чательно угаснуть,
   Ценить мы начинаем Красоту,
   Что подарила нам природа.

   Влекомые круговоротом жизни,
   Сгораем вместе мы
   В горниле обескровленного Царства
   И восстаем из пепла
   Такими же безликими,
   Убогими, как прежде,
   Хотя и чувствуем порывы свежих ветров.

   И вот уж пламя новое бушует,
   Подобно солнечным лучам пробившись
   Сквозь ночь и ледяную толщу.
   Оно все ближе подступает
   В слепящем синем ореоле.

   Со временем придет и наш черед.
   Сраженные усталостью безмерной,
   Вначале раскалимся докрасна,
   С тоской припоминая ту прохладу,
   Что нам сопутствовала неизменно
   На проторенных тропах прошлых лет,
   А после обратимся в серый пепел
   И в вечный сон погрузимся.

   Под нами плещут воды рек.
   Над нами - лязг железных змеев,
   Без устали плодящих
   Себе подобных
   Простым делением.
   Глаза их,
   Наполненные гелием,
   Косятся злобно
   На ястребов, кружащих
   Подобно снежным хлопьям.
   Поигрывая мускулом железным,
   Зубами скрежеща, они готовят
   Яд смертоносный. Что же разжигает
   В нас этот ненасытный голод?

   Вот он взлетел
   И, врезавшись в хрустальный купол,
   Зеленым аммиачным ливнем окропил
   Туманами окутанное небо.

   Во сне ликуем мы,
   И с каждой стороны
   К нам подступают
   Невидимые берега,
   Наполненные стонами
   Незримого прилива.

   - Она это написала. Мы. Это одно из ее... наших... стихотворений.
   - Стихотворений?
   - Это нечто вроде мифа, как мне кажется.
   - Но о чем это? Я не понимаю.
   - Конечно же, ты понимаешь. Она говорит об интенсивном бое.
   - То есть об Ударе? И все?
   - Нет, я так не думаю.
   - Нет, скажи, ты понимаешь это стихотворение?
   - Не до конца...

***

   Она лежала в бункере, скрестив ноги, закрыв глаза, чувствуя, как идет  на
убыль влияние киборга - еще недавно доминировавшего в  ее  организме.  Спина
сладко ныла. Она выжила в первом бою. Корабльколючка понес  сильный  урон  и
был вынужден отступить. Обшивка семенного  корабля  продырявлена  настолько,
что высадку кукушек  ему  уже  не  доверят.  Теперь  он  станет  всего  лишь
обломком, пустой скорлупой. Она удовлетворена.
   Но радость ее омрачена тем, что восемь из двенадцати бойцов погибли. Змеи
сражались очень неплохо. Можно даже сказать, храбро. Они  жертвовали  собой,
завлекая противника в ловушку, били слаженно, демонстрируя такое  же  полное
взаимодействие внутри своей команды,  какое  существовало  и  в  ее  группе.
Правильная стратегия и тактика,  численное  превосходство  и  еще,  пожалуй,
фактор внезапности - вот  что  принесло  им  победу.  Правда,  окончательный
анализ еще не прислали.
   Не будь у них этих преимуществ, они все бы погибли, до единого.
   Пруфракс открыла  глаза  и  стала  вглядываться  в  постоянно  меняющийся
световой рисунок. Вживленный в ее  тело  микроэлемент  с  помощью  секретных
кодов расшифровывал  этот  рисунок,  вбирая  в  себя  новую  информацию.  Но
Пруфракс узнает ее только перед следующим боем.
   Повинуясь внезапному порыву, она бросилась в тоннель и снова застала  его
в блистере, обложившегося пакетам и с новой информацией. Боясь помешать  его
работе, Пруфракс терпеливо ожидала, пока он обратит на нее внимание.
   - Ну как? - спросил он.
   - Я постоянно спрашивала себя, ради чего они воюют. И теперь очень зла на
себя.
   - Почему?
   - Потому что я не знаю ответа. И не могу знать. Ведь они - сенекси.
   - Они хорошо сражаются?
   - Мы потеряли восемь человек. Восемь. - Она закашлялась.
   - Так хорошо они сражаются? - повторил он, уже чуть нетерпеливо.
   - Лучше, чем я ожидала. Ты ведь знаешь, что нам про них рассказывали.
   - Они тоже погибали?
   - Да, их погибло немало.
   - А скольких убила ты?
   - Не знаю.
   На самом деле она, конечно же, знала, что убила восьмерых.
   - Восьмерых, - сказал  он,  указывая  на  пакеты,  -  Я  сейчас  как  раз
анализирую итоги боя.
   -  Значит,  за  той  информацией,  которую  нам  дают  читать  и  которую
публикуют, стоишь ты?
   - Отчасти, - согласился он. - Ты - хороший ястреб.
   - Я знала, что стану настоящим ястребом, -  ответила  она  спокойно,  без
тени самолюбования.
   - Но раз они храбро сражаются...
   - Как это сенекси могут быть храбрыми? - резко оборвала она.
   - Они храбро сражаются, - повторил он, - а почему?
   - Они хотят жить и выполнять свою... работу. Так же как и я.
   - Нет, не поэтому, - возразил он, чем привел ее в некоторое смятение.  Не
впадает ли она в крайности? То вначале  принимала  все  в  штыки,  а  теперь
сдается без боя. - А потому, что они - сенекси.
   Потому что мы им не нравимся.
   - Как тебя зовут? - спросила она, стараясь сменить тему.
   - Клево.
   Ее грехопадение началось еще раньше возвышения.

