я был невероятно рад.
     - Андроиды, - сказал Ларс.
     - Откуда ты знаешь?
     - Что он собирался с ними делать?
     Пит сердито почесал в затылке.
     - Я так и не смог точно выяснить. Но мне это не нравилось.  Я  всякий
раз говорил ему об этом.
     - Ты хочешь сказать, - спросил Ларс, - что  он  хотел,  чтобы  ты  их
собрал? Он хотел, чтобы Ассоциация Ланфермана использовала своих экспертов
в этом направлении, на этом его проекте, с  подобными  автоматами,  но  по
какой-то необъяснимой причине он никогда...
     - Он никогда четко не говорил. Однако он действительно  хотел,  чтобы
они как две капли воды походили на людей. И у меня  всегда  было  странное
чувство по этому поводу. - Пит все еще сердился. - Ларс,  я  признаю,  что
сделал наброски чертежей для Клага. Я работал с ним, но  даже  не  пытался
показать, будто понимаю его. Узнал, что Клаг задумал такое -  и  все.  Так
или иначе, но он оставил его и обратился к, - он ткнул рукой в лабиринт, -
этому.
     Так, подумал Ларс, это объясняет  эскизы  андроидов,  которые  делала
Лиля.
     Генерал Нитц, молчаливо сидевший наискось от них, произнес:
     - Человек, управляющий  этим  лабиринтом,  если  я  правильно  понял,
эмоционально идентифицирует себя с этим. - Он указал на крошечном  жителя,
неподвижного сейчас, потому что прибор был выключен. - На это  создание  -
что это за существо? - Он пристально всмотрелся в него, и Ларс первый  раз
заметил, что генерал немного близорук. - Похож на медведя. Или на какою-то
венерианского уаба, ну, тех пушистых толстых зверюшек, которых  так  любят
дети... Здесь, в Вашингтонском зоопарке, есть даже целая  площадка  таких.
Боже, дети никогда не устают следить за их колонией.
     - Это потому, что  у  этих  венерианцев  определенные  телепатические
способности, - сказал Ларс.
     - Ну да, - согласился генерал Нитц. - Так же, как и земного дельфина.
Наконец, это выяснили, уабы в этом  плане  не  уникальны.  Кстати,  именно
поэтому люди считают, что дельфины обладают интеллектом. Не  зная  толком,
почему. Это было...
     Ларс включил игрушку, и в лабиринте толстый, похожий  на  медвежонка,
лохматый очаровательный зверек начал двигаться.
     - Посмотрите, как он ходит, - пробормотал Ларс, словно про себя.
     Пит хмыкнул, увидев, как толстое существо перепрыгнуло, как резиновый
мячик, через барьер, неожиданно вставший у нем на пути.
     - Забавно, - сказал Ларс.
     - Что случилось? - спросил Пит, озадаченный его тоном  и  понявший  -
что-то произошло.
     - Черт, это действительно занимательно, - сказал Ларс. -  Посмотрите,
как он пытается выбраться. Нет, вы только взгляните! - Изучив брошюру,  он
провел руками по обеим  сторонам  лабиринта,  пока  не  нашел  рычажки.  -
Контроль  с  левой  стороны  увеличивает  трудность  лабиринта.  И,  таким
образом, замешательство его жертвы. Контроль с правой стороны уменьшает...
     - Я _с_д_е_л_а_л_ его, я знаю, - вмешался Пит.
     - Ларс, - сказал генерал Нитц, - вы  чувствительный  человек.  Именно
поэтому  мы  называем  вас   "трудным".   И   именно   это   сделало   вас
медиумом-оружейником.
     - Примадонной, - добавил  Ларс.  Он  не  отрывал  глаз  от  толстого,
похожем на медвежонка существа,  ставшем  жертвой  чередующихся  барьеров,
составляющих систему безвыходного лабиринта.
