!"
     Я бросилъ тревожный взглядъ на Афъ-Лина, въ надежде, что онъ  покрайней
мере дастъ строгiй выговоръ своей дочери за  такiя  несдержанныя  выраженiя,
которыя у насъ на земле считались-бы  положительно  неприличными  въ  устахъ
девицы, иначе какъ въ обращенiи къ своему жениху.
     Но Афъ-Лину видимо и въ голову не приходило ничего  подобнаго.  -  Такъ
твердо установлены права женщины въ этой стране и особенно -  право  перваго
любовнаго объясненiя. Онъ правду говорилъ, что  обычай  у  нихъ  составляетъ
все.
     Афъ-Линъ только сказалъ спокойнымъ тономъ: - "Зи, никакая опасность  не
угрожала Тишу; и, мне кажется, онъ самъ съумеетъ поберечь себя".
     "Я желаю, чтобы онъ предоставилъ эту заботу мне. О  жизнь  моя!  Только
при мысли о твоей опасности, я почувствовала впервые, - какъ я люблю тебя!"
     Врядъ-ли кому приходилось испытать такое неловкое положенiе! Эти  слова
были произнесены Зи громко, такъ  что  ихъ  слышалъ  ея  отецъ  и  ребенокъ,
правившiй рулемъ. Я покраснелъ отъ стыда за нее и  не  могъ  удержаться  отъ
сердитаго ответа: - "3и, ты смеешься надо мною,  гостемъ  твоего  отца,  что
недостойно тебя, если-же слова  твои  серьезны,  то  крайне  неприлично  для
молодой Гай обращаться въ такихъ выраженiяхъ, даже къ Ану ея  племени,  если
ея родители не дали согласiя на ихъ бракъ. Еще хуже того, если они  обращены
къ Тишу, который не смелъ-бы подумать о твоей  любви  и  который  не  можетъ
питать къ тебе иныхъ чувствъ, кроме почтенiя и трепета".
     Афъ-Линъ одобрительно кивнулъ мне головой, но не  произнесъ  ни  одного
слова.
     "Какъ ты жестокъ!"  воскликнула  Зи  громкимъ  голосомъ.  "Разве  можно
сдержать порывъ истинной любви? Разве незамужняя Гай скрываетъ когда  нибудь
чувство, которое только  возвышаетъ  ее?  Какая  непонятная  страна  -  твоя
родина!"
     Тутъ Афъ-Линъ сказалъ съ  большою  мягкостью:  -  "Между  Тишами  права
вашего пола еще не признаны всеми, и во всякомъ случае, моему  гостю  будетъ
удобнее продолжать этотъ разговоръ безъ присутствiя другихъ лицъ".
     На это замечанiе Зи ничего не  ответила  и,  бросивъ  на  меня  нежный,
укоризненный взглядъ, полетела по направленiю къ дому.
     "Я надеялся", сказалъ я съ горечью, "что мой хозяинъ пособитъ мне выйти
изъ той опасности, которой меня подвергаетъ его собственная дочь".
     "Я сделалъ все что могъ. Всякое противоречiе Гай  въ  ея  любви  только
усиливаетъ ея настойчивость. Въ этихъ  делахъ  оне  не  допускаютъ  никакого
вмешательства".

        "XXIII."

     По выходе изъ воздушной лодки,  Афъ-Лина  встретилъ  ребенокъ,  который
передалъ  ему  приглашенiе  присутствовать  при   погребенiи   родственника,
покинувшаго этотъ подземный мiръ.
     Я еще пи разу не виделъ погребенiя, или  кладбища  у  этого  народа  и,
кроме того, былъ радъ случаю отдалить свиданiе  съ  Зи,  поэтому  я  просилъ
позволенiя Афъ-Лина - сопрождать его  на  похороны  его  родственника,  если
только присутствiе чужестранца, при подобной священной  церемонiи,  не  было
противно ихъ обычаямъ.
     "Переселенiе Ана въ лучшiй мiръ", отвечалъ мой хозяинъ, "особенно, если
онъ прожилъ такъ долго въ этомъ -, какъ мой родственникъ,  -  представляется
скорее тихимъ радостнымъ торжествомъ, чемъ священною церемонiей; а потому ты
можешь сопутствовать мне, если желаешь".