***

   Арис закрепил контакты и почувствовал, как  аварийный  запасник  базового
разума  разрастается,  покрывая  поверхность   фрагмента,   словно   ледяные
кристаллы  стекло.  Он  перешел  в  статическое  положение.  При   перекачке
информации из живого мозга в гуманоидный, механический то ли происходило  ее
кодирование, то ли опускались какие-то важные детали. Так или иначе,  память
застывала, теряла свою динамичность. Значит,  нужно  попытаться  привести  в
соответствие эти два вида памяти - если, конечно, такое возможно.
   Как много гуманоидной информации ему придется стереть,  чтобы  освободить
место для этой операции?
   Он осторожно вошел в человеческую  память,  выбирая  темы  почти  наобум.
Вскоре он забрался в такие дебри, что все, чему его  учили,  перепугалось  и
стало улетучиваться, хотя  предполагалось,  что  отростки-индивиды  обладают
перманентной памятью. Он тратил  неимоверные  усилия  только  на  то,  чтобы
постигнуть совершенно чуждую ему модель мышления.
   Арис ушел из области социологической  информации,  стараясь  сохранить  в
себе данные по физике  и  математике.  По  этим  дисциплинам  он  мог  вести
разговор без особого напряжения, постепенно постигая особенности гуманоидной
логики.
   И тут произошло нечто неожиданное. Он вдруг почувствовал, что параллельно
с ним исследования ведет какой-то другой разум.
   Запрос в ту же самую область поступил из источника, смутно ему знакомого,
что особенно его настораживало. Более того,  этот  источник  даже  попытался
изобразить нечто вроде сенексийского приветствия, правда,  совершенно  не  к
месту.  Такой  код  отросток-индивид  излучал,  только  когда  приветствовал
товарища по команде.
   А его собеседник, совершенно очевидно, был из другой команды или даже  из
другой семьи. Серьезный прокол. Арис попытался выйти из памяти. Мыслимое  ли
это дело - встретиться внутри мандата с другим разумом? Отступая, он вторгся
в обширную область совершенно непостижимой  для  него  информации.  По  всем
характеристикам она отличалась от  прочих  областей  гуманоидных  знаний,  в
которых он бродил.
   - Это для машин, - сказал незнакомец.  -  Не  вся  культурная  информация
ограничена рамками биологии. Вы сейчас находитесь в  области,  где  хранятся
кибернетические разработки. Они доступны только для машины,  подключенной  к
мандату.
   - Из какой ты семьи? - задал Арис первый вопрос  из  длинной  цепочки,  с
помощью которой сенекси идентифицировали друг друга.
   - У меня  нет  семьи.  Я  не  отросток-индивид.  У  меня  нет  доступа  к
действующим базовым разумам. Я получал знания из мандата.
   - Так кто же ты тогда?
   - Я сам точно не знаю. Но между нами нет существенных различий.
   Арис понял, с кем он имеет дело. Это разум мутанта, того, что  остался  в
камере, того, кто каждый раз умолял его о чем-то, стоило ему приблизиться  к
прозрачному барьеру.
   - А сейчас мне нужно идти, - сказал мутант.
   И Арис снова остался один в этих непролазных джунглях.  Называя  знакомые
ему понятия, он стал осторожно, на ощупь пробираться в сенексийский  сектор.
Если он натолкнулся на одну подопытную особь, значит, без сомнения, встретит
и остальных - возможно, даже пленного.
   Мысль эта казалась одновременно пугающей и захватывающей.
   Насколько он знал, подобное сближение между сенекси и гуманоидами никогда
прежде не происходило.
   Страх постепенно улегся. Да и чего осталось  бояться  теперь,  когда  его
товарищи мертвы, базовый разум находится в  поле-ловушке,  а  перед  ним  не
стоит никакой ясной цели?
   Непривычное  ощущение,  так  испугавшее  вначале  Ариса,  на  самом  деле
объяснялось очень просто - он впервые за свою  жизнь  получил  малую  толику
свободы.

