снимая перчаток, он продрался сквозь самогерметизирующуюся  пленку  на
входе и весело подмигнул  двум  мужчинам,  нервно  мнущимся  в  амбулаторном
покое: - Сын... кому сын, кому внук. Здоровый такой кабан, три семьсот.
   Рослый парень в тщательно наглаженном камзоле бросился ему на шею, а  его
отец, крепкий, почти без седины шахтер с  претензией  на  респектабельность,
стиснул его правую ладонь.
   - Тише вы! - засмеялся Огоновский. - Руку сломаете, чем  я  резать  буду?
Все у вас в порядке, девушку можете забрать завтра под вечер. Тогда же и  на
малого поглядите. Все-о! Я сказал. Завтра.  А  сейчас  -  марш-марш!  Доктор
устал и хочет спать.
   Андрей проводил счастливых отца и деда до их машины, вернулся  наверх,  в
операционную и принялся раздеваться, стоя в негерметичном предбаннике.
   - Лалли, расположите нашу красавицу  в  палате,  младенца  на  ночь  -  в
камеру, пусть проветрится как следует, а я пойду к себе. На  сегодня  все...
спокойной ночи. Ханна! - крикнул он, входя  в  противоположное  крыло  дома,
отведенное под его кабинет и спальни. - Ханна, подогрей мне чуточку  супа  и
разогрей ту курицу, что вчера приволок Эмден!
   В кабинете под ноги радостно бросился Том. За неделю, проведенную в  доме
Андрея,  щенок  поразительно  разъелся  и  сейчас  уже  мало  напоминал   ту
заморенную худобу, которую ой купил у мальчишки Юргена. Андрей  меланхолично
потрепал пса по спине, накинул на себя халат и  устало  свалился  в  кресло.
Сегодняшний  день  начался  с  гнойной  раны  на  ноге  старого  шахтера,  а
закончился родами. Вздыхая, Огоновский врубил  личный  терминал  и  принялся
набрасывать заявку на лекарства и расходные материалы.
   За его спиной чуть слышно зашуршала Ханна с подносом.  Она  уже  усвоила,
что  после  поздних  операций  или  вызовов  общий  ужин  отменяется,  а  ее
повелитель ест у себя в кабинете. Андрей повернул голову, мягко улыбнулся: -
Останься. Я сейчас.
   "Это мои первые послевоенные роды,  -  подумал  он,  отправляя  документы
через эфирную сеть, - наверное, скоро их будет много. Хорошо бы..."
   Ханна сидела в кресле возле шкафа, тихая, как мышка, и  смотрела  куда-то
за окно, где ветер гнул в саду деревья.  Андрей  наклонился  над  переносным
столиком, зачерпнул суп и вдруг поймал себя на мысли, что  сейчас,  в  своем
теплом белом халатике, немного растрепанная, она кажется  ему  необыкновенно
привлекательной.
   "Первые роды, - сказал он себе. - Где лежит мой сын?"
   Отодвинув пустую тарелку, Огоновский резко поднялся, раскрыл бар и достал
два глубоких бокала и бутылку коньяку.
   - Подсаживайся, - скомандовал он, разливая коньяк. Себе  он  налил  почти
полный, Ханне - на палец меньше.
   Девушка неловко придвинула свое кресло поближе к Андрею и подняла на него
глаза - удивленные и в то же время чуточку кокетливые. Она еще  ни  разу  не
была в его постели, он просто не думал об этом, слишком занятый в  последние
дни. Сейчас она, кажется, догадывалась о его мыслях.
   Андрей разорвал копченую курицу, вытер салфеткой пальцы и поднял бокал: -
За тебя, девочка. Не бойся, коньяк не противный.
   Все еще неловко она взяла стеклянную чашу - Андрей залюбовался ее тонкими
и в то же время сильными пальцами с гладкими  розоватыми  ногтями  -  и,  не
нюхая, опрокинула ее в рот.
