Мишель ГРИМО

                                 ЛЮДИ МОРЯ




                                   ЗАСАДА

     Великолепное животное. Тело и шея,  короткие  конечности  -  нервные,
мускулистые, крепкие,  гладкие  копыта,  безукоризненная  золотисто-гнедая
шерсть - красавец конь, переливающийся силой. Истинное богатство Ксуана.
     Без особой усталости Сукама может проскакать больше сотни  километров
за день под  седлом  у  Ксуана,  а  запряженный  в  восьмисоткилограммовую
повозку со всей семьей - половину того расстояния по любой дороге!  Лучший
конь в племени. Все ему завидуют, а  кое-кто  из  соседнего  племени  даже
пытался украсть его‡
     Сукама блестит от пота. Ксуан долго и терпеливо протирает его клочком
сухой травы. Потом накрывает его бока попоной и вешает на  морду  торбу  с
кормом. Это последний запас.
     Уже пять дней минуло, как Ксуан покинул  племя  в  погоне  за  дикими
собаками! Завели они его далеко на север, где опасно,  но  никаких  шансов
добыть хоть двух-трех. Досадно, особенно из-за шкур... но в  конце  концов
нельзя голову терять. Припасы иссякли, а эти купола... Горизонт окровавлен
от их света, точно на закате - а солнца уже в восемь часов и след простыл.
     "Утром, едва рассветет, вернусь в племя..." Вульф, его собака, залаял
и уставился на него, размахивая хвостом. "Увы,  собачка,  для  нас  ничего
нет!" Где-то вдалеке, у подножия  холма,  посыпались  камни.  Насторожился
Ксуан, затрепетал Сукама. Несколько мгновений вглядывался Ксуан в темноту.
Тишина!
     "Спокойно,  мальчик  мой!   Ничего   и   никого:   бояться   незачем.
Спокойно..."
     Но конь дрожит в ознобе, и, повинуясь предосторожности,  Ксуан  взвел
курок охотничьего ружья и прислушался к шорохам опустошенной земли.


     В  этот  же  час  свет  отражался  от  купола,  высоко  над  городом.
Температура повысилась на четыре градуса. Момент приятный, если конечно не
смотреть на небо: резкие отблески  жестко  ослепляют,  пронзают  глаза.  В
который раз уже замечаю, что завидую  младшему  брату:  он  сейчас  где-то
снаружи, на свободе, далеко от города-чудовища!
     Брат, конечно, лентяй. Неспособен  завоевать  необходимое  положение,
которое приличествует семье,  чьи  предки  всегда  входили  в  Федеральный
совет... К черту! По крайней мере это жизнь. Гонять кочевников и  заселять
ими  море  куда  интересней,  чем  управлять  неизвестно  кем,  руководить
каким-нибудь сектором, в надежде занять место отца в Совете! И это все!  В
то время как над всем этим давно нависла угроза...
     "Люди городов! Мы завладели всем.  Мы  -  господа  Земли.  Мы  довели
техническую цивилизацию почти до самой ее вершины.  За  одну  человеческую
жизнь ракеты доставят нас до других планет. Мы у врат вечности, мы внимаем
голосам веков... С неугасимым аппетитом  сжираем  ресурсы  всей  планетной
системы. А открыта ли дорога к звездам? Нет... Н-да, с такими мыслями и на
свободе!"
     Он покинул террасу и спустился в кабинет по  внутреннему  лифту.  Ему
двадцать пять, глаза карие, темно-каштановые волосы топорщатся на небритой
со вчерашнего дня голове. Лицо вполне  приятное,  губы  красиво  очерчены.
Кочевники сочли бы его рост малым, а плечи узкими, но здесь, в городе,  он
обычный юноша. И имя ему 700-01-0003-С0042-ВУ.
     Из кабинета он  хотел  связаться  с  Центром  по  заселению  моря  по
видеофону. На экране возникла юная девушка.
     - Вечер добрый. Не могли бы Вы соединить меня с 700-10-0054-J0115-VU?
     - Минуточку! Нет... При последнем запросе он сообщил,  что  в  первом
секторе замечен кочевник. Его сейчас не следует беспокоить!
     - Ладно. Когда он закончит, Вы нее могли бы попросить  его  позвонить
мне?
     - Разумеется, светлейший!


