Евгений Гуляковский.
    Планета для контакта.


OCR UGRA-2001

фантастическая повесть

1

Исследовательский звездолет второго класса шел в надпространстве. Экипаж
спал в глубоком анабиозе, и кораблем управлял центральный автомат. Только
лишенный эмоций мозг мог не замечать полную пустоту за бортом, которая,
казалось, просачивалась сквозь стены корабля и наполняла его невидимым
туманом. Ничто материальное не могло возникнуть в шестимерном
надпространстве, отделенном от корабля мощными защитными полями. Там не
было ни частиц, ни квантов энергии, ни магнитных полей. И когда в недрах
корабля родился посторонний звук, вызванный внешними причинами, центральный
автомат не сумел правильно оценить полученную информацию.

Вибрация возникла в машинном отсеке звездолета в семь часов двадцать минут
по корабельному времени. Захватив вначале ограниченный участок четвертого
генератора, она быстро распространилась на все машинное отделение.

Центральный автомат дважды запросил данные от всех приборов слежения и
контроля. Проанализировав весь огромный объем информации за считанные доли
секунды, автомат отключил датчики вибрации как неисправные и направил к ним
ремонтные автоматы. На корабле не было обнаружено ни малейшей причины
возникновения вибрации. Внешнее воздействие среды невозможно, так как она
попросту не существовала для кусочка обычного пространства, которым был
корабль с его защитными полями. Следствие не бывает без причины. Значит,
вибрации нет. Значит, просто отказали приборы. Их надо исправить. Во всей
этой стройной логической цепи не могло быть ошибки.

До пробуждения экипажа по программе оставалось еще четверо суток. Автомат
следовал программе.

Программа никогда не нарушалась. Она была основным законом долгие месяцы
полета. Программа предписывала в непредвиденных ею ситуациях выйти из
надпространства и включить аппаратуру пробуждения для дежурного навигатора.
Срочное пробуждение всему экипажу давалось лишь в случае опасности.
Опасности не было. Непредвиденной ситуации тоже. Просто из строя вышли
датчики машинного отсека. Ремонтный робот разобрал их, доложил о полной
исправности центральному автомату и собрал вновь.

Вибрация между тем захватила три соседних отсека и вошла в резонанс с
плитами крепления генератора. По всем отсекам корабля завыли сирены
тревоги, вспыхнуло панно особой опасности. Вибрация продолжала расти. Она
уже трясла лихорадкой весь огромный корабль. Лопались стекла приборов.
Титаническая сила скручивала и рвала лестницы, корежила переборки.

Центральный автомат боролся с неожиданной бедой как мог. Но он был всего
лишь машиной. И слишком поздно вступил в борьбу. Никаких средств для
подавления вибрации, возникшей без всяких причин, в программе не было.
Центральный автомат в исключительных случаях имел возможность использовать
резервные блоки для самопроизвольного программирования и дополнительного
анализа. Огромная память машины хранила аналоги бесчисленных аварий всей
истории звездоплавания.

Тысячные доли секунды понадобились автомату для использования
дополнительных блоков и выдачи готового решения.

- Немедленно снизить скорость! Включить центральные двигатели на
торможение!

Слишком поздно. Скорость снижалась медленно, и дополнительная нагрузка на
корпус корабля от включившихся двигателей на какое-то время лишь увеличила
амплитуду вибрации. Теперь она гнула переборки, сдвигала с места
многотонные блоки с ядерным топливом, рвала бесчисленные сети коммуникаций.
Все ремонтные автоматы работали на пределе своих возможностей. Шла борьба
за жизненно важные центры корабля, за жилые отсеки, где в анабиозных ваннах
лежали неподвижные тела людей.

Включились аварийные двигатели резерва с небольшим автономным запасом
топлива. Они несколько уменьшили чудовищную скорость звездолета, помогли
ему выкарабкаться из надпространства. Отработав все топливо, двигатели
встали и были сейчас же катапультированы. Вибрация несколько уменьшила
амплитуду колебаний. Она теперь не сминала переборки и не корежила обшивку,
зато разрушала микроструктуру кристаллов. Лопались и взрывались сегменты
внутри самого центрального автомата, почти мгновенно отказали все приборы
информации.

