Станислав Лем.
   Дознание


Пер. с польск. - А.Громовой и Р.Нудельмана.
Stanislaw Lem.  Rozpraawa (1968)



     - Шеннэн Куин!
     - Я, командор.
     - Вы являетесь свидетелем по делу, которое  слушается  в  Космическом
трибунале  под  моим  председательством.  При  обращении  ко  мне  следует
употреблять слово "председатель", а членов трибунала полагается  именовать
"судьями". На вопросы членов трибунала вы должны отвечать незамедлительно,
а на вопросы обвинения и защиты - только с разрешения трибунала.  В  своих
показаниях вы можете основываться лишь на том, что сами видели и знаете по
собственному опыту, а не на том, что слышали от третьих лиц.  Вам  понятны
эти разъяснения?
     - Да, председатель.
     - Вас зовут Шеннэн Куин?
     - Да.
     - Однако в команду "Голиафа" вы были включены под другой фамилией?
     - Да, председатель; это  было  одним  из  условии  договора,  который
заключали со мной арматоры.
     - Вы знали причины, по которым вам дали псевдоним?
     - Я знал эти причины, председатель.
     - Вы принимали участие в эллиптическом полете "Голиафа"  в  период  с
восемнадцатого по тридцатое октября текущего года?
     - Да, председатель.
     - Какие функции выполняли вы на борту?
     - Я был вторым пилотом.
     - Расскажите трибуналу, что произошло на  борту  "Голиафа"  во  время
вышеупомянутого полета, а  именно  двадцать  первого  октября.  Начните  с
данных, касающихся  местонахождения  корабля  и  поставленных  перед  вами
задач.
     - В  восемь  тридцать  по  бортовому  времени  мы  пересекли  внешний
периметр  спутников  Сатурна  на   гиперболической   скорости   и   начали
торможение, которое продолжалось до одиннадцати. За это время мы  сбросили
гиперболическую и на удвоенной орбитальной нулевой начали маневр  перехода
на круговую орбиту, чтобы, находясь на ней, вывести искусственные спутники
в плоскость кольца.
     - Говоря об удвоенной нулевой, вы имеете в  виду  скорость  пятьдесят
два километра в секунду?
     - Да, председатель. В одиннадцать кончилась моя вахта, но,  поскольку
при маневрировании приходилось непрерывно корректировать  курс,  я  только
поменялся местами с первым пилотом, который с этого момента  вел  корабль,
тогда как я исполнял обязанности штурмана.
     - Кто приказал вам так поступить?
     - Командир, судья. Вообще-то это обычный порядок  в  таких  условиях.
Нашей целью было подойти  как  можно  ближе  на  безопасное  расстояние  к
границе Роша в  плоскости  кольца  и  оттуда,  с  почти  круговой  орбиты,
поочередно  запустить  три   зонда-автомата,   которые   потом   надлежало
дистанционным способом, управляя по радио, ввести в  пределы  сферы  Роша.
Один из зондов следовало вывести на орбиту внутри щели Кассини, то есть  в
пространство,  отделяющее  внутреннее  кольцо  Сатурна  от   внешнего,   а
остальные два предназначались для контроля за его движением.  Может  быть,
нужно объяснить подробней?
     - Объясните.
     - Слушаюсь, председатель. Оба кольца Сатурна состоят из мелких частиц
и разделены щелью шириной около четырех  тысяч  километров.  Искусственный
спутник, движущийся в этой  щели  вокруг  планеты,  должен  был  доставить
информацию о возмущениях гравитационного поля, а  также  об  относительных
внутренних движениях частиц, из  которых  состоят  кольца.  Но  возмущения
орбиты очень  скоро  вытолкнули  бы  такой  спутник  из  этого  свободного
пространства - либо в зону внутреннего кольца, либо в зону  внешнего,  где
его, конечно, стерло бы в порошок. Чтобы этого  не  произошло,  мы  должны
были запустить два  специальных  спутника,  имеющих  собственную  тягу  на
ионных двигателях - сравнительно маломощных,  порядка  одной  четвертой  -
одной пятой тонны, и этим двум спутникам - "сторожам" предстояло с помощью
радаров следить, чтобы тот, который движется по  орбите  внутри  щели,  не
выходил  из  нее.  Бортовые  калькуляторы  этих  "сторожей"  должны   были
рассчитывать   необходимые   поправки   для   орбитального   спутника    и
соответствующим образом включать его двигатели. Это  позволяло  надеяться,
что спутник будет работать, пока у него хватит  горючего,  то  есть  около
двух месяцев.
