроектировали, это совершенно немыслимо! Автомат свинчивает
трубы одну за другой, и только благодаря этому труба успевает нарастать по
мере работы машины.
   - И он будет действовать надежно?
   - Эта деталь рассчитана и спроектирована лично Трубниным, - гордо
ответил директор, как будто других доказательств и не требовалось.
   У маленькой проходной будки, примыкающей к высокому забору, дежурил
Панферыч.
   - Праздник нынче большой! - обратился он к Катушкину, уходившему с
площадки.
   - Как у вас там, все в порядке?
   - Все в порядке, дедушка, - бросил тот на ходу.
   Он был чем-то сильно озабочен.
   К своему удивлению, Панферыч увидел, что Катушкин подошел к его внуку
Петьке, игравшему недалеко от проходной будки с ребятами, и начал что-то
ему говорить. Выслушав конструктора, Петька бросился бежать со всех ног и
скрылся за ближайшим холмом, покрытым мелким зеленым кустарником.
   Еще больше удивился Панферыч, когда услышал, как инженер Крымов,
подойдя к проходной, по-видимому, специально для того чтобы встретить
Катушкина, тихо спросил:
   - О сигнале условились?
   - Да... Петя - связным... - ответил тот едва слышно.
   Заканчивались последние приготовления.
   Наконец включили мотор. Металлическая конструкция вздрогнула,
послышалось глухое ворчание больших шестеренок.
   Широкий конус, быстро вращаясь, прикоснулся к земле, образуя мощный
буран из пыли и комьев земли, и с пронзительным визгом скрылся в этом
буране.
   Заработали транспортеры, высыпая из своих горловин черную земляную
струю.
   Послышалось ритмичное щелканье автомата, свинчивающего трубы.
   Люди еще теснее сомкнули кольцо вокруг машины.
   У распределительного щита стоял Петр Антонович Трубнин. Сквозь большие
роговые очки он спокойно наблюдал за измерительными приборами. Нельзя было
понять, что творится в душе этого человека. Возможно, он волновался так
же, как и все остальные, но заметить это со стороны было совершенно
невозможно.
   Медленно поворачивает Трубнин большое колесо штурвала. Однообразная
песнь машины начинает звучать тоном выше. Быстрее щелкает автомат. Стрелка
измерительного прибора, показывающего скорость погружения буровой головки
в землю, все поднимается.
   - Довольно, Петр Антонович, - говорит рядом стоящий директор. - Уже
близко к пределу...
   Шум, производимый бурильной головкой, грызущей породу, затихает по мере
того, как она погружается все глубже в землю. Остается лишь слабое,
монотонное ворчание шестеренок да щелканье автомата.
   Петр Антонович снова поворачивает колесо штурвала, увеличивая скорость
бурения. Стрелка медленно ползет к ярко-красной черте.
   Директор не может спокойно стоять на месте: он то протягивает руку по
направлению к Трубнину, то отдергивает ее; вынимает из кармана для чего-то
записную книжку и снова кладет ее в карман.
   Затаив дыхание, стоят строители машины.
   Но вот стрелка, перевалившая за красную черту, замирает. Машина,
набравшая темп выше запроектированного, продолжает работать по-прежнему
четко. Лишь немного сильнее, чем раньше, содрогается ее корпус.
   Петр Антонович сошел с помоста, как бы говоря этим, что он сделал все
зависящее от него и большего сделать нельзя.
   Воздух огласился мощным криком "ура!".
   К забору испытательной площадки приблизилось несколько ремесленников.
Среди них был и Петька. Он подозрительно осматривался по сторонам, словно
собирался залезть на забор.
   Панферыч выскочил из проходной и погрозил внуку кулаком.
   - Я те... дам! - закричал он. - Ишь, чего выдумал!
   Между тем шум на площадке стал постепенно затихать. Присутствующие уже
успели поздравить строителей бура с успехом и собирались покинуть
испытательную площадку. Наступило обеденное время. Скоростной бур должен
был продолжать работу. Спустя несколько часов приемочная комиссия
предполагала вернуться к месту испытания, чтобы убедиться в бесперебойной
работе механизма.
