"Колымага". Мы бросились в ракету.
Из приемника слышался голос Пети Самойлова:
     -  Я  "Колымага"! "Колымага"!  На  острове!  Что  случилось?  Я вас  не
слышу...
     - Ничего особенного, - ответил Костя, - встретили тут  одного занятного
робота, возились с ним...
     - А  мы думали... Ну и  отлично... В тюке самое необходимое. Садиться к
вам запрещено при таком ветре, Лагранж  и  особенно Нильсен боятся.  Просили
передать, чтобы вы держались  берега, в пальмовой роще могут быть неприятные
сюрпризы.
     У Кости загорелись глаза;  он многозначительно подмигнул мне и  спросил
Петю:
     - Что еще за сюрпризы?
     -  Говорят,  что  остров  сооружен  очень давно,  здесь  могли остаться
ракеты.
     - Метеорологические?
     - Нет...
     - Ядерные?
     -  Да.  Ядерные.  Я  вам  сбросил  счетчик  Гейгера на  всякий  случай.
Проверьте лагуну и береговую полосу. В рощу не суйтесь. Как вы меня слышите?
     - Плоховато, мешают какие-то разряды.
     - Я тоже плохо вас слышу... Чуть что, дайте знать. Прилетим завтра, как
только немного стихнет...
     Раздался сильный  треск,  и  связь прервалась.  Пока мы разговаривали с
Петей, дельфины пригнали к нашему берегу тюк, сброшенный с "Колымаги". В нем
находилась надувная палатка и множество всякой  еды и термосов с  напитками.
При виде такого  количества пищи  у  нас  начались голодные спазмы в животе.
Минут  десять мы ели  все,  что  попадалось под руку:  винные  ягоды,  рыбу,
сливочный крем, ростбиф, плоды папайи,  паштет из планктона, запивая все это
ананасным соком. За кофе с  индийскими биоквитами, присыпанными солью, Костя
сказал:
     -  С таким количеством  запасов  плюс лагуна и палатка можно жить здесь
сколько угодно. Палатку мы установим вон там, в тени пожарника.
     Возле нас медленно прошли две  крысы,  волоча  по земле  длинные  голые
хвосты. Я невольно подался назад.
     - Не бойся, - успокоил Костя. - В такой палатке не страшны и крокодилы!
Я знаю эту конструкцию. Полная изоляция от всех  нежелательных соседей. Есть
кондиционер и фильтры, исключающие проникновение москитов, хотя их  здесь не
бывает.
     После  обеда  мы  надули  палатку  под сенью  пальм.  Облачность  стала
плотной.  Ветер не утихал, а как будто стал еще яростней. Облака с  огромной
скоростью летели над головой.
     Быстро темнело. Накрапывал дождь.
     Мы.пошли проститься с Тави и Протеем до следующего утра. Я рассказал им
о нашей  встрече  с роботом и предупредил, что мы проведем ночь в палатке на
берегу.
     Тави или Протей сказал:
     - Жаль, здесь мы все вместе.  Там вы  одни. В зеленых  водорослях, - он
имел в виду рощу, - могут быть еще железные люди.
     Костя успокоил:
     - В случае опасности мы перейдем на  ракету. Пусть ночь будет такой же,
как  и день.  -  В этой  фразе  не  было  иронии,  просто  обычное  вечернее
приветствие у дельфинов.
     - Пусть будет так, - прозвучало в ответ из гидрофона.
     Мы опустили руки за борт, пожали ласты и погладили наших друзей.
     Полил дождь.  Потоки воды  обрушивались на палатку и журчали под полом.
Несмотря на усталость,  мы  с  Костей  долго  не  могли  уснуть  и  делились
пережитым за  день.  Наконец Костя  зевнул и,  оборвав фразу  на  полуслове,
заснул.
     Ветер  дул   порывами,  только  прибой  грохотал  так,  что   казалось,
сотрясается весь остров, готовый рассыпаться на кусочки.
     Я лежал  и пытался  представить тех,  кто создавал этот  круглый атолл,
возводил  на нем здания,  а затем жил здесь.  Наверное, этот остров все-таки
одно из первых сооружений человека, поставившего перед собой  цель  покорить
океан,  думал  я. Один  из  первых  прообразов  нашего  плавающего  гиганта,
отлитого из базальта. Мне  не верилось, чтобы  разумные люди могли затратить
столько  труда  лишь  для  того,  чтобы тайно создать  площадку для стрельбы
баллистическими  ракетами по великим городам  Европы. Мне вспомнились  слова
учителя  истории   Андрея  Николаевича  Грошева:  "Это  была  эпоха  великих
свершений и великих надежд".