   - Молодец. Теперь курочки. Положено сыром, но сыр придет чуть позже.  Вот
так. Противно, да?
   - Нет, - ответила девушка, удивляясь своим ощущениям.  -  Кажется,  дымом
пахнет.
   - Нет. Не дымом.
   Он развернулся вместе с креслом, достал из  стола  сигару,  бросил  пачку
сигарет для Ханны и подождал, пока она поднесет ему огонь.
   - Мать запрещала мне курить.
   - Я для тебя не мать.
   Местный табак рос плохо, но уж если  вырастал,  то  отличным,  ароматным,
наподобие виргинских сортов с Орегона.  Шахтеры  и  фермеры  редко  покупали
фабричные сигареты, предпочитая  самодельные  сигары  и  трубки.  Курили  на
Оксдэме практически все, начиная с самого раннего возраста.
   Андрей смотрел, как  тлеет  огонек  ее  сигареты,  чуть  подрагивавшей  в
длинных пальцах, и чувствовал, как растет в нем желание ощутить  эти  пальцы
на своей щеке. Вдохнуть ее запах, такой свежий, юный,  зовущий  в  дали,  из
которых нет возврата, - по крайней мере, до тех пор, пока  эта  ночь  еще  в
своих правах. Она смотрела на него с ожиданием, в котором, однако, не было и
намека на покорность рабыни, нет, она ждала его, ждала,  когда  он,  усталый
после нелегкого дня, потребует от нее того, для чего, собственно, и  создана
женщина - тепла. Бросая на девушку короткие незаметные  взгляды,  Огоновский
неожиданно со всей ясностью осознал, что она, эта девчонка, купленная им  за
две сотни крон, с самого начала готова предъявить на него некоторые права  -
она, женщина до мозга костей, с успехом компенсирующая инстинктом недостаток
опыта.
   Он пошевелил пальцами, согревая  ладонь.  Потом,  глубоко  затянувшись  и
выдохнув, протянул руку к тонкой шее девушки; чуть сверкнув глазами, Ханна с
готовностью потянулась ему навстречу.
   ***
   - Хуже всего было, когда стали приходить первые похоронки. На компенсацию
особо не проживешь, да и вообще, что толку, когда работать  на  шахте  стало
некому? Сперва пытались как-то объединяться, бригадами, что ли,  а  потом...
потом забирать начали вообще всех здоровых и  не  старых.  -  Усы  Маркеласа
грустно повисли, он сплюнул в желтоватую лужу и поморщился. -  После  войны,
ну то есть в последний-то год,  думали,  что  к  нам  другие  люди  приедут:
работы-то здесь много, было бы только желание... Так  никто  и  не  приехал.
Работы, говорят, сейчас по всей Конфедерации полно, какой же дурак полетит к
нам?
   - Так тебя подбросить? - спросил Огоновский.
   Шериф  рассеянно  кивнул.  Его  машина  сломалась  в  дальнем  шахтерском
поселке, и уже два часа он  шел  пешком  через  холмы.  Андрей  сразу  хотел
предложить  ему  свои  услуги,  но,  погруженный  в  грустную  задумчивость,
Маркелас вдруг принялся рассказывать, что  происходило  в  округе  во  время
войны. Так они и говорили: Огоновский сидя в машине, а шериф -  опершись  об
ее переднее крыло.
   - Вот черт, - вдруг произнес он, озабоченно потирая нос, - забыл я  вчера
госпочту просмотреть. А ну как там очередное распоряжение от шефа?
   - Ну и что? - пожал плечами Андрей. - Не велика беда.
   - Не скажите, док, не скажите. Бэрден - буквоед, каких свет  не  видывал.
Может, в нашем бедламе оно и к лучшему, но дело в том, что у меня  на  счету
уже три замечания, и все - за невнимательность при работе с документами.  Он
шлет мне инструкции, а я забываю о них доложиться. Мелочь, в общем-то, но  с
Бэрденом как-то неприятно... совесть,  что  ли:  знаю  ведь,  что  он  прав,
понимаете?
