Ирина Юрьева.
    Фэнтези


     © Copyright Ирина Юрьева
     Email: hal@galore.tomsk.ru
     Date: 31 Jan 2001


КОБОЛЬД.

     -  Еще та работенка! -  со  злостью подумала  Люси, сметая  в одну кучу
хлебные  корки, огрызки костей и куски овощей.  -  Свиньи свиньями! Впрочем,
чего от них ждать...
     Устав слушать  попреки  отца, причитания  матери  и  рев  трех  младших
сестер,  вечно  просящих есть,  Люси бросила  дом  и сбежала, не  думая, как
станет жить. Разве можно пропасть,  если ты  молода? "Трибунал чистоты" вряд
ли  мог упрекнуть Люси в том, что  она  как-то связана с древними расами. Из
девяти  внешних признаков "satanos rubinos", проклятой крови,  в ней не было
ни  одного, а блестящее  золото кос позволяло причислить  себя к  "brilliant
soul", избранной касте Сияющих.
     Но, оказавшись  на улице, Люси  узнала,  что  светлые волосы - вовсе не
пропуск  в  мир  избранных.  Чтобы  попасть в  монастырь обедневших потомков
Сияющих,  нужно иметь  восемь грамот, в которых написано, кто твои предки. А
если их  нет,  то свидетельством  может стать  форма  ушей, пальцев,  разрез
глаз...  Всего этих признаков было  семнадцать, и Люси из них  подходил лишь
один: цвет  волос.  Аудитор, к которому Люси пришла, едва  только  взглянув,
заявил: "Не  бывает Сияющих с носом, похожим на клубень, руками крестьянки и
бедрами шлюхи." Когда же она попыталась ему доказать, что ее кровь чиста, он
велел помолиться Святому за это великое благо, которое ей дозволяет жить, не
опасаясь огня и меча.
     Люси очень надеялась, что привлечет взгляд кого-то из  знатных вельмож,
разъезжающих в темных каретах, однако ошиблась.  Спустя пару дней ее взял  к
себе стражник,  который стоял в  карауле  у главных ворот.  Через  месяц его
сменил  некий  торговец.  Потом еще  был  старый булочник... Харт,  рыжеусый
громила,  любивший  подраться  и  выпить,  сманил  Люси  бросить  "  дрянной
городишко". Прослышав, что лучше всего платят тем, кто готов добывать сколы,
темно-пурпурные камни, которые воины из "Трибунала" используют вместо мечей,
борясь с нечистью, Харт вместе с Люси подался в поселок старателей. Сказки о
том, что  заветные  сколы  рождаются  в  страшных  местах,  где полно разной
погани, мало его волновали. Харт просто не верил в нечистую силу, как раньше
не верил  в Святого. Его  взяли,  так как  людей  не  хватало,  а Люси пошла
работать в трактир.  Очень скоро она убедилась, что темные слухи о  шахтах -
совсем не легенда. За  несколько месяцев в штольнях два раза случился обвал.
Скоро Люси уже сожалела о глупом решении ехать за Хартом.
     - Скопить бы  деньжат да смотаться! - не раз приходило на ум.  - Только
как?
     Был один  способ,  старый,  как  мир. Люси знала, что  если рискнет, то
получит хорошие деньги. В поселке  работали только мужчины,  из женщин здесь
кроме нее были две поварихи и  прачка по имени Кесси. Все три были замужем и
не  встречались с чужими мужчинами. Древний закон "Трибунала" предписывал не
допускать к шахтам шлюх, дабы не осквернять непотребством священные сколы.
     -  Их можно  понять,  ведь  вокруг  столько капищ,  -  сказал ей хозяин
трактира,  когда Люси прямо  спросила,  к чему эти  строгости. -  От алтарей
мелких духов до полуразрушенных храмов. Пока еще нечисть молчит, потому  что
ее усмирили молитвами, но может вновь пробудиться, разрушив нам шахты.  Грех
пагубен людям, но сладок для погани.
