Альфред ВАН ВОГТ
   ОРУЖЕЙНИКИ



Глава 1

   Хедрук почти забыл о подсматривающем луче, который продолжал рисовать  на
экране картину императорской комнаты совещаний так же четко, как обычно. Там
все еще находились  люди,  низко  склонившиеся  к  руке  молодой  женщины  с
холодным лицом, которая сидела на  тронном  кресле.  Отчетливо  были  слышны
звуки их голосов. Все было, как всегда.
   Для Хедрука, тем не менее, весь интерес в этой дворцовой комнате  и  этой
придворной сцене пропал. Ледяные слова молодой женщины раздались снова, хотя
уже прошли минуты, как она произнесла их.
   - При данных обстоятельствах,  -  сказала  она,  -  мы  не  можем  дальше
рисковать с этим ренегатом-перебежчиком  от  Оружейных  Магазинов.  То,  что
случилось, слишком  важно.  Поэтому,  генерал  Гролл,  вы,  исключительно  в
качестве меры предосторожности, арестуете капитана Хедрука через  час  после
ленча и повесите его.  Именно  в  этой  последовательности,  чтобы  он,  как
обычно, сидел за моим столом во время ленча, а  также  потому,  что  я  хочу
присутствовать при казни.
   - Хорошо, Ваше Величество.
   Хедрук ходил взад и вперед перед  своим  подсматривающим  устройством.  В
конце концов, он снова уставился  на  экран,  который  в  своем  развернутом
состоянии занимал весь угол комнаты. Он увидел, что молодая женщина все  еще
была в комнате совещаний, теперь одна.  Она  сидела  со  слабой  улыбкой  на
удлиненном лице. Улыбка пропала, когда  она  коснулась  механизма  на  своем
кресле и начала диктовать ясным звонким голосом.
   На мгновение Хедрук позволил списку рутинных дворцовых вопросов,  которые
она обсуждала, проникнуть в его мозг, затем он переключил свое  внимание.  В
его мозгу была одна цель -  крепнущая  решимость  не  соглашаться  со  своим
провалом. Очень осторожно он начал регулировать устройство.
   Сцена,  показывающая  молодую   Императрицу,   пропала.   Экран   мелькал
бесформенными пятнами и, наконец, показал лицо мужчины. Хедрук сказал:
   - Объявите Высший Совет Оружейников.
   - Это потребует много времени, -  мрачно  сказал  человек  на  экране,  -
собрать всех советников к их аппаратам.
   Хедрук кивнул. Он вдруг занервничал. Его голос был  достаточно  устойчив,
но у него было  чувство,  что  он  может  вдруг  задрожать.  Он  сознательно
расслабился. Когда он снова взглянул на экран, на  нем  была  дюжина  членов
Совета  с  решающими  голосами.  Он  тотчас  стал  рассказывать  о  смертном
приговоре, вынесенном ему. Он закончил словами:
   - Нет сомнения, что происходит что-то важное. Снова  и  снова  в  течение
последних двух  недель  во  время  императорских  совещаний  меня  отвлекали
мелочными беседами со старшими офицерами,  не  давая  мне  вернуться  в  мои
комнаты. Для меня, тем не менее, важен фактор времени, упомянутый в приказе.
Заметьте, что я не должен быть арестован раньше часа после ленча,  то  есть,
через три часа от настоящего  момента.  И  к  тому  же  мне  было  позволено
вернуться в свои апартаменты  как  раз  вовремя,  чтобы  услышать  вынесение
приговора. Если они  знают  Оружейные  Магазины,  они  должны  понять,  что,
получив за три часа предупреждение, я буду иметь достаточно  времени,  чтобы
убежать.
   - Не собираетесь ли вы остаться? - спросил резко советник Питер Кадрон.
   Холодное жесткое чувство вернулось к Хедруку. Когда он  снова  заговорил,
его голос чуть подрагивал, хотя сами слова были точными и,  по  сути  своей,
уверенными.
   - Вспомните, Кадрон, что мы анализировали характер Императрицы.
   Аномальные социотехнические воздействия нашего века сделали ее  такой  же
беспокойной  и  склонной  к  приключениям,  как  девятнадцать  биллионов  ее
подданных. Она хочет перемен, возбуждения, новых впечатлений. Но сверх  того
она  -  это  императорская   власть,   представитель   консервативных   сил,
направленных против перемен. В результате - постоянное напряжение  в  мозгу,
опасное  состояние  неуравновешенности,  которое  делает  ее  самым  трудным
противником Оружейных Магазинов за многие столетия.