   - Шеф-попечитель не имеет над тобой никакой особой власти. Ты  находишься
на выборной должности, а он - представитель  государственной  администрации.
Вы как бы уравновешиваете друг друга.
   - Да, все так, - махнул рукой Маркелас, -  но  дело  в  том,  что  шеф  -
человек порядочный, понимаете? С таким, как  он,  мне  конфликтовать  просто
совестно. Лучше уж над каждой бумажкой трястись.
   Андрей тихонько рассмеялся.  До  войны  Ник  Маркелас  был  известен  как
большой ухарь, неоднократно вступавший  в  конфликт  с  законом.  Правда,  и
авторитет у него был немалый: все знали, что слово Ник  держит,  а  если  уж
судит - то по справедливости. Видимо, репутация крепкого, толкового парня  и
сыграла главную роль на выборах окружного шерифа.
   Шериф здесь, на Оксдэме - это  и  судья,  и  начальник  полиции,  и  даже
командир отряда планетарной самообороны. Под  его  ключом  хранится  арсенал
старенького армейского оружия, которое он может раздать добровольцам  в  тот
момент, когда это потребуется для защиты мирных жителей.  Он  имеет  печать,
позволяющую ему решать финансовые вопросы общины и от имени этой  же  общины
заключать те или иные сделки с любым юридическим лицом, в общем,  для  такой
территории, как Гринвиллоу, это почти отец родной.
   Дорога пошла под уклон, внизу, в бурой от  полегшей  травы  лощине  стали
видны две решетчатые вышки-с пропеллерами, башенка подъемника и  погрузочный
терминал. Рядом примостились  цилиндрические  строения,  скрывавшие  шахтное
оборудование,  -  то  была  одна  из  десятков  крохотных   семейных   шахт,
разбросанных по всему богатому рудами краю.
   - Смотрите-ка, мамаша Дорфер решила заняться делом, - удивленно  произнес
шериф. - Давайте подъедем, док, я хочу с ней поздороваться.
   Андрей повернул руль и оказался на гравийной полосе, ведущей к шахте.  По
мере приближения он разглядел стоявший возле аппаратного узла  автомобиль  и
рядом - еще один, совсем новенький вездеход незнакомой ему модели.  Маркелас
удивленно нахмурился.
   - Кого это сюда принесло? - озадачился он.
   Огоновский остановил свой джип  рядом  с  потрепанным  грузовичком  вдовы
Дорфер и спрыгнул на гравий. В лицо ему дохнуло характерным тяжелым  запахом
шахты - несмотря на то, что за последние годы из земли не подняли ни  грамма
руды, этой вонью было пропитано все вокруг.
   К машине подошел рослый парень лет двадцати,  в  котором  Андрей  не  без
труда узнал вертлявого бузотера Дорфера-младшего.
   - Решили браться за работу, Энди? - спросил  у  него  шериф,  отвечая  на
рукопожатие.
   - Да нет... здравствуйте, док, рад вас видеть... приехали какие-то  люди,
лазят вокруг шахты, что-то такое меряют.  -  Энди  был  растерян  и  говорил
сбивчиво, то и дело оглядываясь на  генераторные  вышки,  рядом  с  которыми
виднелась массивная  фигура  его  матери  в  компании  нескольких  мужчин  в
комбинезонах. - К  нам  заглянул  Сэм  Липучка,  говорит,  у  вас  там  люди
какие-то, мы и приехали посмотреть что да как, а они нам...
   - Что они?
   - А они говорят, продавайте шахту, и все. Мы и рады бы продать, но не  за
десять же тысяч!
   - Что-о?!
