уск  в высшее общество и... Все,  что там  полагается.
Так? Ты доволен?
     Закончив, Мельфор как-то нервно сглотнул и потупил взгляд.
     Берольд согласно кивнул:
     - По рукам.
     - Ты... Согласен?  - спросил Мельфор, словно не веря ушам. -  Я даю  ей
все то, что сейчас обещал, а ты будешь молчать?!
     - Разумеется, - вновь подтвердил Звероящер.
     Он просто не понял, чем так изумил гостя этот ответ.

     - Хуже уже не бывает! - не раз говорила себе Айрин лишь для того, чтобы
вскоре открыть, что она не права.
     Каждый  новый  виток  на  спирали  Судьбы  был  страшнее,   безвыходней
прежнего. Она пыталась  бороться, пока были силы, однако Энхайт сломил веру,
убил те несчастные крохи надежды, которые прятались где-то на дне обожженной
души.  Ей  все  стало без  разницы. Айрин была  даже  рада,  что  ей  отвели
одиночную камеру,  где ей  никто не мешает. Когда, бросив дом, она бросилась
следом  за Кирком, забыв обо всем, то уже совершила свой  выбор.  Дальнейшая
жизнь была просто расплатой за этот грех.
     Раньше  Айрин  наивно считала,  что,  выжив  полгода  назад,  заплатила
сполна, что она никому ничего не должна, это все остальные обязаны ей  за ту
боль, что пришлось  испытать...  Теперь  Айрин  не  думала  так, она  просто
смирилась  с реальностью и... Успокоилась. Пусть люди думают все, что хотят,
ее это уже не волнует.  Пусть каждый день  будет похож как две капли воды на
другие...  Когда-то  сама мысль об этом пугала  сильнее кошмара, толкая ее в
пропасть, теперь она утешала.
     - Чем хуже,  тем лучше!  - не  раз повторяла она  про себя с непонятною
мстительной радостью, чтобы спустя миг забыть,  чем могли взволновать ее эти
слова.

     Лязг засова не  вызвал особых эмоций  у Айрин, как и приглашение пройти
наверх,  в  ту  часовню,  где дважды  в неделю  преступники  дружно молились
Святому. В часовню - так значит в часовню!
     Однако спокойствие Айрин разбилось, как хрупкая ваза, с размаху упавшая
на  пол,  на тысячи мелких осколков, способных  изрезать в  кровь, едва  она
увидала лицо  человека,  пришедшего в  эту  часовню. Мельфор! Кузен Кирка, к
которому  Айрин ходила не  раз  и  который  грозил  ей расправой уже в самый
первый  приход. Раньше  Айрин  не думала, что он хоть как-нибудь  связан  со
всем, что случилось потом,  а  сейчас вдруг решила, что именно он виноват во
всем. Он угрожал? Угрожал! И теперь она здесь.
     - Что, пришли посмотреть? - гневным тоном спросила она, ощутив, что уже
не желает сидеть здесь  и ждать непонятно  чего.  Открыв, кому нужно мстить,
Айрин вдруг ощутила внезапный прилив сил.
     -  Пришел  сообщить,  что  жалею о том,  что  не  сразу  сумел  оценить
ситуацию, -  вежливо-приторным  тоном ответил  Мельфор.  -  Разобравшись,  я
понял, что был не прав. Я пришел лично вручить вам указ от Властителя. В нем
подтверждается,  что вы  вдова  и  наследница  Кирка.  Что вы  стали жертвой
мерзавца,  который  обманом  вошел   в  честный  дом   и   использовал  вашу
доверчивость.
     Айрин  не знала,  что  думать. Сначала  ей  вдруг  показалось:  Мельфор
специально  глумится,  желает  ее  раздразнить, а потом нанести удар,  чтобы
добить  окончательно.  Ей было  трудно  поверить,  что  он  не лжет.  В этих
хвалебных речах была скрыта ловушка!