Разрушающийся центральный мозг сделал последнее, что он еще мог и обязан
был сделать ценой оставшихся в его распоряжении небольших резервов
мощности, - он восстановил управляющие цепи анабиозного отсека и провел
команду на пробуждение экипажа его автономным механизмом. Сразу же вслед за
этим разрушение захватило все сохранившиеся до сих пор логические цепи
центрального корабельного мозга.

Это был конец. Потеряв связь с управлением, ремонтные роботы, обладающие
дополнительным запасом прочности, метались по кораблю, все разрушая на
своем пути. Наконец и они затихли. Хрипели разорванные магистрали. Из
трещин внутреннего слоя обшивки кое-где сочился жидкий гелий. В желтом
свете аварийных ламп с потолка падали хлопья снега, но вскоре и они исчезли.


Практикант Райков видел сон. Это был странный сон, потому что в анабиозе не
бывает никаких снов, а он точно знал, что находится в глубоком анабиозе.
Тем не менее сон продолжался. Временами Практиканту казалось, что на полу
отсека свернулся огромный белый удав. Он приподнимал свое свернутое
пружиной тело и со страшным грохотом бил хвостом в переборки. Райков
дернулся, стараясь освободиться от кошмара. Удав разлетелся по всему отсеку
сотнями блестящих осколков.

- Ну что он?

- Приходит в себя.

- Слишком долго. Мне нужен весь экипаж. Сделайте ему еще укол!

- Не могу, Навигатор. Придется подождать или начать без него.

Очень не хотелось открывать глаза. Лежать было удобно, почти приятно. Но
сознание включилось в реальность помимо его воли, и он уже понимал, что
Навигатор не станет говорить так о втором уколе без серьезной причины. Без
причины, которая не сулила ничего хорошего. И рывком, словно прыгая с вышки
в ледяную воду, Райков приказал себе открыть глаза.

- Ну вот. Теперь все в сборе. У тебя были неполадки с автоматом
пробуждения.

Навигатор сказал это так, словно Практикант был виноват в плохой работе
автомата.

- Осталось тридцать минут, потом поздно будет начинать торможение. Если
проскочим орбиту, нам уже не повернуть.

- Какую орбиту? - одними губами спросил Практикант.

Разгром, царивший в анабиозном отсеке, заставил его снова на секунду
закрыть глаза.

- Придется ему объяснить, - твердо сказал Физик.

- Ты думаешь? Но время...

- Он должен все знать. Он имеет на это право, так же как и каждый из нас.

- Хорошо, - сдался Навигатор, - тогда объясняй сам.

- Плохи наши дела.

Физик взял руку Райкова и крепко сжал ее. Практикант обрадовался, что в
отсеке горит тусклый аварийный свет и никто не может заметить, как ему
сейчас нужна эта рука. Физик продолжал очень тихо, почти вплотную приблизив
свое лицо к Практиканту:

- От центрального автомата ничего не осталось, но он успел вывести корабль
в обычное пространство. Мы не знаем причины аварии и не знаем, в какой
точке пространства вышел корабль. При незавершенном скачке координаты
выхода неизвестны... Может быть, по рисунку созвездий? - вдруг спросил он,
с надеждой посмотрев на Навигатора.

Тот отрицательно покачал головой:

- Слишком далеко. Десять светолет, расстояние можно установить почти точно
по времени прокола... А координаты без приборов не вычислить.

- Зачем вообще нам эти координаты? - зло спросил Энергетик.

- Ну мне, например, приятно было бы знать, в какой стороне находится
Солнце, - ответил Доктор, осторожно укладывая в аптечку осколки разбитых
ампул.

- Вы так об этом говорите, как будто собираетесь...

- Ничего я не собираюсь! - резко ответил Доктор. - Просто уточняю
обстановку. И давайте наконец решать, садимся мы на эту планету или нет!

- На какую планету? - спросил Практикант.

2

Трудно сказать, что именно помогло им сесть: бешеная работа или везение.

То, что в пределах досягаемости искалеченного звездолета оказалась звезда с
планетной системой, было, наверно, результатом слепого случая. Правда,
потом на планете они уже не очень верили в случай. Обычные представления о
вещах здесь просто теряли всякий смысл. Но это они узнали много позже, а
сначала была посадка. Если только можно назвать посадкой беспорядочное
падение потерявшего ориентацию корабля.

