я
женщина. Попросив ехать к универмагу "Мэйси", Портер развернул лист бумаги.
     В  списке были двадцать  три  фамилии -  двадцать  один  мужчина  и две
женщины.  Кто-то  из этих людей попал сюда  случайно и не имел  отношения  к
фирме, товарный  знак  которой  вышит на платье  Жаклин Коули.  Кто  именно?
Занимаясь всеми,  можно потратить уйму времени.  Нужна система. Прежде всего
необходима, как говорят ученые, рабочая гипотеза. Скажем, так: несколько лет
назад было создано объединение ученых, некая частная фирма, каким-то образом
попавшая  в  поле  зрения  законодателей. Похоже, что  речь  шла о негласном
финансировании.  Фирма проводила систематический опрос большой группы людей,
в  основном,  работников  науки  и  культуры.  Причем,  почему-то  -  людей,
замеченных в достаточно грязных делах.
     Одна странность. Нигде не упоминалась ни одна  фамилия военного. Значит
ли это, что военные к этому непричастны?
     Портер  бросил  водителю десятку, выскочил из  такси  и  нырнул в  холл
универмага.  Быстро переходя из  зала в зал, он купил мороженое и  съел его,
ненадолго  задержавшись  у большого зеркала на лестнице.  "Нужно сделать две
вещи,-  решил  он.- Показать  список Жаклин, она  должна  вспомнить  хотя бы
одну-две  фамилии.  А расследование начать с космолога  Патриксона.  Фамилия
стояла в середине списка, жил ученый в полутора часах езды от Филадельфии, в
том же университетском городке, что и Льюин. Вряд ли космолог попал в список
случайно.  Но и логически  - какое он  мог  иметь отношение к  фирме? Вот  и
объяснимся."
     Обратно к дому Жаклин  Портер  добирался  пешком, а потом  в полупустом
автобусе. На углу, откуда были видны окна квартиры Жаклин, стоял таксофон, и
Портер  набрал  номер.  Трубку не снимали.  Он набрал  еще  раз,  с  тем  же
результатом. Уснула? Ушла?
     Портеру стало беспокойно.  Окна в квартире закрыты - он помнил, что они
были  распахнуты во время их разговора.  Если Жаклин нет, то ему не только в
квартиру,  но и в дом не  попасть - на двери электронный замок. Портер дошел
до  следующего  перекрестка и опять  позвонил. Жаклин не  отвечала.  Подавив
беспокойство,  Портер  направился  к  бюро  проката  автомомобилей,  реклама
которого виднелась в сотне метров.

x x x
     - Вам  не  кажется,  что именно из-за  вас  Воронцов попал в неприятное
положение? - сухо спросил Крымов.
     - Нет,- отозвался Портер.
     - Если речь действительно идет о сведениях военного характера...
     - Дайте досказать,- Портер поднял руки,- решать будем потом.
     - Продолжайте,- буркнул Крымов,- но все это мне не нравится.

x x x
     Портер явился к Патриксону без  предупреждения. Жил  космолог  на тихой
тенистой  улице,  в  небольшом  коттедже,  какие  строят  обычно  на  берегу
Чесапикского залива.  Открытая терраса, небольшой  сад с ухоженными кустами.
Когда  Портер  остановил машину  перед входом,  был час дня.  В саду возился
мужчина,  который на  звонок Портера  поспешил к забору  и открыл дверь,  не
поинтересовавшись именем гостя.
     -  Вы  впускаете   всех?  -  улыбнулся  Портер,  глядя  на  открытое  и
доброжелательное лицо Патриксона. Космолог был высоким,  склонным к полноте,
он не выглядел ни озабоченным, ни тем более удрученным.
     - Всех,- Патриксон тоже улыбнулся.- Грабителям у меня делать нечего.  А
вы кто?
     Портер представился, и улыбка сползла с лица Патриксона.
     - Давно не имел дела с репортерами,- сухо сказал  он.- Радости от таких
разговоров мало. Хотите узнать, как мне живется после скандала?
     -  Нет,-  Портер  покачал  головой.-  Хочу  поговорить с вами  о физике
Уолтере  Льюине.  И о фирме, которая года три назад  распространяла опросные
листы...
     Они прошли  в комнату, которая  служила, видимо,  кабинетом и  спальней
одновременно.  Порядок  был  образцовым  - стеллажи  вдоль  стен  до  самого
потолка, письменный стол, узкая кровать. Не спрашивая, Патриксон поставил на
стол бутылку сухого вина и два высоких бокала.
