аступило странное
состояние: словно проваливался куда-то и мучительно медленно выплывал.
Невозможно было понять, сколько это длилось - казалось, что годы. Затем я
словно уснул, но странным сном.
  Я видел все индикаторы, сверкающий кожух "Гигеса", экран, голубые
простыни, но мною владел какой-то частичный ступор. Вс„ колебалось,
дрожало, как мираж, и лучилось короткими мутными радужными всплесками.
Было тяжело. Веки словно ртутью налились. Я плохо сображал.
  Тогда-то внутренний люк шлюза, по правилам запертый на три поворота
стопорного винта, медленно отворился.
  Две человеческие фигуры стояли в глубине шлюза.
  Они был без скафандров, но я вс„ равно не мог разглядеть, кто это.
  В какую-то секунду просветления я едва не заплакал, решив, что пришли
эвакуаторы. Тимбелина донесла, предала меня, и они прилетели. Хотя как же
это может быть?! Ни сигнала о контроле стыковки, ни включения автоматики
шлюза. Мысли опять спутались, болезнь повалила меня на спальник,
эластичные ремни прижали к сетке, а "Гигес" тихо зажужжал, меняя тона.
  Но я видел: двое стояли в шлюзе, лицом друг к другу, будто решая входить
или нет. Затем двинулись ко мне.
  Горело дежурное освещение; в тусклом разноцветном тумане они шли ко мне,
шагая тв„рдо и размеренно, хотя гравитация была выключена.
  Высокий угловатый мужчина с бородкой и совсем юная большеглазая женщина.
И только тогда, когда они подошли совсем близко, я увидел, что это они, те
немногие из людей, которые могут подойти ко мне... Но почему вне отсеков,
без скафандров? Ах да, они же знают, что здесь вс„ стерильно... Вот разве
что со мной не вс„ в порядке.
  "Держитесь подальше!" - попросил я и сам вздрогнул от своего голоса, он
скрипел, как плохой динамик.
  Ахилл молча кивнул, а Тельма горестно покачала головой, поднеся ладони ко
рту. Они стояли и ждали, что я скажу или сделаю что-то, но что?..
  Уже понимая, что это галлюцинация, я не стал ни отворачиваться, ни
закрывать глаза.
  Счастье - оттого, что передо мной она, Тельма, обжигало даже в сумятице
бреда. Вс„ нужно, вс„ оправдано, если есть она. Джерасси в ту минуту был
мне близок и дорог лишь потому, что появился вместе с нею.
  Вот е„ громадные т„мные глаза налились слезами и, задыхаясь от восторга,
тоски, жалости, я взлетел к ней - утешить, обнять, защитить... Но
расстояние между нами, как бы мало оно ни было, не сокращалось. Я отчаянно
забарахтался в воздухе. Что-то мягко, но настойчиво тянуло меня назад.
"Гигес", выбросив манипуляторы, охватил мои плечи.
  Кажется, я рвался, извивался, кричал...
  Отч„тливо помню, как костистые пальцы Ахилла дотрагиваются до
смугло-розовой ладони Тельмы и она, не отрывая взгляда от меня, отступает
вслед за ним к люку и перешагивает комингс.
  Ещ„ я помню, как томительно и неправдоподобно долго они поворачиваются
спинами ко мне, чтобы навсегда исчезнуть в тусклом свете, и я опять готов
рвануться следом, но тут разда„тся тихий, но совершенно реальный щелчок
реле гипноавтомата. И я оплываю на спальник, не в силах больше бороться ни
с кем и прежде всего с собой.