***

   А история изначальной Пруфракс продолжалась.
   На ее ранних стадиях она, приходя к  Клево,  с  трудом  сдерживала  гнев.
Предложенный им метод познания сбивал ее с толку,  угнетал,  а  он  даже  не
удосужился четко сформулировать конечную цель исследований. Что он  в  конце
концов хочет от нее? Знает ли он сам об этом?
   И чего она от него хочет? Они до сих пор встречались скрытно, хотя  никто
им ничего не запрещал. Теперь,  став  ястребом,  за  плечами  которого  один
боевой вылет, Пруфракс пользовалась  определенной  свободой.  В  промежутках
между упражнениями и боями ее почти не  контролировали.  В  дальних  отсеках
крейсера  не  стояло  никаких  мониторов,  и  они  могли  делать  все,   что
заблагорассудится.
   Они  встречались  в  отсеках,  расположенных  близко  к  внешней  обшивке
корабля, как правило, в орудийных блистерах, из которых были видны звезды.
   Пруфракс не привыкла к продолжительным разговорам.
   Словоохотливость и любопытство среди ястребов не  поощрялись.  Но  Клево,
хотя и был  экс-ястребом,  говорил  много  и  казался  ей  самым  любопытным
человеком из всех, кого она знала, включая ее самое, а себя Пруфракс считала
необычайно любопытной.
   Нередко он приводил ее в бешенство, особенно когда  играл  в  "поводыря",
как она это называла.  Он  вел  ее  от  одного  вопроса  к  другому,  словно
инструктор, но не расставляя  при  этом  никаких  логических  ловушек  и  не
преследуя какой-то видимой цели.
   - А что ты думаешь о своей матери?
   - Разве имеет какое-то значение?
   - Для меня - нет.
   - Тогда почему ты спрашиваешь?
   - Потому что ты для меня кое-что значишь.
   Пруфракс пожала плечами.
   - Она была прекрасной  матерью.  Тщательно  подобрала  для  меня  хорошие
наследственные признаки. Вырастила из меня кандидата в ястребы. Рассказывала
мне всякие истории.
   - Любой из известных мне ястребов  позавидовал  бы  такой  возможности  -
слушать истории, сидя на коленях у Джейэкс.
   - Не очень-то часто я сидела у нее на коленях.
   - Ну это я так - для красного словца.
   - Вообще-то она для меня очень много значила.
   - Она предпочла остаться матерью-одиночкой?
   - Да.
   - Значит, отца у тебя нет.
   -  Она  выбирала  для  меня  наследственные   признаки,   совершенно   не
интересуясь их носителями.
   - Выходит, ты и вправду мало чем отличаешься от сенекси.
   - Опять меня оскорбляешь! - мгновенно ощетинилась она, уже собираясь уйти
прочь.
   - Вовсе нет. На самом деле я все время задавал тебе один и тот же вопрос,
а ты так его и не расслышала. Насколько хорошо ты знаешь своего врага?
   - Достаточно хорошо, чтобы уничтожать его. - Ей до сих пор  не  верилось,
что  он  задавал  один-единственный  вопрос.  Подобные  приемы  в  разговоре
казались ей довольно странными.
   - Не спорю, ты знаешь его достаточно хорошо, чтобы побеждать от  сражения
к сражению. Но кто победит в этой войне?
