ой безопасности!
     - Я занят, черт побери! Спокойной ночи! - и оборвал связь.



                              МЕРТВЫЙ БЕЗЫМЯННЫЙ

     Возвращение не  было  столь  быстрым  как  вылет.  Малые  космические
корабли довольно плотно заняли все трассы над  городом,  поскольку  только
что на  земную  орбиту  вышел  межпланетный  гигант.  И  в  этой  ситуации
конкуренция  едва  ли  возможна!  Расход  на  взлет   и   посадку   такого
супергиганта ставил на грань истощения все системы... Кроме того, их форма
не отвечала  никаким  законам  аэродинамики,  и  их  приземление  не  было
прогулочкой по лесу.
     Многочисленные путешественники космоса,  туристы,  деловые  люди  или
исследователи земных недр - все торопились проскочить в  город  как  можно
скорее, пока посадка межпланетного корабля еще не началась...
     Из  космического  и  воздухоплавательного  центра  его  направили  по
довольно широкому витку вокруг города над пустыней и океаном  А.  Пришлось
подчиниться.
     В конце концов аппарат приземлился на исходной стартовой площадке.  С
некоторой робостью юноша осмотрел террасу, прежде чем ступил  на  нее.  Ни
души! Странно все это... Непременно надо  ожидать  какого-нибудь  подвоха.
"Не верится что-то мне в их беспечность. Едва ли  теперь  меня  оставят  в
покое..." Собственно говоря, ему никогда не  приходило  в  голову  изучать
пределы своих привилегий и обязанностей, но эта последняя выходка едва  ли
покажется старцам из Высшей администрации такой уж особенно забавной...
     - Да пропади все пропадом! Натура дура, судьба  индейка,  а  жизнь  -
копейка!
     Он опустился в салон. Большинство  гостей  разошлось,  а  от  агентов
безопасности не  осталось  и  следа.  Попытался  было  принять  участие  в
светской болтовне в  салоне,  но  скоро  отказался.  Все  эти  молоденькие
красавицы и красавчики, по сути дела,  уже  давно  состарились.  Циничные,
разочарованные и, в конечном счете трусливые и безгранично язвительные...
     С крыльями, подрезанными двумя тысячелетиями официального реализма  и
безопасности...
     - Неспособны даже представить себе, что на  глиссере  можно  обогнуть
землю по экватору. Только и слышишь:  "Вы  шутите,  светлейший!"  В  одной
подобной авантюре случилось пятнадцать аварий  в  системе  питания,  более
тридцати нарушений  видеотелефона  и  радиопередачи,  а  это,  знаете  ли,
чересчур... Коэффициент безопасности стремительно понижается...
     - Нет я этой вечерники не переживу! Пойду-ка я лучше лягу спать.
     Он направился  в  спальню.  Робот-секретарь  посоветовал  ему  сон  в
виброкровати, поскольку еще остались недоделанные дела.
     - Э, нет. Мне требуется долгий сон. Спокойной ночи!