     - Пит, разве телепатический элемент  не  встроен  в  эту  игрушку?  -
спросил он. - С тем, чтобы взять на крючок игрока?
     - Да, в какой-то степени. Не очень мощная сеть. Единственное, что она
дает,  это  слабое  чувство  отождествления  себя  ребенком,   управляющим
лабиринтом, с пойманным зверьком. - Затем инженер объяснил генералу Нитцу:
-  Видите  ли,  психическая  теория  такова,  что  игрушка  учит   ребенка
заботиться о других живых организмах. Она вызывает к жизни  сопереживание,
заложенное в нем. Он хочет помочь этому существу, и рычажок справа как раз
и позволяет сделать это.
     - Тем не менее, - возразил Ларс, - существует еще и тумблер слева.
     - Ну, это технически необходимо, - твердо сказал Пит,  -  потому  что
если бы был только рычажок уменьшения - существо бы  выбралось  наружу,  и
игра закончилась.
     - Поэтому чем ближе к концу игры, - продолжил Ларс, - тем реже  нужно
нажимать на рычажок уменьшения. И все увеличивать  сложность.  А  лабиринт
отвечает тем, что выставляет очередную преграду перед пойманным  зверьком.
И вместо того, чтобы развивать сочувствие в  ребенке,  это  может  развить
лишь садистские наклонности.
     - Нет, - сказал Пит уже резко.
     - Почему же нет? - удивился Ларс.
     - Из-за телепатической психической  цепи.  Неужели  ты  не  понимаешь
этот,    дурья    твоя    башка?    Ребенок,    играющий    в    лабиринт,
о_т_о_ж_д_е_с_т_в_л_я_е_т_ себя с жертвой. Он есть жертва. Это он заключен
в лабиринт, по законам психиатрии и ты прекрасно это знаешь. Черт  возьми,
не будет ребенок еще больше усложнять все  для  этого  зверя,  потому  что
иначе сам пропадет...
     - Интересно, что произошло бы,  если  бы  психическая  телепатическая
цепь была мощнее? - поинтересовался Ларс.
     - Ребенок был бы еще крепче пойман, -  сказал  Пит.  -  Различие,  на
эмоциональном уровне, между ним и жертвой в лабиринте...  -  Он  замолчал,
облизывая губы.
     - А представим себе, - продолжал Ларс, - что регулировка  тоже  будет
изменена.  Так,  чтобы  по-разному  увеличивать  те   трудности,   которые
испытывает жертва лабиринта. И в разное время,  постепенно.  Это  возможно
сделать технически?
     После некоторого размышления Пит ответил:
     - Конечно.
     - И выпустить это большим тиражом, сделав по заводским технологиям?
     - Почему же нет?
     - Это толстое венерианское создание, - задумчиво сказал Ларс.  -  Это
ведь не земной, инопланетный  организм  по  отношению  к  нам.  И  все  же
благодаря телепатическим способностям,  которыми  он  обладает,  создается
психическое общение с нами. Цепь, подобная этой,  заключенной  в  игрушке,
может воздействовать на  _л_ю_б_у_ю_  высокоорганизованную  чувствительную
форму жизни?..
     - Это возможно, - кивнул Пит. - Почему же  нет?  Любая  форма  жизни,
достаточно  развитая,  чтобы  получать  излучения,  будет  находиться  под
воздействием.
     - Даже хитиновые полурефлекторные механические формы жизни? - спросил
Ларс. - Возникшие от экзоскелетных прародителей? Не млекопитающие? Даже не
теплокровные?
     Пит уставился на генерала Нитца:
     - Он хочет переделать устройство таким образом, - возбужденно  сказал
он, заикаясь от злости, -  и  перестроить  ручное  управление  так,  чтобы
играющий был глубже пойман и не смог выбраться даже при желании. И не  мог
облегчить сложность барьеров,  преграждающих  путь  этой  чертовой  жертве
лабиринта - и в результате...
