Грег БИР
    СМЕРТЕЛЬНАЯ СХВАТКА

    Перевод с английского О. Черепанова


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


    В  эпоху  династии  Хань  людей,  писавших  историю  Китайской  империи,
назначали императорским указом. Они единолично решали, что достойно  попасть
в летописный свод, а что нет.
   Как ни старались различные  императоры,  никто  из  них  так  и  не  смог
добраться до окованного железом сундука, в который помещался каждый документ
сразу после его составления.
   Историки готовы были даже принять смерть, чтобы  оправдать  оказанное  им
доверие.

   В конце каждого царствования сундук открывали, и документы публиковались,
возможно, ради блага следующего императора.
   Но несмотря на эти документы, императорский Китай в значительной  степени
лишен истории.

   Часто непрерывность традиции сохраняется лишь по прихоти судьбы.

   Гуманоиды  называли  ее  Медуза.  Ее  огромный  сине-желто-красный  шлейф
растянулся на пятьдесят парсеков. Зловещую зеленую сердцевину усеяли  черные
водянистые крапинки. С полдюжины протозвезд летали вокруг ядра,  и  примерно
столько же  тусклых  конгломератов  плавало  в  подернутой  рябью  магнитной
туманности.
   Неудивительно, что Медуза - это огромное звездное чрево -  стала  спорным
пространством.
   Видела ли ее Пруфракс на экране дисплея или в иллюминатор корабля, Медуза
всегда  напоминала  ей  исступленную,  зловеще  оскалившуюся  мать,  готовую
защитить своих детей. У самой Пруфракс матери никогда не было, но  по  мифам
она знала, что это такое.
   В свои пять лет Пруфракс была достаточно взрослой, чтобы знать  о  миссии
"Мелланже" и о своей роли в этой миссии. За плечами у  нее  осталось  четыре
корабельных года психологической подготовки. До первого боя  образование  ее
осуществлялось по схеме "знать - рассказывать". Ее тренировали и тестировали
в  моделирующей  камере,  во  сне  она  видела,  как  проникает  в  огромные
красно-белые семенные корабли сенекси и отыскивает там базовый разум.
   - Удар, Удар, - произносила она одними губами, так  чтобы  рассказчик  не
заподозрил, насколько далеко блуждают ее мысли.
   Она не сразу заметила, что рассказчик, застывший  в  центре  сферического
класса, буравит ее взглядом. Именно в этой точке -  там,  где  располагалась
паутинообразная  кафедра  рассказчика,  фокусировались  сейчас  взгляды   ее
товарищей. Многие из них уже беспокойно ерзали.
   - Итак, сколько отростков-индивидов у сенексийского  базового  разума?  -
спросил рассказчик. Он обвел глазами аудиторию, зорко  всматриваясь  в  лицо
каждого ученика, а потом снова остановил взгляд на Пруфракс:
   - Пру?
   - Пять, - ответила она, чувствуя ломоту в руках.
   При предыдущем пробуждении ее напичкали стонами. Пруфракс уже выросла  до
трехметровой величины и перешла в стадию эльфа.
   Конечности   были   несуразно   длинными,   тонкие   пальцы    перевязаны
крест-накрест после операции, цель которой - приспособить их к перчаткам.
   - А что ты найдешь в базовом разуме? - продолжал наседать рассказчик. Его
лицо протянулось  поперек  молоткообразной  головы  почти  на  ширину  плеч.
Кое-кто из женщин находил его привлекательным,  но  Пру  не  принадлежала  к
числу его поклонниц.
   - Обойму, - сказала она.
   - А внутри обоймы что?
   - Мифы.
   - А нельзя ли поточнее? Ты ведь знаешь - на самом  деле  никакие  это  не
мифы.
   - Информация. Информация о сенекси.
   - А дальше - твои действия?
   - Удар.
   - Почему, Пру?
   - Обойма обладает коллективной генной памятью. Уничтожив обойму,  я  лишу
жизни пять отростков-индивидов, составляющих одну команду.
   - А базовый разум ты тоже убьешь?
   - Нет, - сказала она мрачно, вспомнив о новой инструкции.
   Инструкция эта появилась вскоре после зачатия ее класса. - Базовый  разум
следует сохранить для высшего руководства.
   Рассказчик никогда не пояснял, что они станут делать с  базовым  разумом.
Не ее это забота.
   - Ну что же, - смягчился рассказчик, - учитывая, что ты все время витаешь
в облаках, ответ твой вовсе не плох.
   Мозги ведь тоже нужно проветривать, подумала  Пруфракс.  Для  рассказчика
это "витание в облаках", а для нее - попытка заглянуть в  свое  будущее.  Ей
уже пять, скоро  шесть  -  возраст  немалый.  Некоторым  доводилось  увидеть
сенекси в четыре.
   - Удар, Удар, - твердила она еле слышно.

