в
полную противоположность.
   Констант же, хотя прошлым вечером и  помог  ему,  теперь  стал  таким  же
нетерпимым, что было характерно для него.
   Нет, подозрения Мюррея не подкреплялись никакими доказательствами. Речь в
лучшем случае шла лишь о перечислении аномалий.
   В первую очередь можно было  отметить  странное  поведение  всей  труппы.
Мюррей до сих пор не думал о телевизоре. При этом он отметил, что аппарат со
времени его прибытия сюда еще ни разу не  включался  даже  для  того,  чтобы
передать новости. Для этого были основания:  таинственные  изменения  внутри
аппарата пугали Мюррея. Но он еще долго не мог объяснить, почему до сих  пор
никто другой не заговорил о телевизионной программе,  которую  он  посмотрел
здесь.
   И в этом доме не было никаких газет. Насколько Мюррею было известно,  еще
никто не попросил газет.  Никто  не  читал  во  время  завтрака.  А  почему,
собственно, и нет?
   Телефонные разговоры. Может быть, труппа эта нарочно составлена так,  что
у ее членов не оказалось никаких связей с внешним миром. Ну, это все же было
понятно: план Дельгадо состоял в том, чтобы собрать всех актеров  под  одной
крышей. Делу только помешает, если некоторые из них  будут  уезжать  вечером
домой, а утром по каким-нибудь причинам опаздывать на репетицию.
   Принимая все это во внимание, может быть, не было ничего странного в том,
что все присутствующие были или неженатыми, или вдовцами, или жили  отдельно
от жен, как это было в случае с Мюрреем. Но это еще ничего не значило,  ведь
теперь были оборваны все связи с другими людьми. Почему Мюррей еще  ни  разу
не слышал, чтобы здесь кого-то позвали к телефону?
   Так же и  с  ним  самим.  Почему  Роджер  Грэди  не  вызовет  его,  чтобы
осведомиться, как у него обстоят дела?  У  Мюррея  все  это  время  не  было
никаких близких друзей, потому что он после своего выхода  из  санатория  не
хотел встречаться с другими людьми. Но разве это было основанием  для  того,
чтобы избегать телефонных разговоров со своими знакомыми?
   И никаких писем. В зале возле бюро  Близ-зарда  была  прикреплена  черная
полка. Но Мюррей не мог вспомнить, что к ней кто-нибудь подходил  и  забирал
почту. Он сам никогда не делал этого, проходил мимо, бросая беглый взгляд на
черную полку, но он не ждал никакой почты, и значение этого факта ему  стало
ясно только теперь.
   Снаружи на площадке стояли пять автомобилей  -  его  "даймлер",  "бентли"
Сэма, ярко-красный "шевроле-корнетт" Иды, "ровер" Лестера и "форд", который,
по его мнению, принадлежал  Джессу  Отену.  Остальные  или  не  имели  своих
автомобилей, или оставили их дома, потому что сочли, что у них  здесь  будет
мало времени для автомобильных прогулок. Несмотря на это,  пяти  автомобилей
было более чем достаточно! Но до  сих  пор  никому  и  в  голову  не  пришло
съездить в Лондон, чтобы сходить  в  театр,  на  вечеринку  или  в  ресторан
пообедать. Члены труппы без  возражений  привыкли  регулярно  собираться  на
обед, вечером сидеть в гостиной и всегда вести себя так  тихо  и  сдержанно,
словно они были престарелыми людьми, которые проводят закат  своей  жизни  в
приятном обществе.
   Мюррей ударил ладонью по спинке своего кресла и встал. Нет, это  же  было
смешно! Кому это удалось укротить дюжину темпераментных людей и воспринимать
это спокойное течение дней, как нечто желаемое?
   О, конечно, Валентайн и другие таинственные слуги постоянно  заботятся  о
физическом благополучии своих гостей, чего  требует  напряженная  атмосфера,
потому что ни у кого не возникало ни малейших проблем. Никому не  надо  было
заботиться о стирке своего белья, никому не надо было покидать дома,  чтобы,
например, купить сигарет. Кроме всего прочего, обслуживание здесь было как в
первоклассном отеле. Еда была великолепной, комнаты  уютны,  условия  такие,
что лучшего нечего и желать. И, несмотря на это, в  этом  деле  было  что-то
скверное.
   Мюррей ходил взад-вперед между дверью и кроватью. Наконец-то!  Теперь  он
анализировал свои  самые  худшие  опасения,  которые,  конечно,  были  очень
неопределенными. Он так долго не делал этого  потому,  что  они  были  очень
слабы. Теперь он мог продолжить этот свой список. Завтра  будет  суббота,  и
после сегодняшней репетиции никто не говорил о том, что и  следующую  неделю
они будут работать, как и прежде.
