не упустила ничего существенного?
     -- Нет... Я устала. Я устала от всего этого.
     -- Эва, ты сейчас уснешь. Тебе надо отдохнуть.
     -- Вы меня не оставите одну? Правда ведь?
     --  Эва, ты  будешь здесь одна.  Мы  не  можем  терять время. Ты должна
понять нас.
     --  Хорошо,  я  усну.  Но  не более  двух  часов.  Этого  будет  вполне
достаточно.
     -- Спи, Эва.
     Четверо  вышли  из  комнаты.  Девушка  проводила  их  взглядом,  полным
надежды. Теперь их пятеро.


6.

     Эрли вышел на крыльцо деревянного коттеджа и огляделся. Вокруг было так
красиво! Разбросанные в  беспорядке домики посреди могучего тенистого парка.
Белая громадина  Центральной, словно  плывущая на  фоне бездонного  голубого
неба.  Мягкая зеленая трава и  дикие цветы, совсем как  на  Земле. Странные,
кружащие голову запахи, на которые он раньше не обратил внимания, потому что
все здесь было необычно. Все ново. Все незнакомо.
     Он  оглянулся,  отогнал  от  себя  красоту,  и  тогда  остались  только
Отшельник  и  его  ужасная  сельва. Двести  десять  человек,  имевших  самые
современные   средства  передвижения,  связи   и  защиты,  не  вернулись  на
Центральную базу.
     И снова, как и тогда, когда он нес Эву, ему стало плохо. Если бы у него
было  время  разобраться  в этом чувстве, он бы понял, что это страх. Страх,
что он больше никогда не увидит Лэй. Самый сильный страх, когда человек даже
не сознает, что он боится.
     -- Что будем делать дальше? -- спросил Свен Томсон. -- Ведь так нельзя,
-- и он показал рукой на других. -- Надо что-то делать.
     Генри  Вирт лежал  на  траве лицом  вниз и,  кажется,  плакал.  Николай
Трайков нервно покусывал губы.
     --  Прошел уже почти час, -- сказал Эрли. -- А мы по-прежнему ничего не
знаем. Надо выработать план действий. Ведь не могли же они все сразу...
     -- Почему вы не пустили меня к Озе?! -- крикнул Генри. -- Почему?! -- И
он застучал кулаком по траве. Свен подскочил к нему, рывком поднял с земли и
сильно встряхнул.
     -- Генри! Приди в себя! Не распускайся!
     --  Прости, Генри, --  сказал Эрли. -- Ты полетишь к Озе.  Наверное, мы
сейчас так и решим. Сейчас мы пойдем в Центральную и там все решим...
     Слова Эрли заставили Вирта успокоиться,  и они  все четверо почти бегом
двинулись к Центральной.
     -- О каких  качелях все-таки говорил Стаковский? -- спросил Эрли Свена.
-- Символ чего эти качели?
     --  Ничего не приходит  в  голову, -- ответил  Свен. --  Качели  -- это
значит что-то качается.
     -- Раньше никогда об этом не было разговоров?
     -- Ничего подобного мне не приходилось слышать.
     Они остановились в главном пульте связи.
     -- Как можно изобразить качели? -- вдруг спросил Николай.
     Остальные удивленно и непонимающе посмотрели на него.
     -- Ну как наиболее просто схематично можно изобразить качели?
     Эрли нарисовал на бумаге прямую линию через весь лист, а посередине под
небольшим углом пересек ее коротким отрезком прямой.
     -- Примерно так нарисовал бы и я, -- сказал Свен. --  Но к чему вопрос?
Ты где-нибудь видел такое?
     -- Это немудрено увидеть везде, -- сказал Эрли.
     --  Видел.  Совсем  недавно видел, и не  один  раз.  Может быть, неделю
назад, может  быть, больше.  Только  где и почему?.. Не могу вспомнить. Но я
постараюсь.
     -- Сразу не можешь? -- спросил Свен.
     -- Нет.
     -- Постарайся вспомнить.  Неизвестно, что сейчас нам  может  помочь, --
сказал  Свен.  -- Может  быть, именно  это.  А пока давайте  выработаем план
действий. Мы не  можем все время находиться вместе. Поэтому нам будет  нужна
связь  друг  с другом.  Нам  нужен  какой-то центр,  куда  бы  стекалась вся
информация,  которую  мы  будем  собирать.  Один  из  нас  должен  постоянно
находиться здесь, в Центральной. Лучше всего  у главного  пульта  связи. Это
будет удобно еще  и в том случае, если кто-нибудь из них  вдруг заговорит...
