каково  сейчас  в  машине,  и  почувствовал  сострадание  к
водителям.
   За стойкой, согнувшись над вязанием, сидела  пожилая  женщина.  Я  взял
пива  и  сел  за  столиком  подальше  от  окна.  Он  был  украшен   пустым
пластмассовым  стаканчиком  для  салфеток  и   солонкой   с   окаменевшими
отпечатками пальцев.
   Я налил пиво в тусклый стакан, но выпить не успел. Вошел  тот  странный
незнакомец.  Он  медленно  повернул  голову  и,   прицелившись   взглядом,
направился ко мне.
   Подойдя, он резко  остановился  и,  глядя  на  меня  в  упор,  произнес
скрипучим бесцветным голосом:
   - Разрешите, я сяду подле вас на стул?
   Я удивился и кивнул.
   - Очень вам спасибо, - бесстрастно поблагодарил незнакомец.
   Он сидел долго, безмолвно,  уставившись  зеркальной  чернотой  очков  в
стол. А я тем временем пытался догадаться, чем же заинтересовал его.
   Молчание стало томить. И тут незнакомец сам начал  беседу.  Он  пошипел
горлом, точно неисправный кран, и сказал доверительно:
   - Жарко телу.
   - Жарко, - подтвердил я.
   Незнакомец опять умолк и, вытащив из кармана платок, тщательно вытер им
абсолютно сухой шелушащийся лоб.
   Его  движения  всколыхнули   душный   воздух,   и   до   меня   донесся
суховато-пыльный запах: так пахнет нагретый за день камень старых зданий -
потрескавшийся и поросший мхом.
   - Вы тоже интересуетесь палеонтологией, я вижу, - произнес он еще  одну
странную фразу.
   - Вы хорошо видите, - согласился я, глядя на его дурацкие очки  и  едва
удерживаясь, чтобы не переступить границ вежливости.  -  Все  палеонтологи
интересуются палеонтологией.
   Зеркальные очки уставились на меня, жаля ослепительными лучами.
   - Это, наверное, обстоит так, - после минутного раздумья заскрипел  он.
- Решил осмелиться поговорить с вами, так как потому, что  почувствовал  в
вас нечто родственное.
   Это же надо! Родственничек!
   А сосед по столику, нимало не смущаясь, продолжал:
   - В палеонтологии я не профессионал, но интересуюсь весьма.
   Начало не  предвещало  ничего  хорошего,  и  я,  чтобы  хоть  на  время
избавиться от докучливого собеседника, сказал:
   - Простите, я за пивом.
   Буфетчица, не сразу оторвавшись от вязания, подала бутылку. Я посмотрел
на ее рукоделие. Фиолетовая мохеровая кофточка  была  почти  связана.  Она
получилась пушистой, нарядной и на вид очень теплой.
   Я вернулся к столику и поставил бутылку на вытертый белый пластик. Пиво
цветом и температурой напоминало чай. Оно  вяло  пузырилось,  оставляя  на
внутренней поверхности стакана гроздья дрожащих полусфер.
   Незнакомец тоже сходил за пивом, но не пил, а молча  пялился  на  меня,
навалившись грудью на край стола.
   Сказывались, вероятно, духота и нервное напряжение последних дней - мне
почему-то  показалось,  что  в  следующее  мгновение  соскользнут  очки  с
неподвижного лица, грянут, рассыпаясь, о  стол  -  и  явится  взору  нечто
ужасное, почти  невыносимое.  Он  пошевелился,  и  сердце  мое  взорвалось
частыми ударами.
   - Вам понравился доклад о заврисхиях? - спросил он вдруг.
   - Неплохой доклад.
   Я тщетно пытался успокоиться.
   - И вы, наверное,  имели  внимание  обратить  на  особенности  строения
орнитолестеса из инфраотряда целулозавров?
   По-прежнему ничего не  выражал  монотонный  голос,  но  почудилась  мне
насмешка и даже вызов. Почему он заговорил именно об орнитолестесе?  Я  не
удержался и спросил:
   - Чем вас заинтересовал орнитолестес?
   - У него были-длинные и тонкие конечности, явно не предназначенные  для
бега. Это существо имело отклонение внутреннего пальца в сторону.
   - Ну и что?! - вырвалось у меня.
   - Ведь есть это же аналог большого  пальца  у  человека!  -  воскликнул
незнакомец  и  даже  приподнялся  со  стула.  -  Это  доказывает   наличие
хватательной функции у орнитолестеса. Такое существо  может  трудиться,  а
следовательно, мыслить!