     Ночью  с  нами  случилось  довольно  забавное  происшествие: обрушилась
палатка. Ткань прогрызли крысы, воздух между стенок вышел, и мы  оказались в
тесном, душном мешке и еле  выбрались из  него, разрезав ткань  вибрационным
ножом. Хорошо, что  я никогда не расстаюсь с  ним. На экспедиционные палатки
идет  сезалит  - новая ткань такой  прочности, что ее не  берет обыкновенный
нож.
     Потные,  злые,  стояли  мы  возле  сплющенной  палатки,  тяжело  дыша и
стараясь  не наговорить друг  другу ненужных  обидных  слов. Мы тогда еще не
знали  настоящих виновников нашего  раннего пробуждения,  и  мысленно каждый
обвинял  другого  в  небрежности  при  установке  палатки. Неожиданно  Костя
сказал:
     - Как хорошо,  что  мы  проснулись так  рано! Ты  только посмотри,  что
делается вокруг. Какое небо!
     Пассат  еле дышал. Созвездия  сияли у  нас  над  головой.  Зеленый свет
ущербной  луны  сочился между  стволов  пальм.  На  рифе клокотал  холодный,
голубой вал огня.
     - Что-то невероятное! - прошептал Костя. - И надо же! Вместо того чтобы
любоваться красотой Вселенной, мы спим, выключаемся из  жизни. Смотри!  Даже
робот очарован!
     Пожарник, одетый в причудливую светотень, застыл, склонив голову набок,
его мембраны осмысленно поблескивали зловещим светом кошачьих глаз.
     Луч лунного света  упал на  палатку, две огромные крысы с деловым видом
грызли ткань.
     - Брысь! - крикнул Костя.
     Крысы пошевелили усатыми мордами и принялись за прерванное  занятие.  В
тени намечалось еще несколько крысиных силуэтов.
     - Что они нашли вкусного в этой палатке? - спросил Костя и сам ответил:
- Тоска  по цивилизации. Их предки,  эмигранты, приехали сюда из  стран, где
можно грызть  не только одну ореховую скорлупу,  и  вот  генетическая память
подсказала, что крысиные боги даровали им лакомое блюдо.
     В  этом было не столь уж много смешного, но мы захохотали  так дружно и
громко, что крысы с писком брызнули в стороны.
     В ту ночь мы больше не ложились. Спать не хотелось, да и не было смысла
-  через  час  взойдет  солнце, а  у  нас  намечалось  множество  дел.  Надо
исследовать остров,  заглянуть в лагуну, отремонтировать  ракету,  чтобы без
посторонней   помощи   пробиться   через  рифы.   Поэтому  Костя   предложил
позавтракать на "Мустанге"  и с первыми лучами солнца приняться за дело.  Во
время завтрака нас  занимали разговором  Тави, Протей и  дежурная по острову
Лия  Гавара,  или,  как  мы  ее  зовем, тетушка Лия. Это  полная добродушная
негритянка, единственный на острове арахнолог, она изучает паукообразных. Мы
частенько приносим ей редкие  экземпляры любимых ею животных, и она питает к
нам материнскую нежность.
     -  Мальчики!  Наконец-то! Я  всю ночь искала вас и видела только пустые
кресла на вашем  "Мустанге". Все островитяне  шлют вам привет! Вы, наверное,
не представляете, в какое интересное место вы попали! Почти закрытая  лагуна
и  повышенная  радиоактивность - не пугайтесь, только слегка  повышенная, но
достаточная, чтобы при длительном воздействии  способствовать  мутациям. Ну,
как вы там? Вижу, что чувствуете себя отлично.
     Мы рассказали ей о пожарнике  и  крысах.  Она хохотала  вместе с нами и
сказала, что завидует нам, но, к сожалению, врачи запретили ей предпринимать
дальние экскурсии и даже опускаться под воду на глубину нескольких метров.
     -  Ладно,  -  сказал Костя. -  Мы тут посмотрим сами  и попросим Тави с
Протеем поискать ваших пауков.
     - Как я буду вам благодарна, мальчики! Только будьте осторожны... - Она
все время порывалась нам еще что-то  сказать, да ее сбивал  поток изливаемой
нами информации, а тут еще подключились дельфины.