     - Хотите пейте, хотите нет,- сказал  он,- а я выпью. Вот так. А теперь,
господин Портер, расскажите мне,  что вы знаете о Льюине и о фирме. Все, что
знаете. Только тогда я отвечу  на ваши  вопросы.  И  заранее  скажу: как вам
известно,  обошлись  со  мной  круто.  Жена  ушла,  постоянной  должности  в
университете  я так и  не получил. А связь, о которой  писали, у  меня была.
Хотел бы я посмотреть на мужчину, который  не имел таких связей.  Так -  это
все обо мне лично. Теперь ваша очередь.
     Портер говорил сжато, но  старался  не  упустить  важных,  с его  точки
зрения, деталей. Он  чувствовал, что  с Патриксоном дело пойдет, говорить  с
ним было легко. Когда Портер замолчал, космолог  вышел, не сказав  ни слова.
Вернулся  он через минуту и бросил Портеру на  колени  небольшую книжицу.  В
правом верхнем углу  обложки Портер  увидел тот же  знак,  что  и на  платье
Жаклин Коули.
     - Вот то,  что  вы ищете,- сказал Патриксон.- Это  один  из вопросников
фирмы  "Лоусон". Всего их  было  полтора  десятка.  В  этом -  около двухсот
вопросов, вы их потом изучите и, если будет желание, сами  сможете ответить.
Это, знаете, как игра - после десятого  вопроса  втягиваешься, и... Три года
назад Льюин - он был у них экспертом - предложил мне побаловаться на досуге.
Я ответил на вопросы,  а потом заинтересовался  -  все-таки  Льюин физик,  а
здесь есть  и  география, и  зоология  и  даже  секс.  Начал  анализировать,
проверять кое-какие факты, устанавливать взаимосвязи. Наконец, понял, почему
Льюин мной заинтересовался.
     - Почему?
     - Из-за моих работ. Я занимался  в то время проблемой  скрытой массы во
Вселенной. Не делайте умное лицо, господин  Портер, для вас  это темный лес.
Попробую объяснить, иначе вы и дальнейшее не поймете.
     - Можно, я включу запись?
     - Да, пожалуйста. Посмотрите на досуге. Если вас не прижмут по дороге и
не отнимут камеру.
     - Думаете, может до этого дойти?
     - Уверяю вас. Видите, я говорю спокойно, потому что все останется между
нами. Никто этого не напечатает, и ничего, кроме неприятностей, материал вам
не  принесет.  Как,  нравится  такое  вступление? Если  перспектива  пугает,
скажите, и мы пойдем на кухню есть жареное мясо.
     - Говорите,- вздохнул Портер.
     - Ну,  ну... Речь  пока пойдет о космологии,  поскольку  для  меня  все
началось  именно с нее.  Вы  знаете, что  Вселенная  расширяется?  Галактики
удаляются  друг  от друга... Впрочем, это знают  даже дети. Вопрос: вечно ли
будет продолжаться расширение, или  когда-нибудь оно сменится сжатием? Ответ
зависит  от того,  какова  плотность  материи во  Вселенной. Если она больше
некоторого предела, то  силы  тяготения в  конце концов остановят разбегание
галактик.  А  если материи  недостаточно,  то  галактики  будут  разбегаться
всегда, и ничто  этот процесс не остановит. По современным данным, плотность
материи  близка  к  критической.  Очень  близка. Теоретически  такие  модели
исследовались. Не я  первый, конечно, решал задачу: что  будет со Вселенной,
плотность материи  в  которой точно критическая.  Я всего лишь привлек более
надежные физические идеи.  Больше физики, чем математики... Не буду утомлять
вас  наукой...  Получилось,  что  Вселенная  с критической  плотностью не  в
состоянии развиваться. Она не  будет  ни расширяться, ни сжиматься, никакого
развития в крупных масштабах.
     - Значит,  в нашей Вселенной плотность не может  быть  критической,-  с
глубокомысленным видом сказал Портер,- ведь  галактики разбегаются, вы  сами
сказали.
     - Однако! Вы умеете рассуждать, браво...
     - Не иронизируйте, я ведь, в общем, далек от науки.
     - Ну, аналитические способности у человека  или  есть,  или их нет. Как
мед у Винни-Пуха.
     - Спасибо, профессор.
     - Я не профессор. Зовите меня Рольфом.
     - Я - Дэвид.