     - С какой целью предполагалось вывести на орбиту  два  контролирующих
спутника? Не считаете ли вы, что хватило бы одного?
     - Наверняка хватило бы, судья. Второй "сторож" был, попросту  говоря,
про запас; на  случай,  если  первый  подведет  или  будет  уничтожен  при
столкновении  с  метеоритами.  При  астрономических  наблюдениях  с  Земли
пространство вокруг Сатурна - вне кольца и лун  -  кажется  пустым,  но  в
действительности оно порядком  засорено.  В  таких  условиях,  разумеется,
невозможно избежать столкновений с мелкими метеоритами. Именно поэтому нам
надлежало поддерживать круговую орбитальную скорость  -  ведь  практически
все обломки вращаются в экваториальной  плоскости  Сатурна  с  его  первой
космической  скоростью.  Это   уменьшало   вероятность   столкновения   до
приемлемого минимума. Кроме того, у нас на борту  была  противометеоритная
защита в виде  выстреливаемых  экранов:  ими  можно  выстрелить  с  пульта
первого пилота или же это мог сделать соответствующий автомат, сопряженный
с корабельным радаром.
     - Считали ли вы это задание трудным или опасным?
     - Оно не было ни слишком трудным, ни особенно  опасным  при  условии,
что все маневры будут проделаны четко и без помех. У  нас  считается,  что
окрестности Сатурна - это мусорная свалка, похуже чем  возле  Юпитера,  но
зато ускорения, которые требуются для маневра, там  куда  меньше,  чем  на
юпитерской орбите, а это дает значительное преимущество.
     - Кого вы имели в виду, говоря "у нас"?
     - Пилотов...ну, и навигаторов.
     - Одним словом, космонавтов?
     - Да. Примерно в двадцать  часов  по  бортовому  времени  мы  подошли
практически к внешней границе кольца.
     - В его плоскости?
     - Да.  На  расстояние  около  тысячи  километров.  Датчики  уже   там
констатировали значительное запыление пространства. Корабль получал  около
четырехсот пылевых микроударов в секунду. В соответствии с  программой  мы
вошли  в  сферу  Роша  над  кольцом  и  с  круговой  орбиты,   практически
параллельной щели  Кассини,  начали  выбрасывать  зонды.  Первый  зонд  мы
выбросили в пятнадцать часов по бортовому времени и  с  помощью  радарного
пульсатора ввели его в щель. Это было как раз  моей  обязанностью.  Первый
пилот помогал  мне,  поддерживая  минимальную  тягу.  Благодаря  этому  мы
обращались  практически  с  той  же  скоростью,  что  и  кольца.   Кальдер
маневрировал очень умело. Он держал тягу именно на таком  уровне,  который
позволял правильно ориентировать корабль - носом вперед. Без тяги сразу же
начинается кувырканье.
     - Кто, кроме вас и первого пилота, находился в рулевой рубке?
     - Все. Вся команда. Командир сидел между мной и  Кальдером,  ближе  к
нему, потому что он так расположил свое кресло. За мной находились инженер
и электронщик. Доктор Барнс сидел, кажется, за командиром.
     - Вы в этом не уверены?
     - Я не обратил на это внимания. Я был все время занят, да и вообще  с
кресла трудно оглядываться назад. Спинка слишком высока.
     - Зонд был введен в щель визуально?
     - Не только визуально. Я поддерживал с ним непрерывную  телевизионную
связь. Кроме того,  я  использовал  радарный  дальномер.  Вычислив  данные
орбиты зонда, я удостоверился, что он посажен хорошо - примерно посередине
между кольцами, - и сказал Кальдеру, что я готов.
     - Сказали, что вы готовы?
     - Да,  к  запуску  следующего  зонда.  Кальдер  включил   лапу,   люк
открылся, но зонд не вышел.
     - Что вы называете "лапой"?
     - Гидравлический  поршень,  который  выталкивает  зонд  из   наружной
катапульты после открытия люка. У нас на корме было три такие  катапульты,
и этот маневр следовало повторить трижды.
     - Значит, второй по счету спутник не покинул корабля?
     - Нет, он застрял в катапульте.