     - Лучше уж спаивать тех,  кто работает в шахтах? - ехидно  спросила его
Люси.
     -  Люди должны хоть немного расслабиться, - с гордой улыбкой на круглом
румяном лице сообщил ей трактирщик. - Займись-ка немытой посудой, красавица.
     "Ишь ты! Должны расслабляться  и  сыпать  свои деньги в твой карман!" -
гневно подумала Люси, швырнув  груду мисок в котел  с разогретой  водой так,
что та полилась через край.
     - В чем-то он прав, - заметила  Кесси, когда  Люси с ней поделилась.  -
Места у нас странные. -  (Кесси  была из соседней  деревни.) - В  лесу полно
необычных существ. Но  вообще-то они ничего, с ними можно поладить. Они даже
могут помочь, если их не  гонять почем  зря амулетами и заклинаньями. Я тоже
верю в Святого, которого  чтит "Трибунал", но, идя в лес, беру молока, чтобы
вылить на камушек. Только ты уж не болтай, чтобы мне не лишиться работы.
     - Я  стану немой!  - поклялась  Люси, даже не зная, насколько ей верить
словам  Кесси. -  А  почему он, трактирщик,  сказал,  что  "грех сладок  для
погани"?
     -  Так ведь они  любят девочек, - фыркнула Кесси. - Болтают, что дух не
придет  к скромной девушке,  но он непрочь  позабавиться  с той, у  кого нет
отказа.  У нас полно  сказок о детях, рожденных от  них. Потому-то в поселке
старателей нет грешных женщин.
     Рассказ  охладил.  Мысль  о  встрече  с  таким  существом  испугала.  В
деревнях,  забытых Святым,  могли много  болтать про  ублюдков, рожденных от
нечисти.  В ее родном городке мать ребенка, чей  облик в себе содержал пять,
(не девять!) особенных признаков "satanos rubinos", сразу казнили на площади
"за  осквернение  крови".  Ей было  чего испугаться, и Люси долго  тянула  с
решением. Но блеск монет оказался сильнее всех страхов.
     Она  осторожно вела себя, чтобы  сберечь  тайну. Нечисть...  Харт...  И
"Трибунал  чистоты"...  Все  они  представляли опасность,  и Люси  старалась
почаще  молиться Святому, просить  его  помощи,  чтобы  он был  ей  надежной
защитой.  Она постоянно ходила  теперь на вечерние службы  и даже купила два
крошечных скола, потратив на  них все, что ей удалось  отложить на  работе в
трактире.
     - Рехнулась? - спросил ее Харт.
     - Помолчи, или  я расскажу  о твоем  богохульстве  кому  надо! -  сразу
обрезала Люси. - Тот, кто  почитает презренный металл  выше сколов, хранящих
от погани, сам служит нечисти!
     Харт ошалело  взглянул на подружку,  стараясь понять, где она набралась
таких слов, но смолчал, не стал больше ее попрекать. Он  смирился с внезапно
проснувшейся  верой, не  зная, что  Люси живет двойной  жизнью.  Мужчины,  с
которыми  Люси встречалась, совсем не стремились к огласке,  нутром понимая,
что краткий  часок, за который они заплатили, потом  может выйти  им  боком.
(Закон "Трибунала" карал всех участников этой "распутной игры".)
     Деньги  Люси хранила в  лесу, в потайной ямке, чтобы  никто не  узнал о
них.  Каждый  раз,  вынув мешочек, она ощущала  прилив жаркой радости. Чтобы
никто не украл кошелек, Люси  трижды читала молитву, которую  Кесси доверила
ей по секрету. Молитва была непонятной, невесть на каком  языке, но  подруга
клялась, что она безобидна и действенна.

     Пол был чисто выметен и отмыт. Люси, уже сполоснув руки, вынула тряпку,
которой  всегда  протирала  столы, когда вдруг ощутила спиной чей-то взгляд.
