Филип ДИК
   ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ВЫСМЕИВАЛ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Глава 1

   В семь часов утра Ален Парсел, молодой прогрессивный директор недавно
созданного процветающего  информационного  агентства,  лишился  спальни.
Зато на ее месте появилась кухня.  Процесс  осуществлялся  автоматически
под контролем вмонтированного в стену электронного устройства.  Ален  не
управлял им, но превращение  одобрил;  он  уже  проснулся  и  был  готов
вставать.
   Позевывая и жмурясь от яркого света, Аден нащупал ручку,  приводившую
в действие кухонную плиту.
   Как обычно, плита наполовину скрывалась в стене.
   Однако стоило приложить небольшое усилие - и она с  глухим  протяжным
звуком выдвинулась в комнату.
   Ален  ощущал  себя  полным  хозяином  своих  владений:  однокомнатной
квартиры с видом  на  шпиль  Священного  Морака.  Она  досталась  ему  в
наследство от родителей; арендная плата была внесена более чем на  сорок
лет вперед. Тонкие  стены  из  оштукатуренных  досок  заключали  в  себе
бесценное сокровище: пустое пространство, стоившее целого состояния.
   Из плиты, в свою очередь, выдвинулись стол, раковина и кухонный шкаф,
снизу появились два стула.
   Большая  часть  комнаты  оказалась  занятой,  однако  оставалось  еще
достаточно места, чтобы одеться.
   Его жена Дженет с трудом надела  лифчик.  Теперь  она,  нахмурившись,
держала в руках свою юбку  и  тревожно  озиралась.  В  квартире  еще  не
включили центральное отопление, и Дженет ежилась от холода. Она уже  три
года была женой Алена, но так и не привыкла  к  постоянным  перестройкам
комнаты. Каждый раз, просыпаясь холодным осенним  утром,  она  долго  не
могла прийти в себя.
   - В чем дело? - спросил Ален, сбрасывая пижаму.
   Для него такое утро было лишь освежающим. Он сделал глубокий вдох.
   -  Я  переведу  механизм  часов  на  одиннадцать.  -  Она  продолжала
одеваться, медленно и совершая много лишних движений.
   - Убери свои вещи, - напомнил он, открывая для нее дверцу шкафчика. -
Как всегда.
   Агентство  должно  было  открываться  ровно  в   восемь,   и   потому
приходилось  вставать  достаточно  рано,  полчаса  уходило  на  путь  по
многолюдным  улицам.  С  нижней  площадки  и  из  соседних  квартир  уже
доносились голоса и  прочие  звуки,  свидетельствовавшие  о  пробуждении
дома. В коридоре послышались шаркающие  шаги;  выстраивалась  очередь  к
общественной ванной.
   - Иди первая, - сказал Ален жене;  ему  хотелось,  чтобы  она  успела
одеться и привести себя в порядок. - Не забудь полотенце, - добавил он.
   Она послушно собрала свои вещи: косметичку,  мыло  с  зубной  щеткой,
полотенце - и вышла. Соседи, собравшиеся в коридоре, приветствовали ее.
   - Доброе утро, миссис Парсел.
   - Доброе утро, миссис О'Нейл, - ответил сонный голос Дженет, и  дверь
закрылась.
   Когда жена ушла, Ален достал из аптечки две капсулы  кортотиамина.  У
Дженет было множество всевозможных  пилюль  и  микстур;  в  детстве  она
страдала  от  бруцеллеза,  одного  из  недугов,  распространившихся   на
колонизованных планетах после первых попыток создания естественных ферм.
Потребность в кортотиамине возникла у Алена потому, что вчера вечером он
выпил три стакана вина, да еще на пустой желудок.
   Посещение района Хоккайдо Ален считал необходимым риском. Он просидел
вчера в Агентстве долго, часов до десяти. Ощущая усталость, но  все  еще
не угомонившись, он запер  все  двери  и  выкатил  из  ангара  небольшой
одноместный слайвер, который принадлежал Агентству и  использовался  для
передачи экстренных сообщений  в  Т-М.  На  этой  машине  Ален  поспешно
покинул пределы Ньюер-Йорка, полетал немного над окрестностями и наконец
повернул на восток, к Гэйтсу и Шугерману. Но пробыл у них недолго,  и  в
одиннадцать уже возвращался обратно. Во всяком случае, Ален считал  свою
поездку необходимой. Дело касалось важной информации.