   Андрей едва не выпучил от изумления глаза. Да, у Дорферов погиб отец, да,
шахтой пока заниматься некому, потому  что  наемные  работники  предпочитают
идти к тем хозяевам, у которых  шахты  побольше  да  посолиднее,  но  десять
тысяч? За десять тысяч крон можно купить приличный автомобиль, но  уж  никак
не шахту, приносящую полторы сотни тысяч в год!
   Маркелас прищурился и решительно зашагал к вышкам. Андрей  последовал  за
ним.
   - Привет, мэм... никак, гости у нас объявились? Кто такие будут?
   - А тебе какое дело, парень?
   Андрей внимательно оглядел говорившего - солидного вида  мужик  в  теплом
комбинезоне с несколькими сумками на поясе, от одной тянутся провода...  Его
спутники, так же одетые молодые парни с гражданскими излучателями в кобурах,
держались чуть поодаль, презрительно щурились  и  всем  своим  видом  давали
понять, что чувствуют себя хозяевами положения.
   Ник сунул в карман руку и  выбросил  перед  незваным  гостем  портмоне  с
шерифской звездой.
   - Шериф Маркелас, - представился он. - Кто такой, спрашиваю?
   - Таккер Хатчинсон, - недовольно проворчал тот. - Компания "Элмер Хиллз",
Аврора.
   - Что вы тут делаете, мастер Хатчинсон? Вы в  курсе,  что  находитесь  на
частных землях? Молодой Дорфер сказал мне, что  вы  и  ваши  люди  появились
здесь без ведома  его  семьи...  Что  все  это  значит?  Где  разрешение  на
проведение геологоразведки, Где разрешение землевладельца? Что  вы  мне  тут
молчите? Отвечайте!
   - Моя  компания  желает  приобрести  эти  земли,  -  высокомерно  ответил
Хатчинсон и поглядел на своих ребят - те, как по  команде,  приосанились,  а
один даже положил руку на кобуру. - А вы не суйтесь... вам-то что?
   - За такую цену вы, мастер Хатчинсон, можете  приобрести  тут  разве  что
свинарник, - вступил в разговор Андрей. - Я не собираюсь лезть в дела  семьи
Дорфер, но мне кажется, что эти люди вряд ли согласятся продать вам шахту за
десятку грандов.
   - А это еще кто?  -  вскинулся  Хатчинсон,  неприятно  косясь  на  черный
кожаный комбез Огоновского. - Тут что, каждая собака лезет не в свое дело?
   Андрей спокойно отвел в сторону правую руку, и люди  мастера  Хатчинсона,
как, впрочем и он сам, смогли  полюбоваться  рукоятью  армейского  бластера,
торчащей из лоснящейся черной кобуры.
   - Я здешний доктор, - медленно произнес Андрей, - полковник  медслужбы  в
отставке... и, следовательно, один из представителей государственной власти.
С правом низшего суда, кстати говоря. Мэм Дорфер: я так понял,  что  вас  не
совсем устраивают условия, предложенные этим, э-ээ... джентльменом?
   - Да какое уж тут устраивают, - фыркнула вдова. - Да по-любому, хоть бы и
миллион они мне дали, не продам я им теперь ничего! Это надо  же:  приезжаем
мы с Энди, а он нам - кто такие? Что такое? Хозяева? Продавайте, и все  тут!
Я аж ушам своим не поверила!
   - Ну, я думаю, вопрос решен, - хмыкнул в усы Маркелас. - Ваше  пребывание
на  данных  землях,  джентльмены,  считается  нежелательным.  Предлагаю  вам
покинуть пределы земель, являющихся собственностью семьи Дорфер. В противном
случае могу применить оружие.
   Хатчинсон нахмурился. Шериф выглядел достаточно решительно, к тому же  он
прекрасно понимал, что этот коренастый  доктор,  по  привычке  таскающий  на
бедре армейское оружие, не оставит своего приятеля в беде.  Силы  были  явно
неравны.
   - Хорошо же, - проворчал он и сделал знак своим идти к машине. - Я думаю,
мы с вами еще поговорим... при других обстоятельствах.