  РАЗВОРОВАН ЧАСРАЗВОРОВАН ДЕНЬВОЗДУХ ДИКИЙ ГАЗЖ‚СТОК КАК РЕМЕНЬСКОЛЬКО
Я СЕБЯ НИ ИЗРАНЮ РАЗКРОВЬ ТВЕРДА КАК ТЕНЬКАК РАЗЪЯТЫЙ ГЛАЗПРИХОЖУ К
КОНЦУЧЕРЕЗ ВСЕ ПОРЯДКИВЫДАТЬ НАГЛЕЦУОТ ВСЕГО ОСТАТКИ
В Ч‚РНОЕ ЗВОНЮ
ГОВОРЮ С ВОСТОРГОМ
ВРЕМЯ ГАСНУТЬ ДНЮ
НАД ВСЕМИРНЫМ МОРГОМ

  АХИЛЛ ДЖЕРАССИ
"КТО БЫ МОГ" (Перевод машинный с последующей хомокоррекцией.)

  22.07.20 БВ. День как день. Портит его только одно. Вс„ время какое-то
тягостное напряжение, словно жду рецидивов. Оттого, что чувствую себя
здоровым, и возникает дурацкое ощущение типа "как бы чего не вышло..."
Вдобавок поговорил с мединспекцией ВНИПа, и там сообщили, что Ватанабэ в
стасисе, положение серь„зное - доращивают печень, готовят первую
пересадку, но шансов на удачу маловато. Потом я сообразил, что почти двое
суток не слушал про Булунгу, заказал сводку и прокрутил.
  Сплошная и тревожная ерунда. Президент гн„т сво„, оппозиция сво„. Армия,
слава Богу, отсиживается в казармах и ни во что не лезет. Из деревень
стекаются крестьяне, презирающие Верховного колдуна за то, что он учился
в Сорбонне и Тарту, и ждут, когда в город с юга прид„т их Главный колдун
и состоится поединок двух джу-джу, который и решит вс„ дело.
Разумеется, митинги, разумеется, стражи порядка с длинными шипастыми
пластиковыми хлыстами. Хорошо, хоть огнестрельное оружие там по
британскому образцу даже полиция не носит...
  Наслушавшись, окончательно решил заказать связь с Булунгу, то есть с
Марионвиллем, где жив„т семья Тельмы. Оказалось, что Булунгу не входит в
"Космэк", а цепочку делать долго и сложно, да и вообще там сейчас глубокая
ночь.
  21.55.17 БВ. Была почта. "Герберт Уэллс" начал разгон, Арт„м написал перед
самым стартом несколько слов. Спасибо и за это. Когда-то я ему страшно
завидовал, но это, конечно, глупо: как бы я работал с экипажем?
Редкостная удача, что я здесь. Но - известный всем зуд не да„т покоя:
человек никогда не довольствуется тем, что имеет. Даже самим собой...
  Временами я думаю, почему человечество так упорно меняет среду, когда
проще - а может быть, и нет, - изменить тип. Интересно, как реагировал бы
оглохший и немощный Бетховен на предложение покинуть свою изношенную
оболочку и переселиться в орган или виолончель? Мог, наверное, и
согласиться. Но тогда бы он стал всего лишь чувствующей виолончелью, и
как бы он мог любить Терезу Гвиччиоли? Очень уж целомудренная была бы
любовь. Наверно, только обалденной музыкой, от которой бы все рыдали и
томились. Крейцеровой сонатой.
  А во что бы согласился превратиться я? Не могу вообразить. Пока что я
обмираю от радости, лишь вспомню, что на мо„м организме нет ни оболочек,
ни скафандра и что мой эпидермис чувствует ветерок, пусть из
вентилятора...
  22.40.00. Одолеваю Джерасси. Вот кому преображение без надобности. Он
прекрасно устроился в рамках своих несовершенств, которые приносят ему
куда больше, чем его явные совершенства. Как средневековым нищим.
  Для него вс„, что я делаю здесь, вс„, что похоже на мо„ желание попасть
сюда - болезненное позерство, извращ„нное честолюбие.
  Он пишет про Теренса Чжао, "космонавта" и гениального хакера, который
сумел получить страховой полис через компьютеры страховой компании,
выплатить все взносы, затем поступил "кроликом" в секретный
микробиологический центр и в сущности совершил дико сложное самоубийство.