     -  Так   вот,  Дэвид,   вернемся  к  нашим   баранам.   В  роли  барана
небезысвестный вам Льюин. Он явился ко мне недели через  две после того, как
я вернул опросный лист. О Льюине я раньше слышал, читал его статьи.  Они мне
нравились. Об этом  мы и говорили весь вечер.  В общем,  кончилось  тем, что
Льюин предложил мне поработать на фирму. В группе экспертов.
     - Значит, вы...
     - Нет, в элиту я не входил. Я потом выяснил, что над нашей группой было
еще несколько.  А  окончательный  анализ  и  решение  принимались  уж совсем
высоко. К какой ступени иерархической лестницы принадлежал Льюин, я так и не
понял. Возможно, он знал о проблеме чуть больше меня.
     - О какой проблеме, Рольф?
     -   Дальний  прогноз  развития  общества.   Такие   прогнозы   называют
стохастическими, потому что в  них велика роль случайных, трудно учитываемых
факторов. Но  это  лишь  мое мнение,  Дэвид.  В нашей группе экспертов  было
девять человек. Контактов  с другими группами мы  не  имели.  Возможно,  они
работали с той же информацией, а выводы потом где-то сравнивались.
     - Вас собрали вместе? Кто входил в группу?
     - Жили мы врозь, если вы это имеете в виду. Собирались дважды в неделю.
Только через мои руки  прошли сотни анкет, причем цели многих вопросов я так
и   не  понял.  А  вот  кто  был  членом  группы...  Как  вы,  видимо,  сами
догадались...
     - Фамилии коллег вы увидели в списке, который я вам показал.
     - Да. Мне и в голову не приходило, что со всеми обошлись так же, как со
мной. Но если вдуматься, чем я хуже других?
     - В списке наверняка есть лишние фамилии.
     - Кое-кого недостает, но есть  и  лишние, вы правы. Впрочем,  это могут
быть члены другой экспертной группы.
     - А прогноз? Что вы скажете о нем?
     - Ничего, Дэвид. Я ведь не прогнозист, а космолог. Какие выводы сделали
наверху, я  не  знаю. Могу  предполагать, что не  очень утешительные, скажем
так.  Я ведь судил только по поведению Льюина. Мы с ним встречались довольно
часто, и менялся он на глазах.
     - Расскажите подробнее, Рольф.
     -  Сначала,  месяцев  пять-шесть  после   нашего  знакомства,  это  был
уравновешенный человек,  влюбленный в жизнь и науку. Послушали бы вы, как он
возмущался,   когда   в  Конгрессе   прошел   законопроект   о   возможности
ограниченного ядерного удара против особо опасных  режимов. Помните трагедию
Ирака?.. А  со временем... Он мрачнел.  Я приписал  это  усталости. Он  ведь
занимался физикой, участвовал в работе  комитета "Ученые  за мир", входил  в
контрольную группу ООН, возился с нашими экспертными группами. И  еще  делал
что-то в комиссии или комитете, где обрабатывались выводы экспертов. Позднее
я понял, что  это не  усталость.  Как-то он  сказал:  "Рольф,  ваш академизм
выглядит смешным. Мой тоже,  так что не обижайтесь. Скажите лучше, как бы вы
поступили, если  бы  узнали,  что ваш  любимый сын  сооружает  бомбу,  чтобы
взорвать собственный город?" - "У  меня нет сына",-  ответил я. - "Вы умеете
мыслить абстрактно - вот вам задача".- "Отлупил бы его,  отобрал все, что он
сделал..."  - "А  он  начал  бы  сначала,  и чтобы  предупредить  дальнейшие
вопросы, скажу: он будет начинать сначала после каждой вашей трепки. А слова
на  него  не  действуют".  -  "Не знаю",- сказал  я.  -  "Если  бы  пришлось
выбирать,- закончил разговор  Льюин,- между жизнью вашего сына и жизнью всех
жителей города?"
     -  Он ушел, и я  забыл  об  этом  разговоре. Через неделю он вернулся к
своему  вопросу, но я не смог ответить  -  честно говоря, вопрос казался мне
бессмысленным. Льюин был  расстроен, сказал что-то вроде: "Чего тогда вы все
стоите, ученые, черт вас дери". Чувствовалось, что вопрос этот его буквально
мучил.  Позднее,  анализируя,  я  подумал, что он,  возможно,  имел  в  виду
собственного сына  Роя, но бомба, конечно, ни при чем. Выражался  он, скорее
всего,  фигурально...  Уезжая,  он сказал: "Я бы  его  убил". А  в следующий
приезд спросил: "Как по-вашему,  Рольф, зачем  мы живем? Не мы с вами лично,
но все люди, человечество?" В общем, появился в нем какой-то надлом.