Кто останется? Генри, конечно, не захочет этого...
     -- Нет.
     -- Тогда кто? Я вынужден лететь с Генри, хотя мог бы один.
     -- Нет, -- повторил Генри.
     -- Эрли мало что знает здесь...
     -- Эва, -- сказал Николай. -- Пока она спит, здесь буду находиться я. А
когда она проснется... Мне, наверное, найдется работа более подходящая...
     -- Хорошо, --  Свен  встал  и начал расхаживать по  комнате.  -- Каждый
должен   взять  радиостанцию  внутренней  и  внешней  связи  и  никогда   не
расставаться  с  ней.  Каждый  обязан  иметь всегда с собой  хотя  бы легкий
бластер,  потому что мы  не знаем, что здесь произошло. Генри и я вылетим на
винтолете к базе Озы. Нам на это хватит четырех часов.
     -- Маяк там не работает, -- сказал Генри. -- Я прослушивал эфир.
     --  Раньше бы хватило четырех часов. А без маяка... Я не знаю, смогу ли
быстро найти ее по карте.
     -- Я бывал там, -- сказал Генри. -- Мы найдем их быстро.
     -- Тогда вылетаем немедленно. Эрли, попробуй взломать дверь штаба.
     -- Эва же говорила, что у нее есть ключ, -- сказал Николай.
     -- Действительно. Как я забыл. Тем лучше. Ну что ж, пошли. Что мы будем
делать через несколько часов, я не знаю.
     -- Не будем загадывать, -- сказал Николай, и они вышли в коридор.
     Свен сказал:
     -- Если это вернулись те, кто  был здесь до нас... Если они настроены к
нам враждебно, нам ничего не останется, как взлететь на "Фиалке". Я бы так и
сделал, если бы мы были здесь одни.
     Минут  пять  им  понадобилось, чтобы разыскать карманные радиостанции и
бластеры.  Свен и Генри побежали к стоянке винтолетов.  Николай включил  все
приемники в пульте связи, Эрли помчался в коттедж Эвы.


7.

     Эрли решил не  будить Эву.  Несколько  часов они обойдутся  и без  нее.
Пусть лучше как следует отдохнет. Он выдвинул несколько ящичков  из ее бюро,
но ключей там не  оказалось.  Ключ оказался  на груди у девушки  на  цепочке
вместе с маленьким медальоном. Стараясь не разбудить девушку,  он расстегнул
цепочку и тихонько потянул за нее.  Девушка слегка пошевелилась и сжала  ему
руку, но не проснулась. Наконец ключ оказался у него,  и он не  стал тратить
времени, чтобы снова застегнуть цепочку. Потихоньку вышел из комнаты и снова
бросился бежать.
     Перед  дверями  в  комнату  главного  пульта  он  остановился,  перевел
дыхание, включил радиостанцию и спросил у Трайкова:
     -- Ник, они уже улетели?
     -- Улетели.  Все  нормально.  Я  буду связываться с ним каждые двадцать
минут. Ты можешь заниматься своим делом.
     -- Ну и отлично.
     -- Ты где?
     --  Открываю дверь главного пульта. Ключ едва нашел... Из них, конечно,
никого нет в эфире?
     Эрли  открыл  дверь. На  него пахнуло  застоявшимся воздухом.  Это  его
удивило.  Неужели  испортилась  вентиляция?  Не  зажглись  и  автоматические
светильники. Едва  заметно светился потолок, к  северу  и югу  чуть ярче,  в
центре совсем  темная полоса.  При таком  освещении  трудно  было  различить
что-либо, и  Эрли  двигался почти на ощупь.  Немного  помогла полоса  света,
идущая из открытой двери.
     Внутреннее устройство помещения главного пульта было ему неизвестно. Но
глаза понемногу привыкли к густому сумраку. Он начал двигаться увереннее, но
вся  его  уверенность мгновенно  пропала, когда  он взялся рукой  за  спинку
кресла и матерчатая обивка рассыпалась под пальцами в пыль. Эрли вздрогнул и
остановился. Нет, лучше взять фонарь. Но почему не работают  светильники? Он
быстро по светлой дорожке отошел к двери и нащупал рукой выключатель. Нажал.
Щелчка не получилось. Детали выключателя с шумом упали на пол.
     -- Эрли, вызвал его Трайков. Тот вздрогнул от неожиданности  и  ответил
шепотом:
     -- Да, Ник.
     -- Что там у тебя?
     -- Непонятно...
     -- Помочь?
     -- Нет, Ник. Скажи лучше, где мне побыстрее найти фонарь?