Он прин„с семье гигантские деньги и от военных и от компании, правда, они
судятся уже несколько лет. Но он для Джерасси исключение, да ещ„
заслуживающе жалости. Только он сам не заслуживает - супермен, супермен...
  У него есть строчка о том, что "сами по себе ни наша жизнь, ни наша смерть
не могут принести никакой пользы - только связанные с ними выгоды или
неудобства: ими мы платим за то, что нам вс„-таки разрешили побыть каплей
воды в доменной печи..."
Глядишь, он и вправду купит ракету и добер„тся до меня, чтобы выразить мне
сво„ презрение - а какой он склепает из этого бестселлер!
  В Булунгу полная неразбериха. Появилась ещ„ какая-то Палочная Армия.
Зашевелился Совет Безопасности. Связи нет по-прежнему.
  22.44.09 БВ. Сегодня закончил статью для "Анналов". Доклад на компьютерную
конференцию не успел ни сделать, ни отослать, только обсчитал все
коррективы по методике статистики вариационных зон. Свистнуто, не спорю,
но свистнуто очень средне...
  Родители звонили семь минут назад уже из Базеля. Мама в клинике, отец
взял отпуск - первый за три года, чтобы сопровождать е„; и помучается же
он в этом занюханном Базеле... Диагноз пока неясен; позже свяжусь сам с
Сепульведой.
  По "Сети" приш„л новый каталог изданий.
  В виварии у меня что-то опять неспокойно. Хотя Пятница восстановлен в
правах передвижения. Быстро привыкает пользоваться крыльями после
невесомости. Кабель, само собой, заэкранирован.
  Регулировал сегодня автоматику шлюза. Вс„ время казалось, что за
плоскостью люка кто-то стоит.
  В Булунгу ничего нового. Комитет наблюдает. Верховный колдун страны
объявил, что завтра начинается день духов дождя и грома, то есть сезон
тропических ливней. Главный колдун Юга заявил, что не завтра, а
послезавтра. Армия Длинных Палок второй день пляшет воинские танцы на
главном стадионе столицы. Президент выступил перед народом и предупредил,
что митинговую и танцевальную энергию лучше направить на ремонт
противопаводковых сооружений.
  22.48.18 БВ. Как-то не получается о деле. Вс„ струение эмоций.
  Не знаю, что и подумать. Совпадение?
  В 17.07 передали сведения о Ватанабэ. Состояние тяж„лое, держат в стасисе
на полном обмене. Ждут завершения роста биопротезов - будут менять печень,
селез„нку, большую часть кишечника, сетчатку, что-то ещ„.
  За минуту до связи я обнаружил, что последняя страница книги Джерасси и
чистый лист для заметок склеены между собой. Естественно, расклеил и наш„л
плакет...
  Но как раз тут позвонили, и только после этого мне удалось засунуть е„ в
ридер. Как только я проч„л последнюю строку, бросился звонить на Землю.
Связь дали через два часа восемь минут, а когда соединили, ответил
компьютер. Он мгновенно переш„л на русский, с чарующей вежливостью
педставился - оказалось, его зовут Николас - и попросил назвать номер-код
моего скрамблера и пароль. На все мои попытки объяснить, в ч„м дело, он
отвечал то же самое и после пятого раза проворковал, что крайне сожалеет,
но соединить нас не может.
  "Сеть" справок личного характера о лицах, не заявивших о таком желании, не
да„т - адрес, год рождения, род занятий и вс„.
  Что это? Новый рекламный трюк? Да нет - написано мне лично...

  "Дорогой господин Торсуев,
не спрашиваю, помните ли вы меня. Теперь вы уже по крайней мере прочли
мою книгу.
  Я не успел сказать вам на той смешной встрече с полной изоляцией, что мы
с вами до странности похожи.