Обернувшись,  она  удивленно  взглянула  на юношу  за  крайним  столиком. Он
улыбнулся в ответ, словно бы приглашая подсесть. Это было не слишком обычно,
старатели редко пытались заигрывать с ней прямо здесь, где любой мог увидеть
их и донести. Да и Харт  был достаточно скор на расправу. Но юноша вел  себя
так, словно был не в рабочем поселке, а в городе.
     Люси  считала,  что знает всех,  кто  жил  у шахт, но его  она видела в
первый раз. Парень, в сравнении с Хартом, казался совсем еще мальчиком, Люси
дала  бы ему лет  15-16,  не  больше. И он был  совсем  не похож на рабочих,
которые  жили  поблизости.  Легкий  загар,  покрывавший  лицо, кисти  рук  и
открытую шею подростка, был светлым и ровным, как будто его жизнь текла не в
поселке добытчиков сколов, а в дальнем поместье, под сенью высоких деревьев,
где солнце не жжет, а ласкает. Черты  незнакомца смутили ее еще  больше, чем
странная выходка юноши. Они казались живой иллюстрацией "к списку семнадцати
пунктов, которые  могут  помочь  распознать в  человеке потомка  Сияющих". В
городе, жадно следя за каретами, Люси пыталась увидеть такое лицо через окна
из тонкой  слюды. Мысль о  том,  что она его  встретит  в  обычном трактире,
казалась  кощунственной.  И  вместо "нежной гармонии света и радости, мощной
волной заливающей сердце от встречи с Сияющим" взгляд незнакомца в ней вдруг
пробудил  непонятное  чувство  тревоги. Должно быть, его  порождал  вопиющий
контраст между обликом юноши и обстановкой трактира. К тому же...
     Люси  вдруг поняла, что  сразило ее. Сочетание в облике юноши признаков
"brilliant  soul"  и...  "satanos  rubinos",   жуткий   эффект   от  слияния
несовместимого!  Люси, как  многие  люди, считала, что "черный  цвет  глаз и
волос" -  лишь  метафора,  символ  кромешного  мрака,  в  котором  рождается
нечисть.  Вот   темно-каштановый,  с   чуть  красноватым  отливом,   оттенок
встречался  не  раз, как  и  карий цвет  глаз.  А  теперь Люси  лично  могла
убедиться, что "черный цвет" вовсе не выдумка.
     В первый  миг ей захотелось покрепче сжать сколы  на тонкой цепочке, ее
талисман против нечисти. Но страх внезапно  отхлынул,  исчез, уступив  место
жгучей волне любопытства.
     -  Прости,  я  совсем не  хотел  испугать тебя, -  с взрослой,  немного
циничной усмешкой сказал молодой человек. - Я смотрел на тебя, когда ты мыла
пол. Ты красивая... А я один,  я не знаю почти никого в  этих шахтах. К тому
же здесь все откровенные хамы... А  ты... Ты  другая... Совсем  не похожа на
них, на старателей. Думаю, ты можешь быть даже доброй... Ко мне...
     Говорил  он,  слегка запинаясь, как будто робея, но  пристальный взгляд
черных глаз с узкой белой чертой,  отделяющей нижнее  веко от мрака  зрачка,
был пронзителен и... Люси даже не знала, как можно назвать  жутковатую смесь
чувств, которую он выражал. Юный мальчик из избранной расы Сияющих просто не
мог так смотреть!
     Молодой человек улыбнулся смущенной улыбкой,  слегка  покраснел,  и  то
странное  чувство, которое  он  вызывал,  вдруг пропало.  Должно  быть,  оно
объяснялось контрастным смешением признаков двух рас, враждебных друг другу,
а так  же не  слишком привычным строением  глаз.  (Люси слышала,  что полоса
белка между цветной оболочкой и веком - знак лживости и эгоизма.)