     -  Безмерная преданность воину  так  восхитила Властителя, что он решил
оказать  вам  "особую  честь",  -  с  ослепительно-ясной  улыбкой  продолжил
Мельфор, - дать вам право уйти в монастырь  Белых Вдов, удивительных женщин,
которых все искренне чтят!
     - Монастырь Белых  Вдов? -  машинально переспросила его Айрин, чувствуя
некий подвох.
     - Монастырь принимает лишь тех, кто богат,  чей доход составляет... Вам
выпала редкая  честь... Из  казны,  по  указу Властителя... Доступ в Храм...
Право сидеть на четвертой ступени для избранных...
     Айрин не понимала.  Она уловила, что очень почетно  попасть в монастырь
этих Вдов, но...
     - Зачем мне туда? - перебила она говорившего.
     - Как - зачем? - удивился Мельфор. - Участь Белой Вдовы - участь вечной
небесной  супруги  покойного.  Белые   Вдовы  зовут  к  себе  смерть,  чтобы
встретиться  с  тем,  кто покинул их, чтобы уйти в светлый  мир.  Их обряды,
молитвы, посты  дарят  шанс  в  двух  ближайших  рождениях  вновь неразрывно
связать свою жизнь с незабвенным!
     - Пошел ты... - с внезапною злостью ответила Айрин. - Да  я лучше здесь
проторчу, чем попрусь к твоим Вдовам! Ты понял?
     -  Нарушив  указ,  вы  покажете  всем,  что  солгали  Властителю,  дабы
использовать чистое чувство погибшего  ради корыстной  наживы. А это жестоко
карается,  -  вновь улыбнулся  Мельфор. - Дабы  не подавать нехороший пример
другим. Я  вам вручаю указ,  документы на ваше наследство  и деньги, которые
будут нужны  для того,  чтобы вам  подготовиться  и принять постриг так, как
полагается.
     Айрин  могла бы ответить, что хуже Энхайта уже  ничего не придумаешь, а
он ей понравился больше монастыря  Белых Вдов, но смолчала. Погибни Кирк год
назад, она и впрямь  была бы благодарна  за эту "особую  честь", а теперь...
Теперь это  великое счастье пугало сильнее тюрьмы.  Но  попасть  в  крепость
можно всегда, а пока... Пока Айрин не знала,  что делать, однако возможность
какое-то время побыть на свободе влекла куда больше застенка.
     Взяв  свитки  и  темный кошель,  (его  вес  впечатлял) Айрин  вместе  с
Мельфором  покинула крепость.  Она  полагала, что он  скажет  ей что-нибудь,
объяснит  перемену в судьбе,  но  Мельфор молчал.  Только  на выходе, хлопая
дверцей кареты, промолвил с похабной насмешкой:
     - Второй раз постель не сработает, ты не отвертишься, Ящерка!
     Айрин не поняла, почему он назвал ее так.

     Когда  карета  Мельфора  доставила Айрин к  тому дому, где  она  раньше
снимала свою комнатушку, хозяйка испуганно ахнула:
     -  А  мне сказали,  что вы не  вернетесь,  и  я  сдала  вашу комнату. К
счастью,  все  вещи пока  целы, я их  связала  в  один узелок и  засунула на
чердак... Я их сейчас принесу!
     Айрин,  взяв узел,  долго топталась  на  месте, не зная, куда пойти.  В
конце концов,  выбрав ближний  трактир,  она спросила  там новую комнату  и,
заложив засов, вновь развернула указ, чтобы все просмотреть самой.
     Мельфор не лгал! Очень много почетных прав  и отречение от своей жизни,
от собственной  воли, от  шанса начать все сначала...  Потом  пришла очередь
золота.  Вытряхнув деньги на  стол,  Айрин  долго  считала их,  словно боясь
ошибиться.
     -  Забрать их и скрыться  в глуши, там, где меня не знает никто? Начать
скромную жизнь приживалки в одном из забытых  поместий? - мелькали  безумные
мысли. - А может быть, просто купить в некой лавочке яд и уйти?