***

   Проплывая сквозь  тонкий  слой  жидкого  аммиака,  Арис  обдумывал  новое
назначение.  Раньше  он  знал  Медузу  под  другим  именем,  отражающим   те
колоссальные усилия, которые вложили в нее сенекси.
   Не так уж много тайн скрывалось от него в протозвездной туманности. Он  с
четырьмя товарищами-отростками, которые вместе  с  главным  базовым  разумом
составляли одну из шести команд на борту  семенного  корабля,  патрулировали
туманность на девяноста трех орбитах. На то, чтобы облететь каждую орбиту  -
включая безвременные периоды за пределами статусной геометрии, - уходило сто
тридцать гуманоидных лет. Окутанные газовым шлейфом, они делали  картографию
впадающих масс и исследовали все разрастающиеся каменные  диски  -  небесные
тела главного ряда. С каждым замером, с  каждой  крупицей  новой  информации
базовые разумы наиболее яснее представляли себе туманность, призванную стать
отправной точкой для сотен поколений в  ту  эру,  когда  глобальный  замысел
сенекси созреет окончательно.
   Сенекси были почти так же стары, как сама галактика. Они начали совершать
космические полеты во  времена  звездного  шара,  то  есть  когда  галактика
представляла собой огромную сферу. Нельзя сказать, что это была  чрезвычайно
сообразительная раса.  На  каждое  крупное  открытие  уходила  жизнь  тысячи
поколений, и не только из-за  ограниченности  материальных  ресурсов.  В  те
времена элементы тяжелее гелия встречались редко. Их находили только  вокруг
звезд, которые, с жадностью поглотив неимоверное количество водорода,  затем
неистово вспыхивали синим пламенем и тут же  взрывались,  насыщая  галактику
углеродом, азотом, литием и кислородом.
   Элементов тяжелее железа практически не существовало.
   Биоорганизмы   холодных   миров,   где   властвовали   газовые   гиганты,
развивались, имея в запасе весьма скудный запас  химических  соединений  для
произведения потомства звезд Населения II.
   Арис, хотя его кругозор и был ограничен потребностями  отростка-индивида,
сознавал: гуманоиды противятся тому,  чтобы  семенные  корабли  стали  более
приспособленными к окружающему миру, более жизнестойкими. Но опыта у них  не
намного больше. Сенекси, с их миллиардолетним прошлым, часто  оказывались  с
ними на равных. Что же касается Ариса, то после нового  назначения  кругозор
его расширялся с каждым днем.
   На  раннем  этапе  борьбы  особенности  менталитета  сенекси,  негибкость
культуры побуждали их избегать  контактов  с  представителями  Населения  I.
Никто из них никогда не разрабатывал  программу  уничтожения  более  молодых
миров  с  нарождающимися  новыми  формами  жизни.  Выполнение  этой   задачи
потребовало бы титанических усилий, а кто мог поручиться, что эти усилия  не
пропадут впустую?
   И потому,  когда  развились  культуры,  способные  снаряжать  космические
экспедиции, сенекси просто отступили, залегли в редуты старых звезд, даже не
связываясь с новыми видами. Они отступали на протяжении трех  поколений.  На
тридцать тысяч гуманоидных  лет  они  законсервировались  в  холодных  мирах
вокруг  красных  карликов,  приберегая   силы   для   неизбежного   будущего
столкновения.
   А  затем,  как  и  ожидали  сенекси,  более  молодым  расам  Населения  I