     Следуя за ребенкомъ, мы скоро вошли въ  одинъ  изъ  домовъ  на  главной
улице; насъ провели въ  большую  комнату  нижняго  этажа,  где  на  кровати,
окруженное родными, лежало тело умершаго. Это былъ старикъ, прожившiй,  какъ
мне говорили, более 130 летъ. Судя по спокойной  улыбке  на  его  лице,  онъ
умеръ безъ всякихъ страданiй. Старшiй сынъ, бывшiй теперь главою семейства и
имевшiй бодрый видъ человека средняго возраста, хотя ому было за  семьдесятъ
летъ, - подошелъ къ Афъ-Лину и сказалъ съ радостнымъ выраженiемъ въ лице:  -
"за день до своей смерти, отецъ мой виделъ во сне  свою  покойную  Гай,  его
сердце было полно стремленiя - скорее соединится  съ  нею  и  возродится  къ
новой жизни, озаренной улыбкою Всеблагого".
     Пока они  разговаривали,  я  обратилъ  вниманiе  на  какой  то  темный,
повидимому металлическiй предметъ, въ дальнемъ конце комнаты. Онъ былъ около
двадцати футъ въ длину, узкiй и плотно  закрытый  со  всехъ  сторонъ,  кроме
двухъ круглыхъ отверзтiй въ крыше, чрезъ которыя просвечивало красное пламя.
Изъ внутренности его распространялся запахъ ароматическаго куренiя; и пока я
ломалъ голову о назначенiи этого таинственнаго прибора, въ  городе  раздался
мелодическiй бой механизмовъ, обозначавшихъ время дня; когда они затихли, въ
комнате и за пределами ея полились мягкiе  звуки  какого  то  торжественнаго
радостнаго хорала, съ которымъ слились и голоса присутствующихъ.  Слова  ихъ
гимна отличались своею простотой. Они не выражали горести, или прощанiя,  но
скорее приветствовали тотъ новый мiръ, въ который перешелъ умершiй.  На  ихъ
языке самый погребальный  гимнъ  называется:-"песнь  рожденiя".  После  того
тело, обвитое длиннымъ покровомъ, было бережно поднято шестью изъ ближайшихъ
родственниковъ, и они понесли его къ описанному  мною  темному  предмету.  Я
подо-шелъ ближе, что-бы следить за происходившимъ.  Находившаяся  въ  конце,
его откидная дверь открылась и тело было осторожно положено во внутрь; дверь
опять  закрылась;  кто-то  прикоснулся  къ  пружине,   находившейся   сбоку;
послышался какой то тихiй шипящiй звукъ и чрезъ  мгновенье,  въ  открывшуюся
крышку съ другого конца, высыпалась  не  более  горсти  пепла,  упавшаго  въ
заранее подставленную патеру {Patera  -  чаша,  употребляемая  для  храненiя
пепла труповъ умершихъ, предаваемыхъ  сожженiю.  (Прим.  перев.).}.  Старшiй
сынъ  поднялъ  ее  и  произнесъ,  обычныя  въ  такихъ  случаяхъ,  слова:   -
"преклонитесь предъ величiемъ Творца! Онъ далъ  форму,  жизнь  и  душу  этой
кучке пепла. Онъ возродитъ къ новой жизни покинувшаго насъ, съ  которымъ  мы
скоро увидимся".
     Каждый изъ присутствующихъ склонилъ голову и приложилъ руку къ  сердцу.
После того маленькая девочка открыла дверь въ стене, и  я  увиделъ  нишу  съ
полками, на которыхъ уже стояло  множество  такихъ  патеръ,  но  снабженныхъ
крышками. Съ такою же крышкою въ рукахъ теперь подошла Гай и плотно  накрыла
ею маленькую вазу. На крышке было вырезано имя умершаго и  следующiя  слова:
"данъ намъ"  (следовало  время  рожденiя).  "Отозванъ  отъ  насъ"  (и  время
смерти).
     Дверь въ стене закрылась, и все было кончено.
     ХХIV.

     "И это", сказалъ я, пораженный виденной мною сценой,  -  "ваша  обычная
форма погребенiя?"