     Этот  выход казался  вполне подходящим. Ее  здесь  не  держит ничто, ее
жизнь  никому  не нужна  и  бесплодна.  Она  -  пустоцвет,  непонятно  зачем
распахнувший свои лепестки... Как вообще  мог возникнуть проклятый указ? Кто
вмешался?  Мельфор?  Кто  угодно,  но  только  не  он!  Может,  это  Берольд
неожиданно вспомнил о ней?
     - ...не отвертишься, Ящерка!
     Очень  похоже  на  правду...  И  что  это  значит?  Что  он  не  совсем
безразличен  к ее  судьбе? Так почему бы не сделать  последний безумный шаг,
чтобы достойно закончить ее сумасшедшую жизнь? Чтобы после вообще ни  о  чем
не  жалеть?  Это будет  забавно!  И страшно... Последняя капля на чаше весов
неудавшейся  жизни, последний подарочек тем,  кто отправил ее в монастырь! И
послание  Кирку...  Туда, в беспредел, где  их  душам положено  встретиться!
Экстравагантный уход, о котором потом будут помнить...

     Властитель вернулся в столицу. Торжественный бал в честь такого события
был очень пышным, однако Берольд не хотел оставаться. Явившись в числе самых
первых гостей,  чтобы  выполнить  свой светский  долг и  напомнить,  что  он
существует, Берольд покинул дворец чуть за полночь.
     Вернувшись домой,  он уже собирался пройти в свою спальню, когда понял:
что-то не  так! Слуги  не разожгли очаг  в главной гостиной,  они  не зажгли
свеч, однако, переступив  порог комнаты, Ящер мгновенно почувствовал, что он
сейчас не один. В темном мраке гостиной скрывалась какая-то женщина! Пряный,
слегка раздражающий  запах духов  витал  в воздухе, щекоча ноздри  и  сильно
тревожа  фантазию. Берольд знал нескольких очень кокетливых  дам, покупавших
такие  духи.  При  всех  слухах,  бродивших  о них  при  Дворе, ни  одна  из
прелестниц  не  стала бы  с ним  говорить даже на многолюдном  приеме,  а уж
заявиться в дом за полночь, зная, что там они будут одни...
     Берольду  не видел  с  порога,  кто эта  безумная  гостья,  и  где  она
прячется. Шагнув к  столу, на котором стоял канделябр, Звероящер зажег  пять
свечей.  Огоньки не  могли  до конца разогнать полумрак, но  Берольд  понял:
женщина  в  кресле,  которое чуть в  стороне.  (Свет  кусками  выхватывал из
темноты   удивительно   яркий,   пронзительный   пурпур  атласного   платья,
сверкавшего резкими бликами.)
     Когда Берольд  подошел,  она не шелохнулась.  Еще  не успев рассмотреть
лицо,  он неожиданно понял,  что женщина спит. Вероятно,  она  слишком долго
ждала и сама не заметила, как задремала. Теперь он узнал ее! Айрин, незваная
гостья из Гокстеда... Смерть старых сказок, загадочный призрак из прошлого и
совершенно реальная женщина...  Каждый раз, видя ее,  Берольд думал, что это
последняя встреча, однако она вновь  и вновь появлялась  с ним  рядом,  не в
силах избегнуть той роли, что ей отвела Судьба.
     Берольд не понимал, кто впустил ее в дом, и зачем. Айрин ведь  получила
все, о чем мечтала, теперь ей положено быть в своем  новом поместье, а вовсе
не здесь.
     Айрин пошевелилась, прикрыла рукой глаза, словно ее потревожил свет, и,
резко вздрогнув, проснулась.
     - Давно ждешь? - спросил Берольд.
     - Слишком давно, -  недовольно  ответила гостья. - И нечего мне светить
прямо в глаза!
     - Испугалась?