   - Повешение, без сомнения, -  сказал  холодно  другой  советник,  -  даст
щелчок ее измученным нервам. На несколько мгновений, пока  вы  дергаетесь  и
подпрыгиваете в петле, ее жизнь будет казаться ей менее скучной.
   - Что я хотел предложить, - сказал спокойно Хедрук, - это, чтобы один  из
наших А-людей обдумал различные факторы и  посоветовал  насчет  возможностей
мне остаться.
   - Мы проконсультируемся с Эдвардом Генишем, - сказал  Кадрон.  -  Теперь,
пожалуйста, потерпите, пока мы обсудим этот вопрос.
   Они удалились, но не визуально, так как их лица остались  на  экране,  и,
хотя Хедрук мог видеть движение их  губ,  голосов  не  было  слышно.  Беседа
продолжалась довольно долгое время, в ней был кажущийся бесконечный  период,
когда что-то объяснялось кому-то за экраном. Время тянулось так долго, что в
конце концов Хедрук стоял с плотно сжатыми зубами и стиснутыми кулаками.  Он
вздохнул с облегчением, когда молчание кончилось, и Питер Кадрон сказал:
   - Мы должны с сожалением доложить, что А-человек Эдвард Гениш заявил, что
здесь известно недостаточно факторов для его  интуиции.  Это  оставляет  нам
только логику, и поэтому мы хотим задать один вопрос: с какого момента  ваши
шансы вырваться из дворца начнут резко падать? Сможете  ли  вы  остаться  на
ленч?
   Хедрук держал себя в руках, стараясь изгнать из головы шок от сообщения о
заключении интуициониста. Он и не предполагал,  как  он  надеется  на  этого
высокотренированного гения интуиции в вопросе о его жизни или смерти. В одно
мгновение ситуация стала неопределенной и опасной сверх его  предварительной
оценки. Наконец, он сказал:
   - Нет, если я останусь на ленч, я обречен.  Императрица  любит  играть  в
кошки-мышки, и она наверняка сообщит мне о приговоре во время  еды.  У  меня
есть план, учитывающий ее эмоциональные реакции и основанный на  факте,  что
она будет искать оправдания самой себе. - Он помолчал, хмуро глядя на экран.
- Каково ваше заключение? Мне нужна любая возможная помощь.
   Советник Кедлон, круглолицый мужчина, произнес:
   - Как вы знаете, Хедрук, вы находитесь во дворце для двух целей:  одна  -
защищать Оружейные Магазины от неожиданной атаки  во  время  данного,  всеми
признанного опасным, периода  для  нашей  цивилизации.  Другой  вашей  целью
является, конечно,  ваш  собственный  любимый  план  установления  дружеских
связей  между  Оружейными  Магазинами   и   Императрицей   и   императорским
правительством. Следовательно, вы являетесь  шпионом  только  в  минимальном
смысле. Любая другая  информация,  которую  вы  можете  добыть,  принадлежит
только вам. Мы не  хотим  ее.  Но  постарайтесь  вспомнить:  слышали  ли  вы
что-нибудь, что может подтвердить вашу теорию о том,  что  готовится  что-то
ужасное?
   Хедрук медленно покачал головой. Внезапно у него исчезли все эмоции.
   У него возникло ощущение физической отрешенности.  Наконец,  он  произнес
как бы из отдаленного холодного района - точно, ровно, утвердительно:
   - Я вижу, джентльмены, что вы ничего не решили, хотя  не  отрицаете,  что
вам не хотелось бы лишиться меня здесь.  И  нет  сомнения  в  вашем  желании
узнать, что скрывает Императрица. К тому же, как  вы  сказали,  имеется  мой
любимый план. Поэтому я решил остаться.
   Они не  сразу  согласились.  Странный  беспокойный  характер  Императрицы
предполагал возможность, что малейшее не  правильное  слово  с  его  стороны
может стать роковым. Детали - они обсуждали их с кропотливой дотошностью.
   Имел значение тот факт, что он был первым в истории предателем  Оружейных
Магазинов, который, тем  не  менее,  отказался  дать  какую-либо  информацию
любопытному  правительству.  Его  впечатляющая  внешность,  блестящий  ум  и
сильный характер уже очаровали Императрицу и продолжали очаровывать  дальше.