   - Вы с ума сошли, - пробормотал я.
   Происходящее нравилось мне все меньше.
   - Вы понимаете меня слишком буквально, - невозмутимо ответил незнакомец
и почему-то воровато оглянулся. - Это просто гипотеза, литературный  прием
как бы. Я - фантаст. Выдумальщик. Мне это нужно сюжета ради для. - И почти
умоляюще попросил: - Вы разрешите продолжать говорить?
   - Валяйте, - согласился я, желая побыстрее избавиться  от  чудаковатого
"литератора".
   - Итак, - неторопливо заговорил он. - Мыслящие динозавры создали мощную
техническую цивилизацию...
   - ...От которой абсолютно ничего не  осталось.  -  Я  не  удержался  от
сарказма.
   Мое замечание задело его. Он обиженно засопел, но тут же  взял  себя  в
руки, и когда начал говорить снова, то голос,  как  и  прежде,  был  лишен
интонации и походил на скрип сухого дерева на ветру:
   - А шумеро-аккадские государства?! Прошло каких-нибудь шесть тысяч лет,
и что от них осталось, сохранилось? Несколько стел да немного литературных
памятников. Кстати, в них ощущается неизбежность конца. Вы помните? - И он
процитировал:  -  Подымись  на  холмы  разрушенных  городов.  Пройдись  по
развалинам древности и посмотри на черепа людей, живших  раньше  и  после.
Кто из них был владыкой зла, а кто из них был владыкой добра?
   Голос собеседника шуршал, словно сыпалась струйка  сухого  песка.  Лицо
оставалось неподвижным, как маска. Мне почему-то стало  жутко  до  гусиной
кожи.
   - Итак, две сверхдержавы ящеров, - развивал мысль "литератор". - Одна -
южная, другая - северная. Они  враждуют.  Любая  неурядица  в  политике  и
экономике северных объясняется происками южных. И  задом  наперед,  совсем
наоборот: южные во всех бедах обвиняли  северных.  Война  неизбежной  быть
долженствовала.
   Я заерзал на стуле и осторожно заметил:
   - При наличии доброй воли конфликта можно избежать.
   Палеонтолог-любитель  вздохнул  с   таким   звуком,   словно   спустила
автомобильная камера.
   - Увы им! Увы им! Если бы тогда они прозрели будущее! Однако я говорить
хочу еще. В этих  двух  странах  почти  одновременно  изобрели  нейтронную
бомбу.
   - Значит, Сэмюэл  Коэн  вовсе  не  первооткрыватель,  -  меланхолически
отметил я.
   - Необходимо было легкое подтолкновение, чтобы свершилась трагедия.  Не
буду вдаваться в подробности. Главное, что  повод  был  изыскан.  Отозвали
послов, разорвали отношения!.. -  Незнакомец  явно  разволновался:  дергал
плечом, то и дело поправлял очки. - Да! Набросилась война! Нейтронная!  Но
даже не это было самым ужасным. Отряды специально обученных  млекопитающих
разыскивали на вражеской территории кладки яиц орнитолестесов  и  пожирали
их!  Большего  морального  ниспадения  и  представить  нельзя!  Уничтожать
беззащитные зародыши будущей жизни - юные,  нежные!  Как  это  мерзковато!
Ужаснительно!!!
   Он вскочил, с грохотом опрокинув стул, и возопил дурным голосом:
   - Гибель!  Концовка  величайшей  цивилизации!  Динозавры,  как  говорят
сейчас, "вымерли". А  ничтоженные  млекопитающие  выжили  в  норах  своих.
Дальше, действительно, эволюция шла естественным путем.
   Буфетчица, привлеченная шумом, всплыла над прилавком.
   - Да успокойтесь вы, - зашипел  я,  одновременно  делая  миротворческие
жесты в сторону буфетчицы. - Поднимите стул и садитесь.
   "Литератор" поспешно выполнил указание, затянул потуже шарф,  поплотнее
надвинул очки и приступил к заключительной части рассказа:
   - Не все динозавры вымерли. Небольшая группа южных  осталась.  Вспомним
памятью, что при низкой температуре пресмыкающиеся могут впадать в анабиоз
и сохраняться тысячи и миллионы лет. Раз в несколько десятилетий некоторые
ящеры размораживаются, чтобы собрать новую информацию.