Четыре раза Навигатору удавалось его выпрямить, и тогда из кормовых дюз
вырывался ослепительный синий луч.

Все шестеро сидели за пультом в предохранительных скафандрах, туго
перетянутые ремнями. Не работали антигравитация, локаторы обзора. Пульт
представлял собой нелепое сооружение из наспех собранных панелей и рычагов
управления генератором. Два месяца они гасили скорость и потом ползли к
планете на этом единственном, восстановленном из обломков генераторе.

Каждый раз, когда Навигатору удавалось направить ось кормовых дюз к центру
планеты, скорость скачком падала до нуля, и корабль почти сразу начинал
валиться набок.

Сверхсветовые двигатели не были приспособлены для посадки на планеты, а
планетарные восстановить не удалось.

Как только Навигатор включал двигатели, Энергетик хриплым голосом
отсчитывал количество билиэргов мощности, оставшейся в конденсаторах.
Где-то образовалась утечка, и генератор еле тянул. Если конденсаторы
разрядятся полностью, антипротонная плазма прорвет магнитную рубашку,
вырвется на свободу и превратит корабль в облако радиоактивного газа.

Последний раз Навигатору удалось совместить линию вертикали с указателем
направления гравитационного поля планеты на высоте сорока тысяч метров.
Кажется, он немного перестарался, и корабль подпрыгнул вверх от мощного
толчка двигателей.

Стиснув зубы, Навигатор вращал верньеры боковых рулей, стараясь выровнять
валившийся набок корабль. Пол рубки вибрировал вместе со всем искалеченным
корпусом от чудовищных перегрузок. Неожиданно раздался жалобный и какой-то
сдавленный вой сирены. Энергетик сказал негромко, наклонившись к самому
микрофону:

- Капризничает рубашка.

- Всем в шлюпку! - отрывисто приказал Навигатор.

Позже Практикант уже не мог представить себе дальнейшие события как единое
целое. Осталось только ощущение неизбежности катастрофы и отдельные детали,
поразившие его больше всего.

Энергетик почему-то не выполнил общей для всех команды. Он достал платок и
стал вытирать руки, как будто совсем не спешил, как будто спешить ему
теперь уже было некуда...

Они бежали к люку. Обернувшись, Практикант увидел пустой коридор. Навигатор
и Энергетик остались в рубке, он закричал об этом Физику. Но тот, ничего не
ответив, втолкнул Райкова в раскрытый люк, и Доктор уже в шлюпке стал
подробно объяснять про вторую шлюпку, забыв, что они сняли с нее все
оставшиеся целыми детали. Практикант хотел ему возразить и не успел.
Сердито рявкнули двигатели, их швырнуло в пространство, и, когда он наконец
пришел в себя от удара перегрузок, до корабля было не меньше десяти миль.
Он закричал, отчаянно рванулся из кресла, но его никто не слушал. На
кормовом обзорном экране распухал ослепительно белый шар. Потом шар лопнул,
как мыльный пузырь. Экраны погасли сразу все, и шлюпка затряслась так, как
будто попала под паровой молот. Практиканту показалось, что они ударились о
скалы и что теперь все кончилось, но шлюпка все-таки выровнялась, стало
неожиданно тихо, и тогда Физик сказал, что Алексей с самого начала был
против этой посадки. Практикант не сразу понял, что Алексей - это
Навигатор, сухой и неразговорчивый человек, которого он так и не успел
узнать как следует перед полетом и теперь уже не узнает никогда.

- Десять миль от эпицентра... Не понимаю, как им удалось? - мрачно сказал
Кибернетик. - Когда включилась сирена, от рубашки уже ничего не осталось...

- Вдвоем это было возможно, они отключили автоматику и вручную держали
магнитные генераторы, отдав им всю энергию... Я даже думал, им удастся
заглушить двигатель...

- Вместе с мощностью падал энергетический поток на магнитах, долго это не
могло продолжаться...