понадобились даже самые древние звезды  галактики.  Они  действовали  с  той
дикостью,  прожорливостью,  силой  и  изменчивостью,  которая  отличает  все
организмы,  возникшие  из  раствора,  насыщенного  химическими   элементами.
Биология окончательно вступила в свои  права  и  начала  потихоньку  сживать
сенекси со света.
   Арис  приподнял  верхнюю  сферу  своего   тела   с   пятью   силикатными,
расположенными крест-накрест глазами. Он обладал памятью о тех временах и  о
гораздо более давних, хотя его команды тогда не существовало. Базовый  разум
носил в себе воспоминания, которые отбирал из общего  запаса,  охватывающего
почти двенадцать миллиардов лет,  -  невообразимый  объем  знаний  даже  для
сенекси.
   Арис стал проталкиваться вперед с помощью своих задних отростков.
   Через базовый разум  Арис  мог  приобщиться  к  воспоминаниям  предыдущих
поколений, живших за сто тысяч лет до него, хотя сам базовый разум был  даже
моложе  своих  отростков-индивидов.  В  молодости,  когда  они  еще  плавали
личинками   в   жидком   растворе,   отростки-индивиды   имели   собственные
информационные  мешочки   с   отдельными   фрагментами,   необходимыми   для
образования полной  памяти.  Они  плавали  по  аммиачным  морям,  насыщенным
теплыми газами зонам  протоплазмовым  пузырям  диаметром  три-четыре  метра,
развивая свою индивидуальность под спудом прошлого  -  даже  не  полного,  а
отдельных его фрагментов.
   "Стоит ли удивляться, что нам  не  хватает  гибкости?"  -  подумал  Арис.
Большинство отростков-индивидов сознавали это, особенно когда им  позволяли,
подобно Арису, сравнивать свою историю с историей Населения I.  Но  нынешнее
состояние вполне их устраивало.
   Да  и  что  тут  поделаешь?  Любые  видоизменения  были   бы   совершенно
противоестественными. Лучше уж вымирание... по крайней мере так считалось до
недавнего времени...
   Но сейчас, похоже, гуманоиды взялись за них как следует.  И  вот  базовый
разум начал серию экспериментов. Команда Ариса была  выбрана  среди  других,
находящихся  на  семенном  корабле,  для  непосредственного  наблюдения   за
экспериментом, а Ариса назначили главным исследователем. За  две  орбиты  от
этого места им удалось захватить шесть человеческих эмбрионов в  инкубаторе,
а также долгожданный банк данных.  Большинство  контактов  между  сенекси  и
гуманоидами   произошло   три-четыре   поколения   тому   назад.   Гуманоиды
доминировали среди себе подобных точно  так  же,  как  сенекси  доминировали
среди многообразного Населения II.
   Опыты с человеческими эмбрионами уже велись. Части их позволили нормально
развиваться,  других,  по  неизвестным   для   Ариса   причинам,   подвергли
воздействию искусственных факторов. Но подобное  вмешательство  не  принесло
заметных успехов.
   Арис  подозревал,  что  последние  эксперименты  были  намечены  в   ином
направлении, чем прежде, и все теперь замкнулось на нем. Он  не  сомневался,
что ему дадут полную власть над подопытными особями.
   Любой другой отросток-индивид растекся бы  под  такой  тяжкой  ношей,  но
только не Арис. Он находил гуманоидов  довольно  интересными  -  конечно,  в
особом, зловещем смысле этого слова. В конце концов они могли стать ключом к
проблеме выживания сенекси.