  Когда-то я тв„рдо решил, что буду писать, чтобы рассказать всему миру,
что есть люди беззащитнее, чем улитка без панциря, люди, сама жизнь
которых невозможна без неустанной заботы их собратьев из того же
самого рода, который искалечил их.
  Мало-помалу мне стало ясно, что заставить глухих слышать под силу
только целителю, а в этом случае помогает лишь скальпель Господа. Но ведь
Он умер.
  Стало ясно и другое - я хорошо зарабатываю. Постепенно я смирился с этим.
Попугай вытаскивал билетики, сочин„нные им самим. Но счастливых среди них
быть не могло.
  У меня было право гордиться собой. Свою жизнь я отвоевал в сражении,
которое не снилось Мольтке или Наполеону. Попробуйте воевать за себя,
если для победы над вами противнику достаточно приоткрыть вашу форточку
или вынуть фильтр из водопровода.Но я рассмешил тех, кто в отместку мог,
да и сейчас может, просто выключить насос, качающий мне воздух. Йо-хо-хо!
Аркольский мост длиной в тридцать лет.
  Я устал. Мне надоело платить медицинской мафии. Йо-хо-хо! Пятнадцать
человек на сундук мертвеца! Уж лучше просто бутылка рому.
  Мне надоел вечный страх, что кого-то из команды могут перекупить,
поломка автоматики или отказ герметизации случатся тогда, когда не
сработает резерв. Я не хочу больше притворяться человеком и вс„ время
считать, насколько ближе я стал к концу. Слишком давно я отказался от
благодетельной возможности оставаться больным животным.
  Не вернуться.
  В мемуарах жены одного из первых людей с пересаженным сердцем
рассказывается, чем он платил за восторги и внимание, за партии в теннис и
вальсы на светских при„мах - ночами тайных страданий, тоннами
проглоченных лекарств и кислородными масками. Адская гордость,
извращ„нное самолюбие...
  Он хотел казаться, и платил за это невозможностью быть.
  У меня уже давно нет ничего, даже страданий. Жены, впрочем, тоже.
  Дорогой друг, вы избрали ту же позицию. Хочу на пороге предупредить вас
об этом.
  Вы тоже привлекаете внимание, но вовсе не к страдальцам.
  Олимпийцем - вот кем вы себя сделали. Ваша гора в тысячи раз выше даже
мифического Олимпа. Однако завидная судьба - мчаться невероятно высоко над
всей этой грязью, бессмыслицей, неразберихой, аннигилируя е„ равнодушие
ещ„ более могучим безразличием, и не зависеть практически ни от чего.
Даже в прямом смысле - насколько мне известно, АСС вашего типа
рассчитаны на четыр„хлетнее автономное существование. Вы ушли от
Земли, как уходят из семьи, ставшей чужой.
  В наши дни в профессии космонавта героизма нет никакого - это просто
тяж„лый и плохо оплачиваемый труд в смертельно опасных условиях. Работа
для тех, кому нет места на Земле. Вс„ же мне удивительно, как журналисты
не выудили вас. Я внимательно проч„л то, что сумел раздобыть о вас,
поговорил с вашим гуру, этим восхитительным кавказцем, считающим вас по
крайней мере своим при„мным сыном, и по-прежнему не понял , на ч„м
основано ваше решение.
  Вас я не спрашиваю - человек не способен сказать о себе правду. Попробую
сказать е„ сам.
  Вы словно решили отработать то, что Земля должна подносит вам с низким
поклоном, вымаливая прощение за то, что отравила вас ещ„ до вашего
рождения. Стать таким, как они.
  Сравняться с ними - означает простить их. Найти материальный эквивалент
своего успеха - простить дважды.
  Я вовремя понял это и останавливаюсь.