Сели они очень спокойно. Даже парашютные двигатели, смягчающие толчок,
сработали вовремя. Казалось, ничего особенного не случилось. Казалось, это
рядовая разведочная экспедиция на поверхности новой планеты. Вот только не
светились экраны кругового обзора да на том месте, где всегда рубиновым
огоньком тлела лампочка постоянной связи с кораблем, теперь ничего не было.

- Сразу будем выходить? - спросил Кибернетик.

Физик пожал плечами:

- Собственно, это не имеет значения. Выбора у нас нет.

- Подождите хотя бы, пока я закончу анализы, - ворчливо возразил Доктор.

Больше всего Райкова поражала будничность происшедшего. То, как они об этом
говорят: то, что Доктор, покраснев от натуги, ворочает тубус пробоотборника
и никто не выражает желания ему помочь; то, что все они избегают говорить о
происшедшем, как будто уже примирились с безнадежностью ситуации, только не
хотят в этом признаться и поэтому продолжают бессмысленные и бесполезные
автоматические действия по анализу проб, натягиванию скафандров, разборке
планетного комплекса... Зачем все это? Что они собираются искать на
планете? Что они собираются делать дальше? Почему-то неловко было задавать
сейчас вопросы, и он молча включился в общую суету.

Разрушая относительную тишину, установившуюся в рубке, в уши настойчиво
лезли непонятный шелест и шорох - первые звуки чужой планеты. Если раньше
Райкову казалось, что планета ласково поглаживает шлюпку, снимая напряжение
с остывающей обшивки, то сейчас, когда обшивка уже остыла, этот звук больше
всего походил на шум трущейся о стекло наждачной бумаги. Физик приложил к
переборке ухо.

- Песок и ветер. По крайней мере, здесь есть атмосфера.

- Двадцать процентов кислорода! - сразу же откликнулся Доктор. - И,
кажется, нет вредных примесей!

- А бактерии, вирусы?

- Еще не знаю. Я же только начал анализы! Нужно ждать, пока прорастут
культуры.

- Ну уж нет! - сказал Кибернетик. - В этом железном гробу я ждать не
намерен.

- Если бы не шлюпка, ты бы сейчас не разговаривал, - спокойно возразил
Физик. - Ждать действительно не имеет смысла. Анализы закончим снаружи.

Люк открылся неожиданно легко, и они как-то сразу, вдруг оказались за
порогом переходного тамбура. Райков не помнил, кто из них первый шагнул на
шероховатую, изъеденную рыжими пятнами окислов поверхность чужой планеты.
Оттого что люк распахнулся так неожиданно, в первую минуту окружающий
пейзаж показался им будничным.

Невысокие серые холмы, освещенные ярким зеленоватым светом чужого солнца,
не скрывали линии горизонта, так как шлюпка стояла на кургузой вершине
одного из таких холмов. Постепенно понижаясь, цепочки холмов переходили в
серую равнину. А еще дальше, у самого горизонта, цвет равнины менялся. Там
смутно угадывалось какое-то движение, но с такого расстояния уже ничего
нельзя было рассмотреть. Теперь они знали, откуда взялось поразившее их в
первую минуту ощущение будничности. Виновником был ветер. Они чувствовали
даже сквозь скафандры его упругое давление. Задумчиво, совсем по-земному
ветер свистел в микрофонах.

- Так и будем здесь торчать? - проворчал Кибернетик.

Они послушно двинулись вниз, к подножию холма. Физик нагнулся и подобрал
серый камень, попавшийся ему под ноги. Практикант напряженно следил за
выражением его лица. Размахнувшись, Физик зашвырнул камень далеко в
сторону. Практикант почувствовал, как этот простой жест отозвался в нем
болезненным толчком. Он все же спросил, еще на что-то надеясь:

- Базальты?

- Место низкое. Дальше могут быть другие породы.

Райков не принял его объяснения. Он знал, что выходы базальтов на равнине
означали молодость планеты и вероятное отсутствие жизни. Рано делать
выводы, слишком рано. Ведь есть же здесь кислород... Откуда он взялся?.. Но
перед глазами упрямо вставали десятки отчетов экспедиций на чужие, мертвые
планеты, где каждый раз знакомство начиналось с таких вот базальтов.