     - Это может вызывать, - закончил Ларс, -  быстрое  полное  разрушение
мозга.
     - И ты хочешь, чтобы Ассоциация Ланфермана реконструировала эту штуку
и произвела  ее  в  нужном  количестве  на  своих  заводских  системах?  И
распределить ее среди них? - Пит указал большим пальцем наверх.  -  Ладно.
Но мы же не можем раздать ее пришельцам с  Сириуса,  или  откуда  они  там
происходят. Это выходит за рамки наших возможностей!..
     - А мы можем, - внезапно сказал Нитц. - Есть один способ.  Эти  штуки
могут оказаться в тех  населенных  пунктах,  которые  занимают  пришельцы.
Поэтому, когда они захватят нас, они получат и их.
     - Да, - согласился Пит.
     Обращаясь к нему, генерал сказал:
     - Надо этим заняться. Конструированием.
     Пит хмуро уставился в пол, желваки на его лице заработали.
     - Эта штука всегда будет бить по больному. Это, - он в ярости  указал
на игрушку-лабиринт, - не будет действовать на них по-другому. Кто  бы  ни
выдумал эту штуковину,  она  ВОЗДЕЙСТВУЕТ  НА  ЖИВЫЕ  ОРГАНИЗМЫ  ЧЕРЕЗ  ТО
ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ, что в них есть. И это как раз мне и не нравится в ней!
     Глядя в инструкцию к игрушке, Нитц прочел:
     - "Это очень мудрая с психологической точки зрения игрушка - она учит
ребенка любить и уважать, лелеять другие живые существа не за то, что  они
могут сделать, а ради них самих". - Свернув брошюру, он отдал ее  Ларсу  и
спросил Пита: - Когда?
     - Двенадцать-тринадцать дней.
     - Давайте так - восемь.
     - Хорошо, восемь. - Пит поразмыслил, лизнул  свою  запекшуюся  нижнюю
губу, проглотил слюну и сказал: - Это как распятие в руках болвана.
     - Ура! - Ларс, вращая один из рычажков  уменьшал  трудность  славному
толстому зверьку-жертве.  Пока  наконец  не  стало  казаться,  что  жертва
вот-вот достигнет выхода.
     И в тот же самый  момент  Ларс  дотронулся  до  рычажка  слева.  Цепь
лабиринта незаметно изменилась -  и  последний  и  совершенно  неожиданный
барьер встал на пути жертвы, останавливая на пороге свободы.
     Ларс, игрок, связанный  слабым  телепатическим  сигналом,  излучаемым
игрушкой, почувствовал страдание - не очень острое, но достаточное,  чтобы
пожалеть о том, что нажал  левосторонний  рычажок.  Но  было  уже  поздно,
жертва лабиринта была снова поймана в западню.
     Никаких сомнений, подумал Ларс. Это действительно,  как  говорится  в
брошюре, учит состраданию и доброте.
     Но теперь, подумал он, _н_а_ш_а_ очередь поработать.  Мы,  мошенники,
мы,  кто  правит  этим  обществом,  мы,   в   буквальном   смысле,   несем
ответственность за защиту нашей расы. Четыре миллиарда человек смотрят  на
нас. И мы - мы не делаем игрушек.



                                    30

     После того, как пришельцы-работорговцы с Сириуса убрали свои спутники
- а под конец уже восемь спутников бороздили  небо  над  Землей,  -  жизнь
Ларса Паудердрая постепенно вошла в нормальную колею.
     Он был рад этому.
     Но при этом он очень устал, как он  понял  в  одно  прекрасное  утро,
медленно просыпаясь в своей кровати  в  нью-йоркской  квартире.  И  увидел
рядом с собой копну темных волос  Лили  Топчевой.  И  хотя  ему  было  это
приятно - она нравилась ему, он любил ее, - он вспомнил Марен.
     И ему стало не так уж приятно.