   Его Агентство оставалось в тени четверки гигантов, задававших  тон  в
индустрии новостей. Фирма Ален Парсел Инкорпорейтед  не  располагала  ни
крупными  средствами,  ни   солидной   идеологической   базой.   Выпуски
составлялись от случая  к  случаю.  Сотрудники  Агентства  -  художники,
историк,  консультант  по  вопросам  морали,  литератор,   драматург   -
постоянно выискивали новые направления, вместо того чтобы следовать  уже
проверенным   образцам.   Подобный   подход   имел   как    определенные
преимущества,  так  и  существенные  недостатки.  Большая  четверка   не
отличалась  творческой  плодовитостью.  Они  просто  из   года   в   год
совершенствовали  свои  стандартные  программы,  основанные  на   старой
надежной формуле, которой до революции пользовался сам Майор Штрайтер. В
те дни  пропаганда  Морального  Обновления  велась  бродячими  труппами,
состоявшими  из   актеров   и   лекторов,   и   майор   был   гениальным
пропагандистом. Конечно, основная формула не утратила  своего  значения,
однако Ален считал, что необходимы свежие веяния. Таким веянием  стал  в
свое время сам майор. Достигнув сначала  высокого  положения  в  Бурской
Империи - воссозданном государстве  Трансвааль,  -  он  сумел  пробудить
моральные силы, дремавшие в сердцах современников.
   - Твоя очередь, - сказала Дженет, вернувшись  из  ванной.  -  Я  тебе
оставила мыло с полотенцем. - Когда он шагнул к выходу,  она  склонилась
над плитой, доставая готовый завтрак.
   Прием пищи занял, как всегда, одиннадцать минут.
   Ален ел с аппетитом. Благодаря кортотиамину ощущение тошноты  прошло.
Дженет, не доев, отодвинула тарелку и начала причесываться. При  нажатии
на определенную кнопку окно превращалось в зеркало - еще одно остроумное
приспособление  для  экономии   пространства,   разработанное   Жилищной
Комиссией Комитета.
   - Ты поздно пришел? - вдруг спросила Дженет. - Я имею в виду -  вчера
вечером. - Она взглянула на него. - Да?
   Ее вопрос удивил Алена. Насколько он знал, Дженет никогда не пыталась
за ним следить. Поглощенная своими тревожными мыслями, она едва ли могла
думать о чем-либо еще. Нет, конечно, Дженет не следила.
   Скорее  всего,  пока  он  не  вернулся,  она  не  сомкнула  глаз,   с
беспокойством думая о нем. Когда он разделся и лег рядом, она ничего  не
сказала, только поцеловала его и тут же заснула.
   - Ты летал на Хоккайдо? - продолжала расспрашивать Дженет.
   - Ненадолго.  Шугерман  подбрасывает  мне  кое-какие  идеи...  С  ним
полезно поговорить. Помнишь наш выпуск о  Гете?  Про  шлифовку  линз?  Я
никогда не слышал ничего подобного, пока Шугерман не рассказал.
   Такой подход есть пример хорошего Морака,  -  Гете  и  его  настоящая
работа. Сначала призмы, потом поэзия.
   - Но ведь... - Она сделала характерный нервный  жест.  -  Шугерман  -
яйцеголовый.
   - Меня никто не видел. - В этом Ален почти не  сомневался.  В  десять
вечера в воскресенье большинство людей  уже  в  постели.  Он  выпил  три
стакана вина с Шугерманом, полчаса послушал чикагский джаз по  фонографу
Тома Гэйтса - только и всего. Ален бывал у них  не  раз  без  каких-либо
неприятных последствий.
   Нагнувшись, он поднял свои оксфордские ботинки.
   Они были забрызганы грязью. Кроме  того,  каждый  из  них  пересекала
цепочка пятен засохшей красной краски.
   - Это из художественного отдела,  -  сказала  Дженет.  В  первый  год
существования Агентства она работала секретаршей Алена  и  хорошо  знала
офис. - Что ты делал с красной краской?
   Он не ответил, продолжая разглядывать свои ботинки.
   - И грязь. - Дженет оторвала присохшую к подошве травинку. -  Где  ты
нашел на Хоккайдо траву? Ведь там только руины, и  ничего  не  растет...
Все заражено, да?
   - Да. - Разумеется, так оно и было. Во время войны  остров  подвергся
массированной  бомбардировке  и  до   сих   пор   оставался   насыщенным
всевозможной  дрянью.  Моральное  Обновление  не  могло  тут  помочь   -
требовалось грубое  физическое  восстановление.  Хоккайдо  был  мертв  и
бесплоден, так же как в 1972 году, когда кончилась война.
   - Это здешняя трава, можешь мне поверить, - заметила жена,  осторожно
ощупывая травинку. Большую часть жизни Дженет провела на  колонизованных
планетах. - Такая мягкая. Ее не могли ниоткуда  привезти...  Она  растет
только здесь, на Земле.