***

   Стоны утвердили ее в эльфовом  состоянии.  Она  бодрствовала,  охваченная
болью, не решаясь закрыть глаза; сознание подвергалось таким изменениям, что
она боялась - во сне ей придет конец.
   Кошмары было не так-то просто отделить от реальности, некоторые  из  них,
по сути дела, были лишь отголоском обостренного видения действительности.
   Особенно часто ей представлялось, что она попала в сенексийскую  ловушку,
тщетно пытается освободиться, но увязает все глубже и глубже,  задыхаясь  от
бессильной ненависти к этой страшной силе...
   Когда горячка спала,  ответственный  рассказчик  дал  ей  отпуск,  и  она
отправилась гулять по зеленым тропам "Мелланже", неуверенно ступая  по  зоне
низкой гравитации. В  руках  зудело.  В  голове  после  лихорадки  последних
нескольких пробуждений наконец воцарилась почти полная пустота. Никогда  еще
не чувствовала она  себя  такой  спокойной,  очистившейся.  Теперь  Пруфракс
ненавидела сенекси вдвойне: во-первых, за зло, свойственное  им  изначально,
во-вторых, за то, что они заставили руководство сделать  с  ней  такое  -  а
иначе она просто не смогла бы воевать. Логика была здесь  ни  при  чем.  Она
ощущала спокойствие и уверенность в себе. Зрелость приходила к ней с  каждым
пробуждением.
   "Набухание почек", по выражению рассказчика.  Скоро  ненависть  расцветет
пышным цветом,  преобразуя  все,  чему  ее  научили,  в  законченную  боевую
философию.
   Зеленые тропы уводили вверх от лабиринта бронированных щитов.
   Прозрачный пластик и сталь оплетали сады затейливым  кружевом,  пропуская
уровень радиации, необходимый для растений. Ни одной машине  не  позволялось
сюда заезжать. Передвижение - только пешком. Это была роскошь  и  привилегия
немногих.
   Поросль по обе стороны тропинки не вызывала у Пруфракс  каких-то  сильных
эмоций. Красиво? Да. Об этом можно говорить, думать, но в  чем  смысл  всего
этого? Приятные ощущения? Она не знала точно, что  означает  удовольствие  -
кроме мыслей об Ударе. Она понюхала цветок, который, как  сообщала  надпись,
цветет только при свете молодых, еще не разгоревшихся звезд. Сейчас они  как
раз  приблизились  к  такой  звезде,  и  зеленые  тропы  стали   черными   и
сочно-зелеными от цветения. Для других растений, не приспособленных к  такой
темной среде обитания, установили лампы.
   Особые  приспособления  выборочно  пропускали   солнечные   лучи   сквозь
отдельные пластиковые панели, только когда они падали под нужным  углом.  До
чего же умны эти технологи...
   Внешне технологи ей нравились больше, чем  рассказчики.  Впрочем,  не  ей
одной. От технологов требовалась гибкость ума, а от  рассказчика  -  большая
емкость. Технологи были  сильными  и  управляли  сильными  машинами,  как  в
приключенческих мифах - именно технологи нередко становились прототипами для
их героев. И сейчас Пруфракс захотелось,  чтобы  вместе  с  ней  на  зеленых
тропах бродил какой-нибудь технолог. Стоны сделали ее восприимчивой -  глядя
в зеркало, она замечала особый блеск в  глазах.  Однако  в  таком  состоянии
никакой продуктивной связи не получится.  Эльфы  совершенно  не  способны  к
воспроизводству. Оставалось лишь надеяться на обычную,  ничего  не  значащую
встречу.
   Она подняла глаза и увидела человека  метрах  в  ста.  Он  сидел  чуть  в
стороне от  тропинки,  на  специально  отведенном  для  этого  участке.  Она
приблизилась,  стараясь,  насколько  позволяли   одеревеневшие   конечности,
придать походке некую грациозную небрежность, и вскоре разглядела, что перед
ней не технолог. Но не слишком разочаровалась из-за этого. Ей  было  слишком
спокойно.
   - Вышестоящий, - сказал он, когда она оказалась совсем рядом.
   - Подчиненный, - отозвалась она, быстро смекнув, что он не  настолько  уж
выше ее по положению  -  старше  всего  на  шесть-семь  корабельных  лет,  и
непонятно, к какому классу принадлежит.
   - Какой чудный эльф, - заметил он. Незнакомец  был  черноволос,  ниже  ее
ростом, но по сложению чем-то напоминал перчаточников.
   Поблагодарив за комплимент легким  кивком  головы,  Пруфракс  указала  на
место возле него и вопросительно взглянула. Он  подвинулся,  Пруфракс  села,
охнув, и принялась массировать колени.
   - Стоны? - спросил он.
   - Плохая растяжка.
   - А, так ты - перчаточница. - Он посмотрел на шрамы на ее руках.
   - А вы откуда, если не секрет?
   - Из небоевого подразделения, - сказал он. - Настройщик мандатов.
   Она очень мало знала о мандатах - только то,  что  по  инструкции  мандат
устанавливали на каждый корабль,  но  лишь  очень  немногим  членам  экипажа
позволялось в него входить.
   - Небоевого? - переспросила она удивленно. Конечно, она не  почувствовала
презрения - члены экипажа не могут относиться друг к другу пренебрежительно.
К тому же она сейчас вообще ничего не сделала. Ей было слишком спокойно.
   - В это пробуждение я слишком много работал, - сказал он. - Так что  меня
отправили прогуляться.
   Чрезмерное рвение в работе  рассматривалось  на  "Мелланже"  как  явление
эротическое.  И  все-таки  Пруфракс   не   почувствовала   к   нему   особой
восприимчивости.
   - А мы, перчаточники, гуляем после периода акселерации, - сказала она.
   Он кивнул.
   - Меня зовут Клево.
   - А меня Пруфракс.
   - Скоро в бой?
   - Надеюсь. Всегда жду.
   - А я только что получил  доступ  к  мандату  на  полдюжины  пробуждений,
совершенно мне незнакомых. И очень рад этому.
   - А вам разрешено об этом говорить? - спросила Пруфракс.
   Информация о корабле, недоступная для нижних чинов, могла стать  отличным
товаром при бартере.
   - Не знаю, - сказал он, нахмурившись.  -  Меня  предупредили,  что  нужно
соблюдать осторожность.
   - И все-таки?
   Возможно,  он  из  резервного   подразделения   перчаточников,   подумала
Пруфракс. Во всяком случае, не из технологов - не особенно мускулистый, но и
не такой высокий и тонкий, как перчаточники.
   - Если ты расскажешь мне о перчатках.
   Она  улыбнулась  и,  приподняв  руки,  пошевелила   короткими,   толстыми
пальцами.
   - Ну конечно.