     - Светлейший!
     Когда его разбудил голос робота, он не мог толком сказать, как  долго
длился его сон, но почувствовал, что отдохнул, и ум его опять ясен.
     - Да! Ну, что такое?
     - Вас просят к видеофону самым настоятельным образом. Это  справа  от
кабинета вашего отца, светлейший...
     - О! Это кое о чем говорит.  Передайте,  чтобы  подождали,  я  сейчас
буду.
     Он наскоро оделся и отправился в апартаменты отца, практически пустые
в его отсутствие. В тот момент, когда  он  ступил  на  порог  комнаты,  он
несколько замешкался, заметив двух человек в мундирах Службы безопасности,
застывших в  непринужденных  позах  в  углу  прихожей.  Хотел  было  сразу
поинтересоваться, что они тут потеряли, но  изменил  намерение  и  подошел
поближе к экрану. Новая неожиданность! Он рассчитывал увидеть усмехающееся
и  язвительное  лицо  отца,  но  перед  ним  возникла  строгая  физиономия
федерального советника правосудия...
     - Ваше превосходительство! Я не...
     Тот оборвал:
     - Вы    совершили    нарушение!     Огромное!     Наказание     будет
соответствующим...
     - Я могу защищаться?
     - Не стоит тратить время! Мы изучили  все  возможные  причины  вашего
проступка! Все! И нет такой, которая Вас бы оправдала.  Если  бы  подобную
игру со Службой  безопасности  затеял  какой-нибудь  представитель  низших
категорий общества, его  еще  можно  было  бы  простить.  Но  не  Вас!  Вы
позволили себе  пренебречь  теми  нормами,  которые  принял  Ваш  класс  -
патрициев! Вы попрали в один миг законы, созданные равными Вам. И все  это
видели... Вы, естественно,  не  отдаете  себе  отчета  о  последствиях,  к
которым может привести Ваша авантюра, если она станет  известна  -  но  мы
вполне это представляем и без Вас!  Вас  судят  за  высшее  предательство.
Учитывая ваш ранг, Вас не отправят на каторгу. Вы приговорены к изгнанию!
     Юноша замер с разинутым ртом: было отчего! Навсегда изгнан из города!
Никогда еще наказание не было столь строгим для патриция!
     Советник продолжал:
     - Соблаговолите проследовать за  агентами  Службы  безопасности...  и
давайте без эксцессов! Они  получили  приказ  уничтожить  вас  при  всякой
попытке с вашей стороны учинить скандал...
     Экран погас. Один из агентов позвал с порога кабинета:
     - Светлейший! Не соблаговолите ли последовать за нами!
     И только тогда он заметил,  что  у  агента  на  груди  висит  атомный
пистолет. Пожав плечами патриций  подчинился  столь  неожиданно  любезному
приказу.
     Дальше промелькнуло все в одно мгновенье: вертолет Безопасности отнес
его и двух его ангелов-хранителей  в  сектор  электронного  мозга  города,
затем его направили в отдел "Личное дело". Там  сам  генеральный  директор
Службы безопасности произвел экзекуцию: одна перфокарта, несколько нажатий
клавиши и конец!
     -  Итак,  Вы  больше  не  существуете,  Ваш  номер  стерт  в   памяти
компьютера. Через три дня ваше имя будет стерто в памяти всех ЭВМ  системы
города. 700-01-003 умер... А собственно он и не  существовал:  от  него  и
следа не останется. Можете трогаться в путь, ~кочевник~!
     Глиссер доставил его в пустыню, и тут же отправился обратно. Отца  он
так и не видел.


     Девушка глубоко и с наслаждением вдохнула  воздух.  Прекрасен  воздух
простора и свободы!  Постояв  немного  без  движения,  она  пошла.  Легкая
городская одежда мало  подходила  в  пустыне,  особенно  ночью.  Но  ждать
нечего, надо идти. Впереди у Цилы было четыре-пять часов, пока  не  найдут
соплеменники. И она двинулась  широким,  ритмичным  шагом,  привычным  для
кочевого народа.
     Было уже светло, когда она заметила круг, составленный  кибитками.  И
одна из них - высокая, красная - заставила ее сердце бешено  заколотиться.
Мир, который она  покинула  так  недавно  и  который,  казалось,  она  уже
потеряла навсегда, снова принадлежал ей - и он  был  самым  прекрасным  из
всех миров! Часовой уже заметил ее. Несколько мгновений  спустя  навстречу
ей уже галопом мчались всадники. Цила устремилась им навстречу, протягивая
руки.


