раздного ступора. Уместен ли здесь оптимизм? Вся наша история -  сплош-
ное недоразумение. У меня часто закрадывается  подозрение,  что  челове-
чество - неудачная курсовая работа какого-нибудь межгалактического  сту-
дента, и скоро строгий преподаватель, проверив ее, в гневе  отправит  на
уничтожение.
   - Однако, Франц, не всё же так безрадостно. Ведь  были,  очевидно,  и
какие-то светлые пятна, - у Густава еще проявлялись очаги недобитого оп-
тимизма. - Возьмем, к примеру, искусство - живопись  или  музыку.  Какой
полет мысли! Какие возвышенные чувства! Вы слушали третью симфонию  Ваг-
нера?
   - Вагнер не писал симфоний.
   Густав обомлел.
   - Как так - "не писал"? У меня есть каталог...
   - ...составленный фирмой звукозаписи, которая сама же  соорудила  всю
свою фонотеку с помощью бесхитростных программ типа "КиберВагнер",  "Ки-
берМоцарт", "КиберМалер" и других. К вашему сведению: когда запасы клас-
сической музыки пару столетий назад оказались исчерпаны, их  решили  по-
полнить, учитывая спрос, именно таким способом. Сначала в каталогах ука-
зывали на отличие между авторскими опусами и, скажем так,  производными,
но впоследствии все смешалось, - средний потребитель все равно не ощуща-
ет разницы. Я уверен: вы - счастливый обладатель всех шести опер  Бетхо-
вена, десяти ораторий Стравинского и полного цикла балетов Шуберта.
   Густав был парализован. Он как раз собирался похвастать перед Богенб-
румом своей коллекцией и исподволь вел к этому разговор.
   - Не стоит по этому поводу огорчаться.  Некоторые  образцы  машинного
искусства ничуть не хуже оригиналов. Да и какая разница, в конце концов:
музыка - тот же товар, если он вам нравится, пользуйтесь на здоровье, не
спрашивая, что да откуда. Из ваших альбомов  по  живописи,  -  Богенбрум
кивнул на книжный шкаф, - более двух третей - фальсификации, однако  это
не помешало вам наслаждаться "полетом мысли" художника.
   Франц запихнул в рот пирожное целиком и мгновенно его проглотил, поч-
ти не жуя. Густав и Эвелина завороженно смотрели на него. Богенбрум  на-
лил себе виски, отхлебнул кофе и, наконец, заметив легкое смятение,  ко-
торое он произвел среди хозяев, любезным тоном осведомился:
   - Надеюсь, я не сказал ничего такого, что могло бы нанести ущерб  ва-
шему домашнему благополучию?
   - О нет, что вы, Франц, - со вздохом произнесла Эвелина. - Мы  совер-
шенно не делаем культа из вещей, из искусства в том  числе.  Тем  более,
Густав уже растерял половину своей коллекции.
   - Просто замечательно, - не в том смысле, что растерял, а в том,  что
ваша семья не цепляется за атрибуты материального мира. Мне редко встре-
чались  люди,  имеющие  столь  трезвый  взгляд  на  окружающую  действи-
тельность. Я полагаю, это объясняется исследованиями господина Эшера,  а
вы, Эвелина, - та самая добрая муза, благодаря которой он и смог  разра-
ботать свою теорию.
   - Вынуждена вас разочаровать: мы познакомились уже  после  того,  как
Густав собрал интерферотрон.
   - Ах, так? Впрочем, неважно - наверняка вы надежный друг и  ассистент
великого изобретателя.
   - Опять вас разочарую. Я совершенно ничего не соображаю в  физике,  и
аппарат Густава для меня - тайна за семью замками. Он  как-то  пригласил
меня на один из своих выездов к месту происшествия, но, боюсь, я  поста-
вила его в неловкое положение перед коллегами.
   - И что же произошло, если не секрет?