     - Опишите подробно, что к этому привело.
     - Очередность операций была такой: сначала открывается  внешний  люк,
потом включается гидравлика, а когда индикаторы  показывают,  что  спутник
выходит, включается  его  стартовый  автомат.  Автомат  дает  зажигание  с
задержкой в сто секунд, чтобы при аварийной ситуации успеть его выключить.
Автомат запускает малый бустер на твердом топливе, и  спутник  отходит  от
корабля на собственной тяге - порядка одной  тонны  в  течение  пятнадцати
секунд. Нужно, чтобы он отошел от корабля-матки как можно  быстрее.  Когда
бустер выгорает, автоматически включается  ионный  двигатель,  находящийся
под дистанционным  управлением  штурмана.  В  данном  случае  Кальдер  уже
включил автомат запуска, потому что спутник  начал  выдвигаться,  а  когда
спутник вдруг застрял,  он  пытался  выключить  автомат,  но  это  ему  не
удалось.
     - Вы уверены в том, что  первый  пилот  пытался  выключить  стартовый
автомат зонда?
     - Да, он возился с рукояткой, ее заклинило. Не знаю почему, но  заряд
все-таки сработал. Кальдер крикнул: "Блок!" - это я сам слышал.
     - Он крикнул "блок!"?
     - Да,  что-то  там  заблокировалось.  Оставалось  еще  полуминуты  до
запуска бустера, так что Кальдер снова попытался вытолкнуть зонд, увеличив
давление. Манометры показывали максимум,  но  зонд  все  равно  сидел  как
приклеенный. Тогда Кальдер отвел поршень назад и толкнул его снова; мы все
почувствовали, как он ударил в зонд - прямо будто молотом.
     - Он старался таким путем вытолкнуть зонд?
     - Да; возможно даже, что зонд при этом был  бы  уничтожен,  поскольку
Кальдер не наращивал нажим постепенно,  а  сразу  дал  полное  давление  в
систему. Впрочем, он поступил вполне разумно - ведь запасной  зонд  у  нас
был, а запасного корабля не было.
     - Это следует понимать как остроту? Будьте  любезны  воздержаться  от
таких словесных упражнений.
     - Значит, поршень ударил, но зонд не выскочил, а время шло, поэтому я
крикнул: "Ремни!" - и пристегнулся на всю тягу. Кроме меня,  то  же  самое
крикнули по меньшей мере еще двое - один из них был командир, я узнал  его
по голосу.
     - Объясните трибуналу, почему вы так поступили.
     - Мы находились на круговой орбите  над  кольцом  А  и,  значит,  шли
практически без тяги. Я знал, что, когда бустер сработает  -  а  это  было
неизбежно, потому что стартер уже включился, -  мы  получим  боковой  удар
струи и корабль начнет  кувыркаться.  Заклинился  зонд  на  правом  борту,
обращенном к Сатурну.  Значит,  он  должен  был  действовать  как  боковой
отражатель. Я ждал кувырканий  и  центробежных  эффектов,  которые  пилоту
придется гасить собственной тягой корабля. В такой  ситуации  нельзя  было
заранее предвидеть, к каким маневрам придется прибегнуть. На всякий случай
следовало хорошенько пристегнуться.
     - Значит, во время вахты вы исполняли обязанности штурмана, отстегнув
ремни?
     - Нет, ремни не были отстегнуты совсем, просто ослаблены. Их можно  в
известной степени регулировать. Если пряжку затянуть полностью - у нас это
называется "на всю тягу", - тогда свобода движений ограничивается.
     - Вам известно, что устав не  предусматривает  никаких  ослаблений  и
никакой регулировки ремней?
     - Так точно, я знал, что в инструкции говорится другое, но так всегда
делают.
     - Что вы имеете в виду?
     - Практически на всех кораблях, где я летал, регулировали застежки на
поясах, потому что это облегчает работу.
     - Распространенность нарушения не оправдывает его. Продолжайте.
     - Как я и ожидал, бустер зонда сработал. Корабль стал вращаться вдоль
поперечной оси, и одновременно нас  начало  сносить  с  прежней  орбиты  -
правда, очень медленно. Пилот уравновесил это двойное движение собственной
боковой тягой корабля, но не полностью, то есть не до нуля.
     - Почему?