   - Константин Григорьевич! - обратился Батя к директору. - Ты мне нужен
на маленький секретный разговор...
   С этими словами он взял Гремякина под руку и отвел его в сторону. То,
что Батя, рассказал, видимо, взволновало директора. Громким и возбужденным
голосом он воскликнул:
   - Да не может быть! Не поверю, пока не увижу... Предложи комиссии сам!..
   Батя подошел к членам комиссии со следующими словами:
   - Пользуясь вашим присутствием на испытательной площадке, мы решили
показать вам одно маленькое изобретение. Не согласитесь ли вы посмотреть
его?
   Члены комиссии ответили утвердительно.
   - В таком случае - подавайте сюда машину, - отдал Батя распоряжение
Катушкину.
   Тот помчался к выходу.
   Прошло более четверти часа, а конструктор все не возвращался. Многими
овладело нетерпение.
   - Куда он провалился? Какое изобретение? Что это значит? - слышались
удивленные голоса сотрудников института.
   Но вскоре произошло нечто такое, что заставило всех забыть о Катушкине.
   Дело в том, что к шуму буровой машины, к которому все уже привыкли,
стал примешиваться посторонний звук.
   Это был плохой признак. Он означал, что нарушилась слаженная работа
механизма. Опытные механики всегда узнают о неисправности машин прежде
всего по шуму, как врачи, определяющие болезнь сердца по его стуку. Но
машина была новая, и никто еще не знал, что означает новый, только что
появившийся звук.
   - Может быть, не следовало перегружать машину? - спросил один из членов
комиссии, внимательно прислушиваясь.
   Геолог Семенова подняла и показала говорившему кусочек камня, только
что выброшенного из транспортера.
   - Кварцит, - пояснила она. - Буровая головка вступила в соприкосновение
с кварцевой породой. Возможно, поэтому и появился другой звук.
   Но инженеры знали, что это неверное предположение. Головка бура ушла
так далеко, что шум разрыхляемой породы уже не мог достигать поверхности.
   - Ничего, товарищи. Не нужно торопиться. Посмотрим, что будет дальше, -
постарался успокоить присутствующих Батя.
   Между тем шум все рос. Теперь уже можно было определить, откуда он
исходит.
   Оказалось, виновата в нем не машина. Он слышался из-под земли,
невдалеке, рядом...
   - Земля приподнимается, товарищи! - закричал кто-то, отступая назад.
   Все повернулись к кричавшему.
   Вздымаясь под влиянием невидимой подземной силы, зашевелилась земля и
показались металлические части какого-то механизма...
   Люди стояли как зачарованные. Через несколько секунд маленькая машина
выползла на поверхность земли и беспомощно, словно рыба, вынутая из воды,
шевелила своими металлическими лопастями. Острые зубы, расположенные
впереди цилиндра, блестящего, словно лемех плуга, также продолжали
вращаться.
   Механизм ерзал по земле, натягивая электрические провода, выходившие из
образовавшейся норы.
   - Совершенно невероятная история! Откуда эта штука?! - слышались
удивленные возгласы.
   - Это модель подземно-движущейся машины товарища Крымова, - проговорил
Батя.
   Все столпились вокруг появившегося из-под земли механизма.
   - И я ничего не знал об этом! - произнес директор, отведя Батю в
сторону. - Почему ты мне не сказал?
   - Константин Григорьевич! Дорогой! - ответил Батя, положив руку на
плечо своего друга. - Да разве при спешной и ответственной работе над
скоростным буром можно было отвлекать тебя на такую мелочь, как постройка
игрушечной модели! Ведь еще неизвестно было, что из этого выйдет. А
Крымова следовало поддержать. Кроме того, если ребята изъявили желание
заняться этой машиной в неурочное время, так почему же не разрешить им
этого? А вдруг что-либо выйдет! И вышло... Правильно я поступил?