   - Никакой тайны здесь нет, но пусть лучше об этом расскажет муж.
   Густав прекрасно помнил, как Эвелину стошнило на плащ  Джона  Барлоу,
когда на экране интерферотрона она увидела реконструкцию действий  одной
родительской пары в отношении надоевшей дочки.
   - Это правда, что я имел несколько лет назад  неосторожность  пригла-
сить Эви на одно из оперативных мероприятий, собираясь показать ей  свое
изобретение на практике. Но ее ум, хотя и закаленный холовизором,  отка-
зался воспринять ту изощренность, на которую способно истинно преступное
сознание. Попросту говоря, ей стало плохо, и на этом  знакомство  Эви  с
интерферотроном закончилось, практически не начавшись.
   - Таким образом, получается, что вы, Густав, - единственный хранитель
всех знаний об интерферотроне?
   - Да, в некотором роде. Я держу аппарат внизу, в подвале,  и  там  же
имеется достаточно подробное руководство к нему, но не представляю, кому
все это может понадобиться.
   - Не стоит ставить крест на столь замечательном изобретении. У  меня,
кстати, есть некоторые соображения по этому поводу, и я буду  готов  ими
поделиться попозже, если не возражаете.
   - С удовольствием вас выслушаем. Скажите, Франц, а как вы оказались в
Андах? - Густав решил повернуть беседу в другое русло.
   - Да, в общем-то, так же, как и все. Я работал на Тянь-Шане  и  зани-
мался математическими разработками, но после того казуса с китайцами ос-
тался без дела и перебрался сюда.
   Казус, упомянутый Богенбрумом, в свое время наделал много  шуму.  Ки-
тайское правительство решило полностью переселить оставшееся после  войн
население - шестьдесят миллионов  -  на  Меркурий,  так  как  жизненного
пространства не хватало. Поскольку телепортирование обычным способом за-
няло бы слишком много времени, был заключен договор с Яркендским универ-
ситетом на разработку методов логической компрессии данных при их  пере-
даче с Земли. Передовой китайский отряд уже высадился  на  на  Меркурии,
строя бараки и огромный приемник-телепорт. Операция планировалась следу-
ющим образом: все население Китая необходимо было в течение двадцати ми-
нут пропустить через местные пункты транспортировки,  затем  накопленную
информацию сжать, переслать на Меркурий, а там уже распаковать и  транс-
формировать обычным способом. Земной этап прошел благополучно, однако  в
момент космической трансляции случилась, как утверждали впоследствии ис-
полнители, неожиданная электромагнитная вспышка на Солнце,  и,  к  ужасу
отряда, из приемника вытекло свыше четырех миллионов тонн теплой  белко-
вой массы. Китай, таким образом, прекратил существование. Белковая масса
была сублимирована в брикеты и складирована в одном из бараков - на слу-
чай, если кто-нибудь решится на восстановительные работы,  но  пока  что
подобного предложения ни от кого не поступало.
   - А вы имели отношение к этому инциденту? - спросила Эвелина.
   - Ровным счетом никакого. Подрядчиком выступал Институт архивации,  а
я работал в совершенно другом колледже и занимался  проблемами  мини-ин-
теллекта. Но после этого случая финансирование всего  университета  было
полностью остановлено. В этом смысле мы с вами,  Густав  -  товарищи  по
несчастью. У меня также были обещающие разработки,  прерванные  в  самом
начале.
   - Вас еще объединяет интерес к истории, хотя я и представить не могу,
чтобы Густав выбрался за пределы Кантабиле в поисках книг. Максимум,  на
который он способен - это поход в супермаркет, но там уже все  по  многу
раз перекопано.
   - Да нет, как сегодня выяснилось, - вздохнул Густав. - Видно,  я  был
невнимателен - вот эти две книги Францу удалось найти у Стива. Мы там  и
встретились, между прочим.