   Замороженные ящеры! Я содрогнулся, потому  что  зримо  представил  себе
низкие сводчатые потолки подземелий, тусклый фосфорический свет, исходящий
от стен.  Холодные  капли  легко  срываются  со  сталактитов  и  беззвучно
соскальзывают  с  полированной  поверхности  саркофагов.  Их  крышки  чуть
помутнели от времени. Сквозь них  видны  лежащие  внутри  ящеры,  хранимые
минусовыми температурами. Они и не живые, и  не  мертвые.  Открытые  глаза
застыли во взгляде, которому  миллионы  лет.  Лиловый  рот  полуоткрыт,  и
ажурная сероватая пена в его углу давно превратилась в хрупкий лед.  Почти
бессознательно я зашептал:
   - Света не видят, во тьме обитают, стелется пыль на дверях и засовах...
- Сам собой у меня вырвался вопрос: - Чего же они ждут? Как вы думаете?
   Странный человек чуть приоткрыл рот и несколько раз тоненько засвистел.
Я понял, что он смеется.
   - Вы не догадались? - он перешел на шепот. - У  людей  есть  нейтронная
бомба на сейчасное время. Если они ее  пустят  в  ходьбу,  кто  выйдет  на
арену?
   - Крысы? Тараканы? - Чтобы подзадорить собеседника, я  прикинулся,  что
не понимаю. - Они ведь наиболее устойчивы к излучению.  Вы  считаете,  что
следующая цивилизация будет крысиной или тараканьей?
   - Нет! - глухо воскликнул он, снова входя в раж. -  Не  крысы  -  самые
мерзкие из млекопитающих  -  и  не  тараканы  будут  командировать  миром!
Динозавры  возродят  свое  величие!  -  В  экстазе  "литератор"   неистово
размахивал руками, и я на  всякий  случай  отодвинул  подальше  бутылку  и
стаканы. - Их держава будет невиданно мощной! Единой!
   - Единой? - тихо спросил я. - Значит, северные не сохранились?
   Фантаст замялся.
   - Сохранились... Но думаю, что северные и южные объединятся,  совместно
чтобы   быть.   Тогда   они   смогут   легче   спровоцировать   людей   на
нейтронно-ядерный конфликт. И конкурентов иметься не будет. Тогда...
   - Простите! - решительно прервал я собеседника. -  Ваши  гипотетические
динозавры ничего не забыли и ничему не научились.  Уничтожить  цивилизацию
людей, быть может, еще более мерзко,  чем  уничтожить  собственную.  Разум
неприкосновенен,  потому  что  это  хрупкий  и  редкий  цветок.  Возможно,
единственный во Вселенной!
   Незнакомец помолчал и, откашлявшись, с безнадежностью в голосе спросил:
   - Но  вы  не  будете  возражением  отрицать  необходимость  объединения
северных и южных?
   - Буду, и очень большим возражением,  -  сухо  ответил  я,  вставая.  -
Благодарю за интересную беседу. Мне пора.
   Стараясь не спешить, я пошел к  выходу,  чувствуя  спиной  его  тяжелый
пристальный взгляд.
   Как же мне сразу не пришло в голову, кто  он?  Сухая  кожа;  зеркальные
очки, скрывающие глаза; хриплый  голос;  и,  ко  всему  прочему,  огромный
интерес к палеонтологии.
   Сколько миллионов лет я знаю южных, но никогда не предполагал, что  они
так злонамеренны и болтливы.
   Я вышел на улицу. Вечерело. Подул прохладный ветерок. Заходящее  солнце
залило стены домов теплым восковым светом. Лица встречных были  приветливы
и симпатичны.
   Мне вспомнились саркофаги с ящерами, и я невольно вздрогнул.
   Возвратиться? Никогда!
   Я поправил свои массивные очки и быстро пошел вперед,  срывая  на  ходу
жаркое осеннее пальто, подставляя лицо свежему ветру.



    Владимир Заяц.
    Славные парни - первопроходцы

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Тяжелые тени". Киев, "Радянський письменник", 1991.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 13 December 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Чем дольше Витторио обследовал планету, тем в больший восторг приходил.
Казалось, что кто-то специально подогнал все  условия  на  ней  под  вкусы
самого придирчивого  и  изнеженного  землянина.  Сочетание  среднесуточной
температуры и влажности  приближается  к  комфортным.  Воздух  -  бальзам,
напоенный ароматом неведомых трав. Деревья похожи на земные, с той  только
разницей, что плоды  на  местных  фруктовых  деревьях  намного  крупнее  и
вкуснее. Цветы похожи на огромных  бабочек,  а  бабочек  легко  спутать  с
прекраснейшими цветами. Зелень нежная, будто умытая дождем.
