ответил
Ксирдаль. - Впрочем, если эти деньги вас тяготят, избавьтесь от них.
   - Каким образом?
   - Отдайте их.
   - Кому?
   - Да кому угодно! Не все ли мне равно!
   Господин Лекер пожал плечами.
   - Хорошо. Так сколько же тебе нужно сегодня? -  спросил  он.  -  Двести
франков, как обычно?
   - Десять тысяч франков, - ответил Зефирен Ксирдаль.
   - Десять тысяч франков? - с удивлением переспросил  Лекер.  -  Вот  это
ново! Что же ты намерен сделать с такой суммой?
   - Совершить путешествие.
   - Прекрасная мысль. Но в какую страну?
   - Я и сам еще не знаю, - заявил Зефирен Ксирдаль.
   Господин Лекер, явно забавляясь, лукаво поглядывал на своего  крестника
и клиента.
   - Прекрасно! - произнес он вполне серьезно. -  Вот  тебе  десять  тысяч
франков. Это все?
   - Нет, - ответил Зефирен Ксирдаль, - мне нужен еще участок земли.
   - Участок земли? -  повторил  Лекер,  совершенно  пораженный.  -  Какой
участок?
   - Ну, участок как участок; Два или три квадратных километра.
   - Небольшой участок, - холодно заметил господин  Лекер  и  продолжал  с
насмешкой в голосе: - И где же? На Итальянском бульваре?
   - Нет, - ответил Зефирен Ксирдаль. - Не во Франции.
   - Так где же? Говори.
   - Я и сам еще не знаю, - во  второй  раз  сказал  Ксирдаль,  нисколько,
однако, не смущаясь.
   Господин Лекер с трудом удерживался от смеха.
   - Ну что ж, по крайней мере выбор не ограничен,  -  заметил  он.  -  Но
скажи мне, дружочек, не... рехнулся ли ты случайно? Что за чушь ты порешь,
скажи на милость?
   - Я имею в виду одно дело, - заявил Ксирдаль, и лоб его  от  напряжения
мысли перерезали глубокие морщины.
   - Дело! - воскликнул господин  Лекер  с  крайним  изумлением.  -  Чтобы
подобный чудак вдруг заговорил о "делах"... Нет, тут можно с ума сойти!
   - Да, дело, - подтвердил Ксирдаль.
   - Крупное? - спросил Лекер.
   - Как сказать, - небрежно произнес  Зефирен  Ксирдаль,  -  каких-нибудь
пять-шесть тысяч миллиардов франков.
   На этот раз господин  Лекер  бросил  на  своего  крестника  озабоченный
взгляд.  Если  этот  человек  не  шутил,   то,   значит,   он   помешался,
по-настоящему помешался.
   - Сколько ты сказал? - переспросил банкир.
   - От пяти  до  шести  тысяч  миллиардов  франков,  -  повторил  Зефирен
Ксирдаль самым безразличным тоном.
   - Да в своем ли ты уме. Зефирен? - настойчиво продолжал господин Лекер.
- Известно ли тебе, что на всем земном шаре нет такого количества  золота,
которое могло бы составить сотую долю этой баснословной суммы?
   - На земном шаре - возможно, - сказал Ксирдаль. - Но в другом месте"  -
вот это еще вопрос!
   - В другом месте?
   - Да! В четырехстах километрах отсюда по вертикали.
   Словно молния озарила мозг банкира. Он, как и  все,  был  осведомлен  о
происходившем благодаря газетам, которые не переставали пережевывать  тему
болида, и Лекер подумал, что, кажется, он начинает понимать, в  чем  дело.
Догадка его и в самом деле была правильной.
   - Болид? - проговорил он, невольно побледнев.
   - Да, болид, - с полным хладнокровием подтвердил Ксирдаль.
   Если бы любой другой, а не его крестник, затеял с ним  такой  разговор,
можно не сомневаться,  что  господин  Лекер  приказал  бы  незамедлительно
вышвырнуть  посетителя  за  дверь.  Минуты  банкира  представляют  слишком
большую ценность, чтобы их можно было затрачивать на  выслушивание  всяких
дурацких разговоров. Но Зефирен Ксирдаль не был похож на "любого другого".
То, что голова его была "с трещинкой", - в этом, увы, сомнения не было. Но
в этой голове таилась искра гениальности, для которой  a  priori  не  было
ничего невозможного.
   - Ты решил извлечь пользу из болида? - спросил господин Лекер,  в  упор
глядя на своего крестника.