     Протей и.Тави,  плавая у  борта,  передавали  через гидрофон, что им ни
разу  еще  не  приходилось  видеть  бухту  такой   правильной  формы,  будто
гигантский кит повернулся на одном месте и получилось углубление, похожее на
перекушенного  пополам  морского  ежа.  Их  поражали также  отвесные берега,
ровное дно и почти полное отсутствие кораллов.
     Коралловые  полипы  поднимались лишь  редкими  кустиками.  У восточного
берега  громоздятся  стальные конструкции  -  прибежище осьминогов.  Посреди
бухты на ровном песчаном дне лежит небольшой корабль...
     Лия сказала со вздохом:
     - Если бы кому-нибудь удалось заглянуть в него...
     Мы промолчали, потому  что исследование погибшего корабля могло  занять
слишком много времени.
     - Если удастся, -  безнадежно добавила она.  "Если удастся" нас  вполне
устраивало, и мы  дружно закивали головами,  слушая, как дельфины  описывают
большой подводный  лес водорослей,  куда они  мельком  заглянули вчера перед
заходом  солнца  и  встретили целый  косяк  свиноптицеящеров... Лия  сказала
уверенно:
     - В этом лесу  вы будете обязательно. И, пожалуйста,  обратите внимание
на все необычное.
     - Ладно, поймаем паука-мутанта, - пообещал  Костя. На экране и без того
полное лицо  Лии расплылось вширь, что  объяснялось  не только ее улыбкой, а
главным образом неисправностью приемного устройства.
     - Вот что, мальчики, -  сказала  она, вдруг посерьезнев, - я должна вас
предупредить  насчет поведения на острове... - Она  опять просияла и  лукаво
прищурилась. - Чуть не забыла: сегодня около часу вас разыскивала прелестная
девушка с астрономического спутника...
     Неожиданно  голос  Лии  оборвался,  из репродукторов  слышалось  только
легкое  потрескивание.  Лия, не  зная, что наш  приемник потерял  дар  речи,
продолжала говорить,  мы же, застыв  у экрана, пытались  по  движению ее губ
понять, что ей еще передавала Биата.
     Как всегда,  несколько неожиданно окончилась тропическая ночь, запылало
небо на востоке, и  из воды  выплыло солнце. С берега  донесся птичий гомон.
Дельфины приветствовали  дневное светило  своеобразным  танцем: прошлись  на
хвостах  вокруг  "Мустанга" и умчались по своим  делам. Мы с Костей занялись
исследованием рощи кокосовых пальм. На опушке, в кустах и в глубине  рощи мы
обнаружили  несколько  "мертвых" роботов.  Они  лежали  или  стояли,  у  них
давным-давно вышло питание и проржавели остовы. Их делали  из стали  низкого
качества,  видимо, надеясь на антикоррозийные покрытия, но эмаль  не устояла
против резких колебаний температур, высокой влажности и времени. Над головой
проносились стаи разноцветных  австралийских попугайчиков;  они оглушительно
щебетали, видимо протестуя против  нашего  вторжения. Попугаи  гнездились  в
кронах пальм, на ветвях кустарника,  несколько  гнезд  устроили  на плечах и
голове  застывших  роботов.  Судя  по  инструментам,  в руках  роботов,  они
когда-то были садовниками, выпалывали кусты и  траву между пальмами, а также
следили за  дорогами и  дорожками.  Сейчас дороги  стали непроходимыми из-за
колючих кустарников, пройти можно было только среди пальм.
     Пробираясь  через  заросли,  вначале  мы строили  догадки  о  том,  что
говорила  тетушка Лия, когда  замолчал  приемник.  Что  хотела  сообщить нам
Биата?  И главное: кого ей хотелось  увидеть, Костю или меня? Но постепенно,
по мере  того как мы продвигались в глубь рощи, все наши помыслы  захватывал
этот  загадочный остров. Почему его оставили так  внезапно? Об этом говорили
мертвые роботы-садовники.  Долгое время  они еще  расхаживали  среди  пальм,
подстригая  и выпалывая кусты, подметая дорожки. Бедный пожарник  до сих пор
несет службу.  Мы вошли в  дом посреди  небольшого разросшегося  сада. В нем
сохранилась  мебель, библиотека,  в  кухне работала электрическая  плита,  в
холодильнике,  тоже  действовавшем, хранился  большой  запас  продуктов.  На
стенах  висели  хорошие  копии  импрессионистов.  Дом  заняли  попугаи;  они
сверкающим потоком хлынули через распахнутые настежь окна.
     - Люди почему-то бежали, -  сказал Костя, когда мы оставили дом и пошли
по дорожке, с  которой еще не  справились  растения.  - Что-то им  угрожало.