   - Где на Земле? - спросил он с раздражением.
   - В Парке. Трава только там и растет - в других местах  одни  дома  и
офисы. Значит, вчера вечером ты был в Парке.
   За окном в лучах утреннего солнца сиял шпиль Священного Морака. Внизу
виднелся Парк. Шпиль и Парк окружали  сердце  Морака,  его  Омфал  .
   Среди  газонов,  цветочных  клумб  и  кустов  стояла  статуя   Майора
Штрайтера. Это была официальная статуя, отлитая еще  при  жизни  майора.
Она находилась там уже сто двадцать четыре года.
   - Да, я гулял в Парке, -  признался  Ален.  Он  забыл  про  еду;  его
"яичница" остыла на тарелке.
   -  А  краска,  откуда  она?  -  растерянно  пробормотала  Дженет.   В
критических ситуациях она  обычно  становилась  совершенно  беспомощной,
оказываясь во власти страхов и  дурных  предчувствий.  -  Ты  не  сделал
ничего плохого, правда? - Вероятно, она сразу подумала об аренде.
   Ален потер ладонью лоб и встал.
   - Полвосьмого. Мне пора на работу.
   Дженет тоже поднялась.
   - Но ты даже не доел. - Он  всегда  доедал  свой  завтрак.  -  Ты  не
заболел?
   - Я? - усмехнулся Ален. - Заболел? - Он поцеловал ее в  губы  и  взял
свое пальто. - Когда я последний раз болел?
   - Никогда, - тихо сказала она, с беспокойством глядя на  Алена.  -  С
тобой никогда ничего не случалось.

***

   На первом этаже бизнесмены выстроились перед  столом  управдома.  Шла
обычная проверка, и Ален присоединился к ним. В утреннем  воздухе  пахло
озоном, и у Алена опять прояснилось в голове. К нему вернулся  привычный
оптимизм.
   Центральный  Гражданский  Комитет  выделял  для  каждой  жилой  точки
должностное лицо женского пола, и миссис  Бирмингэм  представляла  собой
типичный пример такой сотрудницы: полная дама лет пятидесяти  пяти,  она
носила цветастые платья и писала свои доклады  внушительной  авторучкой.
Этот пост считался почетным, и миссис Бирмингэм занимала его  не  первый
год.
   - Доброе утро, мистер  Парсел,  -  лучезарно  улыбнулась  она,  когда
подошла его очередь.
   - Здравствуйте, миссис Бирмингэм. -  Он  приподнял  шляпу,  поскольку
управдомы придавали большое  значение  вежливости.  -  Кажется,  сегодня
неплохой день, если только облака не набегут.
   - Дождь тоже нужен - для урожая,  -  пошутила  миссис  Бирмингэм.  На
самом деле вся пища и  другие  товары,  потребляемые  населением  Земли,
доставлялись  на  автоматических  ракетах.  Ограниченные  земные  запасы
служили лишь своего рода эталоном. Миссис Бирмингэм  сделала  заметку  в
своем  большом  желтом  блокноте.  -  Сегодня..,  я   не   видела   вашу
очаровательную супругу.
   Алену постоянно приходилось подыскивать какое-то оправдание для своей
жены.
   -  Дженет  готовится  к  заседанию  в  Книжном  Клубе.  Ее  назначили
казначеем.
   - Очень рада за нее. Она такая прелестная  женщина.  Правда,  немного
застенчивая. Ей надо побольше общаться с людьми.
   - Да, конечно, - согласился он, - но вы ведь знаете: Дженет росла  на
безлюдных просторах Бетельгейзе-четыре. Там только скалы и козы.
   Ален надеялся, что этим  беседа  закончится  -  его  поведение  редко
вызывало вопросы. Но внезапно на лице миссис Бирмингэм появилось строгое
выражение.
   - Вы вчера поздно вернулись, мистер Парсел. Хорошо провели время?
   "Черт подери, - подумал Ален, - наверное, засек какой-нибудь "малыш".
Интересно, много ли он увидел?
   Если прицепился, то, уж конечно, проследил до конца.
   - Не очень, - ответил Ален.
   - Вы посетили Хоккайдо, - продолжала миссис Бирмингэм.
   - Работа, - начал оправдываться он. -  Информация  для  Агентства.  -
Ален неплохо освоил диалектику  морального  общества  и  находил  в  ней
своеобразное очарование. Перед ним был  бюрократ,  бездумно  следовавший
установленной программе, в  то  время  как  сам  он  предпочитал  смелую
импровизацию. На этом основывался успех его Агентства, успех его  личной
жизни.