     -  Чего? Твоих свечек? -  спросила  она, постаравшись,  чтобы ее вопрос
прозвучал легкомысленно и беззаботно.  - Поставь ты  их лучше куда-нибудь  и
зажги все остальные, а то стало слишком темно.
     - Ничего, я люблю темноту, - усмехнулся Берольд.
     - А я нет,  - улыбнувшись  немного фальшивой улыбкой, ответила Айрин. -
Люблю яркий свет!
     - Для чего ты пришла? Что тебе нужно?
     - Может, я просто соскучилась? - глядя Берольду в глаза, заявила она. -
Может,  все эти  дни  я  жила только мыслью о будущей  встрече? Мечтала, как
смело войду  к тебе и скажу: "Я полюбила тебя,  едва только увидела!" Веришь
мне, а, Звероящер? Не веришь?! И правильно делаешь!
     -  Ну  почему  же? Мне  нравится  слушать  такое.  Один  на  один...  В
темноте...  -  (тон  Берольда был ровным и очень холодным.) -  Мне  нравятся
смелые женщины с теплою кожей,  которые сами  идут ко мне... Как я  могу  не
поверить?
     Он явственно чувствовал,  как напряглось тело  Айрин, когда он коснулся
ее плеча, провел рукой  по открытой груди.  Но  она не  потупила  взгляд, не
отпрянула,  не  оттолкнула его.  Только  злая безумная  вспышка  сверкнула в
бездонных глазах, как тогда, на балу.
     - За тобой должок, Ящер! Ты слышишь, чудовище Лонгрофта?
     - Да?
     - Если ты  позабыл, то я  очень  охотно напомню, что ты  написал в этом
маленьком  свитке: "...Найдется  дурак, что поверит  словам этой  женщины...
Станет ее защищать, несмотря на все слухи и сплетни, не требуя платы... То я
подарю ей поместье и буду выплачивать два раза в год..." Тот дурак - это ты,
Звероящер. Я знаю, что именно ты меня  вытащил! Скажешь,  все было  не  так?
Узнаешь его?
     - Думаешь, твоя бумажка хоть что-нибудь значит? - спросил Берольд, взяв
свиток.
     Шагнув к столу, на  котором оставил подсвечник, Берольд  поднес  тонкую
трубочку к пламени  ближней  свечи. Она вспыхнула  прежде, чем  Айрин успела
вскочить и схватить его за руку.
     -  Знаешь, ценю беззастенчивых жадных девиц, - обернувшись и стиснув ее
обнаженные плечи, почти прошипел Берольд. - С ними я вновь становлюсь собой,
херписом из Черных Скал! Знаешь, Айрин, что это такое? Должна знать, ведь ты
росла в Гокстеде!
     Если Берольд ждал, что Айрин начнет вырываться, то снова ошибся. Она не
вздрогнула, даже когда он рванул ткань атласного  платья так, что золотистые
бусины вышивки брызнули в стороны. То, что случилось потом, Берольд понял не
сразу, поскольку уже  не  владел  собой. Он осознал  это  позже,  под  утро,
немного опомнившись. Когда Берольд, схватив Айрин, сорвал с нее  платье, она
вдруг прильнула  к нему, словно  долго ждала этой бешеной вспышки, как будто
боялась, что он передумает и оттолкнет ее.
     - Я не хочу в монастырь... Я хочу жить... - шептала она, обнимая его.
     Когда  серый  рассвет  осторожно   вполз  в  комнату,   Айрин  заснула,
прижавшись  к  его груди. Перебирая блестящие черные пряди ее волос, Берольд
не  знал,  что  и думать.  Он не  понимал  Айрин,  не  представлял,  что она
замышляет, какая особая Сила ее подтолкнула к нему...

     Айрин не собиралась  тянуть время,  зная,  что  может потом передумать.
Купив в ближней  лавке атлас,  она  несколько дней шила  платье,  которое ей
совершенно не нравилось, но, без сомнения, было во  вкусе Берольда. Закончив
шитье и  примерив обновку, она пришла к  выводу, что  вполне может  сойти за
особу, которая ищет любовника. Лента в  прическу... Помада  в  тон платью...