   Здесь, в этом Эдеме, словно в детстве, хотелось смеяться, петь во  весь
голос и, господи прости немолодого человека, даже прыгать на одной ноге.
   Еще на орбите Витторио понял: он нашел  то,  что  так  долго  искал,  -
Необитаемый Космический Остров, и так разволновался,  что  не  сразу  смог
дать команду на спуск.
   Корабль, изрыгая ревущее пламя, опустился  на  поляне  среди  деревьев,
напоминающих земные березы. Витторио вспомнил, где видел  такую  рощу.  На
картине древнего земного  художника,  жившего  еще  в  докосмическую  эру.
Кажется, фамилия его Куинджи...
   Все, что он взял из корабля, уместилось в рюкзаке: набор  инструментов,
киберпамять, палатка и запас  пищи  на  сутки;  через  плечо  новоявленный
Робинзон перебросил лучевой карабин - сработала  многолетняя  привычка  не
выходить на недообследованную планету без оружия.
   Он  пошел  упругим  широким  шагом.  Было  приятно   чувствовать   себя
первооткрывателем.
   Час спустя Витторио понял, что чрезмерно перегрузил рюкзак. К  тому  же
пришел к выводу, что лямки рюкзака сделали чрезмерно узкими, иначе они  не
врезались бы так больно в плечи!
   Несмотря на усталость, Витторио продолжал идти и разрешил  себе  отдых,
только достигнув конечной цели  путешествия  -  опушки  леса.  Он  сбросил
осточертевший рюкзак и повалился на шелковистую траву.
   Через несколько минут пришелец стал на колени  и,  вытащив  из  рюкзака
дистанционный взрыватель, без колебания щелкнул рычажком. Взрывчатка - это
хоть  по-старинке,  зато  надежно  и  не  дает  искривления   всяких   там
континуумов.
   До него донесся тяжелый удар далекого взрыва. Витторио представил,  как
рушится надломившийся сразу в трех  местах  космический  корабль.  Пройдет
всего несколько лет, и место взрыва  зарастет  травой,  молодой  порослью.
Никто не догадается, что здесь произошла посадка.
   Он посмотрел на колени, испачканные  зеленью  травы,  и  удовлетворенно
улыбнулся. Настоящая трава! Трава, а не похожий  на  серебряную  проволоку
унылый гибрид, выведенный учеными там,  на  родине.  И  дышать  можно  без
респиратора. И гулять можно под теплым дождем,  подставляя  ему  лицо.  Не
нужна здесь кислотоустойчивая накидка!
   Как он устал там. Если бы кто знал, как страшно он устал от бесконечной
войны с ветряными мельницами.
   Ему не запрещали выступать. Более  того:  слушали,  притом  серьезно  и
внимательно. Два раза выступления передавали  по  визору.  Одно  время  он
вошел в моду, его даже приглашали в салоны.
   Он был красноречив и  умел  выступать  убедительно.  "Зачем  наращивать
энергоресурсы? - спрашивал Витторио. - Конечный продукт любого процесса  -
тепло.  Чем  больше  энергии  мы  потребляем,  тем  сильнее  разогревается
атмосфера. Это уже  заметно  без  термометра!  Мы  изжарим  себя  в  конце
концов!"
   Люди соглашались с его выступлениями и... продолжали  наращивать  темпы
энерговооруженности. Человечество  создавало  все  более  производительные
машины, которые при своей работе выделяли все больше тепла.
   - Почему?!  Почему  вы  это  делаете?  -  часто  спрашивал  Витторио  у
собеседников. - Ведь вы прекрасно понимаете, к чему все приведет!
   Те опускали глаза и отвечали, что,  дескать,  они  делают  очень  малую
часть того, с чем борется многоуважаемый Витторио. В сущности, от них мало
что зависит. Почти ничего!
   - Да, - с горечью констатировал Витторио. - Каждый из вас  делает  свое
маленькое черное дело. И никто не отвечает за то, что получается в целом.
   "Что же это такое? - с недоумением размышлял он. -  Сила  инерции?  Или
инстинкт   стадности?   Почему   в   поведении    человека    так    много
бессознательного, толкающего род человеческий и планету, где он обитает, к
гибели?!"
   Витторио бежал от этой компании самоубийц, высокопарно  именующих  себя
"цивилизованным обществом".


   - Ушел! Ушел от всех вас, безумцы, -  говорил  он  вполголоса,  пытаясь
вызвать у себя радостное настроение.
   Но с удивлением ощутил, что на душе у него не стало радостнее. Какое-то
недоброе предчувствие томило его.