     -  Откуда ты взялся здесь,  мальчик? -  с немного  вульгарной насмешкой
спросила  она, постаравшись скрыть страх. - Разве "brilliant soul"  бывают в
трактирах?
     - И где  же ты видишь  Сияющих? - в тон ей ответил подросток, взъерошив
рукой копну черных волнистых волос.
     Жест был странно  двусмысленным. То ли так юноша прятал смущение, то ли
хотел подчеркнуть роковой цвет,  который был должен закрыть ему доступ в мир
избранных.
     - Кто ты такой? - вновь спросила его Люси.
     - Я к вам приехал неделю назад.  Я  ваш  новый писец, - сказал юноша. -
Мне поручили вести учет сколов, добытых здесь.
     - Что-то не верится! - (Люси слыхала от Харта о чем-то подобном, однако
представить подростка  на  этой  работе ей  было достаточно  трудно.)  -  Не
слишком ли ты зелен, мальчик?
     -  Я  вовсе не так  юн,  как кажется. Мне девятнадцать,  - с  насмешкой
сказал молодой человек. - До приезда сюда  я работал в скриптории монастыря,
где освоил пять шрифтов и три языка. Я  умею не только копировать книги,  но
так  же вести  подсчет дани,  расписывать  виды работ  и  вести  учет разных
товаров. Я был самым лучшим из всех, кого там обучали.
     - Понятно, - согласно кивнула в ответ Люси.
     Она поверила юноше, несколько слов объяснили ей все. Люси было нетрудно
понять,  как  обидно  ему, человеку,  который бы  мог  далеко  пойти,  вдруг
оказаться в заброшенном  жалком поселке по воле  того аудитора, что объявил:
"Знаки "satanos rubinos" слишком  проявлены, чтобы  позволить вам жить среди
нас. Направляю вас в дальний поселок вести учет сколов."
     - Ты нравишься  мне, -  сказал юноша. - Знаешь,  Сибилла,  мы  в чем-то
похожи...
     - Чего? - изумленно спросила его Люси. - С кем это ты говоришь?
     -  Я?  С  тобой,  -  слегка дрогнувшим  голосом  жестко  сказал молодой
человек, посмотрев ей в глаза.
     - Вообще-то  меня зовут Люси,  -  ответила Люси, почувствовав, как кожа
вдруг начала покрываться мурашками.
     - Это  неправда. Твои волосы  - как золотой дождь, а значит, тебе нужно
имя Сияющей.
     - Я Люси.
     - Нет, ты Сибилла. Сейчас. Лишь для меня.
     - Хорошо, - согласилась  она, не совсем понимая,  зачем. (Ей  польстило
то,  что  сказал  юноша,  да  и  само  имя  ей показалось  красивым,  вполне
подходящим для "brilliant soul".)
     Когда  он,  как  будто  случайно,  коснулся   ее  руки,  Люси  внезапно
смутилась.  Писец,  появившийся здесь непонятно откуда, был  так  непохож на
людей, окружавших ее! Он один понимал ее тягу  к изысканной жизни Сияющих...
Чувствовал, как мерзко быть среди тех, кто не стоит тебя... Он умел понимать
ее скрытую боль... Он был очень красив... Он безумно притягивал Люси!
     Как будто поняв, что творится с ней, юноша встал со скамьи.
     - Выйдем, Сибилл? - спросил  он ее так, как  будто бы знал, что она  не
откажет.
     И Люси, как будто в тумане,  забыв, что  ей нужно закончить уборку, что
вредный  трактирщик  поймет, для чего она скрылась с мальчишкой,  что кто-то
расскажет  про странную  выходку  Харту,  что юноша  ей  ничего  не сказал о
деньгах, пошла следом за ним...

     - Это надо  же быть такой дурой, связаться  неведомо с кем! - повторяла
она,  возвращаясь  домой.  - Наплести  можно  все, что угодно,  а  ты  потом
мучайся, где же здесь правда, а где ложь.