   - А почему бы и нет? Что в этом необыкновенного?
   - Но ведь этот болид находится в четырехстах километрах над землей,  ты
сам это только что подтвердил. Не собираешься же ты  взобраться  на  такую
высоту?
   - А к чему это, если я заставлю его свалиться?
   - Каким способом?
   - Я-то знаю, каким, и этого достаточно.
   - Знаешь... Знаешь... Как ты можешь воздействовать на тело, находящееся
на таком расстоянии? Где ты найдешь точку опоры? Какие силы ты  для  этого
применишь?
   - Слишком долго пришлось бы  объяснять  вам  это,  -  произнес  Зефирен
Ксирдаль. - Да и бесполезно: вы все равно ничего не поймете.
   - Ты удивительно любезен! - произнес банкир, нисколько не обидевшись.
   Снисходя к просьбам крестного, Ксирдаль  все  же  согласился  дать  ему
кое-какие краткие объяснения. Автор этой любопытной истории позволит  себе
внести в  эти  объяснения  Ксирдаля  еще  более  значительные  сокращения,
указав,  что,  несмотря  на  свою,  всем  известную  склонность  к   самым
невероятным гипотезам, он отнюдь не стремится выступать в  защиту  хотя  и
интересных, но чересчур смелых теорий.
   По мнению Зефирена Ксирдаля, материя есть не что иное,  как  видимость;
она не имеет реальной сущности. Он считает, что это можно  доказать  нашей
неспособностью представить себе ее внутреннюю  структуру.  Если  разложить
материю на молекулы, атомы, мельчайшие частицы, то всегда будет оставаться
еще более мелкая доля, для которой это деление будет продолжаться  до  тех
пор и опять начинаться  сначала,  пока  не  останется  такая  элементарная
частица, которая уже не будет материей.  Эта  элементарная  нематериальная
частица и есть энергия.
   Что же такое энергия? Зефирен Ксирдаль признается, что ничего  об  этом
не знает. Так как человек связан с внешним миром только  с  помощью  своих
чувств, а человеческие чувства весьма восприимчивы ко всяким  возбуждениям
материального порядка, то все, что не является материей, остается для  нас
неизвестным. Если можно усилием  чистого  разума  допустить  существование
нематериального мира, то все же  невозможно  представить  его  природу  за
неимением каких-либо данных для сравнения. И так будет продолжаться до тех
пор, пока человечество не обогатится новыми чувствами, что a priori  вовсе
не кажется абсурдным.
   Как бы там ни было в  действительности,  но,  по  утверждению  Зефирена
Ксирдаля, энергия, наполняющая пространство, вечно колеблется между  двумя
противоположными пределами: абсолютным  равновесием,  которое  может  быть
достигнуто  лишь  при  равномерном  распределении  ее  в  пространстве,  и
абсолютной концентрацией в одной точке, которая в  таком  случае  была  бы
окружена совершенной пустотой. Но так как пространство бесконечно, эти два
предела одинаково недостижимы. Из этого вытекает, что энергия находится  в
состоянии постоянного  движения.  Поскольку  материальные  тела  постоянно
поглощают  энергию,  то  эта  концентрация   вызывает   в   другом   месте
относительную пустоту, а материя в свою очередь  излучает  в  пространство
энергию, которую поглотила.
   Итак, в противовес классической аксиоме: "Ничто не исчезает,  ничто  не
создается". Зефирен Ксирдаль утверждает: "Все исчезает и  все  создается".
Вечно разрушающееся вещество  всегда  создается  вновь.  Каждое  изменение
состояния сопровождается излучением энергии и разрушением  вещества.  Если
такое разрушение не может быть  отмечено  нашими  приборами,  то  лишь  по
причине их несовершенства: ведь огромное количество  энергии  заключено  в
неизмеримо малой частице материи. Этим  объясняется,  по  мнению  Зефирена
Ксирдаля, почему  звезды  отдалены  друг  от  друга  такими  огромными  по
сравнению с их незначительной величиной расстояниями.
   Такое разрушение, хотя и невидимое, все  же  происходит.  Звук,  тепло,
электричество, свет могут служить тому косвенным доказательством. Все  эти
явления не что иное, как излучаемая материя, и с  их  помощью  проявляется
освобожденная энергия, хотя еще в грубой и полуматериальной форме.  Чистая
сублимированная   энергия   может   существовать   только   за   пределами
материальных миров. Она окружает мироздание своего рода  _динамосферой_  и
держит материальные миры в состоянии напряжения, прямо пропорциональном их
массе и расстоянию от их поверхности. Проявление энергии, ее стремление ко
все возрастающей конденсации и создает силы притяжения.