Мертвая планета... Мертвая планета... Если так, то они проиграли и не нужна
была эта посадка. Проще было там, всем вместе. Сорок мегатонн и один шар
плазмы, общий для всех. Наверно, Физик понял, о чем он думает.

- Видишь эти размывы? Эрозия. Значит, есть вода и атмосфера - это уже
кое-что.

- А где ее нет? На всех планетах этого типа есть атмосфера...

- Да. Но не кислородная. Нам чудовищно повезло, просто чудовищно! Ты же
знаешь: из десяти тысяч звезд только одна несет в своей системе планеты
земного типа. И вот мы ее нашли. Я немного фаталист. Такой случай редко
выпадает лишь для того... Ну, в общем, здесь что-то должно быть... А
базальты... базальты и на Земле бывают.

Доктор остановился и начал разворачивать треногу полевого
экспресс-анализатора. Остальные устало опустились на песок и стали ждать,
пока будут закончены анализы. Физик, задрав голову, смотрел в небо. Что он
там искал - облака или птиц? Там не было ни того, ни другого. Пустое
ослепительно изумрудного цвета небо. Солнце, казалось, замерло над
горизонтом, словно приклеенное. Медленно вращается планета. Все можно
объяснить, вот только ничего не изменяют самые подробные объяснения...
Неделю они продержатся. Если воздух непригоден для дыхания, они продержатся
земную неделю. Наверно, здесь это не больше четырех суток...

- Сорок рентген в час! - Доктор, нахмурившись, смотрел на стрелки прибора.
- Ничего не понимаю, откуда такая радиация?

- Ты забываешь о нашем фоне. Сначала двигатели, потом... Наверняка это фон.

- Нет. Какой-то радиоактивный изотоп аргона. Один из компонентов атмосферы.
- Физик рывком встал и подошел к анализатору.

- Никогда не слышал, чтобы у аргона был излучающий изотоп с такой
активностью.

- Это опасно?

- Ну, в скафандрах, разумеется, нет, но если это действительно компонент
атмосферы, а не результат нашего прибытия, скафандры снять не удастся.
Здесь везде должна быть наведенная радиация... В атмосфере двадцать
процентов кислорода, а остальное почти целиком этот странный аргон.

После этого сообщения все, не сговариваясь, повернули обратно к шлюпке. Она
была кусочком дома. Вот только, пожалуй, слишком маленьким...

- Зачем нам шлюпка? - спросил Практикант.

- Попробуем взять анализы в другом месте. Все-таки это может быть
наведенная радиация.

Это не было наведенной радиацией. Они отлетели километров на двадцать. На
большее Физик не решился, потому что в аккумуляторах осталось очень мало
аназатрона для гравидвигателей. Зарядить их снова им уже не удастся.

Пейзаж планеты в этом месте почти не изменился, и результат анализов в
точности соответствовал предыдущему. Атмосфера планеты оказалась
радиоактивной.

Шлюпка стояла чуть накренившись. Практикант сел в тени ее нависающей
носовой части. Все разбрелись в разные стороны. Доктор соскабливал с камней
серый налет. Физик бесцельно вертел ручки настройки экспресс-анализатора.
Один Кибернетик, казалось, был занят делом. Он вытащил из шлюпки
пластмассовый ящик из планетного комплекта и теперь сдирал с него обшивку.
Почему-то он начал с ящика под номером десять.

Дышать становилось трудно, хотя чистый и свежий воздух по-прежнему поступал
в трубопроводы скафандра. Синтрилоновая пленка казалась непомерно тяжелой,
как доспехи древних воинов. Конечно, это просто психологические эффекты, но
от этого не легче. Нельзя снять скафандр. Его вообще не удастся снять. Во
всяком случае, в течение оставшегося у них времени.

А почему, собственно? Практикант еще не успел додумать эту мысль до конца,
как заговорил Доктор:

- Мы можем сделать фильтры из актана. Они полностью погасят радиацию.

- А воду ты тоже пропустишь через эти фильтры? - насмешливо спросил Физик.

- Воду?.. Я об этом не подумал.

Кибернетик наконец распаковал свой ящик и теперь пытался включить
планетного робота. Райков никак не мог понять, для чего ему понадобился
сейчас этот робот, и Кибернетик, словно угадав его мысли, вдруг сказал:

- Ему, по крайне