     - Я сам не был у штурвала, но думаю, что это  было  невозможно.  Зонд
заклинило в катапульте с открытым люком, через люк  выходила  часть  газов
двигателя зонда, эта  струя,  видимо,  имела  завихрения  и  поэтому  била
неравномерно. В результате боковые толчки то ослабевали, то усиливались, а
из-за  этого  коррекция  собственной  тягой  вызвала  боковые  маятниковые
качания всего корпуса. А когда бустер отработал,  началось  гораздо  более
сильное кувырканье, с обратным знаком, и пилот не смог его погасить  сразу
- пока не понял,  что  хоть  бустер  и  сдох,  но  зато  включился  ионный
двигатель.
     - "Бустер сдох"?
     - Я хотел сказать, что пилот не был полностью  уверен,  сработает  ли
ионный двигатель - он ведь очень сильно ударил  по  зонду  поршнем  и  мог
повредить двигатель; да он, наверное, этого и добивался,  я  бы  тоже  так
поступил. Но когда  бустер  погас,  оказалось,  что  ионная  тяга  все  же
действует и  мы  снова  получаем  опрокидывающий  боковой  момент  порядка
четверти  тонны.  Не  очень-то  много,  но  на  такой  орбите  хватит  для
кувырканья. Ведь у нас была круговая орбитная скорость, а при ней малейшие
перепады ускорения колоссально влияют на траекторию и устойчивость полета.
     - Как вели себя при этом члены команды?
     - Совершенно спокойно. Конечно,  все  сознавали,  как  опасен  момент
зажигания бустера, - ведь там пороховой заряд весом в сто килограммов, и в
таком полузамкнутом пространстве,  которое  образовалось  в  катапульте  с
заклинившимся  зондом,  он  мог  попросту  детонировать,  как  бомба.  Нам
разворотило бы штирборт, как консервную банку. На наше счастье, до  взрыва
не дошло. А ионный двигатель такой опасности уже не  представлял.  Правда,
тут возникло добавочное осложнение из-за того, что автомат включил  сигнал
пожарной тревоги и начал  заливать  пеной  катапульту  номер  два.  Ничего
хорошего из этого выйти не могло - ионный двигатель пеной не погасишь, так
что эту пену выбрасывало в открытый люк и,  наверное,  какая-то  ее  часть
всасывалась в выходную дюзу и гасила тягу. Пока пилот не  включил  систему
пеногасителей, мы несколько минут испытывали боковые  толчки  -  не  очень
сильные, но, во всяком случае, затруднявшие стабилизацию.
     - Кто включил систему гасителей?
     - Автомат, когда датчики показали  повышение  температуры  в  обшивке
штирборта сверх семисот градусов: это бустер нас так подогрел.
     - Какие распоряжения или приказы давал командир за это время?
     - Он не давал никаких распоряжений или приказов. Мне казалось, что он
хочет  посмотреть,  как  поступит  пилот.  В  принципе  у  нас  были   две
возможности: либо попросту отойти от планеты на возрастающей тяге и начать
возвращение на  гиперболу,  отказавшись  от  выполнения  задачи,  либо  же
попробовать вывести на контрольную орбиту последний, третий спутник. Отход
означал бы провал всей программы, потому что зонд, который уже находился в
щели, наверняка разбился бы в результате дрейфа через несколько часов,  не
позже.  Корректировать  его  траекторию  снаружи  зондом-"сторожем"   было
необходимо.
     - Эту альтернативу, естественно, обязан был решить командир корабля?
     - Председатель, я должен отвечать на этот вопрос?
     - Ответьте на вопрос обвинения.
     - Так вот, командир, конечно, мог отдавать распоряжения, но не обязан
был это делать. В принципе  пилот  в  определенных  ситуациях  уполномочен
выполнять обязанности командира корабля согласно  параграфу  шестнадцатому
бортовой инструкции, поскольку часто  случается,  что  командиру  уже  нет
времени объясняться с людьми у руля.
     - Однако в данных обстоятельствах командир  мог  отдавать  приказы  -
ведь не было ни  ускорения,  препятствующего  отдаче  приказов  вслух,  ни
прямой угрозы уничтожения корабля.
     - В  пятнадцать  с  минутами  по  бортовому  времени  пилот   включил
умеренную выравнивающую тягу...
     - Почему свидетель  игнорирует  то,  что  я  сказал?  Прошу  трибунал
сделать свидетелю замечание и предложить ему отвечать на мои вопросы.
