аботой людей.
     Второй   деформатор   величественно   поплыл   в   сторону    хребта,
сопровождаемый четырьмя машинами, которые выглядели перед  ним,  как  щуки
перед бегемотом. Смотрелось это весьма внушительно,  можно  сказать,  даже
грозно, и в залах Станции, и  на  корабле  возникло  некоторое  оживление.
Потом танки отошли от громоздкого аппарата  -  видно  все  было  хорошо  с
телезондов, зависших на разной высоте,  так  что  по  желанию  можно  было
смотреть на любой видеом, принимающий изображение от  своего  зонда,  -  и
построились в цепочку в  километре  от  Города  и  деформаторов.  Движение
прекратилось, в залах воцарилась тишина...
     Замерли и паутины. Лишь один громадный крест тихо опускался к Городу.
Вертикально, плавно, беззвучно.
     - Внимание! - почему-то шепотом произнес Молчанов. Посмотрел на  лица
далеких руководителей служб, застывшие в малом видеоме, на  лица  людей  в
танках - четыре квадрата внутренних экранов - на каждый танк и повторил:
     - Внимание! Разрешаю пуск!


     Диего Вирт сидел в кресле водителя крайней машины.  В  кабине,  кроме
него, был и  Сергиенко,  атлетической  фигурой  напоминающий  Сташевского.
Только глаза у него были другие - голубые и веселые.
     Насколько понимал Диего, эксперимент сводился к тому, что деформаторы
должны были соответственно программе  нейтрализовать  гравитационное  поле
под одним из "зданий" Города, закапсулировать его и выстрелить за  пределы
атмосферы Тартара. Там  его  должны  были  подхватить  другие  специальные
аппараты.  В  случае  же  неудачи  танкам  отводилась  роль  либо   просто
буксировщиков, либо зон контакта - если разумные обитатели Тартара наконец
выберут альтернативу контакта.
     Теоретическая сторона эксперимента интересовала Диего Вирта в  данный
момент меньше, чем практическая. Приказ Свекольникова - "бежать к  кораблю
сломя голову" при первых же  враждебных  действиях  паутин  -  его  вполне
устраивал, и поэтому он не особенно  волновался.  Лишь  мысль  о  Габриэле
рождала глухую боль в  груди,  заставляла  чувствовать  себя  виноватым  и
преступно здоровым.
     Шел десятый час суток. Тина уже  поднялась  над  Кинжальным  хребтом,
сгустившим в отрогах синие тени.  Паутин  было  особенно  много,  пожалуй,
Диего впервые видел столько их за все  время  походов.  Плюс  удивительные
кресты, при появлении которых "шепот" лез в уши особенно настойчиво.
     -  Будто  чувствуют...  -  пробормотал  Сергиенко,  обводя   взглядом
горизонт. - Уж не готовятся и они к чему-нибудь?
     - К своему эксперименту, - пошутил  Диего,  не  ведая,  что  повторил
слова Молчанова.
     Сергиенко  проверил  сигнализацию,  работу  информаторов  и  спокойно
облокотился о пульт.
     - Все готово.
     И губы Молчанова, с трудом  различимого  из-за  помех  на  внутреннем
экране связи, произнесли:
     - Внимание! Разрешаю пуск!
     - Вас понял, - отозвался Сергиенко и скомандовал.  -  Экипажам  машин
одеть скафандры! Водители, делать то же, что и я, смотреть в оба! Начало -
через три минуты.
     -  Внимание!  -  Сергиенко  положил  руки  на  панель  дистанционного
управления деформаторами. - Усилить защиту, готовность к пуску программы -
минутная. Запись включить.
     - Включено, - отозвались голоса с других танков.
     - Осторожно! - напомнил о себе с экрана Молчанов.
     - Следить за воздухом, следить за мной! Внимание... пуск!
     Сергиенко чуть помедлил и включил деформаторы.
     Сначала снаружи ничего не изменилось. Только вертикально опускающийся
крест сразу упал перед Городом бесформенной массой и распался на  паутины.
Потом в  раструбах  деформаторов  замелькали  бледные  вспышки,  очертания
предметов вокруг исказились, паутины и кресты в едином движении  бросились
к Городу, закрыли его решеткой своих тел, потом другие их отряды поднялись
столбами над аппаратами землян, несколько  крестов  подплыло  к  танкам  и
связь с кораблем и Станциями нарушилась.
     - Назад! - бросил Сергиенко.
