рить несколько словъ: Ты... знаешь мой языкъ? Какъ? Что вы такое?
     Хозяинъ улыбнулся и подалъ знакъ одному изъ своихъ сыновей, взявшему со
стола несколько металлическихъ листковъ, на которыхъ были изображены  разныя
фигуры: домовъ, деревьевъ, зверей, человека и пр.
     Я узналъ свои собственные рисунки; подъ каждой  фигурой  было  написано
моей рукой и на моемъ языке ея названiе, а подъ нимъ  другая  рука  написала
какiя то неведомыя мне слова.
     - Такъ мы начали, сказалъ хозяинъ, - и моя дочь Зи которая принадлежитъ
къ коллегiи ученыхъ, была одновременно и твоею, и нашею учительницею.
     Зи положила передо мной множество  другихъ  металлическихъ  пластинокъ,
на которыхъ были написаны моей рукой, - сперва  отдельныя  слова,  а  потомъ
целыя фразы. Подъ каждой была надпись на  неизвестномъ  мне  языке.  Собравъ
свои мысли, я понялъ, что такимъ способомъ былъ  составленъ  грубый  словарь
нашихъ языковъ. Неужто это было сделано, пока я находился въ забытьи?
     - Теперь довольно, сказала Зи повелительнымъ тономъ: отдохни и подкрепи
себя пищею.

        "VII."

     Мне отвели особую комнату въ  громадномъ  зданiи,  съ  очень  красивой,
причудливой  обстановкой,  но  безъ  всякихъ  украшенiй   изъ   золота   или
драгоценныхъ камней, которыя: я виделъ въ другихъ публичныхъ  залахъ.  Стены
ея были покрыты разноцветными матами, сплетенныхъ  изъ  стеблей  и  волоконъ
растенiй; на полу были настланы ковры изъ того же матерiала.
     Кровать  была  безъ  занавесокъ,  и  ея  железныя  ножки  опирались  на
хрустальныхъ шарахъ; одеяло было изъ какой то белой, тонкой  ткани,  похожей
на бумагу, По  стенамъ  виднелось  несколько  полокъ  съ  книгами;  закрытая
занавесью дверь сообщалась съ громадною нишею, наполненною певчими  птицами,
изъ которыхъ ни одна не доходила на нашихъ, кроме прелестнаго  вида  голубя,
хотя и этотъ отличался отъ надземныхъ большимъ хохломъ изъ  синихъ  перьевъ,
Все эти птицы были выучены петь множеству  разныхъ  музыкальныхъ  пiесъ,  въ
известныхъ  гармоническихъ  сочетанiяхъ;  такъ  что,  слушая   ихъ   голоса,
раздававшiеся изъ моего авiарiя,  можно  было  представить  себя  въ  опере:
оттуда слышались дуэты, трiо, квартеты и целые гармоническiе  хоры.  Если  я
хотелъ быть въ тишине , мне стоило только задернуть занавесъ,  и  очутившись
въ темноте, птицы прекращали свое пенiе. Другое отверстiе въ стене, впрочемъ
безъ стекла, заменяло окно; но стоило только прикоснуться къ  пружине,  какъ
спускалась ширма изъ какого то полупрозрачнаго вещества,  чрезъ  которое  въ
смягченныхъ тонахъ открывался видъ окрестнаго пейзажа. Это окно выходило  на
большой балконъ или, скорее, - на целый висячiй садъ,  где  росло  множество
чудныхъ растенiй съ ярко окрашенными цветами. Отведенная мне комната со всею
ея  отчасти  странною  обстановкою  все-же  несколько  подходила  къ  нашимъ
понятiямъ о роскоши, и привела бы въ  восхищенiе  англiйскую  герцогиню  или
моднаго французскаго романиста. До моего появленiя въ ней  жила  Зи,  и  она
великодушно уступила ее мне.