     - Уважаемый трибунал, я должен отвечать на вопросы, а  ведь  прокурор
не задал мне никакого вопроса. Прокурор только прокомментировал  со  своей
точки зрения ситуацию, сложившуюся на корабле. Должен ли я в свою  очередь
комментировать эти комментарии?
     - Прокурору следует сформулировать вопрос, адресованный свидетелю,  а
свидетель должен проявлять максимум доброй воли при даче показаний.
     - Не считает ли свидетель, что в сложившейся ситуации командир обязан
был принять конкретное решение и сообщить его пилоту в форме приказа?
     - Прокурор, инструкция не предусматривает...
     - Свидетель обязан обращаться только к трибуналу.
     - Слушаюсь.  Уважаемый  трибунал,   инструкция   не   предусматривает
детально всех ситуаций, которые  могут  возникнуть  на  борту.  Да  это  и
невозможно. Если бы это было возможно, каждый член команды мог бы  выучить
инструкцию наизусть, и тогда командование вообще оказалось бы ненужным.
     - Обвинение  заявляет  протест  против  подобного  рода   иронических
замечаний свидетеля.
     - Свидетель, ответьте кратко и прямо на вопрос прокурора.
     - Слушаюсь. Так вот, я не считаю, что командир должен  был  в  данной
ситуации отдавать какие-то особые приказы. Он присутствовал,  он  видел  и
понимал, что происходит;  если  он  молчал,  это  означало,  что  согласно
двадцать  второму  параграфу  бортовой  инструкции  он  разрешает   пилоту
действовать по его собственному разумению.
     - Уважаемый трибунал, свидетель извращенно  трактует  смысл  двадцать
второго параграфа бортовой инструкции, поскольку в данном случае  применим
параграф двадцать шестой, где речь идет об опасных ситуациях.
     - Уважаемый трибунал, ситуация, которая сложилась  на  "Голиафе",  не
представляла опасности ни для корабля, ни для здоровья и жизни команды.
     - Уважаемый  трибунал,  свидетель  откровенно  проявляет   отсутствие
доброй воли! Вместо  того  чтобы  стремиться  к  установлению  объективной
истины, он пытается в своих показаниях  любой  ценой  оправдать  поведение
обвиняемого Пиркса, который был командиром корабля!  Ситуация,  в  которой
оказался  корабль,  несомненно,  относится  к  числу   тех,   на   которые
распространяется двадцать шестой параграф!
     - Уважаемый трибунал, прокурор не может одновременно выступать в роли
эксперта, который устанавливает фактическое положение вещей!
     - Лишаю свидетеля  слова.  Трибунал  откладывает  решение  вопроса  о
применимости параграфа двадцать  второго  или  двадцать  шестого  бортовой
инструкции до особого рассмотрения. Свидетель, сообщите,  что  происходило
на корабле в дальнейшем.
     - Кальдер, правда, не обращался к командиру ни с какими вопросами, но
я видел, что он несколько раз посмотрел в его сторону. Тем  временем  тяга
заклинившегося зонда  выровнялась,  и  стабилизировать  корабль  было  уже
нетрудно. Добившись прочной  стабилизации,  Кальдер  начал  отдаляться  от
кольца, но не требовал  от  меня  прокладки  курса  к  Земле,  из  чего  я
заключил, что он все же попытается выполнить нашу задачу. Когда  мы  вышли
из сферы Роша - примерно в шестнадцать  часов,  -  Кальдер  сигнализировал
максимальную перегрузку и тут же попытался вытолкнуть зонд.
     - То есть?
     - Ну, он включил сигнал максимума перегрузок и сразу же вслед за  тем
дал сигнал "Полный назад!", а  потом  "Полный  вперед!".  Зонд  весит  три
тонны; на полном ускорении он должен весить  раз  в  двадцать  больше.  Он
должен был вылететь из катапульты как  пуля.  Отойдя  примерно  на  десять
тысяч миль, Кальдер поочередно дал два таких удара тягой, но  без  всякого
результата.  Он  добился  только  того,  что  боковой  момент  еще   более
увеличился. Видимо, в результате внезапных  ускорений  зонд,  который  еще
крепче заклинился в  катапульте,  изменил  положение,  и  теперь  вся  его
газовая струя била в поднятую крышку наружного люка, отражалась от  нее  и
уходила в пространс