   - Если ты не хочешь, чтобы я арестовал тебя за оскорбление  представителя
выборной власти, - мягко пропел  Маркелас,  уже  вытягивая  из  набедренного
кармана плоский армейский "Вальде", - то  вали  отсюда,  пока  жив!  И  если
шеф-попечитель, упаси господи, еще не выдал тебе официальное  разрешение  на
все эти раскопки у нас в Гринвиллоу, я припечатаю тебя по полной программе!
   - Мы бы продали, - тихо проговорила вдова, глядя,  как  удаляется  гордая
спина мастера Хатчинсона, - да только кто ж продаст шахту за  десять  тысяч!
Даже сейчас меньше пятидесяти - нет таких цен, и все тут!
   - Я найду  мужиков,  -  угрюмо  вмешался  Энди.  -  Найду,  ма,  увидишь.
Оборудование в порядке, хоть сейчас запускайся. Троих-четверых найду, и  сам
работать стану... прокормимся, ма, ты не думай.
   Андрей потрепал юношу по вихрам и двинулся к своей машине. Вслед за  ним,
сказав что-то вдове, засеменил и Маркелас.
   - Послушайте, док, - предложил он, догоняя его, - а не съездить ли нам  к
шефу? Не нравится мне эта публика, хоть режьте вы меня!
   Огоновский  посмотрел  на  часы.  Рабочий  день  шефа-попечителя  еще  не
закончился, но у него не было никакой уверенности, что  Бэрден  находится  у
себя.
   - Ну, поехали, - согласился он. - Я потом в Змеиный заеду, надо  мне  там
повидать кое-кого... А что ты так расстроился, прям лица на тебе нет?
   - Вот только громил заезжих нам тут не хватало, - мрачно отозвался шериф.
   - А может, это неизбежно? - Андрей выбрался из лощины, вырулил на  дорогу
и прибавил газу. - Рабочих рук у нас все равно нет, а так люди хоть с голоду
не сдохнут.
   - Да как же вы не понимаете? - фыркнул Маркелас. - За десять тысяч!.. Это
же не просто грабеж, это вообще уже... И потом,  что  значит  -  продавайте?
Хочешь купить, так подойди, поговори, как человек, дай цену приличную - и по
рукам, за ради бога! Но вот так! Приехали, начали землю  мерить,  будто  уже
они тут хозяева. Не-ет, док, мы, может, народ и нищий, но и у нас есть  свое
достоинство. И постоять за себя мы тоже можем.
   В ответ Андрей пожал плечами. Он прекрасно понимал, что так или иначе, но
Оксдэм все равно войдет
   в единое для всех русло "большой" экономики,  и  в  портовой  столице,  к
примеру, этот процесс уже хорошо заметен. Крупные  компании  открывают  свои
представительства  и  филиалы,  строятся  заводы,   расширяется   внутренняя
инфраструктура. Скоро руки дойдут и до глухих углов  типа  Гринвиллоу  -  не
завтра, конечно, и, пожалуй, даже не через год, но дойдут,  это  несомненно,
тем более что об истинном богатстве болотного края не подозревают пока  даже
его хозяева. Стоит  кому-то  из  больших  боссов  решить,  что  пришла  пора
вкладывать деньги в малоизученные дебри диких  миров,  и  вместо  пионерской
идиллии  городков  и   поселков   здесь   вырастут   города   и   гигантские
перерабатывающие комплексы.
   Шеф-попечитель,  к  удивлению  Андрея,  оказался  на  месте.   Секретарша
мгновенно пропустила представительную делегацию в составе шерифа и доктора и
даже сама, без команды, принялась готовить кофе. Бэрден был  немало  удивлен
гостям.
   - Очень рад... - рассеянно сообщил он. - А вы,  мастер  шериф,  опять  не
отчитались по входящим инструкциям - ни вчера, ни сегодня...