     -- Фонарь? Ты что, в подземелье?
     --  Не думай,  что  я  спятил. Автоматика  не  работает, а  выключатель
рассыпался у меня в руках.
     -- Ближе,  чем  в хозяйственных  помещениях, вряд ли  найдешь. Принести
тебе?
     -- Я сам. Нельзя уходить от пульта связи.
     -- Связь еще через тринадцать минут. Успею.
     -- Нет, Ник. Кто-то каждую секунду должен быть на связи.
     Эрли спустился  по эскалатору вниз, снова пробежал по коридору третьего
кольца, нырнул в подземный переход. Бластер колотил  его по спине прикладом.
И Эрли  даже подумал, что здесь, на Центральной станции,  оружие  совершенно
никчему. Цепочка огней бежала вместе  с ним, немного опережая его. Здесь все
работало  нормально. В хозяйственном помещении была  справочная машина. Эрли
нажал  кнопку  "автономное освещение",  запомнил  номер  секции  и  бросился
дальше. Двери секции уже открывались  пред ним,  когда он подбежал. Особенно
размышлять  было некогда,  и  он схватил небольшой карманный фонарь, положил
его в комбинезон. Нашел на  полках два больших электрических фонаря, взял их
в руки, потом, немного помедлив, взял еще два. Больше ему не унести.
     Все также бегом  вернулся  он к главному пульту,  глотнул воздуха перед
дверью  и вошел. Поставив  на  пол  фонари, он зажег один и, подняв  его над
головой, медленно пошел вперед.
     Круглое помещение имело в диаметре метров пятьдесят.  По стенам  стояли
шкафы    с    электронной    аппаратурой    вспомогательного   обслуживания,
вычислительные машины,  накопитель информации, самописцы.  Около них  стояло
полтора десятка  операторских кресел.  Все они  бывали  заняты  операторами,
когда Конрад  Стаковский  начинал очередной аврал  по обработке накопившейся
информации.
     В центре зала  десятиметровой подковой располагался пульт: разноцветные
доски с клавишами для  набора  программ, аппараты обратной связи с двадцатью
базами,  разбросанными по Отшельнику,  пульт  главной математической машины,
сигнальные световые табло, аппараты видеосвязи, командные микрофоны.
     В самом центре зала стояло  еще несколько кресел. В них обычно работали
Конрад  Стаковский,  Филипп  Эзра,  Эдвин  Юмм  и  некоторые  другие   члены
экспедиции.
     Эрли  поставил  фонарь  на пульт,  обошел его  кругом,  ни  к  чему  не
прикасаясь, и затем  зашел внутрь.  Первые два кресла  оказались пустыми.  В
третьем и четвертом лежали два человеческих скелета, обтянутые коегде  кожей
и лохмотьями одежды.
     Эрли несколько секунд рассматривал их, потом судорожно  вдохнул теплый,
затхлый  воздух и сдавил виски руками. В третий раз на него накатилась волна
страха,  и  он попятился  к выходу, сдерживая  рвавшийся  из горла крик.  Он
наткнулся на угол  двери и вздрогнул от неожиданности. Яркий свет в коридоре
немного привел  его  в  себя. "А как же здесь  была  Эва?  -- подумал он. --
Женщина. Одна. И она еще  кое-что сумела  нам  рассказать. Она  нашла в себе
силы убедиться, что в запоминающих устройствах стерта вся информация. Я даже
этого с первого раза не смог сделать".
     -- Эрли, что там у тебя? -- вызвал его Трайков.
     -- Осталось узнать, что случилось с остальными двумястами восемью...
     -- Значит... Эва сказала правду?
     -- Еще какую... правду.
     -- Меня вызывает Генри. Отключаюсь.
     -- Осталось узнать, что произошло с остальными  двумястами  восемью, --
прошептал Эрли и снова вошел в зал.


8.

     На стоянке винтолетов  стояло около десятка машин. Свен бросился было к
маленькой, двухместной, но Генри остановил его.
     -- А вдруг они живы и их надо будет срочно перевезти сюда?
     Томсон  не стал  возражать, и  они подбежали  к большому десятиместному
винтолету,  положили  туда сначала свои бластеры, а потом влезли  сами. Свен
заглянул  в  багажное  отделение, желая убедиться, что  там  есть  огнеметы.
Лететь в сельву без них было бы настоящим безумием.