   Такова теория, изложенная Зефиреном Ксирдалем и повергшая Робера Лекера
в полную растерянность.
   - Принимая во внимание все сказанное, -  заявил  в  заключение  Зефирен
Ксирдаль,  словно  бы   все   изложенное   им   не   представляло   ничего
необыкновенного, - мне достаточно будет  освободить  некоторое  количество
энергии и направить  ее  на  избранную  мною  точку  в  пространстве.  Это
позволит мне воздействовать на любое тело вблизи этой точки, особенно если
размер тела не будет очень велик, то есть,  иными  словами,  если  оно  не
будет содержать в себе,  как  я  вам  объяснил,  значительного  количества
энергии. Это просто, как дважды Два.
   - И ты обладаешь способом освободить эту энергию?  -  спросил  господин
Лекер.
   - Я обладаю способом, - а к тому все и сводится, - освободить ей  путь,
устранив с него все вещественное и материальное.
   - В таком случае ты мог бы вывести из строя всю  небесную  механику!  -
воскликнул Лекер.
   Зефирена  Ксирдаля  нисколько   не   смутила   чудовищность   подобного
предположения.
   - В настоящее время, - скромно признался он, -  сконструированная  мною
машина способна дать еще слишком слабые результаты. Тем  не  менее  она  в
состоянии  воздействовать  на  несчастный  болид  весом   всего   лишь   в
каких-нибудь несколько тысяч тонн.
   - Да будет так! - проговорил господин Лекер. - Но куда  ты  собираешься
сбросить твой болид?
   - На мой участок.
   - Какой участок?
   - Тот самый, который вы приобретете для меня,  когда  я  произведу  все
необходимые подсчеты. Я напишу вам по этому поводу. Выберу я,  разумеется,
по возможности пустынную местность,  где  земля  стоит  недорого.  У  вас,
наверное,  возникнут  затруднения  при  заключении  купчей.  Я  не  вполне
свободен в выборе, и может случиться, что места будут малодоступные.
   - Это уж мое дело, - сказал банкир. - Телеграф изобрели именно на такой
случай. В этом отношении я отвечаю тебе за все.
   Успокоенный такими заверениями и снабженный десятью  тысячами  франков,
которые он тут же засунул в карман,  Зефирен  Ксирдаль  отправился  домой.
Едва заперев за собой дверь, он уселся за стол,  предварительно  освободив
место обычным для него взмахом руки.
   Приступ увлечения работой явно дошел до апогея.
   Всю ночь бился он над расчетами. Зато утром решение  было  найдено.  Он
определил силу, которую следовало приложить  к  болиду,  продолжительность
действия этой силы, направление, которое следовало ей дать, точное время и
место падения метеора.
   Взявшись за перо, он тут же написал господину Лекеру обещанное  письмо,
спустился вниз, бросил письмо в почтовый ящик и сразу же вернулся к себе.
   Заперев дверь, он подошел к тому самому углу, куда он накануне с  такой
удивительной  ловкостью  швырнул  груду  бумаг,  загромождавших  до  этого
подзорную трубу. Сегодня оказалось необходимым произвести ту же операцию в
обратном  порядке,  -  Ксирдаль  подсунул  руку  под  бумаги  и  уверенным
движением отправил их на старое место.
   Это вторичное "наведение порядка" привело к тому, что на свет появилось
подобие черноватого ящика, который Зефирен Ксирдаль без труда приподнял  с
пола, перенес на середину комнаты и поставил лицом к окну.
   Во внешнем виде этого ящика, окрашенного в темный цвет, не было  ничего
примечательного. Внутри были  расположены  катушки,  соединенные  с  цепью
лампочек, острия которых связывались попарно тонкой медной проволокой. Над
ящиком; в фокусе металлического рефлектора, висела укрепленная на  стержне
еще одна заостренная с обоих концов лампочка, не соединенная с предыдущими
никаким видимым проводником.
   Зефирен  Ксирдаль  повернул  металлический  рефлектор  в   направлении,
соответствующем  расчетам,  произведенным   за   истекшую   ночь.   Затем,
удостоверившись, что все  в  порядке,  он  вложил  в  нижнюю  часть  ящика
какую-то трубочку, изливавшую яркий свет. Производя все эти  действия,  он
громко, по своему обыкновению, разговаривал, словно желая своим ораторским
искусством пленить обширную аудиторию.