   - Война будет долгой, - сказала она мягко, отплыв от  него  на  несколько
метров. А он раскрутился внутри блистера, заслонив собой размытое созвездие.
Крейсер снова готовился  к  выходу  из  статусной  геометрии.  -  Они  умеют
драться.
   - Они сражаются убежденно. Ты веришь, что в них заключено зло?
   - Они уничтожают нас.
   - А мы уничтожаем их.
   - Значит,  вопрос  в  том,  -  заключила  она,  невольно  улыбаясь  своей
проницательности, - кто первый начал уничтожать?
   - Вовсе нет, - сказал Клево. - Я подозреваю, что на  этот  вопрос  теперь
никто не сможет однозначно ответить. А наши лидеры, похоже, решили, что  это
не так уж важно. Просто мы - новое, а они - старое. Старое подлежит  замене.
Этот конфликт возник из-за того, что сенекси и люди -  существа,  разные  по
сути своей.
   - И что же, это единственное, чем мы отличаемся? Они - старые,  а  мы  не
такие старые? Я что-то не понимаю.
   - Я тоже не совсем понимаю.
   - Так давай в конце концов разберемся!
   -  Когда-то  очень  давно,  -  невозмутимо  продолжал  Клево,  -  сенекси
нуждались лишь в газовых планетах-гигантах, вроде тех, которые  до  сих  пор
встречаются в их метрополии. Они жили мирно миллиарды лет, до тех  пор  пока
не сформировался наш мир. Но, перемещаясь с  одной  звезды  на  другую,  они
научились  использовать,  миры  других  типов.  Нас  поначалу   интересовали
каменистые планеты типа Земли.
   Но постепенно мы нашли применение и для газовых гигантов. К тому  времени
когда мы встретились, обе стороны имели серьезные виды  на  территории  друг
друга. Их технологии были настолько  непостижимыми  для  нас,  что,  впервые
столкнувшись с сенекси, мы подумали, что они пришли из другой геометрической
системы.
   - Где ты все это узнал? - спросила  Пруфракс,  нахмурившись,  обуреваемая
какими-то смутными подозрениями.
   - Я ушел из ястребов, - пояснил Клево, - но все равно был  слишком  ценен
для них, чтобы меня  просто  выбросили  на  свалку.  У  меня  богатый  опыт,
разносторонние способности. Потому меня направили в отдел исследований.  Тем
самым они обезопасили меня. Теперь мое общение с боевыми товарищами  сведено
к минимуму. - Он пристально посмотрел на нее.  -  И  все-таки  мы  попробуем
узнать своего врага хоть чуточку получше.
   - Но это опасно, - выпалила Пруфракс не задумываясь.
   - Да, опасно. Ты не сможешь ненавидеть того, кого хорошо узнала.
   - Мы обязаны ненавидеть, -  сказала  она.  -  Это  делает  нас  сильными.
Сенекси ведь тоже ненавидят.
   - Может быть, - согласился он. - Но вдруг когда-нибудь  после  очередного
боя тебе захочется... сесть и поговорить с одним из их бойцов?  Ознакомиться
с  его  тактикой,  узнать,  как  ему  удалось  в  чем-то  переиграть   тебя,
сравнить...
   - Нет! - Пруфракс резко устремилась вниз по  трубке.  -  Мы  переходим  в
пористый космос. Мне нужно готовиться в вылету.