   - Работа в средствах информации порой требует забыть личные  чувства,
миссис Бирмингэм. Вам, конечно, это хорошо известно.
   Доверительный тон Алена сыграл свою роль. Лицо миссис Бирмингэм снова
расплылось в улыбке. Сделав небольшую пометку в блокноте, она спросила:
   - Увидим ли мы вас в среду на собрании жильцов?
   Это будет послезавтра.
   - Разумеется, - ответил Ален. За многие годы он  научился  переносить
бесконечные мероприятия, нудные заседания со своими  соседями  в  душном
зале.  И  жужжание  "малышей",  передающих  собранные  сведения   членам
Комитета. - Только, боюсь, от меня будет мало толку. - Ален был  слишком
занят своими идеями и планами, чтобы обращать  внимание  на  прегрешения
ближних. - У меня сейчас по горло работы.
   - Кто знает, - не  то  надменно,  не  то  лукаво  усмехнулась  миссис
Бирмингэм, - возможно, мы услышим кое-что и о вас.
   - Обо мне? - Алену опять стало не по себе.
   - Мне кажется, я встречала ваше имя, когда  просматривала  сообщения.
Будем надеяться, что я ошиблась. - Она опять  слегка  усмехнулась.  -  В
противном случае это будет впервые за многие  годы.  Впрочем,  никто  не
безгрешен; все мы смертны.
   - Хоккайдо? - спросил он. Или то, что было после?
   Краска, трава. Внезапно из памяти  выплыли  странные  образы:  мокрая
трава сверкает под ногами, он  стремительно  и  легко  несется  вниз  по
склону холма. Потом лежит на спине,  глядя  в  бескрайнее  черное  небо;
редкие облака - словно миражи в черной пустоте. И он раскинул руки,  как
будто для того, чтобы обнять звезды.
   - Или то, что было после? - произнес вслух Ален, но миссис  Бирмингэм
уже занялась следующим человеком.

Глава 2

   В вестибюле здания Монджентлок было шумно и людно, то и дело  входили
и выходили люди. Из-за миссис Бирмингэм Ален опоздал. Подъемник  вежливо
ожидал его.
   - Доброе утро, мистер Парсел, -  приветствовал  Алена  записанный  на
магнитофон  голос,  и  двери  закрылись.  -   Второй   этаж:   Бевис   и
Экспортно-импортная  компания.  Третий  этаж:  Американский  Музыкальный
Союз.  Четвертый  этаж:  Информационное  агентство  Алена   Парсела.   -
Подъемник остановился, и двери открылись.
   В приемной, не находя себе места, метался заместитель Алена Фред  Лад
и.
   - Привет, - рассеянно бросил Ален, снимая пальто.
   - Ален, она здесь. - Лицо Лади зарделось. - Она  пришла  сюда  раньше
меня; я только поднялся - а она уже тут сидит...
   -  Кто?  Дженет?  -  Ален  представил  себе,  как  миссис  Бирмингэм,
улыбаясь,  приближается  к  Дженет,  которая  сидит  и,  ни  о  чем   не
подозревая, рассеянно расчесывает волосы, как  члены  Комитета  выселяют
его жену из квартиры и аннулируют аренду.
   - Нет, не миссис Парсел.. -  Лади  понизил  голос  до  едва  слышного
хрипа, - это Сью Фрост.
   Ален невольно вытянул шею, однако дверь в кабинет была закрыта.  Если
там  действительно  сидела  Сью  Фрост,  это  означало  первый  визит  в
Агентство секретаря Комитета.
   - Проклятье, - пробормотал Ален.
   - Она хочет тебя видеть! - почти простонал Лади.
   Деятельность Комитета осуществлялась через  отраслевые  секретариаты,
подчиняющиеся непосредственно Иде Пиз  Хойт,  прямой  наследнице  Майора
Штрайтера.
   Сью Фрост отвечала за Т-М, Телемедиа - официальный  правительственный
концерн, который контролировал средства  массовой  информации.  Ален  не
имел дела с миссис Фрост, даже никогда не виделся с ней; общался лишь  с
исполняющим обязанности директора Т-М, лысым, всегда  усталым  человеком
по имени Майрон Мэвис. Именно Мэвис покупал выпуски.
   - Что она хочет? - спросил Ален.  Вероятно,  она  узнала,  что  Мэвис
пользовался продукцией Агентства и что Агентство появилось  сравнительно
недавно.  Ален  с  содроганием  представил  себе  долгое  и  мучительное
следствие Комитета.