   - Вот это, милостивые государи, -  ораторствовал  он,  -  _ксирдалиум_,
вещество  в  сто  тысяч  раз  более  радиоактивное,  чем   радий.   Должен
признаться, что применяю я в данном случае это вещество с  целью  поразить
воображение публики. Не то чтобы оно могло принести  вред,  -  ведь  Земля
сама  по  себе  излучает  достаточно  энергии  и  в  добавлении   ее   нет
необходимости. Это - крупинка соли в море. Но небольшой театральный эффект
все же не повредит при постановке такого значительного опыта.
   Продолжая  разговаривать,  он  закрыл  ящик,  который  соединил   двумя
проводами с элементами батареи, стоявшей на полке.
   -  Нейтрально-винтообразные  токи,  милостивые  государи,  -  продолжал
Зефирен  Ксирдаль,  -  поскольку  они  нейтральны,  естественно   обладают
свойством отталкивать все  тела  без  исключения,  заряжены  ли  эти  тела
положительным или отрицательным  потенциалом.  С  другой  стороны,  будучи
винтообразными, эти токи начинают винтообразное движение, что понятно даже
ребенку... А все-таки - как удачно, что я их открыл... Все в  жизни  может
пригодиться.
   Когда ток был включен, из ящика  стало  доноситься  нежное  жужжание  и
голубой свет сверкнул в лампочке,  вращавшейся  на  стержне.  Почти  сразу
вращательное движение стало ускоряться, и скорость его возрастала с каждой
секундой, в конце концов превратившись в настоящий вихрь.
   Зефирен Ксирдаль несколько минут следил  за  этим  безумным  кружением,
затем перевел взгляд  в  пространство,  в  направлении,  параллельном  оси
металлического рефлектора.
   На первый взгляд действие  машины  не  проявлялось  никакими  реальными
признаками. И все же внимательный наблюдатель заметил бы довольно странное
явление: пылинки, висевшие в воздухе,  войдя  в  контакт  с  металлическим
рефлектором, как будто уже не могли  преодолеть  этого  барьера  и  бешено
кружились,  словно  натолкнувшись  на  невидимое  препятствие.  Скопившись
вместе, они образовывали в воздухе подобие  усеченного  конуса,  основание
которого опиралось на окружность рефлектора. В двух-трех метрах от  машины
этот  конус,  образовавшийся  из  неуловимо  малых   вращающихся   частиц,
постепенно принимал форму цилиндра диаметром в несколько сантиметров. Этот
состоящий из пылинок цилиндр сохранял свою форму и за окном,  на  открытом
воздухе (несмотря на довольно резкий  ветер),  и  продолжал  тянуться  все
дальше, пока не исчезал вдали.
   - Честь имею, милостивые государи, доложить вам, что все идет  отлично,
- объявил Зефирен  Ксирдаль,  опускаясь  на  свое  единственное  кресло  и
закуривая искусно набитую трубку.
   Полчаса спустя он остановил машину, которую затем несколько раз снова и
снова пускал в ход как в этот день, так и в последующие дни, стараясь  при
каждом новом опыте поворачивать рефлектор в несколько ином направлении.  В
течение девятнадцати дней он с неукоснительной точностью повторял  одни  и
те же действия.
   На двадцатый день, едва только он успел пустить в ход машину и закурить
свою верную трубку, как демон изобретательства снова овладел им.  Одно  из
последствий  теории  беспрерывного  разрушения  материи,  которую  Зефирен
вкратце изложил Роберу Лекеру, в этот момент вырисовывалось  перед  ним  с
ослепительной яркостью.  Мгновенно,  как  это  бывало  с  ним  всегда,  он
представил себе принцип электрической  батареи,  способной  самозаряжаться
путем ряда последовательных реакций. Последняя из этих реакций должна была
привести разложившиеся тела в их первоначальное состояние.  Такая  батарея
действовала бы до тех  пор,  пока  используемые  вещества  не  исчезли  бы
полностью,  превратившись  в  энергию.  Практически  это  было  бы  вечным
движением.
   - Вот так штука! Вот так штука! - бормотал Зефирен Ксирдаль, охваченный
сильнейшим волнением.