     "Наша неизменная форма", отвечалъ Афъ-Линъ"...
     На меня  действуетъ  успокоительно  самая  мысль,  что  воспоминанiе  о
близкомъ мне существе сохраняется  въ  пределахъ  моего  дома.  Мы  какъ  бы
чувствуемъ, что жизнь его продолжается, хотя и въ невидимой форме.  Но  наше
чувство въ этомъ случае, какъ и во всемъ прочемъ,  создается  привычкой.  Ни
одинъ разумный Анъ, какъ и ни  одно  разумное  общество,  -  не  решится  на
перемену укоренившагося обычая, не обсудивъ ранее все его последствiя  и  не
убедившись въ необходимости такой перемены. Только при подобныхъ  условiяхъ,
такой  перемене  не  грозитъ  опасность  -  превратиться  въ  легкомысленную
переменчивость, и разъ сделанная, - она уже стоитъ потомъ твердо".
     Когда мы возвратились, Афъ-Линъ позвалъ некоторыхъ  изъ  находящихся  у
него въ доме детей и разослалъ ихъ  между  своими  родными  и  друзьями,  съ
приглашенiемъ на праздникъ, устраиваемый въ  его  доме,  во  время  вольныхъ
часовъ дня, по случаю отозванiя Всеблагимъ его родственника. Это было  самое
многолюдное и  оживленное  собранiе  изъ  виденныхъ  мною,  во  время  моего
пребыванiя между Ана, и оно затянулось до позднихъ часовъ времени отдыха.
     Пиръ былъ устроенъ въ громадной зале, служившей  только  для  подобныхъ
торжествъ. Обстановка его разнилась отъ нашихъ банкетовъ и  скорее  походила
на роскошныя пиршества временъ Римской имперiи. Гости сидели  не  за  однимъ
общимъ столомъ, но отдельными группами за небольшими столами, по  восьми  за
каждымъ. Здесь считается, что при большемъ числе  собеседниковъ  ослабеваетъ
разговоръ и пропадаетъ оживленiе. Хотя Ана никогда громко не смеются, какъ я
уже заметилъ, но шумъ веселыхъ  голосовъ,  за  разными  столами,  доказывалъ
оживленiе гостей. Такъ какъ они  не  употребляютъ  опьяняющихъ  напитковъ  и
весьма умеренны (хотя и крайне изысканны) въ пище , то самый  пиръ  не  былъ
продолжителенъ. Столы исчезли сами собою и  за  темъ  следовала  музыка  для
любителей; многiе однако покинули залу: - некоторые изъ  молодежи  поднялись
на своихъ крыльяхъ (крыши здесь не было) и съ  свойственнымъ  имъ  весельемъ
предались  своимъ  грацiознымъ  воздушнымъ  танцамъ;  другiе  разбрелись  по
разнымъ комнатамъ, разсматривая собранныя въ  нихъ  редкости,  или  занялись
разными играми; любимою  ихъ  -  была  довольно  сложная  игра,  похожая  на
шахматы, въ которой  принимало  участiе  восемь  человекъ.  Я  ходилъ  между
толпою; но мне не удавалось вступитъ въ разговоръ, потому что все время меня
не покидали тотъ  или  другой  изъ  сыновей  моего  хозяина,  которымъ  было
поручено наблюдать, что бы меня не безпокоили излишними вопросами. Но  гости
вообще мало обращали на меня  вниманiя,  они  уже  пригляделись  ко  мне  на
улицахъ и наружность моя перестала привлекать всеобщее любопытство.
