брокерский зал для клиентов. Торги давно закончились, и Эдмонд оказался здесь наедине с пустыми креслами, горсткой подсчитывающих финальные котировки клерков да старика мусорщика, сметающего бумажные обрывки и окурки сигарет в одну большую кучу посередине зала. Уже погашенное, зияло в стене мрачным провалом световое табло, и лишь тиккер еще отщелкивал долгую повесть "спроса-предложения", но никто уже не смотрел в его сторону, и бумажная лента нескончаемой желтой извивающейся змеей с тихим шорохом опускалась в мусорную корзинку.
     Эдмонд прошел в дальний угол зала и остановился перед информационной доской небиржевых котировок. Одного небрежного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять - "Стоддарт и К°" закрылась ниже двадцати пунктов, с незначительными потерями в сравнении с днем вчерашним. В уме подсчитывая свои доступные ресурсы (он никогда не утруждал себя ведением расчетных книг и записей), Эдмонд еще немного задержался у доски, а затем решительными шагами направился к клерку, который время от времени занимался его случайными сделками. Поклонившись, клерк приветствовал нашего героя по имени, за что был удостоен легкого кивка головы.
     - Купите для меня пять тысяч "Стоддарта" по двадцать, - произнес Эдмонд.
     - Пять тысяч, мистер Холл? Считаете благоразумным играть с таким количеством? Вы же знаете, Стоддарт всего лишь независимый.
     - Я не для игры, - ответил Эдмонд.
     - Но эта компания ни разу не выплачивала дивиденды.
     - Я приобретаю акции для определенных целей. Более не задавая вопросов, клерк оформил поручение, и Эдмонд расписался, точно выводя каждую букву.
     - Надеюсь, вы понимаете, что при небиржевой сделке и с таким низким банковским обеспечением мы не сможем выплатить маржу по этим акциям.
     - Разумеется, - согласился Эдмонд. - Я приму меры предосторожности. - На том они и расстались.

Глава четвертая

СМУЩЕНИЕ УМОВ

     Бох и Хоффман не заставили себя ждать и после письменного уведомления в скором времени объявились в доме Эдмонда. Открыла им Магда и провела прямо в лабораторию - дальнюю комнату на втором этаже. Сам хозяин лениво благодушествовал в кресле, забавляясь с маленькой Homo, раздраженно заворчавшей при виде незнакомцев. Не вставая и сдержанно ответив на приветствия, Эдмонд жестом указал на два деревянных стула подле длинного стола.
     Хоффман занял предложенное место и с выражением примерного ученика смотрел на хозяина, в то время как Бох беспокойно озирался. Заметив затемненные окна, он перевел взгляд вверх, чтобы определить источник света, так мощно и ровно освещавшего всю комнату. Под потолком висели две большие люминесцентные лампы, в чьем бело-голубом ровном сиянии лица мужчин за столом приобрели безжизненное, мертвенно-серое выражение. И Бох подумал, какое страшное лицо у хозяина этого дома, и удивился, не понимая, как может казаться страшным лицо с такими правильными чертами. Наверное, природа неприязни, которую с первого взгляда вызывал этот человек, заключалась не в наружности, а в чем-то неуловимом, что, безусловно, заключалось во внутренней сути.
     Отбросив неожиданные мысли, Бох украдкой занялся исследованием лабораторного оборудования. В дальнем углу небольших размеров генератор постоянного тока, поодаль трансформатор, рядом с ним поблескивал станиолевыми пластинами конденсатор и еще полая катушка с намотанной на нее проволокой - без сомнения, дроссель высокой частоты. На вращающемся столике рядом с его локтем колба с ртутью. Бох слегка дотронулся до тонкой стеклянной стенки, и металлическая жидкость безмолвно качнулась, расплескалась по стенкам, образовав идеальную вогнутую сферу. Внезапно пришедшее на ум сравнение заставило Боха снова взглянуть на потолок, и он увидел то, что и ожидал увидеть, - засов чердачного люка. Отодвинешь его и увидишь черный прямоугольник ночного неба. И заканчивая осмотр, увидел Бох всякие незначительные мелочи: наполненные жидкостью кувшины, в некоторых плавали морские водоросли, один или два чахлых растения в горшках на полке у темного окна, в углу клетка с двумя меланхолически пережевывающими траву кроликами. В общем, ничего примечательного.