   Но что-нибудь другое казалось маловероятным. Пробежка по саду и ближайшим
окрестностям  дома.  Он  обнаружил  плавательный   бассейн   с   навесом   и
всевозможный спортивный инвентарь. В конце концов можно  было  ожидать,  что
такие молодые люди, как Ретт и Эл, заинтересуются этим. Погода  в  некоторые
дни была прохладной и дождливой, но, несмотря на это, не  настолько  плохой,
чтобы все время сидеть в доме. За домом находится теннисный корт, не так ли?
Плавательный бассейн  легко  наполнить.  Снаружи,  может  быть,  и  не  было
идеальной погоды для купания, но, в конце концов, сейчас была не зима.
   Никто не выходил из дома на прогулку.  Насколько  было  известно  Мюррею,
кроме него и Хитер, никто из  присутствующих  не  покидал  этого  участка  с
первого дня.
   Почему?
   При мысли о Хитер Мюррей вспомнил еще кое-что. Она, Черри  Белл,  которую
едва ли можно было считать, потому что она каждый вечер с самого первого дня
печатала для Дельгадо, и Ида были единственными женщинами в  доме.  Конечно,
каждый знал, что Иду не стоит и упоминать, но Хитер действительно была очень
мила. У Мюррея были свои собственные основания не ухаживать за  ней,  у  Эда
тоже. Гарри, как и все наркоманы, тоже едва ли интересовался  женщинами.  Но
кроме этого есть еще Ретт, Эл, Джесс Отен  и  Лестер  Харкэм.  Лестер  почти
вдвое старше Хитер, но у него слава сердцееда. Сэма  Близ-зарда  тоже  можно
отнести туда же. В конце концов, он был женат три или  четыре  раза.  Уж  не
говоря о Константе, который волочился за каждой красивой девушкой и,  как  и
Мюррей, принадлежал к той же самой труппе.
   Итак, нет недостатка в подходящих мужчинах. Однако из-за их поразительной
незаинтересованности  девушкой   Мюррей   пришел   к   выводу,   что   Хитер
предусмотрена как приманка для Иды, как героин был предусмотрен  для  Гарри.
Констант был счастлив, получив свои порнографические книжонки,  другие  тоже
получили приманки, о которых Мюррей ничего не знал.
   Мюррей вспомнил упрек, который Гарри сделал Эду:
   - Чем вас купил  Дельгадо?  -  спросил  молодой  художник.  -  Множеством
красивых мальчиков?
   Мюррей угнетенно покачал головой. Все  эти  ссоры  были  взяты  прямо  из
театральной пьесы Дельгадо. На сцене они, наверное, были  бы  уместны.  Люди
переживали,  они  знали,  что,  как   только   опустится   занавес,   смогут
автоматически вернуться в другой мир, в котором существует  дружба  и  общие
интересы. Это на самом деле было ужасно.
   Он внезапно остановился  и  уставился  на  телефон,  стоявший  на  ночном
столике. После его прибытия телефон звонил только однажды,  когда  Валентайн
напомнил ему о времени завтрака.
   Кто такой вообще этот Валентайн? Его попытка создать впечатление, что  он
был нанят Близ-зардом, давно уже провалилась. Этот человек был тесно  связан
с Дельгадо, может быть уже в  течение  нескольких  лет.  Было  ли  это  ясно
Близ-зарду, или продюсер до сих пор считал, что он сам  нашел  Валентайна  и
нанял его в качестве  слуги?  Как  он  вообще  нашел  его?  По  рекомендации
Дельгадо? Это было неуклюже...
   Мюррей сжал кулаки. Он чувствовал, как бешено бьется его сердце. Но он не
должен вмешиваться в это  дело,  иначе  попадет  в  сумасшедший  дом.  Решив
проверить свои подозрения, он подошел к телефону и взял трубку.
   На этот раз у аппарата был не Валентайн, а другой слуга.
   - Да, мистер Дуглас?
   - Я хочу заказать разговор с Лондоном.  Мюррей  выдвинул  ящик  и  достал
оттуда записную книжку. Он назвал номер домашнего телефона Роджера Грэди.  В
ответ он услышал:
   - Очень хорошо, сэр. Я соединю вас, как только абонент ответит.
   "Надеюсь", - подумал Мюррей и положил трубку.
   Его сигарета истлела, забытая в пепельнице. Он зажег новую,  заметив  при
этом, как дрожат его руки.