     Свен круто поднял винтолет  вверх. Купол Центральной станции метнулся в
сторону,  замелькали белыми клавишами накопители энергии, темными горошинами
рассыпались  в стороны  деревянные домики коттеджей, и  через минуту исчезли
последние пятна ярко-зеленых парков. Внизу расстилалась сельва.
     --  Генри,  --  сказал Свен. -- Выйди  на связь с Центральной. Надо все
проверить.
     --  Хорошо...   Ник!   Как  слышимость?  --   спросил  Генри,   включив
радиостанцию. -- Отвечай.
     -- Отлично, -- ответил голос Трайкова. -- Как у вас? Все в порядке?
     -- Все  нормально, --  сказал  Генри  и обратился к  Томсону:  -- Связь
действует, Свен... Ник! Я буду  вызывать  Центральную каждые двадцать минут,
как и договорились.
     -- Хорошо. Отключаюсь.
     Сверху    сельва   казалась    однообразной.    Угрюмые   нагромождения
грязно-зеленой  растительности.  Лишь на  мгновение  глаз  кое-где  угадывал
робкие блики рек и озер. Местность была равнинная.  На Отшельнике вообще  не
было больших гор.
     "Куда ни глянь, всюду сельва! --  Вирт  передернул плечами.  --  А если
сельва ворвется на какую-нибудь из баз? Страшно даже  подумать. Дикий разгул
исключительно  живучих  омерзительных растений-ползунов  и  животный  мир, у
которого  только  одна цель --  пожирать. Никакие  бластеры  тут не помогут.
Жуткая сельва. Но маловероятно, что сельва  где-нибудь прорвалась.  Пока  на
базах  действуют установки  запрета,  сельва не страшна. Все может  выйти из
строя, только не установки запрета".
     Генри Вирт краем глаза взглянул на указатель скорости. Светящаяся черта
дошла до предела.
     Свен и  Генри молчали. Свен старательно  сверял разворачивающуюся  пред
ним  картину местности с  картой.  Генри  Вирт думал  о  своем.  Он не хотел
верить, что с его Озой что-нибудь произошло.
     Прошло двадцать минут, как они вылетели, и Вирт вызвал Центральную.
     -- Ник, как слышимость?
     -- Отлично. Ты чего разговариваешь скороговоркой? Что-нибудь случилось?
     -- Все нормально. А у вас?
     -- Эрли только что говорил  из главного пульта управления.  --  Николай
старательно  растягивал слова. Голос его  стал низким  и  хриплым. -- Эзру и
Юмма можно больше не искать. Их уже нет.
     -- От чего?..
     -- От чего смерть? Он ничего больше не сказал.
     -- Ничего, Ник?
     -- Ничего, Генри.
     -- У тебя такой голос, Ник... Хриплый, мурашки по коже.
     И снова внизу однообразная грязновато-зеленая сельва.
     Свен повернул голову к Вирту:
     -- Через час, если все будет в порядке, увидим  базу номер два. Сколько
на ней было человек?
     -- На ней четверо!  -- ответил Генри, и Томсон понял, что он зря сказал
"было".
     -- Оза, Вытчек, Юргенс и Стап. Их там четверо.
     -- Я не умею успокаивать, Генри.
     -- Спасибо, так даже  лучше... Интересно, связь прервалась одновременно
или нет?
     -- Может быть, и не совсем одновременно.  Ведь Эва не сразу бросилась к
пульту связи. Многое могло произойти за эти минуты.
     -- А сельва?
     -- Одновременно на всех базах? Трудно даже представить.
     Прошло еще двадцать минут. Вирт вызвал Центральную:
     -- Ник, как слышимость?
     В ответ раздалось  низкое  хриплое  урчание.  В  горле  Трайкова что-то
бурлило и клокотало.
     -- Николай! Что случилось? Что случилось?
     Рычание медленно затихало.
     -- Свен, ты что-нибудь понимаешь?
     -- Возвращаемся!
     -- Я спрашиваю, ты что-нибудь понимаешь?
     -- У них что-то случилось, Генри. Надо возвращаться.
     --  Здесь со  всеми что-нибудь произошло. Возвращаться не будем. Ну! Ты
же понимаешь  меня, Свен? Ты  все понял, правда ведь? Мне нужно  узнать, что
случилось с Озой.
     -- Я возвращаюсь.
     -- Осталось меньше часа, и мы бы знали, что произошло на второй базе.
     -- А если те трое на Центральной, нуждаются в нашей помощи?
     -- Делай как хочешь, -- Вирт безучастно откинулся в кресле.
     Винтолет сделал крутой вираж.
     --  Возьми себя  в руки, черт! -- заорал Свен. -- И  попытайся наладить
связь!