     Диего  Вирт  дал  обратный  ход,  танк  попятился,  и  вместе  с  ним
попятились другие машины.
     - Еще, еще, быстрее!
     "Мастифф" ускорил ход, но в это время  паутина  спикировала  ему  под
гусеницы, легко пронизав все защитные поля. Танк резко замедлил  движение,
с трудом преодолевая неожиданную преграду.
     Диего замутило, какой-то звон поплыл в ушах, он не сразу  понял,  что
говорит ему Сергиенко, потом по движению губ руководителя разобрал слово и
бросил танк вперед. Вырвались из нежданных "объятий". Других машин не было
видно: оказались накрытыми  шевелящейся  массой  паутин.  В  черте  Города
творилось же что-то невообразимое: из-за паутин не было  видно  не  только
генераторов, но и самого Города - сплошная пульсирующая и искрящаяся стена
паутин!
     - Всем назад, к  кораблю,  полный  ход!  -  скомандовал  Сергиенко  в
микрофон и повторил приказ. Три танка вырвались из  неприятного  окружения
и, сопровождаемые хвостом паутин, помчались по целине  к  кораблю.  Машина
Зубавина почему-то стала отставать.
     Диего Вирт  замедлил  ход  своего  танка  и  выжидающе  посмотрел  на
Молчанова, слабо видимого в малом видеоме, потом на Сергиенко.  Ему  стало
казаться, что земля под  ними  дрожит  и  дышит,  танк  то  поднимало,  то
опускало, как на волнах.
     Машина  Зубавина  шла  медленно  и  все  больше  отставала,  пока  не
остановилась совсем. Два раза  она  как-то  нелепо  подпрыгнула,  и  Диего
понял, что паутины пытаются поднять ее в воздух.
     - К танку! - приказал Сергиенко, добавив невнятное ругательство.
     На огромной скорости они подошли к отставшей машине, и тотчас же  три
или четыре креста и их паутинное окружение  переориентировались  на  новую
цель.
     Связи не было даже в непосредственной близости от машины Зубавина,  и
Диего Вирт, потратив минуту на  безрезультатные  вызовы,  ругнулся  сквозь
зубы и ринулся из кабины в своем зеркальном одеянии вслед за Сергиенко.
     Со всех сторон их окружали  серые  призраки,  появившиеся  неизвестно
когда и неизвестно откуда. Они потеснили  паутины  и  кресты,  белый  свет
залил пространство, и люди вдруг услышали странный звук затихающей басовой
струны...


     В зале центра управления сидели все свободные от  работ  специалисты,
за исключением наблюдателей и дежурных  инженеров  систем  обслуживания  и
связи.  В  какой-то  момент  изображения  на  экранах  стали   дрожать   и
расплываться, - телезонды сильно болтало в воздухе, но  изменить  что-либо
было уже невозможно.
     - Внимание! - сказал Сергиенко, едва  различимый  на  малом  квадрате
системы видения. - Пуск!
     Бледные вспышки мелькнули в раструбах деформаторов, потом еще и  еще,
изображения Города,  скал  вокруг  исказились,  подернулись  рябью,  а  из
раструбов излучателей срывались уже целые полотнища голубого пламени и  от
каждого: ах!.. ах!.. - дергало и кружило телезонды,  отголоски  рокочущего
эха  докатились  с  гор,  плясали  и  метались  паутины,  пятились  танки,
потрясаемые крупной дрожью, пятились кресты и  колонны  паутин  под  ними,
сбиваясь в распухающий шевелящийся ком...
     Аппараты продолжали работать,  повинуясь  заложенной  программе.  Они
пробили в стене Города брешь, и в эту  брешь  вонзились  невидимые  потоки
силовых полей, отражающие от тела Города  черный  куб.  Город  вдруг  стал
вспухать, заискрился мириадами алмазных  вспышек,  тысячи  паутин  невесть
откуда бросились к нему, закрывая своими телами...
     В воздухе царил невообразимый хаос...  Но  недолго.  Молчанов  первый
заметил упорядочивание разметенных полков паутин. Все меньше  их  носилось
бесцельно к Городу и обратно.  Город  скрылся  под  массой  тысяч  паутин,
деформаторы тоже оказались  погребенными  под  их  слоем,  а  паутины  все
прибывали и  прибывали,  казалось,  вся  атмосфера  загудела  и  зароилась
неисчислимым их множеством, и они наконец  скрыли  от  взора  и  Город,  и
деформаторы, и торопливо уходящие танки, и даже  горный  хребет!  Один  за
другим гасли экраны: телезонды прекращали  связь,  по  очереди  попадая  в
возмущающие поля паутин. Изображение  изменялось  скачками,  переключаемое
автоматом с одного телезонда на другой. Наконец осталось одно изображение,
передаваемое самым дальним телезондом с высоты  семи  километров.  Ничего,
кроме океана паутин, на нем не было видно.