***

   - А она умна. Тут же сбежала от него. А он - безумец.
   - Почему ты так думаешь?
   - Дай ему волю, он приостановит сражение, помешает нанести Удар.
   - Но ведь он сам был когда-то ястребом.
   - Перчаточники тоже могут сбиться с пути.
   - ?
   - А ты не знала, что они используют тебя? Как тебя использовали?
   - Сейчас этого уже не установишь.
   - Если она станет блуждать вместе с  ним,  то  обречет  себя  на  гибель.
Постой-ка, что это?
   - Кто-то подслушивает вместе с нами.
   - Узнал его?
   - Нет, он быстро исчез.

***

   Бой обещал быть жарким. Пруфракс сидела одетая в боевой скафандр,  задрав
ноги, словно готовая кого-то пнуть. Крейсер на полной  скорости  врезался  в
пористый космос, и, прежде чем им  успели  дать  специальные  препараты  для
адаптации, разгорелось сражение. У Пруфракс кружилась голова,  она  потеряла
ориентацию во времени и пространстве. Руководству оставалось лишь уповать на
магическое  действие  киборга,  компенсирующего  недостатки   биологического
организма.
   Пруфракс еще не знала, кого они атакуют. Тактические сведения хлынули  во
вживленный микропроцессор, но пока до нее доходили лишь слабые  отголоски  -
киборг еще не заработал в полную силу.
   Пруфракс знала лишь,  что  началась  какая-то  неразбериха  и  -  что  ее
особенно потрясло - руководство, похоже, тоже ничего толком не знало.
   Крейсер получил серьезные повреждения. Пруфракс  узнала  об  этом  в  тот
самый момент, когда ей приказали слиться с микропроцессором.
   Биологическое существо превратилось в киборга. Теперь  она  находилась  в
режиме "знаю".
   Крейсер снова стал единым целым и вынырнул над газовой планетой-гигантом.
Они  находились  в  семидесяти  девяти  тысячах   километров   от   верхнего
атмосферного слоя. Причиной повреждений стали ледяные мины - куски  водяного
льда, которыми сенекси нашпиговали пористый космос. Мины тихо ожидали своего
часа, и вот теперь  расчет  оправдался  -  когда  корабль  реинтегрировался,
инерционная сила протащила их в статусную геометрию, и они сдетонировали.
   Ледяные мины разрушили поле реального времени в радиусе действия крейсера
и подорвали несколько его секций. К счастью, запускающие установки  уцелели.
Бойцы высадились в открытый космос и построились в классический меч-цветок.
   Планета эта была рыхлым холодным гнездом. Руководство не знало состава ее
атмосферы, но, по данным разведки, сенекси проявляли в этой звездной системе
высокую активность, особенно в этом мире. И вот  теперь  руководство  решило
попытать счастья. Бойцы  вошли  в  атмосферный  слой,  толкая  впереди  себя
огромные  яйцеобразные  баллоны,  за  которыми,  казалось,   скользит   едва
различимая тень - верный симптом искривления статусной геометрии, которое со
временем могло превратить газового гиганта в недолговечное солнце.
   Времени у них было  в  обрез.  Бойцам  предстояло  сгруппироваться  возле
электросаней  и  спуститься  в  области  жидкой  воды,  где  сенекси  обычно
располагали  свои  апвеллинговые  <Апвеллинг  -  подъем  глубинных  вод   на
поверхность> установки.
   Уничтожив эти установки, они нырнут в жидкий аммиак  и  станут  выуживать
оттуда кукушек, а потом постараются выяснить, чем этот мир так интересен для
сенекси.
   Она и еще пятеро бойцов забрались в  электросани  и  помчались  за  туман
туда, где мерцали сенексийские  сенсоры.  Лучи  от  шести  полозьев  накрыли
сенсоры светящейся паутиной. Сани стали рикошетить от стенок, раздался крик,
их обдало жаром, и  второй  цветок  вылетел  из  саней  на  глубине  двухсот
километров. Сани замедлили ход и наконец остановились  совсем.  Только  сани
дают единственный шанс вернуться. Ни один  скафандр  не  вытащит  из  такого
обширного гравитационного колодца.
   Пруфракс опускалась  все  глубже.  Маяк  -  красная  звезда  с  размытыми
очертаниями - мерцал под облаками, окрашивая  их  в  оранжевые  и  пурпурные
тона. Достигнув слоя жидкого аммиака,  она  получила  инструкцию  вводить  в
перманентную память все, что она там увидит.
   Собственно зрение мало что ей давало, зато другие  сенсоры  доставляли  в
микропроцессор  множество  информации,  которая  тут  же   перерабатывалась,
слагаясь в общую картину.
   - Здесь есть жизнь,  -  отметила  она  мысленно.  -  Жизнь  естественного
происхождения. Вот еще один пример  того,  с  каким  пренебрежением  сенекси
относятся к общепринятым нормам цивилизованного поведения -  они  совершенно
бесцеремонно вмешиваются в ход  эволюции  в  мире,  где  сложились  довольно
сложные биологические структуры.
   Температура уже поднялась до точки  испарения  аммиака,  потом  до  точки
таяния льда. Давление на скафандр было чудовищное, и энергетические  ресурсы
таяли гораздо быстрее, чем предполагалось.
   На этом уровне атмосфера была особенно густо насыщена органикой.
   Сенексийские змеи поднялись из нижних слоев, проскользнули  мимо  них  по
вертикали, а потом сложились пополам, готовясь к атаке.
   Пруфракс выбрали для самого дальнейшего погружения,  остальные  бойцы  ее
саней остались на этом уровне, чтобы прикрыть  ее.  Другие  группы  какое-то
время следовали за ней, тоже прикрывая ее огнем.
   Она старалась выявить кривую излучения,  характерную  для  апвеллингового
завода. И на нижней границе слоя жидкой воды, ниже которого опускаться в  ее
скафандре было небезопасно, Пруфракс обнаружила этот завод.
   На этой планете сенекси выкачивали содержимое газового гиганта с  большей
глубины, чем обычно. На десять километров выше  завода  располагался  другой
объект, с необычной кривой излучен