     Чрезъ несколько часовъ после моего пробужденiя, описаннаго въ последней
главе, я лежалъ на своей кровати, стараясь собраться съ  мыслями  и  уяснить
себе, какой породы и какого происхожденiя  были  те  странныя  существа,  въ
среде которыхъ я такъ неожиданно  очутился,  когда  въ  комнату  вошелъ  мой
хозяинъ вместе съ своею дочерью Зи. Продолжая  выражаться  на  моемъ  языке,
первый съ большою вежливостью спросилъ меня, - желаю-ли я говорить съ  нимъ,
или предпочту остаться одинъ. Я  отвечалъ,  что  почту  за  большое  счастье
поблагодарить его за тотъ радушный  прiемъ,  который  я  встретилъ  въ  этой
незнакомой для меня стране и что мне хотелось бы настолько познакомиться  съ
ихъ нравами и обычаями, что-бы не впадать черезъ непониманiе свое въ ошибки,
могущiя оскорбить ихъ.
     Говоря это, я разумеется всталъ съ кровати; но Зи,  къ  моему  большому
смятенiю, потребовала, что-бы я легъ опять; въ кроткомъ выраженiи ея глазъ и
мягкомъ голосе было нечто, требовавшее безпрекословнаго  повиновенiя.  После
этого она спокойно села у меня въ ногахъ, а отецъ ея опустилоя на ближайшемъ
диване.
     - Но изъ какой же части света ты явился, - спросилъ мой хозяинъ, - если
мы можемъ  казаться  такими  странными  существами  другъ  другу?  Я  виделъ
представителей почти всехъ племенъ, различающихся отъ насъ, за  исключенiемъ
первобытныхъ дикарей, которые живутъ въ самыхъ отдаленныхъ и дикихъ  местахъ
невозделанной природы, не знаютъ  другого  света,  кроме  огня  вулкановъ  и
довольствуются жалкой жизнью во мраке, подобно многимъ изъ пресмыкающихся  и
летающихъ животныхъ. Конечно ты не можешь  быть  членомъ  этихъ  варварскихъ
племенъ;  но  въ  то-же   время   ты,   повидимому,   не   принадлежишь   къ
цивилизованнымъ народамъ.
     Последнее  замечанiе  затронуло  мое  самолюбiе,  и  я  отвечалъ,   что
принадлежу къ одной изъ самыхъ цивилизованныхъ нацiй на земле и что, хотя  я
плачу дань удивленiя тому искусству, съ которымъ, не взирая да расходы,  мой
хозяинъ и его соотечественники умудрились осветить эти места,  куда  никогда
не проникаетъ лучъ солнца, - но что въ глазахъ человека,  видевшаго  светила
небесныя, искусственный светъ ихъ никогда не выдержитъ сравненiя съ первыми.
     Но ведъ мой хозяинъ упомянулъ,  что  онъ  виделъ  представителей  всехъ
другихъ расъ, за исключенiемъ первобытныхъ дикарей. Неужели-же  онъ  никогда
не былъ на поверхности земли, или слова его относились только къ  подземнымъ
жителямъ?
     Онъ оставался некоторое время  въ  молчанiи;  на  лице  его  выражалось
сильное удивленiе, - столь редкое между членами этой расы, даже  при  самыхъ
исключительныхъ обстоятельствахъ. Но Зи была сообразительнее, и воскликнула:
     - Вотъ видишь, отецъ - есть доля правды въ старомъ преданiи: во всякомъ
преданiи, вера въ которое распространена между разными племенами,  -  всегда
скрывается такая доля правды.
     - Зи, возразилъ съ кротостью ея отецъ,  ты  членъ  коллегiи  ученыхъ  и
должна быть умнее.меня; но, какъ глава Свето-Хранительнаго Совета, я обязанъ
- не принимать ничего на веру, пока въ этомъ  не  убеждены  мои  собственные
чувства.