     - Связь! - зарычал Молчанов, бросаясь к пульту. Инженер связи,  давно
уж охрипший, отпрянул от микрофона.  -  Сергиенко!  Сергиенко!  Отвечайте,
нужна ли помощь?! Нужна ли помощь?! Если вы нас слышите...
     - Минуту...
     Связист вдруг  бросился  к  пульту,  отдал  распоряжение,  и  корабль
выстрелил  целой  очередью  телезондов,  мчавшихся  друг  за   другом   на
расстоянии менее сотни метров. Это помогло, но мало. Зонды пронизали  тучу
паутин, один из них прошел над танками, показав их настоящее положение,  и
голос Сергиенко пробормотал что-то неразборчивое.
     - Не понял вас... - начал Молчанов.
     - Изображение исчезло.
     - Дубль! - крикнул Молчанов.
     Автомат переключил прием на другой  зонд,  картина  открылась  уже  с
другой стороны, высоты и дальности.
     - Мы разбудили силы, о которых не имели ни малейшего представлении, -
сказал быстро Банглин, обращаясь к сидящему на КП Станции  Квециньскому  и
другим. - Надо немедленно возвращать корабль! Ни о каком контакте не может
быть и речи!
     - Да! - согласился Квециньский. - Михаил, Эвальд, как  только  придут
танки, - немедленно стартуйте! Возле корабля  тоже  начинают  скапливаться
паутины.
     Молчанов сердито дернул головой: не мешайте!
     - Танки! - крикнул наблюдатель.
     К кораблю мчались два танка, накрытые кучей  паутин.  Они  на  полной
скорости перевалили гряду холмов, скатились в низину и  скрылись  из  поля
зрения. Остальные танки не показывались.
     - Кто пришел?! - спросил Молчанов. - Узнайте, кто пришел.
     - Машины Мдивания и Шелгунова, - доложил наблюдатель.
     Свекольников наклонился к Молчанову, сказал ему в спину:
     - Выпускаю "черепаху".
     - Да, - сказал Молчанов, - да, да... да!
     Свекольников  направился  к   двери,   и   в   этот   миг   случилось
непредвиденное. Экран, весь огромный объем которого занимала одна картина:
желтый глаз светила и пелена паутин, скрывшая все до  горизонта,  -  вдруг
вспыхнул белым светом, секунду дышал ярким накалом,  а  затем  изображение
исчезло, остался только ровный голубоватый фон холостого  режима.  Ощутимо
дрогнул корпус трансгала, волна яростного грохота и  воя  заставила  людей
вспомнить о звуковой защите.
     -  В  районе  Города  взрывы,  -  гулко   разнесся   голос   внешнего
наблюдателя. - Корабль со всех сторон окружен паутинами, связи  с  танками
нет.
     Видеом  прояснился,  вновь  запущенные  зонды  включились  в  работу;
передача шла от одного из них, самого ближнего к Городу.
     Над сверкающим паутинным полем возносились в небо два туго скрученных
иссиня-черных  дымных  столба,  расплываясь  на  пятикилометровой   высоте
исполинскими зонтиками. Несколько крестов медленно  скользило  вдоль  пик,
словно изучая качественно новое для них явление,  то  скрываясь  в  жарких
дымных струях, то появляясь вновь.
     - Паутины уничтожили деформаторы, - пробормотал Свекольников.  -  Там
сейчас на километр нельзя подойти из-за радиации.
     - И все же посылай "черепаху". Если надо, я сам пойду  пилотом.  Иди,
Миша.
     - Не надо больше рисковать, - сказал из оперативного видеома Банглин.
- Ни людьми, ни собой...
     - Но там осталось два танка!.. - начал возмущенный Молчанов.
     - Позвольте мне решать, рисковать или не рисковать людьми,  -  тяжело
сказал Свекольников. - Когда придет время. Подождем еще немного, Эвальд?
     - Ждать больше... - Молчанов осекся.
     Со склонов Кинжального хребта катился на Город поток гигантских  глыб
- лавина! Таково было первое впечатление. Потом люди вгляделись и  поняли,
что  это  выстреленные  неведомой  силой  тысячи  и  тысячи  любопытников,
собравшихся вместе в страшное неодолимое копье, нацеленное прямо в  сердце
Города!