   - Да разве я сомневаюсь в том? Конечно, правильно! А я ведь
действительно не смог бы уделить этому делу внимания! И потом еще увлекся
бы... - говорил Гремякин, крепко сжимая руку Бати. - Ну пойдем, посмотрим
как следует...
   Глаза директора загорелись. Он подошел к механизму и опустился перед
ним на колени.
   - Уррра-аааа! - послышались из-за забора крики мальчиков. Это юные
строители модели выражали свой восторг по поводу удачно окончившегося
испытания.
   - Откуда они ее запустили? Где строители этой машины? - раздались
голоса присутствующих, понявших из объяснения Бати, в чем дело. - Значит,
она у них управлялась по проводам... Точно прицелились! Молодцы!
   - Это замечательно, - послышался восторженный голос инженера Цесарского.
   К машине протиснулся Петр Антонович. Он спокойно и внимательно стал
наблюдать за работой механизма.
   - Все правильно... Резцы с отрицательным углом атаки... Молодцы! -
удовлетворенно сказал Трубнин. - Откуда ее запустили? - обратился он к
Бате.
   - Из-за холма, лежащего недалеко отсюда... - ответил тот. - Она прошла
под землей и вышла здесь.
   Председатель комиссии приблизился к Бате.
   - Спасибо, что показали модель, - сказал он. - Я нисколько не
сомневаюсь, что подобным машинам предстоит огромное будущее.
   - Ну, товарищи! - воскликнул директор. - Теперь мы построим такую
машину для геологической разведки, что только держись! Ай молодцы! А где
же Крымов?
   - Крымова! - закричала Семенова. - Автора и строителей машины сюда!
   - Автора! Строителей! - раздались голоса.
   Но Крымова не оказалось. Он ушел, чтобы поделиться радостью удачного
опыта со своими друзьями, из которых большинство не имело пропуска на
испытательную площадку. На месте был только Катушкин.
   - Разве это не романтика? Разве это, товарищи, не поэзия! - начал
конструктор взволнованным голосом. - Высокое романтическое горение
призвало нас к постройке этой модели! - он выбросил руку по направлению
подземного механизма. Но, уловив не слишком одобрительный взгляд стоявшей
рядом Семеновой, Катушкин осекся.
   Между тем с шахтным буром происходило что-то неладное. Все тоньше и
тоньше становилась струя породы, сыпавшаяся из горловины транспортера.
Машина начала гудеть, словно ей было тяжело и она устала от работы. Никто
не заметил, как из круга вышел инженер Трубнин, подошел к
распределительному пульту и стал у штурвала.
   Все жиже и жиже струйка земли.
   Наконец на это обратил внимание директор. Он и Батя торопливо
направились к шахтному буру. За ними последовали остальные.
   - Петр Антонович, плохо работает транспортер! Вы видите?
   - Да, вижу... - тихо произнес инженер и нажал на рычаг.
   Немедленно прекратился шум. Машина остановилась. Вокруг воцарилась
тишина.
   Только высоко в небе продолжали громко щебетать полевые птицы...



   Часть вторая

   Глава первая

   Крымов лег на диван и предался размышлениям.
   Успешный опыт с маленькой моделью открывал широкую дорогу к
осуществлению большой, настоящей машины, "подземной лодки", бороздящей
глубины земли.
   Теперь ничто не остановит и ничто не изменит хода событий.
   Олег Николаевич уже представлял себя сидящим за штурвалом большой
"подземной лодки". На телевизионном экране звукового локатора проходит
сказочная картина подземного мира.
   "Кстати, о локаторе... - подумал Крымов. - Что-то задерживает окончание
работы над ним в лаборатории Цесарского. Нельзя же отправляться
путешествовать под землю, не имея в машине радиолокатора! Надо
поинтересоваться, как идут дела у Модеста Никандровича..."
   В это время раздался осторожный стук в дверь. Олег Николаевич вскочил и
направился к двери. На пороге показалась Зоя Владимировна.