     Къ моему большому облегченiю,  Зи  избегала  меня  и  видимо  старалась
возбудить мою ревность заметною любезностью  съ  однимъ  красивымъ  молодымъ
Аномъ, который (хотя и отвечалъ ей съ  тою  скромностью,  которая  отличаетъ
молодыхъ девицъ нашихъ образованныхъ странъ, кроме Англiи  и  Америки)  былъ
видимо очаровалъ этой величавой Гай и готовъ  былъ  проронить  робкое  "да",
еслибъ она сделала признанiе. Утешая себя надеждою, что она поступитъ такъ и
еще более проникнутый отвращенiемъ къ "обращенiю въ пепелъ" (особенно  после
созерцанiя адскаго процесса, моментально превращавшаго человеческое тело  въ
горсть золы), - я развлекалъ  себя  наблюденiемъ  нравовъ,  окружавшей  меня
молодежи. Все убеждало меня, что не одна Зи пользовалась драгоценнейшею  изъ
привилегiй, принадлежавшихъ здесь ея полу. Все что только я виделъ и слышалъ
несомненно показывало, что здесь Гай ухаживаетъ за предметомъ своей страсти;
между темъ какъ Анъ, со всею кокетливою скромностью нашей  молодой  барышни,
является более пассивною стороною. Оба  изъ  моихъ  спутниковъ  неоднократно
подвергались такимъ чарующимъ нападенiямъ, во время нашей  прогулки,  и  оба
вышли съ достоинствомъ изъ своего искуса.
     Я обратился къ  старшему,  который  предпочиталъ  занятiя  механикой  -
управленiю большимъ именьемъ, и отличался философскимъ направленiемъ ума,  -
и сказалъ: "я просто не въ силахъ понять, какъ при  твоей  молодости  и  при
всей этой чарующей обстановке звуковъ,  света  и  ароматовъ  цветовъ,  -  ты
можешь оставаться равнодушнымъ къ этой любящей молодой Гай,  которая  только
что оставила насъ со слезами на глазахъ, вызванныхъ твоею холодностью".
     "Любезный Тишъ", отвечалъ мне со вздохомъ молодой Анъ,  "нетъ  большаго
несчастiя въ жизни, какъ жениться на какой нибудь Гай,  въ  то  время,  какъ
любишь другую".
     "Такъ ты влюбленъ въ другую?"
     "Увы! да".
     "И она не отвечаетъ на твою любовь?"
     "Я не знаю. Иногда ея взглядъ, тонъ голоса... даетъ мне надежду; но она
ни разу не сказала, что любить меня".
     "А разве ты самъ не можешь шепнуть ей на ухо, что любишь ее?"
     "Что  ты!  Откуда  ты  явился  къ  намъ?  Разве  я  могу  такъ  унизить
достоинство моего пола? Разве я  могу  до  такой  степени  позабыть,  что  я
мужчина... забыть всякiй стыдъ, и первому признаться Гай въ любви",
     "Прошу извинить меня: я не  подозревалъ,  что  скромность  вашего  пола
доходитъ до такого предела. Но разве никогда  не  случалось  Ану  -  первому
объясниться въ любви?"
     "Я не могу отрицать этого; но  если  и  бывали  такiе  случаи,  то  Анъ
чувствовалъ себя опозореннымъ въ глазахъ другихъ, да и Джай-и относились  къ
нему после того, со скрытымъ презренiемъ. Ни одна хорошо воспитанная Гай  не
стала-бы разговаривать съ нимъ; такъ какъ, по ея мненiю, онъ нарушилъ  права
ея пола, и въ то-же время уронилъ свое достоинство мужчины. Все это еще темъ
досаднее", продолжалъ молодой человекъ, "что она ни за кемъ не ухаживаетъ  и
мне кажется, что я ей нравлюсь. Иногда мне приходить подозренiе,  -  что  ее
удерживаетъ боязнь слишкомъ подчиниться  моимъ  требованiямъ.  Но  если  это
такъ, то она не можетъ искренно любить меня; потому что  если  Гай  полюбитъ
кого, она забываетъ о всехъ своихъ правахъ".
     "Здесь-ли эта Гай?"
     "Какъ-же. Вотъ она разговариваетъ съ моею матерью".
     Я посмотрелъ въ указанномъ направленiи и увиделъ молодую Гай, одетую въ
ярко-пунцовый цветъ, что у нихъ обозначаетъ предпочтенiе  девической  жизни.
Если Гай облекается въ серые или нейтральные цвета, то значитъ -  она  ищетъ
себе супруга; въ темно-пурпуровый - если выборъ уже  сделанъ.  Пурпуровый  и
оранжевый  цвета  носятъ  замужнiя  и  невесты;  светло-голубой  обозначаетъ
разведенную жену или вдову, которая не прочь вторично выйти замужъ.  Конечно
голубой цветъ встречается очень редко. Среди  народа,  вообще  отличавшагося
своею  красотою,  трудно  найти  выдающiяся  въ  этомъ  отношенiи  личности.