     Потомъ, обратившись ко  мне,  онъ  задалъ  мне  несколько  вопросовъ  о
поверхности земли и светилахъ небесныхъ, на которые я отвечалъ ему, какъ мне
казалось, самымъ обстоятельнымъ образомъ; но ответы мои  повидимому  его  не
удовлетворили и не убедили. Онъ тихо покачалъ головою,  и  сразу  переменивъ
разговоръ, сталъ меня разспрашивать, - какимъ образомъ я попалъ къ нимъ  изъ
другого света, какъ онъ называлъ нашу землю.  Я  сталъ  разсказывать  ему  о
рудникахъ, находящихся подъ поверхностью земли, откуда мы  добываемъ  разные
минералы и металлы, необходимые для нашихъ  потребностей  и  промышленности;
потомъ я вкратце объяснилъ ему, - какимъ образомъ, изследуя одинъ изъ такихъ
рудниковъ,  мы   съ   моимъ   злосчастнымъ   прiятелемъ   случайно   открыли
существованiе этого новаго мiра,  куда  спустились  вдвоемъ,  и  какъ  этотъ
спускъ стоилъ ему жизни;  въ  подтвержденiе  правдивости  моего  разсказа  я
указывалъ на веревку съ крюкомъ, доставленные ребенкомъ въ  тотъ  домъ,  где
меня въ первый разъ приняли.
     После того мой хозяинъ спросилъ меня  о  нравахъ  и  обычаяхъ  племенъ,
населяющихъ верхнiй слой земли; особенно же техъ,  которые  считались  между
ними самыми цивилизованными. При  этомъ  онъ  определилъ  цивилизацiю,  какъ
"искусство сделать доступнымъ всему обществу то довольство и покой, которымъ
пользуется добродетельный и благоустроенный семейный домъ". Естественно, мне
хотелось представить въ самомъ розовомъ  свете  тотъ  мiръ,  въ  которомъ  я
родился, и потому я коснулся только слегка и въ смягченномъ виде  некоторыхъ
изъ отживающихъ учрежденiй Европы и распространился о настоящемъ  величiи  и
предстоящемъ первенстве Американской  республики,  которая  должна  покоритъ
весь старый мiръ. {Следуетъ помнить, что авторъ, иронизируя, говоритъ  здесь
отъ  лица  американца,  не  чуждаго   шовинизма,   какъ   многiе   изъ   его
соотечественниковъ;   хотя   теперь   подобное   самохваленiе    встречается
значительно реже. (Прим. перев.).} Чтобы дать представленiе объ общественной
жизни Америки, я остановился на самомъ передовомъ нашемъ городе  и  подробно
описалъ  нравы  и  обычаи  Нью-Йорка.  Заметивъ  по  выраженiю  лицъ   моихъ
слушателей, что мой разсказъ не произвелъ ожидаемаго  впечатленiя,  я  сталъ
распространяться о благахъ демократическихъ учрежденiй Америки...
     Выслушавъ мой  разсказъ,  старикъ  слегка  покачалъ  головой  и  сильно
задумался, сделавъ передъ этимъ знакъ рукой, чтобы  мы  съ  его  дочерью  не
прерывали его размышленiй. Чрезъ несколько времени онъ сказалъ искреннимъ  и
торжественнымъ тономъ голоса:
     - Если ты действительно считаешь себя намъ обязаннымъ,  какъ  говоришь,
за нашъ радушный прiемъ,  я  заклинаю  тебя  ни  говорить  ни  одного  слова
кому-либо изъ нашего народа, безъ моего согласiя, о томъ мiре, изъ  котораго
ты пришелъ. Исполнишь ли ты мою просьбу?
     - Конечно, я даю въ томъ мое слово, воскликнулъ я несколько удивленный,
и протянулъ мою руку.
     Но, вместо того, чтобы пожать ее, онъ положилъ ее  себе  на  голову,  а
свою правую руку приложилъ къ моей груди.
     Такова у этого народа обычная форма клятвы. Затемъ, обращаясь къ  своей
дочери, онъ сказалъ:
     - А ты, Зи, не должна повторять никому того, что слышала  или  услышишь
отъ этого чужестранца о другомъ мiре.
     Зи приблизилась къ отцу и, поцеловавъ его въ виски, сказала:
     - Хотя бы  Гай  {На  языке  подземныхъ  жителей  слово  Гай  обозначало
женщину. (Прим. перев.).} и были слабы на языкъ, но  любовь  можетъ  сковать
его. Если тебя безпокоитъ, отецъ, что случайно  произнесенное  слово  можетъ
грозить опасностью нашему народу, возбудивъ въ немъ желанiе познакомиться съ
неведомымъ для него мiромъ, то разве  хорошо  направленная  волна  вриля  не
можетъ безследно смыть даже самыхъ воспоминанiй о томъ, что мы  слышали  отъ
чужеземца?