   А если меня ни с кем не соединят? Тогда я лучше напишу письмо,  нет,  два
письма. Я должен где-то достать  почтовые  марки.  Одно  из  писем  я  отдам
Валентайну, а другое сам опущу в  ближайший  почтовый  ящик.  Роджер  должен
связаться со мной и сказать мне, получил он оба письма или только одно.
   Сумасшедшая ситуация! На мгновение Мюррей усомнился в своей  вменяемости.
Он уже ощущал подобное в санатории, когда страдал от  абстиненции  и  строил
фантастические планы, как ему протащить бутылку в свою комнату.
   Все это, к счастью, было позади. Ему как-то удалось  обрести  равновесие.
Теперь он очень боялся последствий даже  одной-единственной  выпивки,  чтобы
случайно не поддаться пороку, который снова будет мучить его. Когда он думал
о последствиях, то испытывал очень неприятное чувство.
   С тех пор как Дельгадо сыграл с  ним  эту  шутку,  он  еще  сильнее  стал
бояться последствий.
   Зазвонил телефон. Мюррей взял трубку.
   - Роджер?
   - Мне очень жаль, мистер Дуглас, но по указанному вами номеру к  телефону
никто не подходит.
   Лжец!
   Мюррей  посмотрел  на  наручные  часы.   Четверть   одиннадцатого.   Нет,
совершенно невозможно, чтобы Роджера в это время не было дома. Мюррей  знал,
что ему нужны неопровержимые доказательства, прежде чем он сочтет,  что  ему
нарочно чинят препятствия.
   - Большое спасибо, - невыразительно ответил он и положил трубку.
   Что теперь? Нужно ли ему писать письмо? Письмо, конечно, придет только  в
понедельник. Нет, лучше попытаться позвонить  по  телефону  во  второй  раз.
Роджер не любит рано вставать. Мюррей позвонит ему  около  часу,  ему  нужно
будет...
   Кто-то постучал в дверь. Мюррей замер, и, когда  он  спросил,  его  голос
непроизвольно дрогнул:
   - Кто там?

18

   Дверь открылась. На пороге стояла  Хитер.  На  ней  были  брюки  и  белая
нейлоновая куртка. Она выглядела необычно молодой, потому что отказалась  от
косметики.
   - Мюррей, я не помешала? - спросила она.
   - Ради бога, нет. Входите же! - Он только  надеялся,  что  его  голос  не
выдал явное облегчение.
   Она закрыла за собой дверь и посмотрела на Мюррея.
   - Я.., я хотела бы попросить у вас совета, - сказала она. - Я доверяю вам
и должна с кем-то поговорить.
   "Ну вот, - разочарованно подумал Мюррей, - мне только тридцать два  года,
но ко мне уже пришла девушка, чтобы спросить у меня совета".
   Однако он ничем не выдал этих мыслей, предложив Хитер сесть  в  кресло  и
загасив свою сигарету.
   Она села, подняв колени, обхватив их руками, и заговорила с искусственной
непринужденностью, словно хотела  избежать  разговора  о  своих  собственных
проблемах.
   - Ну, сегодня все прошло много лучше, не так ли? Я могу себе представить,
какое вы от этого получили облегчение.
   - В противоположность вам. - Мюррей  раскрыл  свой  портсигар,  предложил
Хитер сигарету и чиркнул зажигалкой.
   Когда она нагнулась, чтобы закурить сигарету, ей, казалось,  стало  ясно,
что только что сказал Мюррей. Она выпрямилась.
   - Что вы подразумеваете под этим? - спросила она.  Она  бросила  на  него
неуверенный взгляд.
   - Немногое. Это только по-человечески, ведь вполне  естественно,  что  вы
надеялись получить шанс, вместо того чтобы все время сидеть в последнем ряду
или помогать Гарри.
   - Это звучит отвратительно, когда вы об этом говорите, - произнесла Хитер
после паузы. - Мне очень жаль, если у вас сложилось такое впечатление.
   - Разве это не часть проблемы, о которой вы хотели поговорить со мной?  -
осведомился Мюррей.
   - О да, вы, собственно, правы. - Хитер не смотрела  ему  в  лицо.  Вместо
этого она рассматривала повернутый телевизор, словно ей  хотелось  спросить,
почему его матовый экран повернут к стене. -  Я  просто  не  знаю,  что  мне
делать, Мюррей. Я здесь пятое колесо в телеге. Сначала это было  неважно.  Я
думала... Ну, для меня это счастье, что я здесь, хотя мне и не дали  никакой
роли, но ведь и не отправили обратно в Лондон. Все же жалованье здесь в  два
раза выше, чем в Саутгемптоне, и я учусь,  наблюдая  Дельгадо  в  работе,  а
также Сэма Близ-зарда и вас. Но мой первоначальный оптимизм давно уже иссяк.