Бросили   все  и  убежали.  Единственный  корабль  погиб  на  рейде  в  этот
трагический день.
     - А может быть, никто не спасся.
     -  Нет, спаслись, - уверенно сказал  Костя. - Нет  следов нападения. Их
предупредили, и они вовремя успели улететь.
     Дорожка привела на круглую площадь, вымощенную, как  и причал, зелеными
бетонными  плитами.  Среди  общего  запустения площадь  поражала  чистотой и
порядком. Ее  матовая поверхность  тускло  поблескивала,  ни  одного  листа,
сучка, ореха  не  видно было  на  ней. Как будто только что  роботы-уборщики
вымыли и подмели ее с необыкновенным усердием.
     На  границе  площади  слегка  поднимались над  поверхностью  непонятные
громоздкие  сооружения  без  окон,  но  с  металлическими наглухо  закрытыми
дверями. И еще в центре площади  обращали на себя  внимание круглые  люки  с
отброшенными крышками. Люков было четыре. Мы  направились к ним, ступая, как
по  тонкому льду,  оглядываясь по сторонам. Двери одного сооружения без окон
отворились,  и оттуда один  за  другим вышли  два  робота,  они очень хорошо
сохранились, совсем новые роботы, они катили перед собой тележки, издававшие
шипение и свист.
     -  Пылесосы! - сказал Костя.  -  Вышли на уборку, хотя  площадь  и  так
вылизана. Привет, ребята!
     Мусорщики   повернули  головы  в  нашу   сторону,   продолжая   заранее
рассчитанный путь и не сказав ни слова.
     - Серьезные парни! - сказал Костя.
     Я  обратил  внимание, что все  трещины в асфальте  залиты и есть совсем
свежая работа.
     Поглядывая на  роботов,  мы  подошли к первому  люку.  Колодец  глубоко
уходил в недра острова. Свет фонарика отразился от воды на дне колодца.
     - Пусто, -  сказал  Костя, -  глубина метров тридцать, не считая нижней
части, затопленной водой. Все-таки интересно, для чего все это?
     - Для ракет с ядерными зарядами.
     Костя насмешливо посмотрел на меня:
     -  И  ты  веришь, что  все это и остров создано для  того только, чтобы
выстрелить куда-то? Остров предназначался для чего-то более важного.
     Я  не  стал  спорить,  потому  что  сейчас,  когда  мы  увидели остров,
действительно  трудно  было  представить  себе,  что столько сил  и  средств
затрачено только для этой безумной цели.
     Роботы-мусорщики, дребезжа  и лязгая, завершили первый круг и, отступив
к  центру на  ширину  уборочной  машины,  начали  второй. Мы постояли  возле
четвертого колодца, наблюдая за роботами, затем пошли  к сооружениям на краю
площади. Не  сделали мы  и десяти  шагов,  как  из  невидимых  репродукторов
раздался  предупредительный  вой   сирены.  Через  несколько  секунд  сирена
смолкла.
     Мусорщики не спеша  направились  к своему  бункеру.  По соседству с ним
открылось  еще несколько  дверей, и на площадь высыпала целая толпа роботов.
Они выходили и строились в шеренгу. Судя по окраске и форме моделей,  каждая
из них выполняла различные  функции.  Здесь были громоздкие тяжеловесы, явно
предназначенные   для   подъема   тяжестей,   подвижные   и   более   легкие
электромонтеры,  монтажники и,  наверное, нейтрализаторы  радиации,  а также
пожарники, как две капли воды похожие на первого нашего знакомого, что стоял
на опушке рощи.
     - Что-то вроде торжественной встречи, - сказал Костя. - Видно, давно  у
них не было высшего начальства.
     Пошли,  поговорим с ребятами,  там  я  вижу  почти современников  нашей
Пенелопы.
     При  первой  попытке приблизиться к отряду  роботов  из тех  же скрытых
репродукторов властный голос остановил нас (говорил он по-английски):
     - Стойте! Не двигайтесь! Вы нарушили инструкцию 8-3-12. Ждите патрулей!
     Нам ничего не оставалось, как подчиниться.
     - Мне все это не особенно нравится, - признался Костя. - У них осталась
вся  система  охраны  колодцев  и  еще   чего-то.  Странно,  почему  Лия  не
предупредила  нас?  Наверное, сегодня  ей уже  все известно  об этом  уютном
островке.  Или постой! Ты  заметил, что на прощанье она сделалась серьезна и
два раза повторила одну  и ту же фразу. А мы думали о Биате. Помнишь, прежде
чем прервался звук, она сказала: "Я должна вас предупредить..." Эх, женщины,
женщины, какие же еще неожиданности готовите вы нам!