  Вы привлекаете внимание своей подч„ркнутой полноценностью.Рейнджер на
костылях, однорукий акробат, слепой снайпер, безрукий художник с кистью в
зубах. Но оставим их. Моя жизнь меня не устраивает. Более того, она
меня тяготит. На не„ я потратил в сотни раз больше, чем мои сверстники.
  Задумавшись о том, как жив„те вы, а это случилось не так давно, я
попробовал на мгновение ощутить себя на вашем месте.
  Я больше никогда никому не скажу об этом: я тут же возненавидел вас, ибо
вся моя жизнь оказалась полностью переч„ркнутой. Тогда я убрал вас - и моя
жизнь вновь обрела ценность, но смысл - смысл в не„ уже не вернулся.
  Вы дольше будете идти к тому рубежу, на котором оказался я. Но вы к
нему прид„те. "Устали боги, устали орлы, устало закрылась рана". И вс„
равно - вы единственный человек, которому я позавидовал и которому могу
рассказать почти вс„.
  Итак, прощайте. Я ничего вам не желаю - вы в этом не нуждаетесь."
АХИЛЛ ДЖЕРАССИ
АНГЕЛ СЛЕВА
АНГЕЛ СПРАВА
В ЧАШАХ
СВЕТЛАЯ ОТРАВА
ПЕРЕСТАНЬ
СЧИТАТЬСЯ С БОГОМ
БОГ ОБСТАВИЛ НАС
НА МНОГОМ
МНЕ ДАВНО
ГОТОВО МЕСТО
ТАМ ГДЕ ГОРЬКО
А НЕ ПРЕСНО
(перевод машинный с хомокоррекцией)22.10.10 БВ. Рабочий день есть
рабочий день. С утра было общее совещание по технике безопасности. Потом
на меня насели экзобиологи. Потом... словом, до вечера я не отрывался от
пультов, хотя работа шла очень медленно.
  Забарахлила автоматика криобатарей, потом надо было проверить
поверхности камер сгорания маневровых двигателей, хотел было заняться
докладом, но вдруг меня словно в сердце толкнуло. Конечно в наше время
есть более над„жные прогностические методы, но я доверяю этому. Сел в
кресло и заказал сводку по Булунгу. И пока слушал, сидел как ошпаренный.
  В Марионвилле бои. Должен был состояться давно обещанный поединок джу-джу,
но вместо этого Армия Длинных Палок вышла на улицы и лупит этими самыми
длинными палками всех, кого может, а особенно сторонников Верховного
колдуна, полицию и службу безопасности. Вспыхивают перестрелки, появились
какие-то ублюдки, вооруж„нная секирами из ленточных пил, эта компания
рубит направо и налево независимо от политической принадлежности...
Комитет поднял в воздух плаформы и распылил во всех очагах столкновений
газ NFS, анти-агрессант.
  В принципе ничего серь„зного не произошло - очнувшись от получасового
обморока, девять десятых населения сутки-двое будут страдать от
сильнейшей головной боли, и чем больше было биогенных аминов, отвечающих
за агрессивное состояние, тем сильнее будет пост-газовый hangover18. А
потом начался ливень.
  До конца я не дослушал и, не включая гравигенераторов, завис над
компьютером, набирая цепочку через Центр до нашего консульства в
Марионвилле, и, как ни странно, дозвонился с первого раза. Секретарь,
потряс„нный сигналом космосвязи, вс„ же спросил меня, по какому делу я
звоню господину Н'Дио. Я сумел сказать только: "По личному". Конечно,
отпечаталось на лице достойного потомка Талейрана и Громыко. Сейчас только
по личному и звонить. Однако он, надо отдать ему должное, без лишних слов
записал мой номер и сказал, что попытается отыскать их по городскому
телефону, куда с нашей аппаратуры входа нет, или через иммунологический
центр, где вроде бы есть спутниковая антенна и компьютер. Потом он
отключился.
  Ничем я заняться не мог - становилось все тревожнее.
  Вдруг заверещал Пятница, заметались обезьяны, захныкал Шаман.
