,  который
Юпитер - если верить мифологии - обрушил некогда на прекрасную Данаю.
   Господин Шнак на пароходе займет место  героя.  И  мистеру  Форсайту  и
доктору Гьюдельсону оставалось  только  стушеваться  перед  представителем
Гренландии.  Обоих  теперь   объединяла   общая   ненависть   к   делегату
государства, не желавшего уделить им даже малейшей доли  (хотя  бы  только
доли) удовлетворенного тщеславия в награду за их бессмертное открытие.
   Расстояние от Чарлстона до столицы Гренландии равно приблизительно трем
тысячам тремстам милям,  то  есть  более  чем  шести  тысячам  километров.
Переезд должен  продолжаться  недели  две,  включая  сюда  и  остановку  в
Бостоне, где "Мозик" пополнит  запасы  угля.  Что  же  касается  продуктов
питания, то их хватило бы на несколько месяцев, как и на других пароходах,
отправлявшихся по тому же назначению. При таком огромном наплыве  приезжих
невозможно было бы в Упернивике обеспечить их содержание.
   "Мозик" сначала направил свой курс на  север  вдоль  восточного  берега
Соединенных  Штатов.  Но  на  второй  день  после  отплытия,  обогнув  мыс
Гаттерас, крайнюю оконечность Северной Каролины, пароход вышел в  открытое
море.
   В июле месяце небо в этих районах Атлантики обычно бывает ясным, и пока
бриз дул с запада, пароход, прикрываемый  берегом,  скользил  по  гладкому
морю. Но временами, к несчастью, ветер налетал  с  моря,  и  тогда  качка,
бортовая и килевая, производила свое обычное действие.
   Если господин Шнак,  как  подобает  миллиардеру,  был  неуязвим,  то  с
мистером Форсайтом и доктором Гьюдельсоном дело обстояло иначе.
   Эта поездка была их дебютом  в  области  мореплавания,  и  они  платили
щедрую дань богу Нептуну. Но "и на одно мгновение они не раскаялись в том,
что пустились в такое рискованное предприятие.
   Нечего и говорить,  что  недомоганием  обоих  соперников,  делавшим  их
совершенно беспомощными, широко пользовались жених и невеста. Оба  они  не
были подвержены морской болезни. Поэтому, пока отец и дядя жалобно стонали
от качки, производимой  коварной  Амфитритой,  молодые  люди  наверстывали
потерянное время. Они расставались только для того, чтобы  оказать  помощь
своим больным. Но работу по уходу за ними они  распределили  между  собой,
проявив при этом утонченную хитрость: в  то  время  как  Дженни  оказывала
самое  заботливое  внимание  мистеру   Дину   Форсайту,   Фрэнсис   Гордон
поддерживал бодрость и мужество доктора Гьюдельсона.
   Когда качка несколько утихала, Дженни  и  Фрэнсис  выводили  несчастных
астрономов из кают на палубу, усаживали их в плетеные  кресла  не  слишком
далеко друг от друга, стараясь с  каждым  разом  сокращать  отделявшее  их
расстояние.
   - Как вы себя чувствуете? - спрашивала Дженни, натягивая плед на колени
мистера Форсайта.
   - Ох, нехорошо! - со стоном  отвечал  больной,  даже  не  отдавая  себе
отчета, кто с ним говорит.
   - Ну, как дела? - поудобнее  подкладывая  под  спину  доктора  подушки,
заботливо осведомлялся Фрэнсис, словно бы перед ним никогда  не  закрывали
дверей дома на Элизабет-стрит.
   Соперники проводили так по нескольку часов, только смутно сознавая свое
близкое соседство. Некоторое подобие оживления они проявляли  лишь  тогда,
когда мимо них проходил господин Шнак  -  устойчивый,  уверенный  в  себе,
словно старый моряк, которого не пугает качка, с высоко поднятой  головой,
как человек, все мысли которого устремлены к золоту и который все видит  в
золотом свете. Тусклая молния вспыхивала тогда в глазах мистера Форсайта и
доктора Гьюдельсона, и у них  хватало  силы  бормотать  ему  вслед  слова,
полные ненависти.
   - Похититель болидов! - шептал Форсайт.
   - Захватчик метеоров! - шептал Гьюдельсон.
   Господин Шнак не удостаивал их вниманием. Он просто не  желал  замечать
их присутствия на пароходе.  Он  расхаживал  взад  и  вперед  с  надменной
уверенностью человека, рассчитывающего найти у себя в стране больше денег,
чем понадобилось бы на то, чтобы сто раз покрыть государственные долги  во
всем мире.