Духи...  (Айрин не  разбиралась  в них, просто спросила торговца,  что нужно
купить, если хочешь  "свести с  ума".) Все это  время  Айрин была совершенно
спокойна,  готовясь к свиданию как к новой  партии в  "капли". Она  знала, с
чего начнет, как потом поведет игру и чем ее завершит.
     Айрин тысячу раз  представляла,  как с  милой улыбочкой скажет:  "Зашла
кое-что  вам  вернуть!  Ведь нельзя,  чтобы люди узнали о том, что Звероящер
Властителя может вступиться за бедную женщину, ставшую  жертвой интриги. Вам
нужно   беречь  репутацию!"  -  после  чего  отдаст  свиток.  Они  поболтают
чуть-чуть,  как тогда, в первый раз,  посмеются...  Она будет очень  мила  и
игрива. Когда же Берольд повторит предложение вместе подняться наверх, Айрин
скажет,  что только об этом и думает, но... Монастырь Белых  Вдов! Она вовсе
не жаждет идти  туда,  Айрин  мечтает  остаться  с  Берольдом...  Однако  не
может... Как жаль! Он так нравится ей...
     Ход дальнейших  событий  пока был не  так  ясен,  но Айрин знала  одно.
Поначалу  открытое  хамство  Берольда  бесило,  ее  оскорбляла   мысль,  что
Звероящер относится  к  ней, как  к особому блюду,  которое он может съесть,
если  купит.  Теперь же, вмешавшись, он  сделал то,  что  сам  считал верхом
глупости: просто помог. И  протест растворился, исчез, уступив место теплому
чувству  симпатии  и  благодарности. Значит, ей  будет  нетрудно ответить на
чувство Берольда. Куда легче, чем уйти в тот монастырь!
     В глубине  души Айрин, конечно  же, знала, что многое просто придумала,
что Берольд  может  быть  и не при чем во  всей этой истории,  что Звероящер
способен себя повести  совершенно  не так, как ей нужно.  Однако любой конец
был предпочтительней участи, что предлагалась указом!
     - Все будет  нормально, - внушала она себе, но  первый знак на пути был
не слишком хорошим.
     - Хозяина нет, он  вернется домой  поздно, - бодро ответил слуга, когда
Айрин его попросила впустить ее.
     Ей  нужно было вернуться,  однако она  не рискнула,  почувствовав,  что
второй раз уже  не  придет.  Все  те сказки,  которыми  Айрин  себя утешала,
исчезли, развеялись в дым у порога дворца Звероящера, ей стало страшно.
     - Сейчас или больше уже никогда! - пронеслось в голове, и она постучала
опять.
     "Я  хочу подождать,  -  очень  твердо  ответила Айрин  слуге,  когда он
повторил ей все, что говорил в первый раз.  - Проводите меня в  залу, где он
встречает гостей!"
     Она точно  не  знала, что ей  помогло: твердый  тон или  пара монет, но
слуга  пропустил ее.  И,  оказавшись  в гостиной, Айрин вновь ощутила прилив
сил, поверила, что все пройдет хорошо.
     Время  шло, а  хозяина не было,  Айрин опять  начала  волноваться.  Уже
начинало  смеркаться... Слуга  предложил  ей уйти,  но она  отказалась.  Она
полагала, что он зажжет свечи, которые были в гостиной, однако  слуга вышел,
не предложив это  сделать, а Айрин не стала  просить. Ей  опять  стало не по
себе. Страх... Решимость...  Надежда...  Тревога... Ее  настроенье качалось,
подобно доске на  веревках, качелям в поместье, которые Айрин  любила. Потом
накатила усталость, и Айрин закрыла глаза...