   Он погрузился в размышления,  как  умел  погружаться,  сосредоточив  на
одном пункте все жизненные силы своего организма. Такая сконцентрированная
мысль, направленная на разрешение одной задачи,  была  подобна  светящейся
кисти, в которой слились воедино все солнечные лучи.
   - Это неоспоримо! - произнес он  наконец,  выражая  вслух  то,  к  чему
пришел  ценой  величайшего  внутреннего  напряжения.  -  Надо   немедленно
попробовать.
   Зефирен Ксирдаль схватил шляпу, кубарем  скатился  со  своего  седьмого
этажа  и  бросился  к   столяру,   мастерская   которого   находилась   на
противоположной стороне улицы. В  кратких  и  точных  словах  он  объяснил
мастеру, что именно ему нужно - нечто  вроде  колеса  на  железной  оси  с
подвешенными к ободу двадцатью семью ковшами,  размеры  которых  он  точно
указал. Эти подвесные ковши  предназначались  для  соответствующего  числа
стаканчиков. Стаканчики эти при  вращении  колеса  должны  были  сохранять
вертикальное положение.
   Дав  все  необходимые  объяснения  и  распорядившись,  чтобы  заказ-был
выполнен немедленно, Ксирдаль отправился дальше. Пройдя с полкилометра, он
завернул  к  торговцу  химическими   препаратами,   у   которого   издавна
пользовался доверием  и  уважением.  Здесь  Ксирдаль  отобрал  нужные  ему
двадцать семь стаканчиков. Приказчик  тщательно  упаковал,  их  в  плотную
бумагу и  обвязал  прочной  веревкой,  к  которой  прикрепил  еще  удобную
деревянную ручку.
   Когда все было уложено, Ксирдаль с пакетом в руках уже собрался  домой,
как вдруг в дверях магазина  нос  к  носу  столкнулся  с  одним  из  своих
немногих друзей, очень знающим бактериологом. Ксирдаль, поглощенный своими
мыслями, не заметил бактериолога, но бактериолог заметил Ксирдаля.
   - Как? Да это Ксирдаль!  -  воскликнул  он,  и  губы  его  сложились  в
приветливую улыбку. - Вот так встреча!
   При звуке знакомого голоса Ксирдаль решился открыть свои большие  глаза
и узреть внешний мир.
   - Как? - повторил он, как эхо. - Марсель Леру?
   - Он самый!
   - Очень рад вас видеть! Как дела?
   - Дела у меня - как у человека, собирающегося  сесть  в  поезд.  Таким,
каким вы меня видите, с походным мешком за плечами, в который положено три
носовых платка и еще кое-какие туалетные принадлежности, я сейчас  помчусь
на берег моря, где буду целую неделю упиваться свежим воздухом.
   - Счастливчик! - сказал Зефирен Ксирдаль.
   - От вас самого зависит  стать  таким  же  счастливчиком.  Потеснившись
немного, мы уж как-нибудь вдвоем уместимся в поезде.
   - Айв самом деле... - начал Ксирдаль.
   - Может быть, вас что-нибудь задерживает в Париже?
   - Да нет же.
   - Вы ничем особенным не заняты? Не поставили,  случайно,  какого-нибудь
опыта?
   Ксирдаль добросовестно порылся в памяти.
   - Ровно ничем, - ответил он.
   - В таком случае я  попробую  соблазнить  вас.  Неделя  полного  отдыха
пойдет вам на пользу... А как хорошо будет вволю поболтать, лежа на песке!
   - Уж не говоря о том, - перебил  его  Ксирдаль,  -  что  это  даст  мне
возможность уяснить вопрос о приливах, который давно меня интересует. Этот
вопрос отчасти связан с проблемами общего  характера,  которыми  я  сейчас
занимаюсь. Я как раз об этом думал, когда встретился с вами, - закончил он
трогательно, убежденный, что именно так оно и было.
   - Значит, решено?
   - Решено!
   - Ну, тогда в путь!.. Да, но... наверно, придется забежать к вам домой,
а я не знаю, успеем ли мы тогда на поезд...
   - Незачем! - с уверенностью ответил Ксирдаль. - У  меня  при  себе  все
необходимое.
   И  рассеянный  ученый  указал  глазами  на  пакет  с  двадцатью   семью
стаканчиками.
   - Чудесно! - весело воскликнул Марсель Леру.
   И оба друга бодрым шагом двинулись по направлению к вокзалу.
   -  Понимаете,  дорогой   Леру,   я   предполагаю,   что   поверхностное
натяжение..