     Внезапная тяга,  толкнувшая Люси к мальчишке, пугала сама по  себе. То,
что Люси его повела  на поляну в лесу,  не  спросив, сколько он ей заплатит,
казалось достаточно  диким. Она бы могла  объяснить  это вспышкой негаданной
страсти,  желанием ближе узнать человека,  который был мало  похож на тех, с
кем она виделась раньше, но... Что-то здесь было не так!
     Люси очень хотелось сейчас рассказать обо всем Кесси, прачке, чтобы  та
осмеяла дурацкие страхи:
     - Подумаешь,  новости! Как  обозвал  тебя  "brilliant  soul", так  ты и
раскисла.  Ах,  имя? Поди до  того,  как приехать сюда, постоянно  глазел на
какую-то  Сиблу. Девица  ходила  молиться в  тот храм, где его обучали, а он
пускал слюни! А  здесь, как увидел  тебя, так решил  испытать,  что  к чему.
Сделал  все, что хотел  с тобой  вместо нее, да дрожал поди, словно  собачий
хвост!
     Но  пришлось  бы  тогда  объяснять,  что,  оставшись вдвоем,  необычный
подросток повел  себя так,  словно это она была  маленькой  девочкой,  вдруг
оказавшейся с ним рядом... Он с ней обращался, как...
     - С дурой, которую можно легко разыграть!
     Люси много дала бы за эти слова...

     - Как тебя называть?
     - Кобольд, дух шахт.
     - Не следует этим шутить!
     -  Почему?  Разве в мире есть  что-то, над чем мне нельзя посмеяться? Я
Кобольд.
     - Заткнись! Ты совсем не похож на дурацкого гнома!
     -  Неужто?  Я  древний  старик. У меня сейчас нет бороды, потому  что я
сбрил ее, а горб упрятал при помощи чар...

     И ей  вдруг стало  жутко,  она почему-то поверила. Юноша был непохож на
дух шахты, но ей показалось, что он не  лжет. Взгляд...  Взгляд любовника не
был восторженным взглядом подростка, так мог  смотреть лишь человек, знавший
жизнь, испытавший достаточно боли, утративший веру в людей.
     - Я тебя не люблю, - сказал он Люси, когда  она отшатнулась. - Но вовсе
непрочь провести с тобой время. Придешь еще раз?
     -  Не  приду!  - раздраженно ответила  Люси, шнуруя корсаж непослушными
пальцами.
     - Ладно,  не злись. Я вообще  не могу полюбить. Никого. А ты мне все же
нравишься. Я буду ждать. Завтра. Здесь. В то же самое время.

     - Они любят девочек... Дух не придет к  скромной девушке, но он непрочь
позабавиться с той, у кого нет отказа... У нас полно сказок о детях...

     "Ну нет! Ни за что не пойду с ним еще раз! - подумала Люси, сжимая  два
скола на тонкой цепочке. - Ведь ты мне поможешь, Святой?"

     - Знаешь новость? - спросил Харт, пинком распахнув двери дома. - У шахт
будет новый хозяин. Святой!
     - Это как? - удивленно откликнулась Люси, на миг перестав резать хлеб.
     Вообще-то ей было без разницы, чьи сколы он добывает, но жизненный опыт
учил:  лучше честно  ему подыграть,  чем отведать потом кулаков. Блеск глаз,
быстрая речь  и  развязность  движений уже  подсказали, что  он прямиком  из
трактира, где здорово принял. Пока Харт еще  ни о чем не  спросил, но хозяин
ведь мог и сказать ему, с кем ушла Люси средь белого дня.
     - А вот так!  - повалившись на стул,  громко выдохнул  Харт. - Говорят,
"Трибунал" давно  жаждал  прибрать  все  к  рукам,  но владельцы  трех  шахт
упирались,  а тут  помер главный  хозяин. Наследник, пацан, порешил,  что не
стоит себе портить кровь. Ну и сплавил ему, "Трибуналу" свою долю! Вот! А за
ним и другие! Сечешь?