Следовательно, исключая факт, что она  занята  чем-то  секретным  и  важным,
угроза  повешения  является  тестом,  продуктом  подозрений.  Но  надо  быть
осторожным.  Если  будет  нужно,  можно  дать  секретную  информацию  общего
характера  об  Оружейных  Магазинах,  чтобы  возбудить  у  нее  аппетит  для
большего, и...
   В этом месте звонок в дверь прервал беседу.  Вздрогнув,  Хедрук  выключил
связь. Затем, осознав, что он позволил себе стать нервозным,  он  решительно
снял обыкновенную золотую  булавку  со  своего  галстука  и  наклонился  над
столом. На нем лежало зеркало, небольшое, красивой формы,  его  декоративная
верхняя часть  представляла  собой  точную  копию  устройства,  формирующего
подсматривающий луч, которое воспроизводилось  в  полную  силу  энергией  от
крошечного атомного источника внутри кольца. Быстрее было бы воспользоваться
автоматическим рычажком, который был прикреплен к кольцу, но его собственное
нервное состояние было более важно. Это была такая же деликатная задача, как
вдевание нитки в иголку. Три раза его рука чуть дрогнула и пропустила  почти
невидимое углубление, которого нужно было коснуться.  На  четвертый  раз  он
попал в него. Подсматривающее устройство исчезло, как вспышка  света,  и  не
осталось никаких следов, кроме пустого воздуха. Там, где оно стояло на  углу
стола, было только одеяло, которое он использовал, чтобы не оставить царапин
на крышке стола.
   Хедрук убрал  одеяло  назад  в  спальную  комнату  и  постоял  немного  в
нерешительности с кольцом в руке. Наконец он  положил  его  в  металлический
ящичек с тремя другими кольцами и установил контрольное устройство ящичка на
уничтожение колец в случае попытки  открыть  его.  На  его  пальце  осталось
только одно боевое кольцо, когда он, наконец,  спокойно  пошел  ответить  на
настойчивый звонок.
   Хедрук узнал в высоком мужчине,  который  стоял  в  коридоре,  одного  из
посыльных Императрицы. Мужчина кивнул ему приветливо и сказал:
   - Капитан,  Ее  Величество  просила  меня  сообщить  вам,  что  ленч  уже
сервирован, так что не будете ли вы добры прийти сейчас.
   На мгновение у Хедрука появилось отчетливое впечатление, что он  является
объектом явной шутки и что Императрица Иннельда уже  играет  свою  маленькую
возбуждающую игру. Не могло так быстро наступить время ленча. Он взглянул на
ручные часы. Маленький  циферблат  показывал  12.35.  С  момента,  когда  он
услышал смертный приговор, прошел час.
   Фактически ему не надо было уже решать вопрос, остается ли он на ленч или
нет. Его действительное положение стало ясным,  пока  он  шел  мимо  отрядов
солдат, которые  стояли  в  каждом  коридоре  на  его  пути  к  королевскому
обеденному залу, и эта действительность была именно в том, что он остается.
   Это было настолько окончательным, что Хедрук постоял  немного  на  пороге
огромной комнаты, саркастически улыбаясь, и стал самим собой.
   Спокойно, все еще улыбаясь, он прошел среди столов  шумных  придворных  и
опустился на свое место за пять кресел от Императрицы во главе стола.

Глава 2

   Очередь коктейля и супа уже прошла. Хедрук сел, более  спокойный  теперь,
когда он не двигался физически, ожидая, что будет  дальше.  Он  рассматривал
людей вокруг стола, молодых, сильных,  высокомерных,  умных,  лет  тридцати,
которые образовывали личную свиту Ее Императорского Величества.
   Он  почувствовал  приступ  сожаления,   что   все   это   должно   теперь
прекратиться. Он наслаждался шесть месяцев среди этого блестящего сборища.
   Его  волновало  снова  наблюдать,  как   молодые   люди   вкушают   плоды
ошеломляющей власти, неукротимое наслаждение  весельем,  которое  напоминало
его собственное  далекое  прошлое.  Хедрук  криво  усмехнулся.  Было  в  его
бессмертии качество, которое он не должен  был  позволять  себе  -  растущее
пренебрежение риском во время кризиса, чувство беспечности  по  отношению  к
опасности. Он знал, конечно, что рано или  поздно  он  встрянет  в  ситуацию
сверх его тайного могущества. Сейчас, так же, как и в  прошлом,  только  его
высшая цель, совершенно отличающаяся от того, что думали о  нем  люди,  была
важнее всего.