     Работу  мы  закончили, я  дал свой срез  прогноза  в области физических
исследований, насколько вообще мог  представить будущую физику по анкетам  и
собственным соображениям. Больше с Льюином  не встречался. Когда же он начал
публично  призывать к войне...  Я не  удивился. Прежде всего,  по-моему, это
было просто глупо. Впрочем, то, что сделали со мной и всеми членами группы -
не глупо? Нам говорили, что мы не должны распространяться о своей  работе на
"Лоусон", но подписки с нас никто не брал... Толку в этом нет.
     -   Действительно,-   сказал  Портер,-   я   тоже   не   вижу   смысла.
Скомпрометировали, судя по всему, всех. Почему? Если хотели бы  угрожать, то
угрожали бы иначе - держали бы на крючке, намекая на возможность скандала. А
если скандал уже произошел -  это ведь развязывает руки, а не  связывает их.
Так?
     - Конечно, не  так. Этот скандал -  предупреждение. Я понял его так,  и
каждый из группы, думаю, испытал нечто подобное.
     - Предупреждение - о чем?
     - Выключите камеру,- сказал Патриксон резко.
     - Пожалуйста.
     - Между нами, Дэвид. Эта связь, из-за которой... В общем, она кончилась
трагически.  Мейбл...  Господи,  не  могу  об  этом  вспоминать... Когда  мы
расстались,  Мейбл  покончила  с  собой.  И  оставила  записку.  Думаю,  что
оставила, хотя сам не  видел.  Но в полиции мне дали понять... Меня в  любую
минуту могут привлечь за... Я не убивал ее своими руками, но...
     - Я понимаю, Рольф,- тихо сказал Портер.- Не продолжайте.
     - Теперь вы знаете, чем этот шантаж отличается  от обычного. То,  о чем
разболтали газеты,- лишь вершина айсберга. А в глубине...
     - Вы думаете, что каждый из вашей группы...
     - Уверен.  Нас  и выбирали-то для  работы на  "Лоусон", зная, чем потом
прижать.
     - Почему же вы были так откровенны со мной?
     - Откровенен? Я рассказал вам кое-что, больше из космологии. И это тоже
вершина  айсберга.  Захотите копать  дальше  -  ваше  дело.  Но  не советую.
Собственно, я уверен, что до истины вы не докопаетесь.
     - Не докопаюсь до того, что сделала, в конце-то концов, фирма "Лоусон",
или до причин странного поведения Льюина?
     -  Одно  -  следствие   другого.   Не   докопаетесь  потому,  что   это
действительно сложно. Очень.
     - А ваша космологическая проблема? Она имеет отношение к...
     - Имеет.  И моя сугубо, казалось бы, академическая проблема, и то,  над
чем  работал  Льюин, и...  ну,  неважно. Все  сцеплено крепчайшим  образом и
совершенно   однозначно.   Поступки   Льюина   -   прямое   следствие.  Плюс
гипертрофированная  совесть. Да,  мне  кажется,- именно совесть. Я только не
понимаю, почему его не останавливают?
     - Зачем? Вашим ястребам это очень импонирует. Сила Соединенных Штатов -
в их ядерном щите, и все такое...
     -  При  чем здесь  наши ястребы? Кому они вообще интересны?  Его должны
остановить другие!
     - Вы хотите сказать...
     - Все, Дэвид. Я сказал достаточно. Вы меня поразили своим списком. Все.
     - Все, Рольф?
     - Ну,  хорошо... По  дороге отсюда, подумайте  над вопросом:  для  чего
живет человечество? Не каждый из нас, а все вместе. А?..

x x x
     Портер  остановил машину  у  кафе  и зашел перекусить. День клонился  к
вечеру, и нужно было принять решение. Телефон Жаклин по-прежнему не отвечал.
Видимо, не имело смысла двигаться дальше по цепочке  и выуживать  у каждого,
кто упомянут в списке, крохи полезной информации. Работа фирмы, видимо, была
организована  на многих  уровнях, а он пока топчется на низшем. Нужно искать
людей, более тесно связанных  с Льюином, или выходить на самого  Льюина, что
проще всего - отсюда до его дома не больше мили. Правда, сказать Льюину пока
нечего. Может, поговорить о смысле жизни?
     Почему и  Жаклин,  и Рольф придавали  такое  большое значение  значение
этому  вопросу?   Вряд  ли  у  пресловутой  фирмы,  если  она  действительно
занималась   прогностической    деятельностью,   цель   была    так    плохо
сформулирована.  Фирмы  с  большим  капиталом  и  высокой   секретностью  не
создаются  для  того,  чтобы решать философские  проблемы. Нечто конкретное.