     - Что такое вриль? спросилъ я.
     Зи пустилась въ объясненiя, изъ которыхъ я однако  понялъ  очень  мало,
потому что,  сколько  я  знаю,  ни  въ  одномъ  изъ  известныхъ  языковъ  не
существуетъ слова, равнозначущаго - вриль. Я назвалъ-бы его электричествомъ,
еслибъ выраженiе вриль не  соединяло  въ  себе  понятiя  о  разныхъ  другихъ
формахъ энергiи, известныхъ въ науке подъ именами магнетизма, гальванизма  и
пр. Этотъ народъ считаетъ, что съ открытiемъ вриля  онъ  нашелъ  тотъ  общiй
источникъ энергiи, соединяющiй въ себе  все  разнообразныя  проявленiя  силъ
природы, котораго, какъ известно,  уже  давно  доискиваются  наши  ученые  и
котораго, со свойственною ему осторожностью, касается и  Фарадэ,  употребляя
при этомъ терминъ - соотношенiе {Фарадэ и его открытiя. (Воспоминанiя  Джона
Тиндаля). (Прим. перев.)} (correlation):
     "Вместе съ многими друзьями естествознанiя я долго  держался  мненiя  -
говоритъ этотъ знаменитый изследователь - почти переходящаго  въ  убежденiе,
что все различныя формы, въ которыхъ  проявляются  силы  природы,  -  имеютъ
одинъ общiй источникъ; или, другими словами, имеютъ такое прямое соотношенiе
между  собою  и  находятся  въ  такой  взаимной  зависимости,   что   могутъ
превращаться одна въ другую и сила ихъ действiя можетъ быть выражена  однимъ
общимъ эквивалентомъ".
     Эти подземные ученые  утверждаютъ,  что  действiемъ  вриля,  въ  одномъ
случае (и Фарадэ назвалъ  бы  это  атмосфернымъ  магнетизмомъ),  они  могутъ
влiять на измененiя температуры, или, просто говоря, на перемену погоды; что
въ другихъ его примененiяхъ, посредствомъ научно построенныхъ  проводниковъ,
они могутъ оказывать такiя влiянiя на умъ  человека,  на  всякое  проявленiе
животной и растительной жизни, которыя по результатамъ  не  уступятъ  самымъ
причудливымъ фантазiямъ вымысла. Все эти разнообразныя проявленiя физической
энергiи известны у нихъ подъ именемъ вриля. Зи спросила меня,известно ли  въ
нашемъ мiре, что все  способности  ума  могутъ  быть  возбуждены  до  высшей
степени посредствомъ транса или магнетическаго сна, во время  котораго  идеи
одного мозга  могутъ  сделаться  достоянiемъ  другого,  причемъ  происходитъ
быстрый обменъ зданiй. Я отвечалъ, что у  насъ  ходитъ  много  разсказовъ  о
такихъ виденiяхъ и что я самъ не одинъ разъ былъ свидетелемъ разныхъ опытовъ
магнитизма, ясновиденiя и проч.; но что  за  последнее  время  все  подобныя
упражненiя стали выходить изъ употребленiя и были въ  пренебреженiи;  частью
потому, что они сделались предметомъ самаго грубаго обмана, а также и по той
причине, что хотя въ некоторыхъ  случаяхъ,  при  воздействiи  на  известныхъ
ненормальныхъ субъектовъ и  получались  действительные  результаты,  но,  по
ближайшемъ изследованiи, они не могли быть приняты за основанiя  для  какихъ
либо систематическихъ выводовъ; не говоря уже  о  томъ  вреде,  который  они
приносили,  распространяя  разныя  суеверiя  между  доверчивыми  людьми.  Зи
слушала меня съ самымъ благосклоннымъ вниманiемъ, и заметила,  что  подобные
же примеры обмана и злоупотребленiй легковерiемъ знакомы и имъ, когда  наука
находилась у нихъ еще въ перiоде детства и не  были  точно  изследованы  все
разнообразныя  свойства  вриля;  но  что,  по  ея  мненiю,  лучше   оставить