Все это дело кажется мне таким.., таким хорошо спланированным.
   Мюррей уставился на нее.
   - Что все это должно значить? Почему вы так решили?
   - Я сама этого точно не знаю. - Она  беспомощно  пожала  плечами.  -  Мне
только показалось, что Сэм заботится не обо мне. Я думаю, он  нанял  меня  и
платит мне не из чистого человеколюбия, потому что до сих пор он мне  ничего
не сказал и ни разу не поругал меня, когда я вела себя не слишком хорошо. Вы
единственный, кто хоть как-то со мной говорит. Больше никто не  обращает  на
меня внимания. Конечно, Ида...
   Она не стала продолжать. Прежде чем он смог что-нибудь сказать,  лицо  ее
сморщилось, и она затянулась сигаретой.
   - Я в последнее время слишком много курю, - сказала она. - В горле у меня
совершенно пересохло. Не найдется ли у вас стакана воды?
   - Конечно.
   Мюррей встал. Подойдя к раковине, он кое о чем вспомнил и открыл шкафчик.
Жестянки с фруктовыми соками все еще стояли там.  Он  взял  одну  из  них  и
показал Хитер.
   - Может быть, лучше немного сока? Я его еще не пил.
   Она кивнула, словно ей было  безразлично,  что  он  даст.  Мюррей  пробил
отверстие в жестянке перочинным ножом.
   - Вы хотели мне что-то сказать, - сказал он. Он достал стакан и  протянул
ей его.
   - Спасибо. - Хитер одним глотком опустошила стакан апельсинового  сока  и
опустилась в кресло. - Верно, я хотела кое-что сказать. Ну, я думала, что вы
сможете мне помочь, потому что вы были так милы со  мной  и  потому  что  вы
больше... О, это звучит смешно, но я просто не могу  выразиться  по-другому.
Вы проявляете больше инициативы, чем все остальные.  Мне  кажется,  что  все
остальные, кроме вас, так пассивны, так безразличны ко всему. Этого я  никак
не ожидала. Вы понимаете, что я имею в виду? Они работают весь  день,  почти
весь вечер болтают друг с другом, а потом честно отправляются в  постель.  И
это все. У меня такое чувство, что я никого из них по-настоящему не  узнала.
Мне кажется, что они интересуются  общей  работой,  и  это  их  единственный
интерес. Вы побывали везде, вы обнаружили магнитофоны в кроватях, вы задаете
неудобные вопросы... Вы понимаете, что я хочу сказать?
   Хитер не стала продолжать, но ее вопросительный взгляд  сказал  ему,  что
она боится.
   - Я очень хорошо понимаю вас, - горячо заверил ее Мюррей. -  Продолжайте,
пожалуйста.
   Она отставила пустой стакан.
   - Знаете что? С тех пор, как вы показали мне эту странную штуку под  моей
кроватью, я все время беспокоюсь. Всем остальным  это,  кажется,  совершенно
безразлично. Они начинают скучать, когда с ними заговоришь об этом,  не  так
ли? Но я каждый вечер  перерезаю  тонкую  проволоку,  идущую  от  матраса  к
магнитофону, своими маникюрными ножницами. - Хитер усмехнулась. - Разве  это
не сумасшествие? Но я не хочу, чтобы  аппарат  всю  ночь  работал  под  моей
подушкой. А как вы?
   - Теперь я подумаю. - Мюррей наморщил лоб  и  уставился  на  стену  перед
собой. Хитер высказала то,  что  он  подсознательно  давно  уже  счел  самым
важным.
   - Я делаю даже больше. Я каждый вечер вытягиваю проволоку  из  матраса  и
выбрасываю ее. Она всегда появляется снова, но, должно быть,  установить  ее
довольно сложно. Я делаю это вообще-то вот почему. В конце  концов  Дельгадо
должен потерять терпение и сказать мне, для чего все это сделано.
   - Итак, вы думаете, что он солгал, когда утверждал, что  эти  приборы  он
использует для... - Она попыталась подыскать нужное слово.
   - Гипнопедии? Конечно, он солгал. Даже Лестер был того же мнения, когда я
показал ему эту штуку. Но он не захотел принимать все это  всерьез.  По  его
мнению, Дельгадо занимается здесь какой-то псевдонаучной чепухой.