   Плавание между тем протекало при довольно благоприятных условиях.  Надо
полагать, что и другие корабли, вышедшие из разных портов,  также  держали
курс на север, направляясь  к  Девисову  проливу,  и  еще  многие  другие,
плывшие по тому же назначению, в эти дни  разрезали  волны  Атлантического
океана.
   Продолжая путь на  Бостон,  "Мозик"  вышел  в  открытое  море,  миновав
Нью-Йорк и держа курс на северо-восток. Утром 30 июля он  бросил  якорь  а
порту Бостона - столицы штата Массачусетс. Одного дня хватит на то,  чтобы
наполнить  угольные  ямы.  В  Гренландии  нечего  было   рассчитывать   на
пополнение запасов горючего.
   Хотя переезд и нельзя было считать особенно тяжелым, все же большинство
пассажиров переболело морской болезнью. Человек пять-шесть из  них,  сочтя
такое испытание достаточным, высадились в Бостоне. Но ни  мистер  Форсайт,
ни доктор Гьюдельсон, разумеется,  не  последовали  их  примеру.  Если  им
суждено под ударами бортовой и килевой качки испустить последний вздох, то
они по крайней мере испустят его,  глядя  на  метеор  -  этот  предмет  их
страстных вожделений.
   После высадки менее  выносливых  пассажиров  на  пароходе  освободилось
несколько кают. Но  они  тут  же  были  заняты:  в  Бостоне  не  оказалось
недостатка в любителях, пожелавших принять участие в путешествии.
   Среди этих  новых  пассажиров  можно  было  заметить  представительного
джентльмена, который, явившись одним из первых, занял лучшую из  свободных
кают. Этот джентльмен был не кто иной, как  мистер  Сэт  Стенфорт,  супруг
миссис Аркадии Уокер, который женился, а затем развелся, прибегнув в обоих
случаях к помощи судьи Прота в Уостоне.
   После развода, на который супруги решились  вот  уже  два  месяца  тому
назад, мистер Сэт Стенфорт вернулся в Бостон. По-прежнему подчиняясь своей
страсти к путешествиям, он, после того как заметка мистера И.Б.К.Лоуэнталя
заставила его отказаться от путешествия в Японию, объездил главные  города
Канады - Квебек, Торонто, Монреаль, Оттаву. Не старался ли он забыть  свою
бывшую жену? Вряд ли это было так. Оба супруга  вначале  понравились  Друг
другу, затем - разонравились. Развод, столь же необычный, как  и  свадьба,
разлучил их. Все было сказано. Они никогда  больше  не  увидятся,  а  если
увидятся, то, быть может, даже не узнают друг друга...
   Едва лишь мистер  Сэт  Стенфорт  прибыл  в  Торонто,  нынешнюю  столицу
Доминьона [имеется в виду Канада], как услышал  о  сенсационном  сообщении
И.Б.К.Лоуэнталя. Если падение болида должно было бы  произойти  за  многие
тысячи километров, в самых отдаленных местах Азии или Африки, то  и  тогда
он предпринял бы все возможное и  невозможное,  лишь  бы  добраться  туда.
Нельзя сказать, чтобы падение метеора заинтересовало его само по себе.  Но
быть очевидцем зрелища, на котором будет присутствовать очень ограниченное
число людей, увидеть то, чего не дано будет увидеть миллионам, -  вот  что
неизбежно должно было  соблазнить  предприимчивого  джентльмена,  любителя
всякого рода передвижений, который благодаря своим средствам мог позволить
себе пуститься в любое путешествие.
   Но здесь даже незачем было отправляться на край света. Место  ожидаемой
астрономической феерии находилось, что называется, у порога Канады.
   Поэтому Сэт Стенфорт сел в первый же поезд, отходивший в Квебек, а  там
пересел в другой, пересекавший по пути на Бостон равнины  Канады  и  Новой
Англии.
   Через двое суток после посадки этого джентльмена "Мозик", не  теряя  из
виду земли, прошел на широте Портсмута, затем миновал Портленд, держась не
слишком далеко от семафоров. Быть может,  они  могли  сообщить  какие-либо
новости о болиде, который теперь, когда небо  очищалось  от  облаков,  был
виден простым глазом.