  Потом так же внезапно и они стихли.
  Старинная испанская клавесинная музыка. Одна из моих любимых записей.
  Не помогала и она. Скорее раздражала - именно тем, что пыталась успокоить.
  В полной тишине я уселся перед экраном. Мульт-человечек на дисплее
Тимбелины трудолюбиво ковал цифры, но я и без них мог сказать с точностью
до десятой секунды, сколько времени прошло. В голову лезли обрывки мыслей,
совершенно дикие или, наоборот, нудные и банальные, строчки стихов,
формулы и какие-то телефонные номера. Большого труда стоило не бормотать
всю эту мешанину вслух.
  Гудок раздался почти через час. Я сказал: "АСС двенадцать. Что, не
нашли?.."
Но вместо дежурного на экране был другой человек. Высокий - в визире
камеры он резался почти до самых скул, и лишь когда нагибался, было видно
т„мные глаза, т„мную кожу и ч„рную бородку с проседью. Руки он держал на
коленях, переплетя сухие длинные пальцы перед собой. Безмолвно и
напряж„нно он смотрел на меня, и с замирающим сердцем я понял, что он не
совсем незнаком мне.
  "Вы из консульства?" - глупо спросил я.
  "Меня зовут Жак Н'Дио, мсье, - ответил он по-французски. - Вас я знаю, вы
Сергей Торсуев. Очевидно, вы хотели говорить с Тельмой..." - Он вдруг
выпрямился, и его лицо исчезло из визира.
  "Да, я несколько раз... Что случилось?"
Его пальцы расплелись, кисти опустились и повисли.
  "Мы перевели е„ в госпиталь центра, - глухо донеслось до меня. - Его
охраняла полиция... Но рядом была большая резня, и кто-то, непонятно кто,
выстрелил по ним с холмов ракетой, а она попала в угол верхнего этажа -
осколками разорвало бокс-мобий ... Она бы даже выжила. Но прошло почти
три часа, пока до не„... Одна-единственная ракета..."
Он замолчал. Молчал и я. Наконец он выдавил "Прошу простить..." и
отключился.
  22.10.22 БВ. Трое суток я работал при включ„нных гравигенераторах и за
сч„т тренаж„ров сэкономил три часа одиннадцать минут.
  Очередной звонок Ахиллу кончился как прежде. Попытка запросить "Сеть"
неожиданно дала результат, но какой... Теперь в данных Джерасси стояла ещ„
одна дата, после даты рождения. Тр„хдневной давности.
  Я смотрел на дисплей, а в голове крутилось: "Не врал... не врал..."
Подробности выяснять я не стал. Выключил вс„. Встревоженного Пятницу
выпустил на волю и начал тратить свои честно заработанные три часа
одиннадцать минут.
  Разумеется, можно было связаться с Платоном Петровичем, с Аленом
Амстердамом или Сабиной Ост. Вместе мы пришли бы к какому-то решению.
  Но я заставил думать себя.
  Я медленно плыл по станции, парил, переворачивался и думал.
  Мозг не хотел работать, не хотелось размышлять ни о ч„м. И впервые в жизни
не хотелось вспоминать Землю.
  Но меня поставили перед проблемой, решение которой я должен был найти сам.
Как в старину за убитого мстили близкие ему по крови.
  А мне вс„ казалось, что Тельма убита. Не этой дурацкой ракетой, не
выстрелом, не обрушившейся стеной. Не чем-то, а кем-то. И вот-вот, на
последнем усилии, я различу его лицо...
  Она подло убита. Е„ нет. И если я снова увижу е„, во сне ли, в бреду, я
вс„ равно буду теперь помнить это. Не будет всей той музыки, что умерла
вместе с нею. Т„мных глаз, розоватых ладоней, высокой шеи - ничего этого
больше не будет.
  Когда невыносимой болью меня скрутило в комок и швыряло от стены к
стене, я видел лицо