   Витторио разбил палатку, забрался в нее и лег. С лица  его  не  сходило
выражение озабоченности.
   Постепенно мысли спутались, дыхание стало реже. Вечер, словно  огромный
темно-синий зверь, весь в белых  пятнах  клочковатого  тумана,  подобрался
вплотную к палатке.
   Вдруг Витторио вздрогнул и открыл глаза. Шаги... Или пригрезилось?
   Сердце  бешено  колотилось.  Были  шаги,  были!  Витторио   слышал   их
совершенно ясно. Обычные человеческие шаги... Обычные ли? Ведь на  планете
нет ни малейших признаков присутствия человека!
   Витторио осторожно выглянул из палатки и замер,  пораженный  диковинным
зрелищем. Метрах в двадцати от палатки сидело  на  камне  человекообразное
существо, похожее на кузнечика худобою  длинных  рук  и  ног.  Сходство  с
кузнечиком усиливала зеленоватая одежда с широкими, свободно  ниспадающими
складками.
   Освещенное  призрачным   светом   местной   Луны,   существо   казалось
нереальным.
   Витторио  не  знал,  долго  ли  он  простоял  в  неудобной  позе  -  на
четвереньках, но пришел в себя, почувствовав, что онемели руки.
   Выполз из палатки и медленно, стараясь не делать резких движений, встал
на ноги. Что делать дальше?  Надо  подобраться  поближе.  И  тут  Витторио
пожалел, что оставил карабин в палатке. На кузнечика существо похоже  лишь
внешне. А вдруг оно плотоядно и человечинка придется ему по вкусу? А вдруг
оно ядовито?
   - Можете не опасаться. Не кусаюсь, - слова  прозвучали  в  самом  мозгу
Витторио. Он ощутил в них немалую долю иронии.
   "Телепат, - подумал Витторио в  растерянности.  -  Неужели  оно  читает
мысли?"
   - Только те, которые сформированы для речевого  выражения,  -  мысленно
пояснило существо. - Глубже мы не заглядываем. Считаем неэтичным.
   - Мы? Значит, вас тут много?
   - И да, и нет.
   - Не понял.
   - Садись, - существо по-хозяйски указало на второй камень и пояснило: -
На этой планете нас много, но часть путешествует в космосе.
   - Я не видел с орбиты ни одного космического корабля, ни одного завода!
   - Нам не нужны космические корабли. Мы перемещаемся  в  пространстве  и
времени, черпая энергию непосредственно из вакуума. Ведь  вакуум  -  океан
энергии. Мы научились обходиться без  механических  протезов,  которые  вы
называете машинами. Человек должен  быть  свободен.  Ведь  он  не  улитка,
повсюду таскающая за собой раковину.
   - Как бы мне хотелось, чтобы человечество  достигло  вашего  уровня!  -
воскликнул Витторио.
   - Всему свое время. Вы молоды и энергичны. Хотя  излишняя  энергичность
не всегда доводит до добра. Слишком подвижные дети  по  неразумению  часто
наносят себе вред. Однако прощайте. Меня позвали.
   - Мы еще увидимся?
   - Да. Завтра. Вы меня заинтересовали.
   Незнакомец исчез  так  стремительно,  что  Витторио  не  успел  сделать
язвительного замечания  по  поводу  бесцеремонности  последней  фразы.  Он
забрался в палатку и долго не мог уснуть.
   Проснувшись,  сразу  же  вспомнил  случившееся  и   торопливо   высунул
заспанную физиономию из палатки.  "Кузнечик"  сидел  на  том  же  камне  и
терпеливо ожидал его пробуждения.
   - Доброе утро! - бодро произнес Витторио, пятерней расчесывая волосы.
   - Нерациональная трата времени - сон, - вместо приветствия "произнесло"
существо.
   - Уж так мы  устроены,  -  скрывая  улыбку,  ответил  Витторио.  -  Мы,
земляне, несовершенны, как и многое в этом мире.
   - Где расположена ваша планета?
   - Деревенские мы. На самой окраине  спиралевидной  Галактики  живем,  в
просторечии Млечным Путем именуемой.
   Теперь, при свете дня, незнакомца можно рассмотреть получше. Витторио с
удивлением заметил, что огромные фасетчатые  глаза  "кузнечика"  приобрели
голубой оттенок. А ведь  несколько  секунд  назад  они  имели  зеленоватую
окраску. Чудеса, да и только!
   - Цвет глаз зависит от настроения, - ответило  существо  на  его  немой
вопрос.
   -  Ваши  глаза  могут  становиться  любого  цвета?  -   поинтересовался
землянин.