     Тем временем Эдмонд сбросил на пол обезьянку, и она, не спуская ярких смышленых глаз с незнакомцев, пятясь выбралась из комнаты в коридор.
     - Вас это не впечатлило, мистер Бох.
     - Особенно нечему удивляться, - чувствуя, как снова поднимается раздражение при виде мерзкой усмешки, сопровождавшей слова хозяина дома, ответил инженер.
     - Инструменты обладают меньшей значимостью, чем руки, владеющие ими.
     - Давайте лучше сразу к делу, - ответил Бох.
     - Вот и отлично, - не стал возражать хозяин. - Вас не затруднит поставить на стол вот тот отражатель?
     И Эдмонд махнул рукой в сторону нескольких одинаковых деревянных чаш, дюймов восемнадцать в диаметре, чья внутренняя поверхность казалась или обожженной на огне, или смазанной графитом. Бох нагнулся за указанным предметом, который оказался на удивление тяжелым и потребовал усилия обеих его рук.
     - Спасибо. Ну а теперь посмотрим, что со всем этим можно сделать...
     С этими словами Эдмонд открыл ящик стола и извлек оттуда катушку с проволокой и выкрашенную чем-то белым квадратную картонку.
     - Это свинцовая проволока, а на эту картонку нанесен слой фтористого кальция.
     Эдмонд протянул предметы Боху, принявшему их с выражением терпеливого скептицизма наблюдающего за детскими фокусами взрослого.
     - Я хочу, чтобы вы убедились - проволока не активна. Стоит нам погасить свет, - и только Эдмонд произнес эти слова, как лаборатория погрузилась в загадочную и таинственную темноту, - вы увидите, что картонка не флюоресцирует.
     Бох потер проволоку о картонку, но желаемого результата, тем не менее, не получил. Неожиданно снова вспыхнули лампы, и уже при свете инженерам не оставалось ничего иного, как убедиться: ни проволока, ни картонка, если не считать нескольких глубоких царапин, не изменили своих физических свойств.
     - Ваша демонстрация более чем убедительна, - с плохо скрываемой иронией отметил Бох. - С чувством глубокого удовлетворения мы отмечаем, что проволока невинна как младенец.
     - Передайте ее мне, посмотрим, смогут ли у младенца прорезаться зубки.
     Не отламывая от катушки, Эдмонд отмотал и распрямил дюймов шесть проволоки, после чего она стала напоминать уменьшенных размеров палочку уличного регулировщика. Далее натянул закрепленные по краям чаши три толстые нити, сложил их концы и, отметив вершину полученной в пространстве пирамиды зажимом на стоящем рядом с чашей круглом штативе, позволил себе разжать пальцы, сбрасывая нити вниз.
     - Простейший способ определения фокальной точки, - объявил он. - Так как черная поверхность моего прибора не отражает свет, приходится находить иные методы. Как вы, надеюсь, уже отметили, фокусное расстояние равно приблизительно двенадцати дюймам. Поверхность отражателя не параболическая, а сферическая. В данном случае не требуется точной фокусировки, ибо я хочу активировать всю поверхность проволоки, а не одну ее точку.
     Два визитера, никак не комментируя происходящее, хранили глубокомысленное молчание. А тем временем их радушный хозяин манипулировал с кусочком проволоки, водя ей через помеченную зажимом штатива точку. Проделав сию несложную операцию с дюжину раз, он протянул катушку Боху.
     - Держитесь вот здесь, мистер Бох. Теперь проволока может укусить.
     С легким выражением брезгливости инженер разглядывал совершеннейшим образом не претерпевший никаких видимых изменений кусочек металла.
     - Ну и что? - резко спросил он. - Надо посмотреть, как поведет себя наш флюоресцирующий экран. Я удалю свет, - и вместе с этими словами, мигнув, погасли лампы. И стоило в наступившей темноте поднести Боху проволоку к картонному квадратику, как тот в одну секунду озарился бледно-голубым сиянием. Оставленные на его поверхности нетерпеливой рукой Боха царапины пульсировали холодным белым огнем, а сам квадратик походил на маленькое незашторенное окно во мраке беззвездной ночи. Холодный протуберанец огня вспыхнул на ее поверхности, стоило Боху слегка двинуть проволокой.