     Изгнанник двинулся в путь  по  пустыне,  не  оглядываясь  на  купола,
оставшиеся позади. Посягнуть на его  жизнь  не  посмели,  но  предоставили
умирать медленной ужасной смертью! Инстинктивно он двинулся на  юго-запад.
Может быть, там отыщется девушка - та самая, ни имени, ни близких  которой
он не знал, отыщется и спасет...
     Не разобравшись еще до конца во всем, он  все-таки  не  испытывал  ни
малейшего разочарования. Да разве можно сожалеть о первом и единственном в
жизни свободном поступке! Только в одном можно было упрекнуть себя - разве
можно было быть столь самонадеянным, считая себя выше всех; чего ради надо
было возвращаться в город после содеянного!
     "Ясное дело - мне не хватает сообразительности, да и воображение тоже
не очень", - подумал он, не замечая, что несколько  часов  неподчинения  в
определенной степени изменили его систему ценностей.
     Никогда до сего дня ему не приходилось ходить пешком.  Скоро  усталые
ноги совсем ему отказали. Опухшие ступни покрылись ссадинами и  волдырями.
Обескураженный, он бессильно повалился на землю. Что за безумие  надеяться
вот так вот встретиться с кочевниками! Ни малейших признаков,  которые  бы
говорили об их близости... Да раньше подохнешь, чем  увидишь  хоть  одного
номада! Уже начинала мучить жажда... И чем  больше  времени  пройдет,  тем
нестерпимее она будет становиться.
     Упав без сил на ложе из камня,  он  уже  походил  скорее  на  труп  с
застывшим  остекленелым  взглядом,  из-за  которого   придется   ссориться
одичавшим собакам. В ужасе он прогнал от себя этот навязчивый  образ.  Так
хочется жить! Необходимо продолжать идти, пока хватит сил, идти,  пока  не
угаснет последняя искра надежды. И он - бывший длинный набор цифр, человек
без имени - поднял голову, ощущая новый прилив энергии. Сбросил ботинки и,
разрезав на лоскуты тунику, кое-как  привязал  израненные  в  кровь  ноги.
Снова обулся и выпрямился. Первые шаги вызвали  судороги  на  побледневшем
лице, но он пошел...
     Двигался он уже несколько часов подряд без  остановки.  Поднимался  и
опускался по каменистым склонам холмов и всею душой ненавидел этот  голый,
пустынный край,  вынуждавший  его  стискивать  зубы  от  боли  при  каждом
неверном шаге. Резкий отблеск каменистых поверхностей слепил глаза, уже  и
без того покрасневшие от пыли и ветра.  Непонятно,  почему  вдруг  начался
ветер, который все усиливался, и солнце  вдруг  неожиданно  быстро,  точно
провалившись в яму, скрылось за горизонтом. И сразу наступила непроглядная
тьма, которая  наравне  с  усталостью  вынудила  молодого  человека  вновь
замедлить ход. Ног он уже не ощущал. Только  жгучая,  горькая  невыносимая
жажда вздувала горло и превращала язык, распухший и непослушный,  в  нечто
похожее на язык колокола...
     Вдруг до его слуха донесся один, а затем и второй гудок. А потом  еще
и еще! Он затрепетал от ужаса. Его выследили роботы. Ясное дело,  патриции
задумали его прикончить вдали от людских глаз.
     Он повернулся и побежал. Остановил его человеческий голос:
     - Не бойся! Это же я, твой брат...
     Изгнанник стал как вкопанный, не способный уже ни к размышлению, ни к
сопротивлению. Темнота рассеялась и в лучах  яркого  прожектора...  Чьи-то
руки подхватили его, повернули и свежесть влаги ощутилась кожей его лица и
горящими губами. Через несколько минут он уже несколько пришел в себя.
     - Вот уже битый час я ищу тебя, бросив патрульную службу.  Медлить  я
не могу - в центре, чего доброго начнут беспокоиться, и мне уж не миновать
твоей участи...
     Искатель кочевников смотрел на него в полной растерянности.
     - Этот поступок едва ли уместен для человека из куполов... Никогда бы
не поверил, что ты отважишься на такое!
     И это говорил профессионал-детектив! Изгнанник мучительно смотрел  на
него. Тот засуетился:
     - Я приготовил тебе мешок с припасами и водой. Тебе скорее всего  все
это понадобится, прежде чем ты сможешь отыскать кочевников!
     - Спасибо, братишка!
     - Ну, а скажи-ка все же, так ли уж она была прелестна?
     - Красива, конечно... Но, пойми, разве в этом все дело!
     - То-то и оно! Впрочем, я не в  упрек  тебе...  О  чем  теперь  можно
сожалеть, в чем сомневаться!? А ну, братишка, с богом! Я сделал  все,  что
было возможно, а больше этого не смогу. На, бери еще этот плащ. В  пустыне
ночи холодные!
     Охотник и его роботы скрылись за косогором, и вновь воцарилась тьма и
ветер. Немного  погодя  молодой  изгнанник  услышал  шум  машины,  которая
двигалась по направлению к куполам...