     -- Попытаюсь, -- ответил Вирт шепотом.
     Центральная  на  позывные  не  отвечала.  Рев  и  глухой  рокот  иногда
прерывались паузами относительной тишины. Свен и  Вирт  молча вслушивались в
непонятные звуки.


9.

     Эрли  снова  вошел  в  зал  и,  стараяся не смотреть на те  два кресла,
расставил электрические фонари таким образом, чтобы они равномерно  освещали
всю площадь.  Затем  он выработал примерный план действий. Сначала он  решил
выяснить, что произошло с системами автоматики,  потом осмотреть  накопители
информации,  магнитную  память  вычислительных  машин,  самописцы.  Осмотром
остатков двух ученых он решил завершить исследования здесь.
     При  самом беглом  осмотре  он  обнаружил,  что  вентиляционные колодцы
полностью  разрушены,  а  компрессоры  превратились в  груду  лома.  Скрытую
электропроводку он  не  смог  рассмотреть, но все  ее выключатели и  розетки
пришли  в негодность.  Пластмасса растрескалась, контакты покрылись  толстым
слоем  ржавчины. Пытаться что-нибудь  включить  было совершенно  бесполезным
занятием. От одного прикосновения разваливались резиновые  шланги  и  кабели
приборов.  Словно  какая-то  чума, какая-то болезнь  напала на материалы, из
которых были  изготовлены  различные  приборы  и механизмы. И только стены и
пол, сделанные из термостойкого вечного пластика, казались такими же новыми.
     Ручки   приборов   не   вращались   вокруг   своих  осей.   Клавиши  не
продавливались  или  проваливались  от  малейшего  прикосновения  и  уже  не
возвращались в исходное положение.
     Не  было никаких следов бумажных лент в самопишущих приборах. Магнитные
барабаны вычислительных машин покоробились, а магнитные ленты превратились в
порошок. Не сохранилось никаких  носителей информации и в блоках накопителей
информации.
     Эрли осторожно переходил от одного прибора к  другому, стараясь  ничего
не  задеть, но то  и дело что-нибудь с грохотом падало на  пол, разваливаясь
серой кучкой пыли или бесформенными обломками пластмассы или  проржавленного
металла.
     И все таки в этом хаосе изуродованных, искалеченных, мертвых приборов и
предметов наблюдалось что-то  вроде закономерности. Экватор планеты проходил
прямо через центр зала. И все,что располагалось в  непосредственной близости
от этой  условной линии,  рассыпалось в прах чаще, чем  у противоположных ей
стен.
     -- Смерть началась с экватора, -- сказал сам себе Эрли.
     Потом он  вошел в большую подкову  пульта управления.  Здесь разрушения
были  наибольшими.  Эрли остановился  у кресла, в  котором,  возможно, сидел
Филипп  Эзра. В  момент  смерти  он,  несомненно,  сидел.  Об этом  говорило
расположение скелета. Но постепенно скелет развалился, и сейчас череп глядел
пустыми  глазницами  из-под ободранного  подлокотника кресла.  Эрли с минуту
постоял над ним...
     -- Печальная встреча...
     Он попытался представить  себе, что мог делать Филипп  Эзра, когда  его
настигла  смерть. Какие клавиши  программ он  нажимал?  О  чем он думал? Что
хотел сделать? А Эдвин Юмм? О чем они говорили перед смертью?  Что  означают
качели?
     В результате осмотра  Эрли  не пришел  ни  к какому выводу. Эзры и Юмма
больше нет в живых. Все, что находилось  в главном пульте управления, пришло
в негодность, рассыпалось, развалилось. Но не понятно, почему это произошло.
Эпидемия  какого-нибудь  заболевания?  Но  почему  только  здесь,  в  куполе
Центральной? И какое отношение это имеет к экваториальной линии?
     Впрочем,  откуда  он  взял, что это произошло только  в главном пульте?
Потому что кольцевой коридор не имеет никаких  признаков разрушений? Но ведь
в  нем  ничего  нет.  Ведь  и стены и  пол  самого главного пульта  выглядят
совершенно новыми.
     Эрли вышел в коридор и начал внимательно осматривать его.
     Если бы он не ожидал этого заранее, то наверняка бы не  заметил, как не
увидел сначала.  Да,  в коридоре  на стенах  он нашел несколько  трещин. Это
потрескалась  пластиковая обивка стен.  Эрли распахнул  в коридоре  окна. Он
хотел посмотреть, что  там, на земле, над этой воображаемой линией экватора.
Но  крыши  Центральной  станции  тяну