     А в темноте глухо прозвучали слова Эдмонда:
     - Попробуйте свой бриллиант, мистер Хоффман.
     Хоффман послушно снял с пальца кольцо и поднес его к светящемуся квадрату. И стоило лишь приблизиться, как камень вспыхнул голубым, холодным пламенем - более ярким, чем картонный квадратик. Хоффман отдернул руку, но кольцо продолжало светиться с той же неистовой, неугасающей силой. Вспыхнул свет, застав врасплох двух недоуменно хлопающих глазами инженеров.
     - Пройдет некоторое время, прежде чем камень погаснет, - раздался голос Эдмонда. - По крайней мере, вы можете быть спокойны за ваш бриллиант - подделки не реагируют на излучение.
     Эдмонд немного помолчал и спросил:
     - Какие еще нужны доказательства?
     - Это убедительная демонстрация, - коротко ответил Бох. - Теперь бы нам хотелось услышать объяснения вашего метода.
     - Частично, лишь частично, господа. - Эдмонд открыл коробку с сигаретами и подвинул ее гостям. Хоффман не отказался, а Бох, отрицательно качнув головой, потянулся за своей трубкой.
     - Очевидно, - выпустив густой клубок сигаретного дыма, продолжил Эдмонд, - простейший способ расщепления ядра таится в создании поля резонансной частоты. Принцип скрипки и хрустального бокала.
     - Идея старая, - сказал Хоффман, - но не давшая никаких практических результатов.
     - Да, и лишь потому, что никто не смог создать вибратор столь высокой частоты. Элементарные частицы большинства веществ имеют период вращения, измеряемый миллионными долями секунды. Но в природе известны лучи, обладающие соизмеримой частотой. Я имею в виду космические лучи.
     - Ба! - язвительно воскликнул Бох. - Так, значит, вы изготовили космические лучи!
     - Отнюдь, - Эдмонд с ледяным спокойствием взглянул на веселящегося инженера, - и если позволите, я продолжу.
     Итак, как подтверждено многочисленными наблюдениями, свинец, долгое время находящийся под открытым небом, становится в незначительной степени радиоактивным. И все глупцы, просиживающие штаны в научных лабораториях, считают, что данными свойствами свинец обязан воздействию солнечной радиации. И они глубоко заблуждаются, ибо причиной служат космические лучи.
     Вот почему я создал этот отражатель, - Эдмонд небрежно тронул рукой деревянную чашу, - который фокусирует проникающие в эту комнату космические лучи, тысячекратно их усиливая. Вот что является причиной распада свинца. Однажды начатый, процесс продолжается уже самопроизвольно. - Эдмонд помолчал, затянулся сигаретой и коротко спросил: - Будут еще вопросы?
     - Да! - одновременно воскликнули оба, но, уже не с таким агрессивным напором, продолжил один Бох:
     - Я всегда считал, что космические лучи, обладая ни с чем не сравнимой всепроникающей силой, без труда могут достигнуть основания самых глубоких подземных шахт, и даже золото не может служить им достойной преградой. Существует общеизвестное представление, что ничто не в состоянии отразить их.
     - Почти ничто, мистер Бох. Мой рефлектор способен на это.
     - Тогда какой материал вы применяете?
     - Вы что-нибудь слышали о нейтрониуме, мистер Бох?
     - Нейтрониум! - снова в один голос воскликнули инженеры.
     - Это, - после короткого замешательства заговорил Хоффман, - это вещество, лишенное электронов. Нейтрониум образуют твердые протоны, и один кубический дюйм этого вещества весит порядка тонны.
     - Но это гипотетическое вещество, в природе его просто не существует, - добавил Бох.
     - Не совсем гипотетическое, мистер Box. Оно встречается в карликовых звездах и в некоторых других местах.
     - В каких, например?