     Выскользнув из постели, Ларс прошел из спальни в кухню. Он налил себе
чашку постоянно горячего и свежего кофе, сваренного маленьким устройством,
вмонтированным в нормальную, во всех других отношениях, плиту.
     Усевшись за стол, он в одиночестве стал пить кофе, глядя на  высотные
многоквартирные дома на севере. Было бы интересно  узнать,  размышлял  он,
что сказала бы Марен о нашем оружии в Великой Войне и  о  том  способе,  с
помощью  которого  мы  заставили  их  отступить.  Мы  сделали  сами   себя
неоценимыми. Хотя хитиновые граждане планет  Сириуса  все  еще  продолжают
работорговлю и посылают спутники в чужие небеса.
     Но не сюда.
     А ООН-3 ГБ, вкупе с мошенниками из Нар-Востока во всей их красе,  все
еще оценивает целесообразность внедрения оружия в саму систему Сириуса...
     Я думаю; размышлял он, Марен была бы довольна.
     Сонно и растерянно моргая глазами, на пороге кухонной двери появилась
Лиля в розовой ночной рубашке.
     - Для меня нет кофе?
     - Конечно, есть, - сказал он, поднимаясь, чтобы достать  ей  чашку  и
блюдце. - Знаешь ли ты, откуда происходит английское "питать любовь"?
     - Нет. - Лиля села за стол, неодобрительно посмотрела на пепельницу с
куцыми окурками вчерашних брошенных сигар и поежилась.
     - От латинского слова "каритас". Что значит любить или уважать.
     - Хорошо.
     - Святой  Иероним,  -  сказал  он,  -  использовал  его  как  перевод
греческом слова "агапе", что значит даже еще больше.
     Лиля молча пила свой кофе.
     - "Агапе", - продолжал Ларс, стоя у окна и глядя на дома Нью-Йорка, -
значит почитание жизни, что-то в этом роде. В английском языке  нет  таком
слова. Но мы пока еще владеем качеством.
     - Гмммм.
     - Так же, как и пришельцы. И это было тем коньком,  оседлав  который,
мы смогли уничтожить их.
     - Приготовь яйцо.
     - Хорошо. - Он нажал на кнопки на плите.
     - Может ли яйцо, - спросила Лиля, отрываясь от своего кофе, - думать?
     - Нет.
     - Может ли оно чувствовать - как ты сказал? Агапе?
     - Конечно, нет.
     - Тогда, - сказала Лиля, беря теплое, сваренное,  солнечное  яйцо  из
плиты, уже прямо с тарелкой, - если бы на нас напали разумные яйца, мы  бы
проиграли.
     - О, черт!
     - Но ты любишь меня. То есть, я хочу сказать,  ты  ничего  не  имеешь
против, в том смысле, что я могу быть  той,  кто  я  есть,  ты  не  будешь
одобрять, но позволишь мне существовать. Ветчины?..
     Он нажал еще несколько кнопок,  чтобы  сделать  ей  ветчины,  а  себе
гренок, яблочном соуса, томатном сока, джема и горячих хлопьев.
     - Итак, -  решила  Лиля,  когда  плита  выдала  все  меню,  -  ты  не
чувствуешь "агапе" по отношению ко  мне.  Если,  как  ты  сказал,  "агапе"
означает "каритас", а "каритас"  означает  "испытывать  любовь".  Тебе,  к
примеру, было бы все равно, если бы я... - Она подумала. - Представь,  что
я решила бы вернуться в Нар Восток,  вместо  том,  чтобы  управлять  твоим
парижским офисом, как ты хочешь.  На  чем  ты  все  время  настаиваешь.  -
Задумчиво она добавила: - Чтобы я еще полнее заменила ее.
     - Я вовсе не поэтому хочу, чтобы ты возглавила парижский офис.