   Маркелас сморщился, - как печеное яблоко.
   - Да, да... знаю, знаю, виноват. Тут дело сейчас не в бумагах.  Можно,  я
сяду?
   - Ох, да, конечно! Присаживайтесь, джентльмены, прощу  простить!  С  утра
голова раскалывается. Так что у вас там, шериф?
   - Гости у нас, - заявил Маркелас. - Поганые, скажу я вам, гости. Шеф,  вы
давали визу на проведение геологоразведки  представителям  аврорской  "Элмер
Хиллз"?
   - Вот те раз! - ухмыльнулся Бэрден. - Вот я  вам  опять  про  инструкции.
Давал, о чем, как положено, известил канцелярию вашей милости - не далее чем
вчера. А вы, как я понял, уже  успели  в  чем-то  обвинить  обычных  честных
людей? Быстрые у вас руки, мастер шериф...
   - Обычных?! Честных? А вы знаете, что  эти  "честные  люди"  вперлись  на
шахту вдовы Дорфер, не сказав ей ни слова?  А  вы  знаете,  что,  когда  она
приехала, представитель фирмы в ультимативной форме предложил ей продать все
земли за десять тысяч крон? Они вам об этом не говорили, а, шеф?
   Бэрден растерянно потер ладони и повернулся к Андрею, словно ища  у  него
поддержки.
   - Да-да, - подтвердил тот, - все так и было, в точности. Я сам видел  эти
наглые рожи. Вам-то они что, понравились?
   - Это чудовищно, джентльмены, - вздохнул шеф-попечитель. -  Дело  в  том,
что мне они пока еще  не  представлялись.  Позавчера  я  получил  запрос  из
столицы, составленный по  всей  форме,  подтвердил,  заверил,  отправил  все
обратно и думал...
   - Что вы думали, мастер шеф?
   - Но, джентльмены... я думал, что представители фирмы  сперва  заедут  ко
мне, расскажут мне о своих планах, отрекомендуются, так  сказать.  А  они...
так получается, они уже здесь?
   - Получается, - вздохнул шериф. - И нет такого закона,  который  позволил
бы мне выдворить эту сволочь за пределы территории. Все, что я могу,  -  это
сделать им предупреждение. Я его сделал. На этом моя власть кончается. Будем
надеяться, что кто-нибудь из наших парней намылит-таки им таки шею.
   - Что вы собираетесь делать? -  поинтересовался  Бэрден  после  недолгого
размышления.
   - Да ничего, - рубанул ладонью воздух Маркелае. - Но скажу сразу: если их
начнут бить, я и пальцем не пошевелю. Одно дело мамаша Дорфер,  а  другое  -
Цыбин, к примеру, с братьями Пшездецкими... посмотрю я на них!  Ладно,  док,
поехали в Змеиный. А с вами, шеф, мы свяжемся.
   - Да-да... - вздохнул Бэрден. - Только я  умоляю  вас,  Ник:  ну  давайте
как-нибудь без скандалов, а? Мы же власть все-таки...
   - Ничего не могу обещать, - с веселым злорадством ответил  шериф.  -  Как
народ решит... я что? Я выборный, мое дело - как люди скажут.
   Маркелас как в воду глядел. В "Оксдэмском  тумане",  где  они  с  Андреем
вскоре оказались, уже заседали  два  десятка  мужчин,  обсуждавшие  прибытие
странных покупателей: кроме вдовы Дорфер, Хатчинсон  успел  побывать  еще  у
двух фермеров. Оскорбительные предложения агента вызвали  у  них  ярость,  и
тому пришлось удалиться несолоно хлебавши.
   - Что бы это значило? - вопрошал Сэм Липучка, владелец огромной фермы  на
холмах к югу от Змеиного лога. - Да какой же  идиот  продаст  свой  хлеб  за
такие крохи? А я вот, к примеру, при любых раскладах уезжать не собираюсь. У
меня дочки, зятья да внуки