     - В этой комнате, мистер Box. На отражающую сторону моего рефлектора нанесен бесконечно тонкий слой вещества - пожалуй, два-три протона, не больше. Этого вполне достаточно, чтобы работать эффективно. Кстати, вы не обратили внимания на его вес?
     - Да, - не отрывая глаз от черной вогнутой поверхности, протянул Box. - Какими средствами вам удалось получить этот материал?
     - Средствами, природу которых я не стану раскрывать перед вами - это опасно.
     - Опасно! Мы не давали вам повода проявлять заботу о нашей безопасности!
     - Не о вашей - о своей безопасности. Процесс представляет экономическую опасность.
     - Ба! Знакомые слова. Начиная с эпохи паровых двигателей, человечество не перестает их повторять при каждом новом шаге по пути прогресса.
     - Да, - согласился Эдмонд, - и тем не менее я не знаю ни одного открытия, которое не было в конечном итоге обращено во вред человечеству. - В первый раз за все время беседы он улыбнулся, и оба его гостя тут же вспыхнули горячим негодованием. - А вы доверите обезьяне в зоопарке ручные гранаты, мистер Box? Вот и я не доверю. - И с этими словами Эдмонд яростно раздавил в пепельнице сигарету, жестом этим давая понять, что более не намерен возвращаться к обсуждению подобных тем. - Вы, кажется, хотели спросить меня о чем-то, мистер Хоффман?
     Хоффман подался вперед, сквозь стекла очков уставив на Эдмонда немигающий взгляд.
     - Сможет ли данный процесс привести к распаду других веществ, а не только свинца, мистер Холл?
     - Да, но их немного и процесс будет протекать заметно медленнее.
     - Почему так происходит?
     - На это существует несколько причин. Основная из них кроется в нестабильной по своему характеру природе строения свинца. Во-вторых - столь тонкий слой нейтрониума способен отражать не все космические лучи, а лишь их определенный спектр частот, который более всего влияет на структуру свинца. А кроме всего прочего, следует отметить, что продукты распада свинца составляют основную часть космических лучей, и, не утруждая вас пространными объяснениями, скажу лишь одно: космические лучи имеют свинцовый оттенок. Вот вам и объяснение, почему свинцовые крыши и водосточные желоба через некоторое время становятся активными, чего не происходит ни с цинком, ни с железом, ни с медью.
     - Я понимаю, - медленно произнес Box. - Скажите, мистер Холл, как долго вы работали над своим открытием?
     - Около шести недель, - холодно ответил Эдмонд, не замечая изумления, написанного на лицах его слушателей. - Я считаю, мы обсудили все возможные проблемы. Вы можете прислать за этими четырьмя рефлекторами в любое время. Чтобы на первых порах обеспечить необходимую производительность, этого количества будет более чем достаточно. Если выпуск продукции потребует дополнительных приборов, я вышлю их незамедлительно. Вы можете устанавливать их в любой точке вашего предприятия; при столкновении со стенами зданий космические лучи рассеиваются крайне незначительно. Технологию изготовления и установки нити накаливания я оставляю на ваше рассмотрение, но обязательно проследите, чтобы ваши рабочие трудились в защитных перчатках, иначе вы не избежите радиоактивных ожогов.
     Он поднялся, и за ним поднялись остальные.
     - Если вы не возражаете, один из них я возьму сейчас, - сказал Box, с видимым усилием отрывая деревянную чашу от поверхности стола.
     Все трое проследовали в коридор, и там неожиданно раздался резкий окрик Эдмонда: - Homo! - позвал он, и в ту же секунду из темноты коридора выпрыгнула обезьянка, с удивительным проворством вскарабкалась на хозяйское плечо, устроилась поудобней и там затихла.
     Спускаясь по лестнице, Хоффман заметил, как их радушный хозяин вдруг обернулся, посмотрел назад и в одно мгновение ярко освещенный прямоугольник дверного проема лаборатории погрузился во тьму. Инженер не проронил не звука, лишь облегченно вздохнул, стоило входной двери захлопнуться за их спинами. Догнав Боха, ноги которого подгибались под тяжестью рефлектора, он помог ему затолкать загадочное приобретение в машину.
     - Что ты думаешь обо всем этом, Карл? - спросил он, стоило авто тронуться с места.