   - Простите меня за поздний визит, - начала она. - Мне нужно поговорить
с вами по одному важному делу...
   Усаживая свою гостью в кресло, Крымов заметил, что Семенова чем-то
взволнована.
   - Прежде всего... я хочу вас поздравить, - Зоя Владимировна протянула
инженеру руку. - Я радовалась и гордилась вами и людьми, которые помогли
осуществить вашу идею.
   - Людьми, которые потратили столько сил, чтобы помочь осуществлению
проекта, действительно можно гордиться. Что же касается меня, то,
по-видимому, еще рано, - отозвался Крымов.
   - Но вот о чем я пришла вас просить... - продолжала Семенова.
   - Постараюсь исполнить вашу просьбу.
   - Помните наш разговор в парке перед самым вашим выступлением в клубе?..
   Семенова сделала паузу и сказала, глядя прямо в лицо своему собеседнику:
   - В настоящий момент Петру Антоновичу Трубнину очень тяжело... Он не
слишком общительный человек, потому ему тяжело вдвойне... Испытание
шахтного бура пришлось прекратить, вы знаете. Возможно, что это мелкая
неисправность, которая завтра утром будет устранена, а может быть, это
дефект всей конструкции, требующий коренной переделки. И представьте себе
человека, замкнутого от природы, у которого мало друзей... Он сейчас сидит
дома один, переживая свою неудачу. От решения комиссии зависит его
престиж, его имя безупречного и опытного специалиста.
   - Что же мне нужно сделать? - растерянно проговорил Крымов, начинающий
догадываться, к чему клонится разговор.
   - Навестить его...
   - Но будет ли он рад меня видеть? Вы говорили с ним об этом?
   - Нет, не говорила. Но я твердо уверена, что вам нужно пойти к нему...
   Именно вам. И знаете почему?
   Крымов медлил с ответом.
   - Неудача Трубнина совпала с удачным испытанием вашей модели, -
пояснила Семенова. - Вы должны навестить его, показав этим, что ни в
малейшей мере не потеряли веры в него. Понимаете?
   Олег Николаевич поднялся со своего места.
   - Вы правы... - тихо сказал он. - Но захочет ли Петр Антонович видеть
меня в настоящее время?
   - Думаю, да. Он ведь очень уважает вас.
   - Меня?
   - Да, вас.
   Крымов с удивлением посмотрел на Семенову. Он вспомнил, как встретил
его Трубнин, как холодно всегда разговаривал с ним. Правда, Петр Антонович
был сух решительно со всеми.
   - Он уважает вас за те качества, которые отсутствуют у него самого, -
за романтическое отношение к техническому творчеству...
   - Я схожу к нему. Вы считаете удобным зайти сейчас?
   - Только сейчас... Я тоже к нему приду немного позже.
   Семенова поднялась и, не прощаясь, направилась к выходу.
   Странное чувство овладело Крымовым, когда затворилась дверь и он
остался один. Олег Николаевич вспомнил, что, после того как закончилось
испытание шахтного бура, он ни разу не подошел к Петру Антоновичу, не
обмолвился с ним ни одним словом. Неожиданный успех заставил его забыть
все на свете.
   "Как нехорошо..." - думал он, выходя на улицу.
   На дворе его встретила теплая и ласковая южная ночь. Чуть заметный
ветер, словно боясь нарушить торжественную тишину, осторожно шевелил
листья деревьев. Низко над горизонтом, как будто приклеенный к бархатному
небу, висел тонкий серп месяца.
   Крымов медленно шел по аллее, направляясь к корпусу, в котором жил
Трубнин.
   Под ногами тихо хрустел песок, разукрашенный сетчатым узором теней,
бросаемых листьями.
   "Что я ему скажу? - мучительно думал он, все более замедляя шаг. -
Пришел посочувствовать... Глупо. Надо будет поговорить о технических
причинах неудачи. Кстати, что там могло произойти?..