     Пронзительный свист, вой, хохот и треск донесся с гор, словно  где-то
выпустили на волю целый  сонм  свирепых  ведьм  и  чертей,  устроивших  на
свободе Валгаллов пир.
     Поток достиг границ  защищенного  паутинами  пространства,  и  первое
столкновение породило тяжкий гул, задавивший в  себе  всю  кашу  остальных
звуков, и странные кроваво-красные вспышки над полем  паутин,  похожие  на
уносящиеся ветром языки огня. Один из таких языков дотянулся до  зонда,  и
тот мгновенно рассыпался облаком оранжевого пепла, оборвал передачу.
     Следующий зонд поднялся на трехкилометровую высоту,  и  вовремя.  Как
раз под ним в толще снующих без устали паутин произошел вдруг неслышимый в
общем  шуме  всплеск:  паутины  подбросило  вверх,  словно  в  этом  месте
мгновенно выросла белая опухоль. Опухоль разрослась в гору и "лопнула",  и
люди увидели выползающий  из-под  слоя  камней  и  паутин  черный  корпус.
Одновременно дрогнула земля, звездолет качнулся еще более ощутимо, чем при
взрыве земных аппаратов.
     - Черное извержение?! - прошептал кто-то сзади Молчанова.
     - Непохоже, - засомневался инженер связи.
     - Корабль к старту! - приказал Молчанов,  бледнея.  -  Готовность  по
сигналу!
     - Готов! - отозвался командир трансгала Щербаков.
     Снова дернулся пол в зале, мучительная дрожь земли  передалась  ногам
людей. Стиснув зубы, Молчанов ждал того момента, когда  откладывать  старт
станет уже невозможно, он все еще на что-то надеялся...  На  что?  Сам  не
знал, просто  какое-то  шестое  чувство  подсказывало  ему,  что  основные
события впереди. К тому же Свекольников выпустил-таки "черепаху",  и  хотя
никому не было известно, кто пилот на машине, Молчанов от души пожелал ему
удачи - единственное, чем он мог помочь в данный момент.
     В видеоме было видно, как похожая на еловую шишку машина заложила над
кораблем пируэт и понеслась к волнующемуся паутинному морю, скрывшему  под
собой весь рельеф, кроме растущего черного конуса. Вот она нырнула  в  это
"море", как в воду, в том месте, где должны были по  расчетам  быть  танки
отставших экспериментаторов, и исчезла из глаз.
     - Смелый парень! - прошептал инженер связи,  опомнился  и  виноватыми
глазами  посмотрел  на  Молчанова.  Тот  ответил  ему  страшным   взглядом
теряющего надежду человека.
     Корабль трясло и  раскачивало  все  сильней,  изображение  в  главном
видеоме простреливалось стрелами помех, так  что  стало  трудно  различать
детали страннейшей из картин Тартара: рвущийся ввысь из белых вспыхивающих
недр паутинного моря черный, как вход в ад, горный  пик.  А  Молчанов  все
ждал и вслушивался в рвущий слух и душу грохот, и вместе с ним молча ждали
у видеомов сотни людей на Станции, два десятка исследователей  в  корабле,
ждали Квециньский и Левада, и Банглин...
     - Господи! -  тихонько  сказал  вдруг  странные  в  его  устах  слова
подошедший Свекольников. - Ведь есть же предел!..
     - Вот оно... -  глухо  пробормотал  в  ответ  Молчанов  и  беспомощно
оглянулся на Свекольникова.  -  Надо  уходить,  Миша,  понимаешь?  Но  там
остались два танка... и пилот "черепахи", если  только  он  не  догадается
вовремя вернуться... и Тенишев... и Габриэль Грехов... Что ты молчишь?
     На минуту вибрация  в  зале  прекратилась.  В  видеоме  черный  конус
перестал развиваться и с оглушительным  боем  пошел  трещинами.  Кто-то  у
пульта  до  конца  вывел  регулятор  звуковой  защиты,  и  в  зале   стало
удивительно тихо, и эта тишина ударила по нервам  сильнее  любого  взрыва,
словно в зале взорвалась бомба тишины!
     Внезапно над Городом, вернее над тем местом, где  он  недавно  стоял,
появились непривычного вида серые облака  в  форме  шаров.  Изображение  в
видеоме стало медленно гаснуть, пока снова не  остался  один  бело-голубой
фон холостого режима.