   Голос Императрицы возник первый раз над гулом разговоров  и  оборвал  его
раздумья.
   - Вы, кажется, очень задумались, капитан Хедрук?
   Хедрук медленно повернул голову в ее сторону. Он  хотел  бросить  на  нее
более долгий взгляд, чем он позволял себе до  этого.  Но  он  чувствовал  ее
зеленые глаза,  наблюдающие  за  ним  с  момента  ее  прихода.  У  нее  было
впечатляющее, почти благородное выражение  лица,  высокие  скулы  и  твердый
подбородок знаменитого семейства Ишеров. Не было сомнений, что это был  один
из самых молодых, но не последних членов звездной человеческой линии.
   Своенравие и неограниченная власть исказили ее красивое лицо. Но было уже
видно, что сумасбродная, ослепительная Иннельда, подобно всем  замечательным
мужчинам и женщинам, которые были ее предками,  устоит  перед  коррупцией  и
интригами, несмотря на дефекты характера, и что выдающееся семейство  Ишеров
продлится еще не одно поколение.
   Самая важная вещь сейчас, подумал Хедрук с резкой  отчетливостью,  -  это
заставить ее открыться при  самых  выгодных  для  него  обстоятельствах.  Он
сказал:
   -  Я  думаю,  Иннельда,  о  твоей  прабабушке,  очаровательной   Ганиэли,
золотоволосой Императрице. Исключая ваши коричневые волосы, вы очень  похожи
на нее, какой она была в свои юные годы.
   Зеленые  глаза  стали  озадаченными.  Императрица  сжала  губы,  а  затем
приоткрыла их, как бы говоря что-то.  Прежде,  чем  она  заговорила,  Хедрук
продолжал:
   - Оружейные Магазины имеют полное описание ее жизни. То, о чем  я  думаю,
мысль,  скорее  печальная,  что   когда-нибудь   вы   тоже   будете   только
жизнеописанием в каком-нибудь Информационном Центре.
   Это был сильный удар. Он знал, что эта молодая дама не  выносит  мысли  о
старости или о смерти по отношению к себе самой. Гнев засверкал в ее  глазах
и проявил, как это было не раз в прошлом,  то,  о  чем  она  на  самом  деле
думала.
   - Вы, во всяком  случае,  -  резко  произнесла  она  ломким,  но  звонким
голосом, - не будете живы, чтобы увидеть какое бы то ни было  описание  моей
жизни. Вам, может быть, интересно будет узнать,  мой  дорогой  капитан,  что
ваша шпионская работа здесь была обнаружена, и вас должны повесить сегодня.
   Эти слова ошеломили его. Одно дело - теоретизировать загодя, что здесь не
будет  ничего,  кроме  хитрого  зловещего  теста,  попытки   заставить   его
раскрыться, и совсем другое - сидеть рядом с этой  женщиной,  которая  может
быть такой жестокой и безжалостной, и  каждый  каприз  которой  -  закон,  и
слышать, как она произносит смертный приговор. Против этого тирана во  плоти
и  крови  вся  логика  была  непрочной,   все   теории   -   нереальными   и
фантастическими.
   Внезапно стало трудно понимать причину, которая  поставила  его  в  такое
затруднительное положение. Он мог бы легко подождать еще одно поколение  или
два, или больше, женщины в линии Ишеров. Конечно, это было самое  логическое
время,  биологически  и  исторически.  Он  переборол  мрачное  настроение  и
заставил себя расслабиться и рассмеяться. В  конце  концов  он  вытянул  эти
слова из нее прежде, чем она сама бы захотела объявить приговор. В некотором
роде это была психологическая победа. Еще несколько побед, вроде этой, и  он
подготовит ее к первому срыву.
   В огромной обеденной комнате все еще продолжались  разговоры,  но  не  за
королевским столом. Это заставило Хедрука оглядеться. Некоторые  из  молодых
людей сидели, уставившись на Императрицу. Другие глядели то на  Хедрука,  то
на Императрицу, то снова на Хедрука. Все  были  явно  озадачены  и  казались
неуверенными, была ли это  плохая  шутка  или  одна  из  чертовски  реальных
жизненных  драм,  в  которых  Императрица  участвовала  время  от   времени,
по-видимому, с единственной целью испортить всем пищеварение. Сейчас  важно,
четко подумал Хедрук, что он овладел полным вниманием людей, от  которых  он
ожидал спасения.