Избранная моего друга по красоте принадлежала къ среднему уровню; но что мне
особенно понравилось въ ея лице - это  отсутствiе  выраженiя  того  сознанiя
своихъ правъ и своей силы, которымъ отличались лица другихъ молодыхъ Гай.  Я
заметилъ, что во время разговора съ  Бра,  она  иногда  бросала  взгляды  по
направленiю моего молодого прiятеля.
     "Утешься", сказалъ ему я; "эта молодая Гай любитъ тебя".
     "Но какая-же мне отъ того выгода, если она ничего не говоритъ?"
     "3наетъ-ли твоя мать объ этой привязанности?"
     "Можетъ быть. Я никогда не говорилъ ей объ этомъ.  Было  бы  недостойно
мужчины сделать свою мать поверенною такой  слабости.  Впрочемъ  я  говорилъ
отцу; можетъ быть онъ передалъ ей".
     "Не позволишь-ли ты мне на минуту оставить тебя, и подслушать разговоръ
твоей матери и возлюбленной. Я уверенъ что оне говорятъ объ тебе. Не  бойся.
Я обещаю, что не допущу никого до разспросовъ".
     Молодой  Анъ  положилъ  руку  на  сердце,  въ  то  время,  какъ  другою
прикоснулся къ моей голове и  позволилъ  мне  уйти  отъ  него.  Я  незаметно
подошелъ къ его матери и молодой Гай,  и  остановившись  позади  ихъ,  сталъ
прислушиваться къ ихъ разговору.
     "Въ этомъ не можетъ быть сомненiя", говорила Бра; "или мой сынъ  будетъ
вовлеченъ въ  бракъ  одною  изъ  его  многочисленныхъ  поклонницъ,  или  онъ
присоединится къ эмигрантамъ, и мы навсегда лишимся его. Если ты, въ  самомъ
деле любишь его, милая Лу, отчего-же ты не скажешь ему".
     "Я люблю его, Бра; но я боюсь, что мне не удастся сохранить его любовь.
Онъ такъ увлеченъ своими изобретенiями и часовыми механизмами; а я не  такая
умная, какъ Зи и немогу войти въ его любимыя занятiя; онъ соскучится со мною
и черезъ три года разведется... я немогу выйти за другого... никогда".
     "Нетъ  надобности  быть  знакомымъ  съ  устройствомъ  часовъ,  что   бы
составить счастье Ана, хотя бы и увлекающагося этимъ  занятiемъ;  тогда  онъ
скорее броситъ свои часы, чемъ разведется съ своей  Гай.  "Видишь-ли,  милая
Лу, продолжала эта почтенная женщина, мы господствуемъ надъ ними, потому что
мы  сильнейшiй  полъ,  только  не  следуетъ  показывать  этого.  Если-бы  ты
превосходила моего сына въ искусстве устройства часовъ  и  автоматовъ,  тебе
какъ жене, никогда не следовало-бы показывать этого.  Анъ  охотно  признаетъ
превосходство своей жены  во  всемъ,  кроме  излюбленнаго  имъ  занятiя.  Но
если-бъ она стала выказывать равнодушное презренiе къ его искусству,  -  онъ
наверное охладелъ-бы къ ней; можетъ быть, даже развелся съ нею. Когда любовь
Гай искренна, - она скоро научится любить и все то, что правится ея мужу".
     Молодая Гай ничего не отвечала на это. Несколько времени она оставалась
въ задумчивости; потомъ на ее лице появилась улыбка, она встала и подошла къ
влюбленному  въ  нее  молодому  Ану.  Я  незаметно  следовалъ  за  нею,   но
остановился въ некоторомъ разстоянiи въ  созерцанiи  этой  сцены.  Къ  моему
удивленiю (пока я не вспомнилъ о кокетливыхъ прiемахъ, отличающихъ въ такихъ
случаяхъ  Ана)  -  влюбленный  отвечалъ  на  ея  любезности  съ   напускнымъ
равнодушiемъ. Онъ даже отошелъ отъ нея; но она следовала за нимъ,  и  вскоре
после  того  -  оба  развернули  свои  крылья  и  унеслись   въ   освещенное
пространство,
     Какъ разъ въ это время меня встретилъ  правитель  страны,  ходившiй  въ
толпе другихъ гостей. Я еще ни  разу  не  виделъ  его  после  моего  перваго
появленiя въ его владенiяхъ; и при воспоминанiи о техъ колебанiяхъ,  которыя
онъ (по словамъ Афъ-Лина) обнаружилъ при этомъ, относительно  анатомическаго
изследованiя моего тела, - я  невольно  почувствовалъ  холодную  дрожь,  при
взгляде на его спокойное лицо.