дальнейшiя разсужденiя по этому предмету, пока я не буду лучше  подготовленъ
для нихъ. Она добавила въ заключенiе, что именно благодаря  действiю  вриля;
во время моего продолжительнаго сна, я познакомился съ началами  ихъ  языка;
но что она съ отцомъ своимъ, близко следившимъ за этимъ опытомъ,  за  то  же
время прiобрела еще большiя познанiя въ моемъ  языке;  отчасти  потому,  что
последнiй былъ гораздо проще, не будучи приспособленъ для выраженiя сложныхъ
идей; а  также  и  вследствiе  превосходства  ихъ  организацiи,  более  моей
подготовленной, путемъ  наследственной  культуры,  къ  усвоенiю  знанiя.  Въ
глубине души я далеко не соглашался съ этимъ последнимъ мненiемъ; я ни  какъ
не могъ допустить, чтобы организацiя моего мозга,  всячески  изощреннаго  въ
практической жизни  дома  и  во  время  моихъ  путешествiй,  сколько  нибудь
уступала мозгу этихъ людей, которые проводили всю свою жизнь  въ  потемкахъ,
освещаемыхъ фонарями. Но пока я раздумывалъ объ этомъ, Зи  коснулась  своимъ
указательнымъ пальцемъ моего лба и опять усыпила меня.

        "VIII."

     Когда я вторично проснулся, у постели моей стоялъ тотъ самый  ребенокъ,
который принесъ веревку съ крючкомъ въ домъ, где меня приняли въ первый разъ
и который, какъ я узналъ впоследствiи,  принадлежалъ  главе  этого  племени.
Ребенокъ этотъ, по имени Таэ, былъ его старшимъ  сыномъ.  После  пробужденiя
мне показалось, что мое знанiе ихъ языка увеличилось настолько,  что  я  уже
могъ разговаривать на немъ съ сравнительною легкостью.
     Ребенокъ былъ замечательно красивъ, даже для этого отличавшагося  своею
красотою племени; лицо его казалось мужественнымъ для его  летъ,  и  въ  его
выраженiи было более живости и энергiи, чемъ я могъ уловитъ  въ  спокойныхъ,
безстрастныхъ лицахъ мужчинъ этой расы. Онъ принесъ  мне  тотъ  самый  листъ
бумаги, на которомъ я представилъ способъ моего спуска,  а  также  набросалъ
страшную голову зверя, прогнавшаго меня отъ трупа моего  прiятеля.  Указывая
на последнюю часть рисунка, онъ задалъ мне несколько вопросовъ о размерахъ и
форме чудовища и пещере, въ которой оно скрывалось. Онъ такъ заинтересовался
моими ответами, что они на время отвлекли его отъ прямыхъ вопросовъ обо мне.
Но наконецъ къ моему большому затрудненiю (я помнилъ торжественное обещанiе,
данное мною моему хозяину), онъ обратился ко мне съ вопросомъ, -  откуда  я,
когда на мое счастье въ комнату вошла Зи и, услышавъ его слова, сказала:
     - Таэ, ты можешь отвечать на все вопросы нашего гостя; но самъ  никогда
не долженъ разспрашивать его. Отвечать на вопросы, -  откуда  онъ  родомъ  и
зачемъ онъ здесь, - было бы нарушенiемъ  того  правила,  которое  мой  отецъ
положилъ для всего нашего дома.
     - Да будетъ такъ, сказалъ Таэ; и  съ  техъ  поръ,  до  последней  нашей
встречи, этотъ ребенокъ, котораго  я  очень  полюбилъ,  никогда  не  касался
запрещеннаго предмета.

        "IX."

     Только по прошествiи некотораго  времени,  когда,  путемъ  перiодически
повторяемыхъ трансовъ,  если  ихъ  можно  такъ  назвать,  умъ  мой  сделался
наконецъ более способнымъ къ обмену идей съ моими хозяевами и  къ  пониманiю
ихъ нравовъ и обычаевъ, - я могъ наконецъ собрать  следующiя  подробности  о
происхожденiи и исторiи этого  подземнаго  народа,  составлявшаго  одну  изъ
отраслей великой расы, носившей названiе - Ана.