Нечто,  сугубо  вещественное,  но  почему-то  связанное  с   сакраментальным
вопросом, на который никто ответить не смог - за многие тысячелетия.
     Неясно, кто такой Джеймс Скроч, единственный, кого  вспомнила Жаклин. В
списке  его нет. Патриксон о нем не упомянул. Может именно  Скроч  стоял  на
вершине айсберга? Однако он ведь умер и довольно давно. Нужно заняться им, и
это лучше сделает Воронцов.
     Портер пешком  дошел до банка и занял терминал в операционном зале.  Он
послал  инструкцию  Воронцову и  вышел, напустив  на  себя  вид  финансиста,
удовлетворенного  состоянием  своего  счета.  Ему казалось,  что за  ним  не
следили, но могло быть и иначе.
     Портер вернулся  в кафе.  По телевидению передавали экспресс-информацию
об  атомном  взрыве в Южной Африке, люди собрались перед аппаратом. Он так и
не  решил,  что  делать  дальше.  Возвращаться  домой не  стоило,  и  Портер
направился в  отель,  расположенный поблизости. Сняв номер на восьмом этаже,
он завалился  в постель непривычно рано  и сразу уснул, отложив до утра  все
проблемы.

x x x
     Он проснулся  среди ночи и понял, что больше не заснет. Встал и включил
телевизор.  Был   второй  час,  передавали  сообщение  о  заседании   Совета
безопасности. "Нужно  бы дойти  до ближайшего  таксофона,- подумал  Портер,-
нет, не до ближайшего, а через несколько кварталов, и позвонить Жаклин".
     В  холле отеля никого  не было,  у конторки  темнел дисплей,  и Портеру
пришло в голову задать  Воронцову тот самый сакраментальный  вопрос. Пусть и
граф подумает, если  воспримет всерьез. Портье клевал  носом, он взглянул на
Портера, но ничего не сказал.
     Ключ от входной двери отеля выдавался  в  связке с ключом  от номера, и
Портер вышел на  улицу. Автомобиль его стоял на противоположной стороне, под
фонарем,  и  Портер сразу увидел, что  за рулем кто-то сидит. Он прижался  к
стене  за дверью - здесь было темно - и молил бога, чтобы  его  не заметили.
Человек в машине возился с чем-то, потом минуту посидел, оглядываясь  и тихо
выскользнул из салона.  Дверца щелкнула,  мужчина  быстрым  шагом направился
прочь.
     Ни за  какие деньги  Портер  теперь не  подошел бы  к  машине,  хотя  и
понимал, что это мог быть и заурядный грабитель. Он нырнул обратно в подъезд
и поднялся в номер. Его била дрожь.
     За  ним следили.  Значит... Возможно, они  думают, что  он  спит,  окна
выходят во  двор, шторы опущены.  Он  наделся, что до  утра  его  оставили в
покое.  Может,  уйти  сейчас? Куда?  В  другой отель?  Куда  угодно,  только
подальше.
     Он осмотрел содержимое сумки, все было на  месте.  С восьмого этажа  он
спустился пешком и пошел в сторону кухни. Подергал дверь -  заперто.  Заперт
был и  черный  ход. Пришлось  идти  через холл. Портье все так же равнодушно
окинул его взглядом.
     Выйдя,  Портер  сразу  скользнул  в  тень  и  огляделся. Было  тихо. Он
двинулся вдоль фасада,  свернул за угол, постоял, прислушиваясь.  Никого. Но
теперь его  настороженному вниманию  чудились люди за каждым углом. По улице
медленно  проехало  такси,  машина  была  свободна,  и  это  тоже показалось
подозрительным. Портер  пошел миновал несколько таксофонов и выбрал тот, что
был почти невидим с мостовой.
     Набрал номер  Жаклин - трубку  не брали. Портер позвонил Патриксону, он
был уверен,  что и космолог не ответит. Патриксон снял трубку, голос его был
сонным и недовольным.
     - Я думал, вы смотрите телевизор,-  сказал Портер облегченно.- Си Би Эс
передает о взрыве в Африке.
     - Передавала,- поправил Патриксон.- Заседание закончилось. А вопрос? Вы
на него ответили?
     - Вы шутите, Рольф...
     -   Возможно,  вопрос   не  вполне   корректно  сформулирован,-  сказал
космолог.- Видите ли, чтобы правильно поставить  вопрос,  нужно хоть немного
зна