     Безличный, бледно-лиловый свет лился на опустевшую  землю.  Ксуан  не
то, чтобы боялся, но недолюбливал  эту  пору:  тени  и  блики  нормального
лунного света были как-то надежнее. А так любимая им и близкая  ему  земля
приобретала пугающие черты. И хоть до города было два дня дороги, но и тут
чувствовалась отвратительная его власть. Рассеянные лучи ореолом  окружали
крепкое тело Сукамы и придавали ему несколько нелепый вид. И это тоже было
не по душе Ксуану!
     Присев в нескольких шагах от коня с лучевым ружьем на коленях, он  не
смел отвлечься: не то, чтобы прилечь на спину,  заснуть!  Там  и  тут  над
землей вздыбливались клочья тумана, которые через час уже скроют  от  глаз
холм. А куда уж хуже! Тогда и подавно речи не может быть  о  сне...  Вдруг
послышались какие-то звуки. Холодок побежал  по  спине.  Жестокая  тревога
охватила его. С вздыбленной шерстью к его ногам прижался Вульф. Но  ничего
не появилось. Час от часу не  легче.  Усилием  воли  заставил  себя  лечь,
расслабиться, закрыть глаза: "Минута! У тебя одна минута в запасе, и  тебе
необходимо все твое хладнокровие!"
     Снова поднялся, вслушался. Слабые шорохи как будто зазвучали отовсюду
и  надвинулись  неумолимо  и  с   беспощадной   методичностью   нарастали.
Постарался их выделить: "Один, два, три... четыре робота! А люди?  Вот  он
за камнем! Идет пешком за своими роботами! Легкомыслие тебя погубит, гад!"
     Тревожное ржание заглушило ненадолго шум атаки, и земля  дрогнула  от
топота могучих копыт... Уверенный в Сукаме, он не стреножил его, и  теперь
тот сбежал! Тут же он заметил, что и Вульф пополз к краю ложбины...  И  он
туда же!
     Стиснул  зубы,  чтобы  не  закричать.  Две   слезинки   побежали   по
побледневшим  щекам.  Все  пути  отрезаны.  Три  робота   возникли   почти
одновременно:  полусферы  с  торчащими  из  брюха  руками,  скользили   на
воздушной подушке. Ксуан знал, что  нет  никакой  надежды  остановить  это
чудовище,  но  повредить  аппарат  можно   попытаться   и   проскочить   в
образовавшийся просвет.
     Старательно прицелившись, он полоснул лучом по конечностям ближайшего
робота: два манипулятора и один сетеметатель отвалились. Ксуан возликовал.
"Еще один, и можно будет бежать"...
     Пострадавший продолжал ползти, направив на него  тоненькую  трубочку.
Та странно дергалась, и в любое другое время это позабавило бы Ксуана.  Он
догадался, что робот собирается поразить  его  в  совершенно  определенный
орган. Быстро выстрелил еще раз. Трубочка полыхнула и съежилась, но в  тот
же миг что-то ударило  его  сзади  в  кожу  туники,  обожгло  плечо  и  он
повалился "на свою землю" и, теряя сознание, забился в судорогах.
     Роботы уже опутали сетью тело кочевника, когда  приблизился  человек.
Он взглянул на контрольный прибор, что висел у него через плечо.
     "Тридцать пять секунд! Здоров, дьявол!"
     Скомандовал роботам вызвать сухопутный глиссер  и  пока  спускался  с
холма, вызвал Центр заселения моря по радиотелефону:
     - Алло!  Говорит  700-10-0054-J0115VU!  Захватил  кочевника  -  очень
сильный экземпляр! Кто? Брат? Я свяжусь с ним  из  глиссера.  Спасибо.  И-
отключился.