     - Ну... - Она ела, пила, размышляла, - Возможно, не сейчас, а когда я
вошла, ты смотрел в окно и думал: "Что, если бы она была сейчас жива?" Да?
     Он кивнул.
     - Я только надеюсь, - сказала Лиля, - что ты не обвиняешь меня в том,
что она это сделала.
     - Я не виню тебя, - промямлил он с полным ртом горячих хлопьев.  -  Я
просто не понимаю, куда уходит прошлое, когда оно уходит. Что случилось  с
Марен Фейн? Я не имею в виду, что случилось  в  тот  день  на  эскалаторе,
когда она убила себя из этой... - Он  с  трудом  выдавил  из  себя  слова,
пришедшие ему на ум. - ...этой "беретты". Я хочу сказать: "Где  она?  Куда
она ушла?"
     - Ты еще не совсем проснулся. Ты умылся - холодной водой?
     - Я сделал все, что собирался. Я просто  не  пойму.  Один  день  есть
Марен Фейн, а на другой ее нет. А я прогуливался по Сиэттлу. И  не  видел,
как все это произошло.
     - Часть тебя видела это, - сказала Лиля. - Но даже если ты  не  видел
этого - факт остается фактом, что Марен Фейн больше наст.
     Он положил ложку.
     - Что я люблю? Я люблю тебя! И  я  благодарю  Господа  -  это  просто
невероятно, что ты не была убита из этом жутком пистолета, как  я  сначала
подумал.
     - Если бы она осталась жива, ты бы смог жить с нами обеими?
     - Конечно, да!
     - Нет. Невозможно. Как?
     - Я бы что-нибудь придумал, - сказал Ларс.
     - Ее днем, меня ночью? Или ее  по  понедельникам,  средам,  пятницам,
меня по...
     - Человеческий мозг, - сказал он, - не был бы сражен такой ситуацией,
если бы ему представился шанс. Разумный шанс, без этой "беретты"  и  того,
что она натворила. Знаешь, что показал  мне  этот  старик,  Винсент  Клаг,
когда  вернулся  ветераном  войны,  этим  самым  Рикардо  Гастингсом?  Что
возвратиться невозможно. - Он кивнул в подтверждение своих слов.
     - Сейчас - нет, - возразила Лиля. - Через пятьдесят лет - возможно.
     - Мне все равно, - сказал он. - Я просто хочу ее видеть.
     - А что потом? - спросила Лиля.
     - Потом бы я вернулся в свое время.
     - И ты собираешься разбазаривать свою жизнь  пятьдесят  лет  или  как
долго это займет времени, чтобы изобрести этот Боевой Генератор Времени.
     - Я бы заставил КАСН  все  узнать.  Кто-то  уже  несомненно  проводит
фундаментальные исследования в этом направлении. Значит, теперь  известно,
что он может существовать. Это не займет много времени.
     - Почему бы тебе не присоединиться к ней? - спросила Лиля.
     Ларс озадаченно взглянул на нее.
     - Я не шучу, - сказала Лиля. - Не жди пятьдесят лет...
     - Похоже, около сорока, по моим подсчетам.
     - Это слишком долго. О Боже, да тебе будет семьдесят лет!
     - Ну да, - согласился он.
     - Мой наркотик, - сказала Лиля тихо. - Ты помнишь, он  смертелен  для
твоем мозгового обмена или какой-то другой чертовщины... но как бы там  ни
было, три его таблетки - и твой блуждающий нерв прекращает свою работу.  И
ты умрешь.
     После паузы Ларс согласился:
     - Ты абсолютно права.
     - Я не стараюсь быть жестокой. Или мстительной. Но...  я  думаю,  что
будет умнее, здоровее, просто лучшим  выбором  сделать  это.  Принять  три
таблетки формофана, чем ждать сорок-пятьдесят лет и влачить жизнь, которая
абсолютно ничем не значит...
     - Дай мне обдумать это. Дай мне несколько дней.