     На основанiи древнейшихъ преданiй, отдаленные предки расы жили когда то
на поверхности земли. Мифическiя легенды этого перiода  еще  сохранялись  въ
ихъ архивахъ, и въ этихъ легендахъ говорилось о верхнемъ своде надъ  землею,
въ которомъ сiяли светила, зажженныя нечеловеческою рукою. Но такiя  легенды
признавались большей частью ученыхъ комментаторовъ за аллегорическiя  басни.
По этимъ преданiямъ, сама земля въ те отдаленныя времена, хотя и не была  въ
перiоде своего перваго  образованiя,  но  находилась  въ  переходной  стадiи
прогресса отъ одной формы развитiя  -  къ  другой,  и  подвергалась  многимъ
сильнымъ переворотамъ. Въ одинъ изъ такихъ  переворотовъ  часть  поверхности
земной, населенной предками этой расы, была постепенно  затоплена  водой,  и
все они погибли, за исключенiемъ небольшой  кучки.  Данныя,  приводимыя  ихъ
писателями, расходятся съ общепринятыми мненiями нашихъ геологовъ; такъ какъ
они устанавливаютъ время появленiя человека на земле за долго до образованiя
новейшихъ  формацiй,  приспособленныхъ  къ  существованiю   млекопитающихся.
Небольшая уцелевшая кучка людей, спасаясь отъ  вторженiя  воды,  нашла  себе
убежiще въ пещерахъ высокихъ горъ,  и,  блуждая  по  разнымъ  расщелинамъ  и
горнымъ выемкамъ, постепенно углубилась въ недра земли и  на  веки  потеряла
изъ виду мiръ освещенный солнцемъ. Великiй  переворотъ  совершенно  изменилъ
прежнiй характеръ земной поверхности: где  была  вода  -  сделалась  суша  и
обратно. Во внутренности земли,  какъ  меня  уверяли,  можно  было  находить
остатки человеческихъ жилищъ - не  хижины  и  пещеры,  а  громадные  города,
развалины которыхъ свидетельствуютъ о цивилизацiи народовъ, жившихъ за долго
до того и которыхъ не следуетъ  смешивать  съ  дикими  племенами,  знакомыми
только съ употребленiемъ кремня.
     Беглецы унесли съ собою въ недры земли и всю существовавшую тогда между
людьми культуру и цивилизацiю. Ихъ первою потребностью подъ  землею  конечно
былъ утраченный ими светъ; и не было такого перiода (даже  легендарнаго)  въ
исторiи этого подземнаго народа, когда-бы они не были знакомы съ искусствомъ
добыванiя света изъ разныхъ газовъ, соединенiй марганца, или  изъ  петролея.
Уже въ своей прежней жизни на поверхности земли они привыкли  къ  борьбе  съ
природою; во время ихъ после дней долгой борьбы съ  победоноснымъ  океаномъ,
продолжавшейся целыя столетiя, они изощрились въ искусстве сдерживать  воду,
посредствомъ плотинъ и каналовъ. Этому искусству они были обязаны  и  своимъ
спасенiемъ въ ихъ новой жизненной среде.
     - Впродолженiи многихъ поколенiй, сказалъ мой хозяинъ тономъ некотораго
отвращенiя и даже  ужаса,  -  эти  первобытные  прародители,  какъ  говоритъ
преданiе, унижали свое  человеческое  достоинство  и  сокращали  свою  жизнь
употребленiемъ въ пищу мяса животныхъ, многiе изъ видовъ  которыхъ,  подобно
имъ самимъ, нашли себе спасенiе отъ потопа въ  недрахъ  земли;  другiе  виды
животныхъ,  неизвестныя  на   поверхности,   какъ   полагаютъ,   уже   ранее
существовали подъ землею.
     Когда въ жизни этого  народа  наступилъ  такъ  называемый  историческiй
перiодъ,  племена  Ана  уже  жили  въ  правильно  сложившихся   гражданс