                              НА ПОМОЩЬ КСУАНУ

     - Мы слишком далеко зашли!
     Зорги, предводитель номадов, сказав это, повернулся к всаднице  слева
и остановил коня.
     - Сожалею, Цила, но мы не вправе рисковать! Подождем  стадо  -  место
тут подходящее, и здесь мы проведем ночь.
     Цила подчинилась со вздохом. Что и говорить, Зорги поступает со  всей
предосторожностью. Нельзя рисковать всеми, чтобы найти одного. Остальные и
так отстали. В огромной каменистой пустыне едва можно найти такое  удобное
место, где есть настоящая трава. Мир Номадов  -  обожженная  и  бесплодная
пустыня.
     Далеко на западе простираются болота,  там  много  травы  и  дичи,  и
кочевники запасаются на  долгие  месяцы  скитаний.  За  болотами  -  море,
охраняемое роботами, и ни одна пядь побережья не свободна от  их  надзора.
Ни один кочевник не вернулся живым оттуда. На севере стеной стоят владения
Безымянных под гигантскими куполами. И оттуда никто  не  возвращается.  На
юге - ядовитые болота и мертвое море, оттуда доносится  ужасный  смрад.  А
восток - бескрайние мертвые пустыни.  За  пересохшими  куполами  и  дикими
скалами опять тянутся чудовищные купола.
     Группа состоит из трех десятков мужчин и женщин,  на  конях  -  самые
сильные и ловкие в племени. Одеты все одинаково: кожаные туники  и  штаны,
поверх шерстяного белья - осень  уже  наступила.  Единственным  украшением
является кожаный шлем, обрамленный металлом с инкрустацией из  самоцветных
камней, надвинутый на самый лоб. Цила сняла шлем, и темные  волосы  волной
спустились до самой поясницы. Цила - молодая, сильная, красивая; от матери
номадки унаследовала она рост и силу, от отца  -  когда-то  изгнанного  из
купола Безымянных - получила некоторые телесные и душевные черты,  которые
смягчают грубый облик дикарки.
     Два часа спустя после появления разведчиков показалось  и  стадо,  за
ним - крытые повозки: они образовывали полукруг, в котором двигались люди,
овцы и козы. Все были измучены, но день не  прошел  напрасно:  утром  были
обнаружены остатки  города  -  масса  предметов  неизвестного  назначения,
античные консервные банки и целая груда пшеницы в металлической  цистерне.
Только пропажа Ксуана омрачала  всеобщее  ликование  -  Ксуан  знал  много
такого, что позволяло его племени жить лучше, чем  многие  другие  племена
кочевников.
     Именно он превратил одно ущелье в парник, где рос гигантский лишай  -
основная пища племени, изобрел  солнечные  аккумуляторы,  дающие  тепло  и
свет. Его отец - Безымянный - передал ему часть знаний. Он же поставил  их
на службу кочевникам.
     Зорги вошел  в  крытую  кибитку  и  растерялся  при  виде  того,  что
происходило: Цила, припав к плечу матери, заливалась горькими  слезами,  а
мать, как и подобает номадке, плакала с каменным  лицом.  Зорги  покашлял,
давая знать о своем присутствии.
     - Цила! Конь твоего брата только что вернулся без всадника!
     Обе женщины  встрепенулись,  на  лице  матери  задергались  мышцы.  С
блестящими от слез глазами Цила крикнула:
     - Сукама  не  бросил  бы  Ксуана  живым!  Он  или  мертв  или  пленен
Безымянными!
     - Думаю, скорее он в плену, -  мрачно  сказал  Зорги.  -  Вульф  тоже
вернулся, а будь Ксуан мертв, тот остался бы возле него...
     - Спасибо, что сообщил, Зорги! Но что будет с нами без брата?
     - Соберем Совет и решим...