     Разбудил ее свет от свечи. Вокруг было темно, словно кто-то закрыл окна
шторами,  и Айрин вдруг  поняла, что уже ночь. Берольд стоял рядом,  и Айрин
вдруг сделалось жутко.  До этой минуты она  полагала: "чудовище Лонгрофта" -
самый простой человек. Невоспитанный, грубый, распущенный, очень испорченный
властью, однако такой же, как все. Его мрачное прозвище, как и ужасные слухи
-  плод  буйной  фантазии тех, кому  нечем  заняться. Теперь  же,  в  ночной
темноте,  Айрин ясно увидела, что глаза Ящера светятся красным огнем, а лицо
- словно застывшая маска. Ей вдруг померещилось, что, если он улыбнется,  то
вместо зубов Айрин ясно увидит клыки.
     - Давно ждешь?
     Она что-то ответила, силясь скрыть  дрожь, охватившую тело. Свет! Айрин
сейчас отдала бы  достаточно  много за то,  чтобы сотня свечей,  наполнявшая
комнату, вспыхнула ярким огнем!
     - Для чего ты пришла? Что тебе нужно?
     Не в силах хотя бы на миг отвести  взгляд от жутко пылающих глаз, Айрин
что-то ему  отвечала... Когда он  коснулся ее, то она содрогнулась от ужаса,
но не смогла оттолкнуть  Звероящера.  Словно лишившись всех сил,  Айрин лишь
ощущала, как  он  гладит  грудь,  чуть прикрытую  вырезом  платья,  стараясь
нащупать  сосок...  И внутри, прогоняя  мистический  страх, начала  закипать
сумасшедшая злость. Если  ты  Звероящер, не жди человеческих чувств и не жди
благодарности! Хочешь - плати! И по самой высокой цене!
     - За тобой должок, Ящер!
     Читая на память текст свитка, она обвиняла его, насмехалась, стремилась
хоть  как-то  задеть  и  унизить  за  то,  что  поверила  хоть на  минуту  в
способность Берольда жалеть и сочувствовать.
     - Думаешь, эта бумажка хоть что-нибудь значит?
     Она понимала, что нет, но  она  перестала бояться.  Вообще!  Не желание
силой отнять у Берольда  дурацкую грамотку, а сумасшедшая вера в то,  что ей
теперь  можно  все,  подтолкнули  вскочить  и попробовать выхватить  свиток.
Однако она не успела.
     Когда Звероящер, схватив Айрин, начал срывать с нее платье, она ощущала
все тот же безумный подъем.
     - Не боюсь! Не боюсь ничего!
     Она  знала, чем  это  закончится. Знала,  что утром  умрет,  потому что
гокстедские  сказы не лгут.  Знала, что  ей подходит такой  конец! А  еще ей
захотелось  в  последний  раз  выкинуть  что-то  такое, что перечеркнуло  бы
правила, нормы, законы  ужасной "игры". И, когда Берольд начал ее  целовать,
она жадно прильнула к нему,  словно сама  хотела  его. Впрочем,  был  ли тут
наигрыш?  Ужас,  испытанный  ею  вначале,  внезапный подъем, ощущение  дикой
свободы,  сменившее  панику,  чувство  своей  обреченности, жажда  урвать  у
обманщицы-жизни хоть что-то, в последний раз,  вдруг породили  в  душе Айрин
дикую вспышку страстей.

     -  Не хочу в монастырь, - повторила она, приоткрыв глаза  и потянувшись
на мягком ковре. - Не хочу...
     Эту фразу Берольд уже слышал не раз, но не мог уловить ее смысл.
     - Да тебя и не пустят туда.
     - Хорошо бы...
     Она  понимала, что нужно подняться, одеться и что-то решать, но ей было
лень. И  ей вообще полагалось считать  себя бедною жертвой,  а не выгибаться
весеннею кошкой, зевая, вертясь и ласкаясь...
     - Мы что, так и будем лежать? - прошептал Берольд.
     - Ну почему? Можешь что-нибудь сделать, - насмешливо фыркн