   Но семафоры хранили  молчание.  Не  более  разговорчивыми  оказались  и
семафоры Галифакса, когда  корабль  находился  на  траверсе  [направление,
перпендикулярное ходу (курсу) судна] этого  самого  крупного  порта  Новой
Шотландии.
   Как горько пришлось пассажирам пожалеть, что залив Фанди,  между  Новой
Шотландией и Нью-Брансуиком, не имел выхода ни на восток, ни на север! Они
избежали  бы  жестокой  качки,  преследовавшей  их   вплоть   до   острова
Кейп-Бретон.  Среди  многочисленных  больных  мистер  Форсайт   и   доктор
Гьюдельсон, несмотря на заботливый уход Дженни и  Фрэнсиса,  привлекали  к
себе особое внимание.
   Капитан  "Мозика"  сжалился  над  своими  страдальцами-пассажирами.  Он
завернул, в залив Святого Лаврентия с тем, чтобы выбраться в открытое море
через  пролив  Бель-Иль,  под  защитой  берегов  Ньюфаундленда.  Затем  он
направился прямо к западному берегу  Гренландии,  для  чего  ему  пришлось
пересечь  всю  ширину  Девисова  пролива.  Благодаря   всем   этим   мерам
путешествие протекало сравнительно спокойно.
   Утром 7 августа показался мыс  Конфорт.  Гренландская  земля  кончается
несколько восточнее мысом Фарвель, о который  разбиваются  волны  северной
части Атлантического океана. А с какой бешеной яростью они  разбиваются  -
об этом слишком  хорошо  известно  мужественным  рыбакам  Ньюфаундленда  и
Исландии.
   К счастью, и речи не было  о  том,  чтобы  следовать  вдоль  восточного
берега Гренландии. Этот берег почти совершенно  недоступен.  Волны  хлещут
его словно кнутом. Здесь нет ни портов, ни гаваней,  в  которых  могли  бы
укрыться корабли.  Но  в  Девисовом  проливе,  напротив,  им  легко  найти
убежище. Укрыться можно в глубине фиордов и за островами.  За  исключением
тех случаев, когда ветер прорывается с юга, плавание в этих водах проходит
при благоприятных условиях.
   Путешествие и в самом деле протекало так, что пассажирам не на что было
особенно жаловаться.
   Эта часть гренландского побережья, от мыса Фарвель  до  острова  Диско,
почти всюду окаймлена высокими скалами, которые преграждают  путь  морским
ветрам. Даже и в зимние месяцы  этот  берег  менее  загроможден  льдинами,
которые полярные течения приносят из Ледовитого океана.
   В таких условиях "Мозик" взбивал  своим  винтом  воды  бухты  Гилберта.
Пароход на несколько часов  остановился  в  порту  Готхоба,  где  судовому
повару удалось добыть значительное количество свежей рыбы. Разве  не  море
служит  главным  источником,  откуда   черпает   питание   все   население
Гренландии? Затем пароход, не останавливаясь, прошел мимо Хольстейнборга и
Кристиансхоба. Эти селения в  глубине  бухты  Диско  так  плотно  окружены
скалами, что трудно даже заподозрить их существование. Они служат желанным
убежищем для многочисленных рыбаков, снующих по Девисову проливу в  погоне
за китами, нарвалами, моржами и тюленями. Охотники эти нередко добираются,
до самой северной части Баффинова залива.
   Остров Диско, которого пароход достиг рано утром  9  августа,  -  самый
крупный из цепи островов, рассыпанных вдоль  Гренландского  побережья.  На
южном берегу этого острова,  усеянного  базальтовыми  скалами,  расположен
поселок Годхавн, который служит административным центром. Он  выстроен  не
из каменных, а из деревянных домов. Стены их сложены  из  плохо  отесанных
бревен,  смазанных  густым  слоем  смолы,   препятствующей   проникновению
воздуха. Этот темный поселок, где лишь изредка  встречается  красный  цвет
крыши или оконных рам, выступая на почти  черном  фоне,  произвел  сильное
впечатление на  Фрэнсиса  Гордона  и  на  Сэта  Стенфорта  -  единственных
пассажиров, которые не были загипнотизированы  метеором.  Какой  страшной,
надо полагать, была здесь жизнь в условиях суровой зимы!.. Оба они были бы
очень удивлены, узнав, что жизнь протекала  здесь  почти  так  же,  как  в
большинстве домов в Стокгольме или Копенгагене.  Некоторые  дома,  хоть  и
скудно  меблированные,  не  лишены  известного  комфорта.  В  них  есть  и
гостиная, и столовая, часто даже и нечто вроде кабинета-библиотеки.  Члены
местного "высшего общества" (если можно  так  выразиться),  в  большинстве
своем датчане по происхождению, проявляют  интерес  к  литературе.  Власть
представлена  правительственным  чиновником,  местопребывание  которого  в
Упернивике.