     - Не знаю.
     - Ты веришь всем этим сказкам о космических лучах и нейтрониуме?
     - Ничего, дайте мне только добраться до лаборатории. Там у меня лежит настоящий кусок свинца, а не какая-нибудь фальшивка.
     На протяжении нескольких кварталов инженеры не проронили ни звука.
     - Скажи, Карл, ты видел, как он управлялся со светом?
     - Фокусы. У него выключатель на полу.
     - Но он выключал свет из коридора...
     - Выключатель в коридоре.
     Но впечатлительного Хоффмана не удовлетворили объяснения далекого от мистики трезвомыслящего друга. Странный Эдмонд Холл поразил его до глубины души, и более того, за время второй встречи характер этого человека уже не стал казаться ему столь отвратительным, как раньше. Он открыл в нем какое-то странное очарование.
     - Как думаешь, он действительно знает то, о чем говорит?
     - Если знает - значит - он дьявол.
     - И я, Карл, тоже об этом подумал. Машина затормозила у заводского корпуса Стоддар-та, и двое инженеров не мешкая выбрались наружу.
     - Помоги мне, Мак, и очень скоро я узнаю, что это за штука!
     Опрометчивое обещание, ибо Бох не открыл загадки отражателя. Он долбил черную поверхность стамеской, затупил бессчетное количество ножей, но так и не набрал достаточное количество материала для анализа.
     Слой был слишком тонок, а материал настолько тяжел, что никакой силой не удалось отделить его от дерева.

Глава пятая

СЕМЕНА МОГУЩЕСТВА

     Прошло несколько недель, и, продав акции Стоддарта с прибылью в четырнадцать пунктов, Эдмонд со спокойным безразличием наблюдал, как индекс их курса переваливает за сорок. Сейчас его больше занимала проблема радия. Часть необходимого количества он приобрел у местных производителей, а остальную пришлось заказывать в Европе. В результате всех этих операций он стал обладателем десяти граммов белого, как соль, кристаллического порошка - сульфата радия, - заплатив за столовую ложку этого удовольствия пятьдесят тысяч долларов. Теперь в его распоряжении оказался неисчерпаемый, практически вечный источник радона, хотя столь высокие эпитеты звучат несколько иронически применительно к веществу, срок жизни которого исчисляется короткими минутами. Но с любой точки зрения назвать сие приобретение бессмысленной тратой денег было нельзя, ибо в любой момент радий мог быть продан и даже с определенной выгодой.
     Теперь уже ничто не могло помешать Эдмонду направить все силы своего интеллекта для всеобъемлющего разрешения загадок материи. Радон - газообразная эманация распадающегося радия - распадается сам, и атомы его, соединяясь с другими элементами, образуют длинный ряд превращений из одного вещества в другое, где конечным и устойчивым продуктом в длинной цепи становится свинец. Но радон является на порядок более активным, чем его родитель радий, и именно атомы радона собирался подвергнуть Эдмонд немыслимой вибрации, чтобы в результате деления ядра получить мощнейший пучок лучистой энергии космического порядка. Для этих целей стеклянный шар был заполнен летучим газом; верхняя полусфера покрывалась тончайшим слоем нейтрониума, который должен был служить и отражателем, и защитным экраном. На противоположных краях экватора - линии соединения черной и прозрачных полусфер - Эдмонд установил два тончайших платиновых электрода, по которым через газ должен был протекать электрический ток бесконечно высокой частоты. Оставалось лишь создать прерыватель, своего рода автоматический выключатель, способный разрывать цепь электрического тока на короткие импульсы, продолжительностью соизмеримые со скоростью вращения электрона.
     Снова и снова возвращался Эдмонд к конструкции своего атомного разрушителя. Сейчас в его радоновой трубке имелся вибратор, способный создать необходимые усилия; оставалось создать генератор переменного тока достаточной частоты. Ему нужен был электрический ток такой частоты, чтобы уже имеющие начальную активность атомы радона скручивались и вытягивались с неимоверной силой, и все ради того, чтобы гамма излучение стало еще более жестким и в силе своей сравнилось с энергией космических лучей. И в пытке, котор