   - Пусть Дорис отключит все  телефоны.  -  Дорис  была  одной  из  его
секретарш. - Пока мы с миссис Фрост беседуем, все ложится на тебя.
   Лади плелся за ним, молитвенно сложив руки.
   - Удачи тебе, Ален. Я уж тут буду держаться, не сомневайся. Если тебе
понадобятся какие-нибудь документы...
   - Да, я позову тебя. - Ален открыл дверь своего кабинета и увидел Сью
Фрост.
   Она оказалась высокой и крупной, но на редкость статной женщиной,  на
вид лет пятидесяти с небольшим.
   Ее темно-серый костюм отличался простотой и строгостью,  единственным
украшением был цветок в волосах.
   Внешне она ничем не  напоминала  тех  пестро  наряженных  дородных  и
по-матерински мягких членов Комитета, с которыми чаще всего  приходилось
встречаться  Алену.  У  нее  были  длинные  ноги,  и,  поднявшись,   она
приветствовала его почти мужским рукопожатием.
   -  Здравствуйте,  мистер  Парсел,  -  сдержанно  проговорила  она.  -
Надеюсь, вы не обиделись на меня за столь внезапное вторжение.
   - Нисколько. Пожалуйста, садитесь.
   Она снова села, положив ногу на ногу и глядя на  Алена.  Он  заметил,
что  у   нее   бледно-желтые,   почти   бесцветные   глаза,   несомненно
принадлежащие сильной личности.
   - Курите? - Ален протянул ей пачку, и она, кивнув, взяла сигарету. Он
дал ей прикурить и закурил сам, ощущая себя неуклюжим юнцом  в  обществе
взрослой и опытной женщины.
   Все же Ален не мог избавиться от мысли, что Сью Фрост не  принадлежит
к тому типу  деловых  женщин  с  изысканными  манерами,  которым  делают
предложения герои программ Блэйк-Моффета. В ней была какая-то неприятная
твердость.
   - Вы, конечно, узнаете это. - Сью Фрост открыла  манильскую  папку  и
положила на стол пачку листов, на верхнем стояла печать Агентства  Алена
Парсела; очевидно, миссис Фрост нашла и прочла один из их выпусков.
   - Да, - согласился он, - это наша продукция.
   Сью Фрост перелистнула несколько страниц.
   - Майрон получил это месяц назад. Потом у него возникли  сомнения,  и
он обратился за помощью ко  мне.  В  прошлый  уикэнд  я  ознакомилась  с
содержанием вашего пакета.
   Она повернула его так, что  Ален  смог  увидеть  заглавие  одного  из
лучших выпусков, в создании которого он сам принимал участие.
   - Сомнения? - переспросил Ален. - Что вы имеете  в  виду?  -  У  него
появилось странное чувство, что он вовлечен в некое  жуткое  религиозное
действо. - Если пакет вам не подходит, верните его. Такое уже случалось.
Мы оплатим издержки.
   - Нет, - возразила миссис Фрост,  выдыхая  дым  от  сигареты.  -  Все
сделано превосходно. Майрон вовсе не хотел возвращать  ваш  пакет.  Тема
весьма оригинальна.
   Человек пытается  вырастить  яблоню  на  колонизованной  планете.  Но
дерево погибает. А Морак... - Она снова взяла в руки рукопись.  -  Я  не
совсем понимаю, в чем тут состоит Морак.  Ему  не  следовало  выращивать
яблоню?
   - Следовало, но не там.
   - Вы хотите сказать, что она принадлежит только Земле?
   - Я хочу сказать, что он должен был работать на благо общества, а  не
замыкаться на каком-то частном предприятии. Для него колония стала  всем
миром. Но на  самом  деле  она  только  средство.  Здесь  и  заключается
центральная идея.
   - Омфал, - кивнула она. - Ось Вселенной. А дерево...
   - Дерево символизирует порожденную Землей жизнь, которая  увядает  на
чужой почве. Ее духовная основа отмирает.
   - Но ведь он не мог вырастить ее на Земле. Здесь  нет  места,  кругом
одни города.
   - Это следует понимать символически,  -  пояснил  Ален.  -  Ему  надо
укрепить здесь свои корни.
   Сью Фрост на минуту задумалась. Ален  положил  ногу  на  ногу,  потом
вернулся к  прежней  позе  и  продолжал  нервно  курить,  чувствуя,  как
нарастает  его  напряжение.  В  соседней  комнате  послышалось  жужжание
коммутатора, потом застрекотала машинка Дорис.
   - Видите ли, - наконец нарушила молчание Сью Фрост. - Тут  получается