     "Мой сынъ Таэ много разсказываетъ мне объ тебе, чужестранецъ",  вежливо
приветствовалъ онъ меня, положивъ  свою  руку  на  мою  голову.  "Онъ  очень
полюбилъ тебя и я надеюсь, что тебе понравились обычаи нашего народа".
     Я  пробормоталъ  несколько   неразборчивыхъ   словъ,   съ   выраженiемъ
благодарности за доброту Тура и моего восхищенiя страною; но мелькнувшее  въ
моемъ воображенiи лезвiе анатомическаго ножа сковало мой языкъ. "Другъ моего
брата долженъ быть дорогъ и мне", произнесъ чей-то нежный голосъ, и  поднявъ
глаза, я увиделъ молодую Гай, летъ шестнадцати на видъ, стоявшую около  Тура
и смотревшую весьма благосклонно на меня. Она еще не достигла полнаго  роста
и едва была выше меня;  должно  быть  благодаря  этому  обстоятельству,  она
показалась мне  самою  привлекательною  изъ  всехъ,  здесь  виденныхъ  мною,
представительницъ ея  пола.  Вероятно  нечто  подобное  сказалось  въ  моихъ
глазахъ; потому что выраженiе ея лица стало еще благосклоннее.
     "Таэ говоритъ  мне",  продолжала  она,  "что  ты  еще,  не  привыкъ  къ
употребленiю крыльевъ. Я сожалею объ этомъ, потому что желала-бы  летать  съ
тобою".
     "Увы!" отвечалъ я, "это счастье недоступно для меня, Зи  говоритъ,  что
пользованiе крыльями у васъ наследственный  даръ  и  что  потребуется  много
поколенiй, прежде чемъ кто либо изъ  моей  бедной  расы  можетъ  уподобиться
птице въ ея полете".
     "Это не должно слишкомъ огорчать тебя, отвечала эта любезная принцесса,
потому что настанетъ время, когда  и  намъ  съ  Зи  придется  покинуть  наши
крылья. Можетъ быть, когда придетъ этотъ день, мы обе были-бы рады,  если-бы
избранный нами Анъ не могъ пользоваться своими".
     Туръ теперь оставилъ насъ и скрылся въ толпе  гостей.  Я  почувствовалъ
себя  свободнее  съ  очаровательною  сестрою  Таэ,   и   даже   удивилъ   ее
неожиданностью моего комплимента: - "что врядъ ли  найдется  Анъ,  способный
воспользоваться  своими  крыльями,  что-бы  улететь   отъ   нея".   Говорить
любезности Гай, пока она не призналась въ своей любви и не получила согласiе
на бракъ, - до того противно обычаю укоренившемуся между  Ана,  что  молодая
девица, после моей фразы, втеченiи несколькихъ секундъ не  могла  выговорить
ни одного слова отъ изумленiя. Наконецъ, прiйдя въ себя, она пригласила меня
пройти, - где было свободнее и послушать  пенiе  птицъ.  Я.  последовалъ  за
него, и она привела меня въ маленькую комнату, где почти никого не было.  По
средине ея билъ фонтанъ, кругомъ были разставлены низкiе диваны и  одна  изъ
стенъ комнаты открывалась въ  оранжерею,  откуда  доносились  очаровательные
звуки птичьяго хора. Мы сели на одномъ изъ дивановъ.
     "Таэ говоритъ мне", сказала она, "что Афъ-Линъ взялъ  обещанiе,  что-бы
никто въ этомъ доме не  разспрашивалъ  тебя  о  твоей  стране  и