***

   Базовый разум плавал, невесомый, в своей цистерне, удерживаемый на  месте
углеродными кронштейнами. На кораблях сенекси старательно экономили  металл,
теперь уже скорее по традиции, чем из-за ограниченности ресурсов.  Насколько
мог судить Арис, их противник берег металл по той же самой причине. Он вдруг
напрягся, стараясь  восстановить  в  памяти  обрывки  информации  о  прошлом
гуманоидов, извлеченные из полной памяти. Так вот - кажется, древние римляне
считали сельское хозяйство единственным по-настоящему благородным занятием.
   Сельское хозяйство - выращивание растений, которые употребляли в пищу и в
качестве сырья. Растения аналогичны  фрифам,  которыми  сенекси  питались  в
своей  личиночной  молодости,  правда,  фрифы  не  были  зелеными  и  их  не
высаживали в почву.
   Когда он старался охватить своим разумом  концепции  гуманоидов,  в  этом
всегда было что-то захватывающее. Правда, раньше у него  всегда  не  хватало
времени, чтобы вникнуть во все  это  поглубже,  но,  может  быть,  оно  и  к
лучшему.  Он  ведь  запрограммирован  отвечать  на  четко   сформулированные
вопросы, а не окунаться с головой во всю эту гуманоидную грязь.
   Арис проплывал над базовым разумом, и все эти мысли текли по его  тканям.
У   него   не   было   центральной   нервной   системы    и    по-настоящему
дифференцированных органов, за исключением тех, которыми он взаимодействовал
с внешним миром, - конечностей, глаз, входного отверстия. Но  базовый  разум
обладал центральной нервной системой -  тонкостенным  мешочком,  заполненным
тягучей жидкостью, примерно десяти метров в поперечнике.
   - Ты уже  ознакомился  с  устройством  человеческого  разума?  -  спросил
базовый разум.
   - Да.
   - Возможно ли для нас общение с гуманоидными формами жизни?
   - Мы уже создали интерфейсы для взаимодействия с их машинами.
   Похоже, что мы можем общаться и с самими гуманоидами.
   - А тебе не приходило в голову, что за все время нашей затяжной  войны  с
гуманоидами мы ни разу не попытались вступить с ними в контакт?
   Сложный вопрос.  Ответ  на  него  требовал  некоторых  качеств,  которыми
отросток-индивиднеобладает. Например, любознательности. Отростки-индивиды не
задавали  вопросов  самостоятельно.  Они  проявляли  инициативу  только  как
отпрыски разума-инкубатора.
   И вдруг он с тревогой осознал, что действительно не  раз  задавался  этим
вопросом.
   - Никогда прежде нам не удавалось захватить банк  гуманоидной  памяти,  -
сказал он, уклоняясь от прямого ответа. - А вступить  в  контакт  без  таких
достаточно обширных источников информации невозможно.
   - Но как  ты  только  что  признал,  мы  в  прошлом  использовали  машины
гуманоидов.
   - Проблема, вставшая перед нами сейчас, неизмеримо сложнее.
   - Ты думаешь, командам запрещали вступать  в  контакт  с  гуманоидами?  -
спросил базовый разум, выдержав паузу.
   Арис почувствовал то, что применительно к отросткам-индивидам м