     - Видишь ли, - сказала она, - ты не  только  сразу  присоединишься  к
ней, не ожидая гораздо больше лет, чем ты уже прожил, но и решишь все свои
проблемы точно так же, как она решила свои. У тебя с нею будет еще и такая
связь. - Она улыбнулась - мрачно, ненавидяще. - Я дам  тебе  три  таблетки
формофана прямо сейчас. - Она исчезла в соседней комнате.
     Ларс сидел за кухонным столом, уставившись в свою миску с остывающими
хлопьями, когда Лиля внезапно вернулась. Протягивая что-то ему.
     Он протянул руку, взял у нее таблетки,  положил  их  в  карман  своей
пижамы.
     - Хорошо,  -  сказала  Лиля.  -  Решено.  Теперь  я  могу  одеться  и
приготовиться к рабочему дню. Поговорю, наверное, в советском  посольстве.
Как зовут того человека? Керенский?
     - Каминский. Он самая крупная шишка в посольстве.
     - Я узнаю у него, могут  ли  они  взять  меня  обратно.  У  них  есть
какие-то идиоты в Булганинграде, которых они используют как  медиумов.  Но
они совсем никуда не годятся - по сведениям КАСН. - Она помолчала.  -  Но,
конечно, это будет не так, как было. Старое уже не вернешь.



                                    31

     Он держал на ладони три  таблетки  формофана  и  разглядывал  высокий
стакан с  холодным  томатным  соком  на  столе  перед  собой.  Он  пытался
представить себе, как будто это было возможно, как это будет: принять  эти
таблетки здесь и сейчас. Пока она, девушка в спальне, независимо от  того,
как ее звали, одевается для предстоящего дня...
     Пока  она  оденется,  он  умрет.  Это  просто  для  человека  с   его
способностью воображать - представить себе такую сцену.
     На пороге двери в спальню показалась Лиля, в серой шерстяной  юбке  и
лифчике, босая. Она сказала:
     - Если ты сделаешь это, я не буду горевать и болтаться без дела сорок
лет, ожидая этого Б.Г.В., чтобы вернуться назад в то время, когда  ты  был
жив. Я хочу, чтобы ты знал это наверняка, Ларс,  прежде  чем  ты  сделаешь
это.
     - Ясно.
     Он не ожидал от нее такого. Значит, все равно. Это не имело значения.
     Лиля,  все  еще  стоявшая  у  двери  и  наблюдавшая  за  ним,   снова
заговорила:
     - А может, и буду. - Ее тон, как ему  показалось,  был  естественным.
Она искренне раздумывала, как будет чувствовать, на что это будет  похоже.
- Я не знаю. Я думаю, это будет зависеть от того, возьмет ли меня  обратно
Нар-Восток. А если да, то какой будет  моя  жизнь  там.  Если  будет,  как
тогда... - Лиля задумалась. - Я не смогу этом вынести и стану  вспоминать,
как это было с тобой. Наверное, буду, да, я  думаю,  я  начну  горевать  о
тебе, так же как и ты о ней.  -  Она  настороженно  взглянула  на  нем.  -
Подумай об этом, прежде чем принять этот формофан.
     Ларс кивнул в ответ. Об этом стоило подумать.
     - Я действительно была счастлива здесь,  -  продолжала  Лиля.  -  Это
совсем не похоже на жизнь в Булганинграде. Та ужасная "классовая" квартира
- ты никогда не видел ее,  но  она  была  жутко  уродливая.  Нар-Восток  -
безвкусный мир.
     Она направилась из спальни прямо к нему.
     - Знаешь, что я тебе скажу? Я передумала. Если ты все еще хочешь,  то
я возглавлю парижский офис.
     - Как это?
     - А так,  -  спокойно  сказала  Лиля,  -  я  сделаю  именно  то,  что
отказывалась делать. Я заменю ее. Не ради тебя,