     Когда Игал, Марко и  Ло,  приблизились  с  пленной  горожанкой,  Цила
вздохнула с облегчением. Она была все же сильно напугана тем, что  участие
этих троих в ее рискованном предприятии могло  кончиться  их  гибелью,  и,
увидев их живыми и здоровыми, она  могла  наконец  успокоиться.  Никто  не
произнес имени Ксуана. Что толку говорить о нем,  если  и  так  ясно,  что
больше его не увидеть никому. Осталось только почтить его память - что еще
можно было сделать для него?
     Измученная  трехдневной  скачкой  пленница  едва  стояла  на   ногах.
Спустившись на землю,  она  легла,  вытянулась  обессилено,  и  кочевники,
столпившись вокруг, смотрели на женщину.
     - Приходилось ее время от времени класть поперек седла, а  не  сажать
верхом, - с усмешкой сказал Ло.
     А Марко добавил:
     - Наверняка на кой каких местах у нее и кожи-то не осталось!
     Но он не подыгрывал: просто страдания наездника сближали ее с ними.
     - Отведи ее в мою кибитку, будь добр, Марко. Я присмотрю за ней.  Как
только поправится. Мы с Зорги решим, что с ней делать...
     Хан нахмурилась:
     - Жизнь и так тяжела, а тут еще один лишний рот.
     - Как  только  она  выздоровеет,  мы  отправим  ее  домой.  Я  должна
позаботиться о ней - один человек из города сделал для меня очень много. И
в конце концов, - здесь она оказалась по моей вине.


     Закутавшись в плащ, он провел ночь в защищенном  от  ветра  скалистом
ущелье. Мог наконец поесть, напиться и снова быть готовым  к  путешествию.
По прошествии нескольких дней он несколько привык и мужество  вернулось  к
нему. По крайней мере  он  уже  не  боялся  умереть  на  половине  дороги.
Единственное, чего приходилось опасаться, так это  нападения  какой-нибудь
стаи одичавших собак.
     Но все же силы постепенно оставляли его, и как ни берег  он  припасы,
однажды ночью он опять оказался без еды и питья... И тогда стало ясно, что
если он в ближайшее время не повстречает  номадов,  то  едва  ли  протянет
долго...
     Прошло еще несколько дней и порожденное жаждой безумие  овладело  его
разумом. Какой-то животный рефлекс заставлял его идти и  идти.  Он  падал,
поднимался и снова падал, чувствуя, что прошел несколько километров  между
двумя падениями.
     Он еще раз попытался встать, но опрокинулся навзничь. Пустыня  бешено
завертелась в его глазах горизонт наклонился, и сознание покинуло его.


     Племя пробыло еще некоторое время на том же самом  месте.  Так  решил
Зорги. Все знали, что причиной тому - абсурдная надежда на то,  что  Ксуан
отыщется. Но в одно ненастное утро могучие кони разорвали круг кибиток,  и
следом за повозками стада потянулись к зеленым болотам.
     Снова сидя на коне, безымянная  держала  руку  Цилы  и  улыбалась.  В
номадах она открыла нечто, что вызвало у нее смущение и растерянность. Она
узнала некую новую для себя человеческую добродетель: душевное тепло.
     Весь комфорт города не давал ей прежде того ощущения счастья, что она
черпала в присутствии людей, под  грубостью  который  скрывалась  огромная
доброжелательно. Она перебирала в  памяти  этих  мужчин  и  женщин,  более
гордых, в сущности, чем сами патриции,  часто  недоедавших  и  бедных,  но
умеющих смеяться. Никогда не забыть ей  горячие  споры  у  костра,  дивные
протяжные песни, в которых говорилось о ветре, девушках прекрасных,  точно
дикие кобылицы, о вечной дружбе и свободе...
     - Цила, когда вырастет моя дочь, мы придем к вам,  быть  может...  Мы
научим вас некоторым вещам, а вы научите нас жить...
     - С радостью примем вас. Ну, хорошо! Ты, надеюсь, все запомнила? Тебе
нужно держаться все  время  на  северо-восток.  В  сумке  компас...  Когда
доберешься до места, где тебя  остановили,  накормишь  и  напоишь  коня  в
последний раз и отпустишь его. Он сам нас отыщет, не беспокойся.
     Молодая женщина кивнула головой утвердительно,  махнула  на  прощание
рукой и оторвалась от каравана.
     Игал решил проводить ее. Он испытывал к ней определенную  симпатию  и
хотел удостовериться, что будет в порядке.
     Он вернулся в племя только на закате.
     - Что-нибудь не так? - спросила Цила.
     - Нет-нет! Мы добрались нормально. А знаешь,  мне  кажется,  что  она
однажды вернется.
     - Мне тоже, и думаю, совсем скоро!
     - Ну... А все же было нечто странное: несколько  часов  спустя  после
расставания с той женщиной я  слегка  задремал  от  однообразной  качки  в
седле, как вдруг мне почудилось, что я вижу в пустыне какого-то  человека.
Он шел пешком и одет был как-то странно. Но  покуда  я  протирал  глаза  и
искал бинокль, он исчез непонятно куда.
     - Что? И ты даже  не  попытался  приблизиться  к  тому  месту,  чтобы
выяснить правда это или только показалось, - удивилась Цила.
     - Ну что ты, я просмотрел все вокруг, но ничего не обнаружил...
     - Проспал! - поддразнила его Цила.
     - Может быть, стоит поискать еще? Я все-таки торопился вернуться?
     Любопытство заставило Цилу принять решение:
     - Я и Суками  несколько  застоялись,  и  нам  не  помешает  небольшая
встряска... Целый день ползти вместе со стадом - это расслабляет. Я  поеду
туда и посмотрю...
     - Прямо на северо-восток, два часа езды  отсюда,  -  напутствовал  ее
Игал, когда она уже вскочила на Сукаму.
     Прибыв на указанное место, девушка направила коня по широкому  кругу,
постепенно сужая  его  радиус.  И  вдруг  за  небольшой  скалистой  грядой
заметила какое-то распростертое тело. Человек лежал на  спине,  глаза  его
были закрыты. В его изможденном, искаженном  страданием  лице  она  узнала
черты своего спасителя-безымянного. Сердце его еще билось. Она  быстренько
извлекла фляжку, приподняла одной рукой его  голову  и  положила  горлышко
фляги на его губы. С первых же капель воды жизнь вернулась к  нему,  и  он
начал жадно глотать. Скоро глаза его открылись, лицо искривила усмешка,  и
он опять потерял сознание. Тогда Цила снова сделала нечто невозможное  для
женщин из купола: взяла мужчину на руки и  понесла  его  к  рослому  коню.
Посадила найденного на седло перед собой, так, чтобы  он  опирался  ей  на
грудь, свободной рукой подобрала  поводья  и  поскакала  во  весь  опор  в
лагерь.