     - Нам-то что? - задала вопрос Люси, почувствовав, что ей везет.
     Либо глупый трактирщик  ему ничего не сказал, либо то,  что  влетело  в
одно  ухо Харта, пока он был трезв, улетело в  другое.  Он явно  не  думал о
наглой измене подружки, его волновал "Трибунал".
     -  Ничего!  -  ухмыльнулся  Харт.  -  Здесь ожидается  крупная  чистка!
Хотелось бы верить, что  мне ничего не грозит. А  порядочки будут иные... Не
вынесешь даже крупицы распроклятых сколов. Контроль, чтоб ему провалиться!
     -  А ты хоть один раз принес  сюда камень?! - со злостью вскричала она,
поняв, что Харт  дурачил ее. -  Сам  таскал  с шахты сколы,  а мне не  давал
ничего?! Скот! Подлец!
     Харт вдруг громко заржал и сгреб Люси в охапку.
     - Не  дергайся,  детка! Мое  -  что твое!  Бабе  знать ни  к  чему, где
хранится сокровище, но тратить будем вдвоем. Я смогу, я потом одурачу... Еще
наберу  этих  штучек...  Ведь  "Триб"  хоть  и  свят,  но  кретинов там тоже
довольно. Ты помнишь, как я говорил две недели назад, когда мы еще толком не
знали  об этой  проклятой продаже, что сгинул учетчик?  Писец?  Тот  дедуля,
который работал всегда?
     - И? - спросила Люси, почувствовав, как замерло в груди сердце.
     -  Вот то-то,  что: "И!"  - фыркнул Харт.  -  Там заместо  дедка теперь
"кобольд"!
     - Кто-кто?!
     - Да сопляк из столицы. Полнейший кретин! Я таких идиотов не видывал!
     - А-а-а... Почему же он Кобольд?
     Харт вновь засмеялся:
     - Да этот пацан,  как приехал, стал  так задирать нос, что слова ему не
скажи!  Всю  неделю трещал про  каких-то  там пять языков  и скир... спир...
скириторий.
     - Скрипторий?
     - Ага! А потом вдруг решил посмотреть, что мы делаем в шурфе, не прячем
ли сколы  в каких-нибудь  "тайных местечках". Взял,  да и полез с  нами. И с
непривычки, а может, от слишком большого  ума, потащился вперед да свернул в
боковой  тупичок. Мы, понятно, и думать забыли об этом  придурке, а он вдруг
как там заорет:  "Кобольд! Кобольд! Нечистый дух!" Ну мы, понятно, к нему, а
пацанчик уже мокрый и весь трясется. "Я видел! - кричит. - Видел эти глаза!"
С той поры и зовем его "кобольдом" между собой. Поняла?
     - Ну еще бы, - согласно поддакнула Люси, почувствовав резкую слабость.
     Ее  необычный любовник был тем, кем назвался. Харт явно приврал,  когда
ей расписал, как он трясся. Возможно, красавчик немного струхнул в шахте, но
не утратил достоинства.  Зная о прозвище, данном ему после  вылазки в шахту,
он  начал  бравировать  им.  Парню  явно понравилось  дразнить ее, пробуждая
мистический страх.
     - Люси, скоро гулянка! - прервал размышления Харт. - "Трибунал чистоты"
будет то ли святить, то  ли даже  крестить  шахты, чтобы прогнать  погань. А
потом - праздник  для  всех.  Люси,  слышишь  меня?  Будем  вместе  плясать!
Говорят,  что  уже  привезли море выпивки. Да и еда будет  просто  от  пуза.
Бесплатно, для всех рудокопов!
     - Понятно, - опять повторила она.
     - Что-то ты слишком квелая, - недоуменно сказал  Харт, слегка встряхнув
Люси.
     - Да так, нездоровится. Лягу сегодня пораньше.
     - Ну ладно уж, дрыхни.
     Она была рада, что Харт