   Оставив позади остров Диско, "Мозик" бросил якорь в гавани этого города
10 августа около шести часов вечера.



ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,
   в которой чудесный болид и один из пассажиров "Мозика" сталкиваются:
   первый - с земным шаром, а второй - с пассажиром парохода "Орегон"

   Гренландия - значит "Зеленая Земля".
   Название "Белая Земля" больше  бы  подошло  для  этой  покрытой  снегом
страны.  Названием  "Гренландия"  этот   край,   надо   полагать,   обязан
ироническому складу ума своего крестного, некоего Эрика Красного, моряка X
века, который, вероятно, был не более  красным,  чем  Гренландия  зеленой.
Возможно, конечно, и то, что этот скандинав надеялся увлечь своих земляков
мыслью о заселении этого "зеленого края" в Заполярье. Но колонисты не дали
соблазнить себя  заманчивым  названием,  и  в  настоящее  время  население
Гренландии, включая туземцев, составляет не более десяти тысяч человек.
   Трудно представить себе землю, менее подходящую для того, чтобы на  нее
свалился  болид  стоимостью  в  пять  тысяч  семьсот  восемьдесят   восемь
миллиардов! Так, вероятно, подумали многие  в  толпе  пассажиров,  которых
любопытство привлекло в Упернивик. Не проще ли было этому болиду свалиться
несколькими сотнями миль южнее, на обширные равнины Канады или Соединенных
Штатов, где так просто было бы разыскать его? Так вот же  нет,  -  театром
самых  поразительных  событий  суждено  было  стать  этой  недоступной   и
негостеприимной стране.
   По правде говоря, тут можно вспомнить о некоторых прецедентах. Разве  и
до этого в Гренландии не падали болиды?  Не  нашел  разве  Норденшельд  на
острове Диско три железных глыбы, весом каждая в  двадцать  четыре  тонны?
Эти железные глыбы, по всей вероятности метеориты, и  поныне  находятся  в
Стокгольмском музее.
   Хорошо, если только И.Б.К.Лоуэнталь не ошибся  и  болиду  действительно
суждено будет упасть в сравнительно доступной местности, да к  тому  же  в
августе, когда температура поднимается выше нуля. В такое время года почва
может в какой-то мере  оправдать  ироническое  название  "Зеленая  Земля",
присвоенное этой части Нового Света. В  огородах  в  это  время  вырастают
кое-какие овощи, и злаки, а  дальше,  в  глубине  страны,  ботаник  найдет
только мох и  лишайник.  На  побережье  после  таяния  снегов  открываются
пастбища,  дающие  возможность  разводить  скот.  Коров  и  быков   здесь,
разумеется, не приходится считать сотнями, но  встречаются  куры  и  козы,
проявляющие необыкновенную выносливость, не говоря уже о северных оленях и
о бесчисленном множестве собак.
   Но после двух, самое большее трех, летних  месяцев  снова  возвращается
зима с бесконечно длинными ночами, суровыми буранами, ветрами, рвущимися с
полюса, и нестерпимыми "близардами". Над ледяной корой, покрывающей землю,
летает нечто вроде сероватой пыли, - это так называемый криоконит, несущий
с собой микроскопические растения, первые образчики которых  были  собраны
Норденшельдом.
   Но из того, что метеор  не  должен  был  упасть  на  материке,  еще  не
вытекало, что он станет собственностью Гренландии.
   Упернивик не только стоит на берегу моря, но море и омывает его со всех
сторон. Это островок среди огромного архипелага, состоящего  из  множества
мелких островков, разбросанных вдоль побережья Гренландии. И так как  этот
остров занимает не более десяти миль в окружности, то  он  образует,  надо
признаться, очень тесную площадку для падения золотого шара.  Если  метеор
не достигнет цели с математической точностью, то  пролетит  мимо,  и  воды
Баффинова залива сомкнутся над ним. А море в  этих  северных  краях  очень
глубоко - лот достигает дна на глубине от тысячи  до  двух  тысяч  метров.
Попробуйте-ка из такой бездны вытащить массу весом чуть ли не в  девятьсот
тысяч тонн!