                             ЕЩЕ ОДИН КОЧЕВНИК

     Караван  двигался  совсем  медленно  под  лучами   палящего   солнца.
Разведчики  растворились  в  голубизне  дали,  счастливые  представившейся
возможности пуститься в галоп. Ничего удивительного: изнуренные голодом  и
жарой, они все же гораздо сильнее страдали от скуки, готовы были пуститься
в сумасшедшую скачку, лишь бы не тянулось так мучительно  время!  Огромный
черный баран вел стадо, а собаки подгоняли отстающих резким, хриплым лаем.
Четкий строй всадников и повозок охраняли караван. Сукама знал  свое  дело
хорошо: тяжкий груз, казалось,  совсем  не  причинял  ему  неудобство.  Не
нуждаясь ни в каких приказах седока, он послушно следовал за караваном.
     Сидя в  головах  у  спасенного,  Хан  переделывала  для  него  одежду
пропавшего Ксуана. Время от времени ее взгляд  отрывался  от  рукоделия  и
останавливался на лице спящего мужчины. С тех пор, как вчера вечером  Цила
привела его, он вряд ли пару раз открывал глаза хотя бы на самый  короткий
миг.
     С большим трудом удалось несколько раз накормить и напоить его  -  но
сон его теперь был сном здоровым, настоящим отдыхом...
     - История повторяется. Ты нашла этого мужчину, как  я  некогда  нашла
твоего отца умирающим посреди пустыни. И  когда  вы  соединитесь  -  одним
номадом на свете станет больше...
     Цила счастливо усмехнулась.
     - Эге! Послушать тебя, так брак уже дело решенное!
     - Да, так и будет. Ты -  красивая,  здоровая  и  сильная.  Это  такие
качества, которые мужчина ценит...
     Цила смущенно возразила:
     - Боюсь, его вкус несколько отличается от нашего...  Что  скажешь  на
то, чтобы дать ему имя Надир, как у отца твоего отца,  который  так  любил
крупных женщин, что даже женился на такой, которая была  на  целую  голову
выше его самого!
     - Цила! Напрасно ты стараешься все осмеять, ведь...
     - Смотри, он проснулся!
     Молодой человек только что открыл глаза и недоверчиво оглядывался  по
сторонам:
     - Кажется, успел... Но как же это случилось... Ничего не помню.
     - Мертвые ничего не помнят, а ты был почти мертв,  когда  Цила  нашла
тебя...
     - Тебе нужно поесть и  попить,  разговоры  отложим  на  потом,  тоном
приказа сказала девушка.
     Помогая ему поудобнее устроиться в постели для  принятия  пищи,  Цила