     В ночи собирался Совет у пламени костра из сухой травы  и  навоза.  С
тяжелым сердцем шла туда Цила. Подсела к Зорги, и Совет начался с краткого
изложения вождя номадов:
     - Конь и собака Ксуана вернулись без хозяина. Они пришли с севера  и,
судя по тому, как они устали, издалека...
     - И понес его черт к этим куполам! - воскликнула какая-то женщина.
     - Точно как Идо год назад, - добавила другая.
     - И мы не искали его так долго, - заметил сурово один из старцев.
     - А никого и не надо было искать долго, - оборвал Зорги, -  никто  не
стоил того, как Ксуан.
     Одобрительный шепот прошел по рядам, и старец понурил голову.
     - Все сочувствуют тебе, Арко, и еще не раз пожалеем, что...
     Цила решила воспользоваться моментом:
     - Надо продолжить поиски! Нужно найти Ксуана!
     Раздались возгласы удивления, а затем слово взял Зорги:
     - Понимаю твое горе, Цила. И наше -  не  меньше.  Но  что  поделаешь!
Рисковать племенем... Нет! Брат не захотел бы такого!
     - Кто говорит о племени? -  с  жаром  возразила  Цила.  -  Дайте  мне
троих-четверых, и я проникну под купол и найду Ксуана!
     - Глупости! Вас схватят! Роботы перебьют всех!
     -  Погодите,  дайте  договорить,  -  Взмолилась  Цила.  Зорги  жестом
прекратил шум, и девушка  продолжила:  -  У  отца  сохранился  план  южных
куполов и подступов к ним. Я  только  что  их  смотрела...  Снаружи  между
куполами  постоянно  ходят   частные   глиссеры,   особенно   вечером   их
скапливается так много, что их не успевают пропустить через ворота, и  они
кружат по пустыне в десятках километров от купола и ждут.  И  хотя  номады
никогда не подходили близко к городу, не попавшись в  плен,  но  маленькая
группа, действуя осторожно, может проскочить... И поскольку  этого  раньше
не было, Безымянные едва ли начеку!
     - Допустим. Приблизитесь к глиссерам, а потом?
     - Потом! Потом дождемся самого последнего, отставшего, захватим его -
я  умею  управлять  -  сяду  на  место  безымянного,  а  остальные   могут
вернуться...
     - Едва ли ты проникнешь в  купол,  а  если  и  пройдешь,  не  найдешь
Ксуана, не выберешься, наконец!
     - Как ни малы шансы, я готова рискнуть всем ради  Ксуана.  Не  хотите
помочь - отправлюсь одна...
     -  Это  самоубийство!  Цила  рехнулась!  -  Но  вопреки  не   слишком
мужественным выкрикам, девушка поняла, что ее смелый проект увлек кое-кого
из молодых номадов: хоть маленький  реванш  перед  безымянными!  Как  этим
пренебречь! Цила повернулась к молодым:
     - Игал, Марко и ты, Ло! Идемте!  Мне  нужна  помощь  только  пока  не
захвачу глиссер.
     По их глазам было ясно, что они согласны. Отчего же Совет колеблется?
Дисциплина  не  особенно  в  чести  у  номадов:  опасности   и   трудности
объединяют, но больше всего кочевники дорожат горькой своей свободой.  Что
возразит теперь Зорги?
     - Я знаю, что вас не остановить! Но семьи ваши останутся без  помощи,
у кого жена, у кого дети... Не беда! Я отдам вам треть нашего запаса травы
и по одной овце Марко и Ло. А когда вернетесь -  моя  мать  будет  кормить
ваших коней...
     Скрытая тьмой, Хан наморщила лоб:  если  согласится,  то  их  ожидает
полное разорение. "И пусть! Лишь бы Ксуан жил!"
     - И ты покупаешь нас? - воскликнул Ло.
     - Нет, я дам и оружие,  чтобы  ваши  семьи  пользовались  им  в  ваше
отсутствие. Я не покупаю вас.
     Ло покраснел и махнул рукой. Зорги прикрыл глаза. Пусть  идут.  Ладно
ли будет? Главарь номадов и сам был бы не прочь участвовать в приключении.
Но легко ли решать, если не принадлежишь только самому  себе...  С  каждым
годом на него все более наваливается ответственность:  в  короткой  жизни,
полной борьбы за существование, кочевники ни разу не отважились напасть на
безымянных в их собственном доме. Предложение Цилы звучит соблазнительно.


     Опьяненные  простором,  трое  номадов  пустили  вскачь  своих  коней,
превратившись в размытое темное пятно, неумолимо скользящее  к  горизонту.
Пора было бы и остановиться, передохнуть  и  закусить,  Но  Цила  умчалась
вперед, в поисках места,  где  можно  было  бы  заночевать  у  костра,  не
опасаясь быть замеченными.
     Циле было знакомо беззаботное состояние, когда забываешь и  племя,  и
цель, ради которой садишься в седло: не раз вместе с братом,  раздраженным
после недельной кропотливой  работы  в  ущелье-парнике,  срывались  они  в
бешеную скачку. Но сегодня  в  ней  нет  и  тени  того  пьяного  восторга.
Уверенной рукой она посылает  вперед  Сукаму,  а  ее  собственный  конь  с
припасами движется на поводу. Пустыня и изнуряющий бег  могучего  коня!  И
кто знает, может быть, этот путь последний!
     Широкое поле иссохшей травы переливается  под  ветром,  а  далеко  на
востоке громоздятся скалы, словно развалины призрачного  города...  Воздух
свеж, земля ее близка ей как никогда, как не может близка этим безымянным,
несмотря на их могущество! Тропические ураганы валили ее на почву,  палило
солнце, от которого пересыхало горло и трескались губы, ее убивало холодом
зимы, но и в горе, и в счастье она оставалась дочерью этой земли.
     Цила подняла глаза:  высоко  в  небе  светились  огоньки  космических
кораблей. "Они построили их, чтобы завоевать другие  планеты,  но  сами  в
плену  у  Земли,  которую  не  могут  постичь!  Живут  точно   потерпевшие
кораблекрушение  в  мире,  который  считают  временным.  Прав  отец:   они
побеждены, сломлены судьбой. Пустыня ворвется к ним под купола, и от болот
до горизонта все будет наше!"