     В зале было так тихо, что слышалось дыхание людей. И вот  сквозь  эту
нереальную тишину люди услышали звук  замирающей  басовой  струны.  Взгляд
пронизал их. Чей-то пристальный изучающий взгляд.



                                    7

     Видеом прояснился, появилось изображение местности возле  Города,  но
видимое не с телезонда, а с  точки,  расположенной  над  одиноко  бредущим
между скалами человеком в блестящем скафандре.
     - Грехов!.. - прошептал Молчанов, меняясь в лице, хотя не мог видеть,
кто же это на самом деле.
     Сгорбленная фигура дрогнула и помчалась  навстречу  людям:  неведомый
источник передачи приближался к поверхности почвы;  вот  она  закрыла  все
видимое пространство,  расплылась,  изображение  помутнело,  и  в  видеоме
медленно проступило  знакомое  всем  лицо  Габриэля  Грехова  -  странное,
постаревшее, напряженное. Спекшиеся губы его раскрылись, и он заговорил.
     Люди замерли. Смысл первых слов не  сразу  дошел  до  них,  настолько
фантастичными показались они всем.
     - Прекратите эксперимент, - сказал Габриэль и болезненно  усмехнулся.
- Прекратите эксперимент, Эвальд, я знаю, вы слышите меня. Я  не  сошел  с
ума и не болен, я говорю с вами от имени тех, кто исследует жизнь  Тартара
уже  не  один  век!  Я  говорю  от  имени  Сеятелей,  цивилизация  которых
существует  около  десяти   миллионов   лет!   Сеятели   -   это   системы
энергетических связей, известные вам под названием серые призраки. Они  не
готовились к  контакту  с  нами,  так  уж  получилось,  что  настала  пора
вмешаться. Оказывается, мы довольно активны и последовательны - люди, -  и
они отдают нам должное: они недооценивали нас.
     И  Грехов   снова   усмехнулся.   Странная   это   была   усмешка   -
снисходительная и сожалеющая.
     - То, что  мы  называем  Городами  -  это  континуум  более  сложного
порядка, чем пространство. Это  иная  вселенная,  та,  что  предшествовала
взрыву, породившему наш мир; то, что смогли  сохранить  разумные  существа
той вселенной при прорыве  сингулярности  около  двадцати  миллиардов  лет
назад. Любопытники - не что иное,  как  локальные  области,  объемы  этого
континуума, изолированные полем  тяготения.  Под  корой  планеты  покоится
сфера из той же материи. Это все, что  удалось  ИМ  сохранить  при  взрыве
протосолнца. Паутины - это автоматические устройства, связывающие  нашу  и
ИХ вселенные и охраняющие Города от разрушения... Причина же  вынужденного
контакта в том, что наше появление здесь,  на  Тартаре,  изменило  условия
существования Городов,  мы  не  владеем  теми  видами  полей,  которые  не
приводят их к дестабилизации. Даже тщательное  капсулирование  Городов,  а
иногда и наших аппаратов, - вспомните звездолет Тенишева, -  не  помогает,
Города распадаются, так как энергопотенциал нашего пространства-времени  в
миллионы раз ниже. Паутины не успевают за  нами,  а  мы,  не  ведая  того,
уничтожаем мир, населенный  самыми  древними  из  существ!  Мы  уничтожаем
праразум! И если наше присутствие  на  планете  продлится  долго  -  может
вспыхнуть квазар, который уничтожит не только пылевое  облако,  но  и  всю
Галактику! Вот почему присутствие наше на Тартаре крайне нежелательно.  Мы
действуем быстро, а быстрое действие далеко не быстрая мысль...
     Грехов слабел буквально на глазах. Передохнув, продолжил:
     - Сеятели, изучающие мир Тартара, ушли от нас в развитии на  миллионы
лет - страшная цифра - миллионы лет! Но цивилизация Тартара,  мир  Тартара
насчитывает десятки миллиардов! Я не знаю, обладают  ли  Сеятели  чувством
юмора, но, вероятно, наши попытки осмыслить жизнь Тартара должны  казаться
им смешными. Контакты же с нами им практически не интересны и не выгодны с
той точки зрения, что они живут гораздо быстрее...  Я  кончил,  время  мое
истекло. Повторяю - уходите с планеты. Я знаю, я сам  это  пережил  -  это
обидно и неправдоподобно. Но - уходите. Если они, Сеятели, прошедшие  путь
в сто тысяч