     Мне показалось, что последняя фраза относилась не только к тетушке Лие.
     Прошло пять с половиной минут.
     - Патрули  не  сработали, - сказал Костя.  - Что-нибудь должно же у них
разладиться. Видишь,  эти  молодцы загрустили, не зная,  что предпринять.  С
главного поста нет приказаний. Давай потихоньку передвигать ноги к колодцам.
Там система сигнализации  нарушена.  Через  час  здесь можно  превратиться в
жаркое. Тут  мы как на  сковородке. Ветер не  проникает  сюда, да он  совсем
стих. Ну, я первый.
     -  Еще шаг - и я стреляю!  -  прогремело над площадью. - Патрули вышли.
Ждите!
     Видимо,  мы  попали  в  сеть  электронных  заградителей  и  каждое наше
движение фиксировалось. Мне  стало  казаться, что за нами  наблюдает  кто-то
живой и злорадно посмеивается. То же самое пришло в голову Косте.
     - Он еще скалит  зубы, - зашептал он. - Что, если здесь остался один из
них?
     - Сколько же ему тогда лет, по-твоему?
     -  Правда...  многовато...  Хотя  нашему  старику не меньше.  Возможно,
бессмертный?
     - Тогда не умели еще создавать киборгов.
     Костя многозначительно подмигнул:
     - Много мы знаем, что они умели и что не умели!
     Он набрал в легкие  воздуха и крикнул:  - Где  ваш патруль? Мы не можем
больше  стоять  на  такой жаре!  Сейчас же  присылайте его или...  -  Угроза
замерла у Кости на губах.
     Из кустарника справа от строений вывалился  еще один  довольно странный
робот:   низенький,   толстый,   похожий    на    пингвина,    на   коротких
ножках-гусеницах. Он  со  звоном  шлепнулся  об  асфальт и тут же встал, как
ванька-встанька, и быстро направился к нам.
     Остановился в пяти шагах.
     Вид  у  него  был глуповато-самодовольный,  в  щелках-глазках  мелькали
разноцветные искорки, к рычагам-рукам намертво прикреплено что-то похожее на
два подводных пистолета.
     Костя приветствовал его:
     - Доброе утро! Как поживаешь, старина? Что это ты так вооружился?
     В ответ робот прохрипел, силясь повернуться к нам спиной:
     - Не разговаривать!  Оправдания бесполезны. Там разберемся. Следуйте за
мной!
     - Где - там? И куда следовать?
     - Не разговаривать! Следуйте за мной!
     - Куда следовать, когда ты скрипишь, как ржавая петля, и ни с места!
     Наконец  с  большим  трудом  "солдат"  повернулся  на  сто  восемьдесят
градусов и с лязганьем покатился по старому следу.
     Мы пошли за ним, за нами наблюдали три глаза на его затылке.  Одна рука
с пистолетом передвинулась за спину.
     Мы  шли как загипнотизированные, не  спуская глаз с дула пистолета; оно
угрожающе направлялось то на Костю, то на меня.
     - Трудно придумать более идиотскую ситуацию, - ворчал Костя.
     Как только солдат ступил на дорогу, густо заросшую кустарником, то стал
путаться своими ногами-гусеницами в корнях и ветках, несколько раз  он упал.
Мы хотели было улизнуть, пользуясь его кажущейся беспомощностью,  но вовремя
заметили,  что  в  любом положении  солдат ухитрялся держать нас  на  мушке.
Ничего  не  вышло  и  когда  мы  попытались  отстать  от  него;  робот  тоже
остановился и сказал тоном, не предвещающим ничего хорошего:
     - Не замедлять  движения, дистанция между  нами - три  метра.  - Сделал
паузу и добавил многозначительно: - Во избежание неприятностей.
     -  Что за манера выражаться!  - ворчал  Костя. - Сплошные архаизмы. "Во
избежание!" А неприятностями он считает выстрел  в живот. Ты заметил, что он
все время  целится  мне  в живот?.. Не  отставай! От этого железного  идиота
всего  можно  ожидать.  Шагай  веселей  да  не  вздумай  упасть.  Дай  руку!
Выкрутимся! Они выкрутились и мы найдем выход!
     - Кто это - они?
     - Те, кто удрал отсюда... Смотри! Машина с вещами.  Остановилась,