   Крымов остановился. Некоторое время он стоял, словно прислушиваясь к
слабому шелесту ветра, а затем решительно повернул в совершенно
противоположную сторону. Вот калитка - выход из парка. Олег Николаевич
огляделся. У самой ограды стоит трехэтажный дом. Дальше, за калиткой, -
открытое поле.
   Совсем недалеко виднеется темный забор испытательной площадки. Крымов
направился к нему быстрым шагом.
   В проходной ему встретился Панферыч. Он внимательно проверил пропуск и
пожал плечами, удивляясь столь позднему появлению инженера. По просьбе
Крымова вахтер вручил ему аккумуляторный электрический фонарь.
   Наконец Олег Николаевич внутри ограды. Бросая на землю причудливую
длинную тень, стоит освещенная месяцем бурильная машина. Рядом с ней,
напоминая издали египетскую пирамиду, расположилась высокая,
конусообразная куча земли. Эту землю шахтный бур успел выбросить на
поверхность до своей остановки.
   Крымов подошел к широкому отверстию и направил в него яркий пучок
электрического света.
   Совершенно отвесная стена, казалось, исчезала в нескончаемой глубине.
Свет пропадал в густом, непроницаемом мраке. Из шахты тянуло сыростью.
   Инженер перевел луч фонаря на толстую стальную трубу, уходившую в землю
посреди шахты. Рядом с ней в виде бесконечно длинной лестницы спускались
вниз ковши экскаватора. Они были наполнены землей: остановившийся механизм
еще не успел выбросить ее на поверхность.
   Крымов толкнул ногой прямоугольную цепь экскаватора. Она качнулась, и
вместе с ней загромыхали железные ковши с сырой землей.
   - Выдержит... - пробормотал Крымов и принялся торопливо снимать пиджак.
   Через минуту он осторожно спускался вниз, пользуясь ковшами, словно
ступеньками. Делать это было очень трудно. Вся цепь глухо звенела,
беспрерывно раскачиваясь, на голову сыпались комья земли. Свет
электрического фонаря, привязанного к поясу, хорошо освещал лишь небольшой
участок, а место, на которое приходилось ступать ногами, оставалось в тени.
   Крымов явственно слышал звук собственного дыхания, отраженный от стен и
усиленный глубоким колодцем.
   Длинным, бесконечно длинным кажется спуск. Крымов останавливается,
чтобы передохнуть, и снова принимается работать. На голову продолжает
сыпаться земля, слепя глаза, попадая за шиворот.
   Но вот нога касается твердой опоры. Олег Николаевич направляет свет
фонаря на сложное устройство, которым заканчивается экскаватор. Он
внимательно разглядывает его со всех сторон. Одной рукой приходится
держаться за стальную трубу, иначе можно сползти вниз по скользкой от
влажной глины поверхности конуса.
   Крымов не видит признаков неисправности. Так почему же экскаватор
перестал подавать на поверхность разрыхленную породу? Земля, не попавшая в
ковши, расположилась толстым слоем по окружности конуса у самой стены.
Быть может, этот слой тормозил работу машины?
   Мысль о причине неисправности бура, пришедшая в голову инженера,
требовала осмотра его головки в том состоянии, в каком он был остановлен.
Агрегат, извлеченный на поверхность, уже не мог бы подтвердить внезапно
возникшее предположение.
   Крымов наклоняется ниже. Он пытается переставить на другое место
немного отекшую ногу. Но тут происходит то, чего он старался избежать
всеми силами.
   Нога срывается. Толстая труба, за которую Крымов держался левой рукой,
неожиданно ускользает. Он падает вниз. Правая нога остается зажатой между
двумя металлическими деталями. Резкая боль в суставе заставляет Крымова
громко вскрикнуть. Он пытается освободить ногу, проклиная себя за
неосторожность.



   Кабинет Трубнина был полон табачного дыма. Инженер беспрерывно курил, и
большая пепельница, стоявшая на письменном столе, уже давно была до отказа
набита окурками.
   - Я удивляюсь, что его до сих пор нет, - сказала сидевшая в кресле Зоя
Владимировна.