   Хитер провела языком по губам.
   - Можно мне выпить еще апельсинового сока? Я все еще хочу пить.
   - Конечно. - Мюррей с готовностью  поднялся,  открыл  вторую  жестянку  и
поставил возле нее.
   - А повернутый телевизор тоже имеет  какую-нибудь  связь  с  Дельгадо?  -
осведомилась Хитер.
   - Вы попали в самую точку, - сухо сказал Мюррей. - Лестер обнаружил,  что
в аппарате находятся какие-то добавочные  детали.  Он  постоянно  включен  и
никогда не выключается. У меня странное  чувство,  что  за  нами  все  время
наблюдают. Поэтому... Он сморщился и пожал плечами.
   - Да, я знаю, что вы имеете в виду. - Хитер серьезно посмотрела на  него.
- Но зачем? Что все это значит? Почему остальных это нисколько не заботит?
   - Не имею никакого представления, - ответил Мюррей. -  Знаю  только,  что
Дельгадо беспокоится обо всех этих вещах, вместо того чтобы думать  о  нашей
работе.
   Он сделал паузу.
   - Впрочем, о чем же вы  хотели  меня  спросить?  Что-нибудь  связанное  с
этим?
   - Нет.
   Хитер опустошила стакан и взяла вторую жестянку.
   - О, я же выпью весь ваш запас!
   - Пейте. Я не открыл еще ни одной жестянки, и, в конце концов, кто-то  же
должен пить все это.
   - Спасибо, сок действительно очень вкусный. - Она наполнила свой  стакан.
- Я рада, что кто-то позаботился об этом.
   Он покачал головой.
   - Дальше, пожалуйста, - попросил он ее. - Я рад, что кого-то  заботит  то
же, что и меня.
   - Ну, не совсем то  же,  -  поправила  она  его.  Она  побледнела,  начав
говорить о своих опасениях.
   Теперь краска снова стала возвращаться на ее лицо.
   - Я подумала, не лучше ли сдаться и вернуться в Саутгемптон.  Я  приехала
сюда с иллюзиями,  что  смогу  многому  научиться  и,  может  быть,  сыграть
специально написанную для меня роль. Представьте себе только,  каким  шансом
это было для меня в пьесе Дельгадо! Вы заметили, как оптимистична я была  по
прибытии сюда?
   - Я помню еще и о том, что пытался испарить этот ваш оптимизм, -  добавил
Мюррей.
   - Это было только хорошо. Я должна быть благодарна вам за это.
   Она снова отпила сок из стакана.
   - Если бы вы меня не предупредили, что я  питаю  напрасные  иллюзии,  мне
было бы намного хуже теперь, когда я сама пришла к такому же выводу.
   Мюррей изучающе посмотрел  на  нее.  Она  теперь  говорила  горячее,  чем
прежде, нервничала, казалось, несколько меньше, и это удивило его. Он не мог
себе представить, почему это так, и поэтому осторожно спросил:
   - Вы пришли сюда не только за тем, чтобы  спросить  меня,  уйти  вам  или
остаться? Если это ваша единственная проблема, то вы, без  сомнения,  должны
остаться. Только проследить перипетии возникновения  театральной  пьесы  уже
очень полезно, не так ли?
   Хитер медленно кивнула. Она отставила стакан  и  закурила  сигарету.  При
этом, казалось, ей что-то пришло в голову. Склонив  голову,  она  задумалась
над чем-то, но потом, видимо, отказалась от задуманного.
   Хитер неожиданно хихикнула.
   - О Боже! - сказала она. - Собственно, это дело довольно таки  серьезное,
но, тем не менее, все это как-то смешно.
   Она открыла и испуганно закрыла рот.
   - Что это? - спросила она. - Мне кажется, этот сок содержит слишком много
углекислоты. Я никогда... О, все это неважно.
   Все было понятно. Мюррей вздохнул и больше не удивлялся.  Он  должен  был
еще раньше понять причину странного поведения Хитер. Она,  очевидно,  выпила
для храбрости, прежде чем прийти к нему со своими проблемами. Теперь выпитое
оказывало свое действие.
   Джон Бриннер - Хитер, я действительно не догадывался, что  вы  хотите  со
мной поговорить, - терпеливо произнес он.
   Она бросила на него удивленный взгляд.
   - Разве я еще не все рассказала вам? Мне очень жаль. Ида сказала, что  вы
любите меня и я должна лечь к вам в постель.
   - Вы ждали от нее чего-то другого? - невыразительно спросил Мюррей.
   Он  зн