   Такая возможность очень волновала господина Шнака, и он не раз  делился
своими опасениями с  Сэтом  Стенфортом,  с  которым  подружился  во  время
плавания,  -  но  против  этой  угрозы  ничего  нельзя  было  предпринять;
оставалось   только   уповать    на    правильность    расчетов    мудрого
И.Б.К.Лоуэнталя.
   Беда,  которой  так  страшился  господин  Шнак,  представлялась  Дженни
Гьюдельсон и Фрэнсису Гордону  самым  желанным  исходом.  С  исчезновением
болида исчезал и всякий повод для  притязаний  со  стороны  тех,  от  кого
зависело счастье молодых людей, в том числе  и  притязаний  на  то,  чтобы
назвать чудесный болид своим именем. А  это  был  уж  значительный  шаг  к
желанному примирению.
   Но едва ли эта точка зрения влюбленных  показалась  бы  приемлемой  для
остальных пассажиров  "Мозика"  и  доброго  десятка  других  судов,  самых
различных национальностей, ставших на якорь в гавани Упернивика.  Все  эти
люди жаждали присутствовать при интересном зрелище, - ведь ради этого  они
и приехали.
   Что другое, а ночная тьма уж во всяком случае не помешает осуществлению
их желания! Восемьдесят дней сряду, из них сорок до летнего  солнцестояния
и сорок после него, солнце в этих широтах  все  время  остается  на  небе.
Поэтому все шансы были за то, что видимость будет отличная, когда приезжие
отправятся посмотреть на метеор, если,  в  соответствии  с  предсказаниями
И.Б.К.Лоуэнталя, ему суждено упасть в окрестностях поселка.
   На другой день после прибытия кораблей пестрая толпа уже шумела  вокруг
деревянных домиков поселка Упернивик; на  самом  большом  доме  развевался
белый флаг с красным крестом - национальный флаг Гренландии.  Никогда  еще
гренландцам и гренландкам не приходилось видеть такого притока людей к  их
далеким берегам.
   Внешность у этих гренландцев довольно любопытная, особенно на  западном
побережье. Низкорослые, а иногда и среднего  роста,  коренастые,  сильные,
коротконогие, с желтоватой  кожей,  с  широкими  приплюснутыми  лицами,  с
карими, слегка скошенными глазами, с жесткими, черными, свисающими на  лоб
волосами - они чуть-чуть походят на своих тюленей:  такие  же  добродушные
физиономии и толстый слой жира, защищающий их от холода. Одежда одинаковая
у мужчин и женщин  -  сапоги,  штаны,  "амауты",  или  подобие  накидки  с
капюшоном. Но женщины,  в  молодости  веселые  и  приветливые,  зачесывают
волосы вверх, укладывают их конусом, стараются  одеться  в  модные  ткани,
украшаются лентами всех цветов. Татуировка, имевшая когда-то очень широкое
распространение, теперь  исчезла  под  влиянием  миссионеров,  зато  народ
сохранил страстное  влечение  к  песне  и  пляске  -  единственному  здесь
развлечению. Пьют гренландцы только воду. Питается население мясом тюленей
и собак, рыбой и кое-какими ягодами. Невеселая,  в  общем,  жизнь  у  этих
гренландцев!..
   Такой большой наплыв иностранных  гостей  вызвал  крайнее  удивление  у
нескольких сотен туземцев, населяющих остров Упернивик.  Но  удивление  их
еще более возросло, когда выяснилась причина такого скопления людей.  Они,
эти бедняки, успели уже узнать цену золота. Но ведь ожидавшиеся  богатства
достанутся не им! Если миллиарды посыплются на их землю, туземцы все же не
наполнят  своих  карманов,  хотя  в  одежде  гренландцев  в  карманах  нет
недостатка, - в этом отношении она отличается от  одежды  полинезийцев.  О
причине такого различия догадаться нетрудно. Баснословные миллиарды  будут
заперты в железные сейфы государственного казначейства и, как  это  всегда
бывало, больше  уже  не  покажутся.  Все  же  "эта  история"  интересовала
туземцев. Кто знает, не принесет ли она хоть  какую-нибудь  пользу  бедным
гражданам Гренландии?
   Как бы там ни было, но пора бы уже наступить развязке "этой истории".
   Если прибудут еще пароходы, в гавани Упернивика  не  найдется  для  них
места. С другой стороны, август подходил к концу, и суд