   Императрица первая нарушила тишину. Она произнесла мягко, с насмешкой:
   - Штраф за ваши самые последние мысли, капитан.
   Она не могла подыграть  ему  лучше.  Хедрук  подавил  безумный  смешок  и
сказал:
   - Мое заявление все еще в силе. Вы очень похожи на милую, темпераментную,
вспыльчивую Ганиэль. Основное различие в том, что она  никогда  не  спала  с
живой змеей, когда ей было шестнадцать.
   - Как это?  -  спросил  придворный.  -  Иннельда  спала  со  змеями?  Это
символически или буквально? Но посмотрите, она краснеет.
   Это было так.  Холодный  взгляд  Хедрука  изучал  малиновощекое  смущение
Императрицы с удивленным любопытством. Он не ожидал получить  такой  сильный
отклик. Через мгновение, конечно, произойдет прилив холодного раздражения.
   Это не смутило бы большинство из смелых молодых людей, каждый из  которых
по-своему  нашел   средний   путь   между   подталкиванием   и   проявлением
индивидуальности, которые молодая женщина требовала  от  всей  своей  личной
свиты.
   - Продолжайте, продолжайте, Хедрук, - сказал усатый принц дель Куртин.  -
Не собираетесь же вы придержать эту интересную новость для себя.
   Я  полагаю,  что  ее  источник  находится  также  в  описаниях  Оружейных
Магазинов.
   Хедрук молчал. Его подтверждающая улыбка, казалось,  была  направлена  на
принца, кузена Императрицы, но на самом деле он почти не  смотрел  на  него.
Его взгляд и  внимание  были  сконцентрированы  на  единственной  персоне  в
комнате, которая имела значение. Императрица Ишер сидела молча,  румянец  на
ее лице медленно переходил в гнев. Она  медленно  встала,  ее  глаза  опасно
сверкали, но в ее голосе была только доля той ярости, которая охватила ее.
   Она зловеще сказала:
   - Это очень умно, капитан Хедрук, изменить тему  разговора,  как  это  вы
сделали, но я уверяю вас, что  это  ничуть  не  поможет  вам.  Ваша  быстрая
реакция просто подтвердила, что вы заранее знали  о  моем  намерении.  Вы  -
шпион, и мы не можем больше рисковать с вами.
   - О, Иннельда, - сказал один придворный. - Не собираетесь же  вы  сыграть
жалкую шутку, вроде этой?
   - Поосторожней, мистер, - огрызнулась женщина. - Или вы присоединитесь  к
нему на эшафоте.
   Люди за столом обменялись  значительными  взглядами.  Некоторые  покачали
неодобрительно головами, а затем все принялись разговаривать друг с  другом,
игнорируя Императрицу.
   Хедрук ждал. Это было  то,  ради  чего  он  старался,  но  сейчас,  когда
получилось, это казалось недостаточным. В прошлом остракизм  людей,  которых
она ценила, оказывал огромный эмоциональный эффект на правительницу.
   Дважды со времени его прибытия он видел его разрушающее  воздействие.  Но
не в этот раз. Он понял это окончательно, пока наблюдал за  женщиной,  опять
опустившейся  в  свое  кресло  и  сидящей  там  с  длинным  красивым  лицом,
искаженным иронической улыбкой. Затем улыбка исчезла, она мрачно произнесла:
   - Извините, джентльмены, за то, что я вызвала  у  вас  такие  чувства.  Я
сожалею о любых признаках гнева, которые могут быть истолкованы так, что мой
приговор капитану Хедруку вызван личными причинами. Но  я  очень  расстроена
моим открытием, что он шпион.
   Это впечатляло и звучало убедительно. Частные  беседы,  которые  замерли,
пока она говорила, больше не возобновились. Хедрук откинулся назад  в  своем
кресле, чувство поражения усиливалось в нем с  каждой  проходящей  секундой.
Стало ясно то, что стояло за приговором - очень большое, очень важное, чтобы
можно было перевести его простой ловкостью.
   Решительное, опасное и смертельное действие требовалось для этого.
   Он ненадолго сосредоточился  на  своих  мыслях.  Длинный  стол,  покрытый
гладким белым шелком, золотые  блюда,  две  дюжины  красивых  молодых  людей
отошли на задний план перед его мрачной перспективой. Ему нужны были  слова,
которые изменили бы  целиком  ситуацию,  плюс  действие,  которое  могло  бы
закреп