     В этот день было полнолуние, воздух был прозрачным и чистым, на диске
луны  светились  маленькие  огоньки  -   города   селенитов.   И   чувство
беспомощности и страха вновь посетило ее...
     На третий день  пошел  дождь,  пришлось  замотать  оружие,  чтобы  не
ржавело.  В  трех  метрах  ничего  не  было  видно,  капли  влаги  били  с
невероятной силой, вода прилепляла одежды  к  телу  и,  стекая  по  ногам,
заливалась в сапоги. Циле становилось не  по  себе,  и  она  старалась  не
подавать виду. Проливной дождь - приятель номадов, но только тогда,  когда
он наполняет водоемы и оставляет после себя буйные травы. Через  два  часа
дождь внезапно прекратился, в облачном небе образовались окна,  в  которые
ударило солнце. Пустыня влажно заблестела, вуаль испарений  поднялась  над
горизонтом. При каждом шаге из-под копыт Сукамы  взлетали  фонтаны  брызг.
Далеко позади себя Цила увидела троих всадников, ожидавших ее,  и  пустила
коня в галоп.
     - Что случилось?
     - Глиссеры, - ответил Игал и указал рукой налево.
     Цила сделала руку козырьком и вгляделась.
     - Не вижу.
     Ло достал бинокль и подал ей: деталей  нельзя  было  рассмотреть,  но
пустыня была перечеркнута цветастой пунктирной линией - сомнений  быть  не
могло: глиссеры!
     - Хорошо. Скачем еще час, затем спешимся и пойдем.
     Движение замедлилось: зажатые лощиной всадники сбились в кучу.
     - Вы поняли? Золотистые  глиссеры  принадлежат  женщинам.  Нам  нужны
частные глиссеры: они невелики и весят благодаря пластмассовому корпусу не
больше двухсот килограммов. Остановить его не трудно...
     - При условии, что внезапно не подскочит другой!
     - Риск, конечно, есть... Но что может сделать водитель? У  горожан-то
оружия нет.
     - А если он поднимет тревогу в городе?
     - У нас четыре лучевых ружья, не успеет он понять, что  к  чему,  как
превратится в кучу пепла!
     - Гляди, Цила, дорога свободна!
     - Тогда не медлите!
     Кочевники сорвались с места и спустя несколько секунд находились  уже
на дороге. Трое мужчин залегли плечо к плечу, прижав ружья к бедрам.  Цила
замаскировала их комьями грязи и  камешками,  а  затем  сдвинула  дорожные
знаки, так что проход на дороге стал совсем узким.
     - Если первым появится красный, не троньте! - крикнула  она  друзьям,
затем укрылась за скалой и стала ждать.


     720-12-0031-У0016-А3 замедлила ход машины и внимательно  всмотрелась.
Что такое? Горит дорога?  Такого  никогда  не  случалось:  за  десять  лет
подобный случай произошел только раз возле города 400 по ту сторону Земли!
Тогда что значит эта огненная линия впереди? Приблизилась: горела трава. К
счастью  роботы  из  службы  городских  ворот  уже  переставили   дорожные
указатели, изменив маршрут. "До чего же я  рассеяна:  можно  это  было  бы
заметить на десять минут раньше. Странно! Но кажется, загорелось внезапно?
Ну и ну! Какая сверхпредусмотрительность: еще и дорогу сузили..." Скорость
упала  до  девятнадцати  узлов,  пока  машина  ползла  по  проходу   между
указателями, где не разъехались бы два глиссера. И вдруг,  когда  она  еще
снизила скорость, случилось ужасное: земля словно вздыбилась под воздушной
подушкой,  машина  подпрыгнула,  наклонилась  и,  наконец,   опрокинулась!
Ужаснувшись, она схватилась за голову и закрыла глаза, ожидая  катастрофы,
ударилась о что-то и потеряла  сознание.  Очнулась,  лежа  в  грязи.  Было
холодно, и она  поняла,  что  вместо  синтетического  комбинезона  на  ней
мокрая, липкая и большая по росту кожаная туника. Ноги в таких  же  мокрых
сапогах, а руки связаны на груди. Испуганно огляделась и заметила  номадов
возле  глиссера,  который  хоть  и  перевернутый,  продолжал   жужжать   и
трепыхаться, как пойманный жук. Невольно вскрикнула, и номады обернулись.
     - Ну, наконец-то! Давай показывай, как  им  управлять...  и  поживее!
грубо потребовала какая-то девица. Пленница с удивлением  увидела  на  ней
свой комбинезон. Руки ее торчали из рукавов, а  молния  была  расстегнута