   - Франц, а вы ищете какую-нибудь особую литературу, или интересуетесь
всем понемногу?
   - Вообще-то есть два или три издания, которые я  целенаправленно  ра-
зыскиваю, но пока безуспешно. Меня привлекает древняя - абсолютно  древ-
няя история, то, что принято называть "зарей цивилизации". Если в  Мерт-
вой зоне есть развалины христианских церквей, есть шанс найти  кое-какие
источники.
   - Неужели эти тексты нельзя заказать по "ящику"? - изумилась Эвелина.
   - В том-то и дело. Ваш супруг наверняка  знает,  насколько  ненадежны
холовизионные книги.
   - Гуги, это действительно так?
   - К сожалению, да. Я не могу назвать себя крупным  знатоком  истории,
но меня временами раздражает то,  как  "ящик"  бодро  переделывает  наше
прошлое. Одна и та же книга, заказываемая неоднократно, выглядит  всякий
раз иначе. Франц, а что именно вам хотелось бы найти?
   - Во-первых, Библия, - не каноническая, а апокрифы. Во-вторых, полное
издание "Свитков Мертвого моря". И еще хотелось бы  отыскать  что-нибудь
по демонологии. Естественно, я веду речь о старинных изданиях.
   - Гм, я так далеко в своих исторических изысканиях не углублялся. Мне
как-то хватало относительно недавней литературы и, откровенно говоря,  я
даже смутно представляю, чтоґ происходило с человечеством  до  нынешнего
тысячелетия. Для меня всё до XXI века - глухое, дикое средневековье.
   - Распространенное заблуждение. Если достаточно внимательно  просмот-
реть литературу, то складывается впечатление, будто люди застыли в  раз-
витии. Десятый, пятнадцатый, двадцать второй век - всего  лишь  вариации
на одну и ту же тему. Меня и интересуют поэтому  базовые,  с  позволения
сказать, источники, так как, на мой взгляд, именно  в  них  можно  найти
указания на исходный дефект цивилизации.
   - Вы считаете, что человечество пошло по неправильному пути?
   - Человечество никогда не было свободно в выборе, а  путь  следования
был ему навязан чьей-то порочной фантазией. В конце концов, если продол-
жить вашу теорию, Густав, мы - всего  лишь  комок  возмущений,  бьющийся
внутри неизменной событийной клетки.  Разве  кто-нибудь  может  изменить
свою траекторию?
   - Нет.
   - Но кто, в таком случае, запустил возмущение вдоль его трассы?
   - Я не склонен считать, что здесь проявляется чья-то воля.  Для  меня
"слоеный пирог" и все, в нем происходящее, - данность, с которой следует
смириться. Однако, судя по всему, вы ведете речь о Боге?
   - Пока что я пытаюсь сопоставить свои наблюдения с  той  информацией,
которую получил от вас утром. У меня зреют в голове кое-какие выводы, но
я еще не готов их изложить. Чуть позже, если можно.
   - Конечно, мы не смеем вас торопить. Вы не  проголодались?  Я  быстро
накрою обед, - вмешалась Эвелина.
   - С удовольствием чего-нибудь перекусил бы, спасибо.
   - Я тогда вас оставлю с вашими умными разговорами и пойду возиться на
кухню.
   Эвелина встала и, оформив через холовизор обеденный заказ,  удалилась
на кухню. Богенбрум обратился к Густаву:
   - Насколько я понял из ваших слов, к интерферотрону имеются детальные
инструкции, и достаточно подготовленный пользователь может  его  сравни-
тельно быстро освоить.
   Густав улыбнулся.
   - Это не совсем так. Даже если опустить изучение теории,  минимальные
практические навыки можно приобрести в лучшем случае месяца за три.  Ин-
терферотрон - не вполне традиционный аппарат и в том смысле, что не име-
ет привычных органов управления, и к нему требуется долго привыкать.
   - Такое ощущение, будто вы изначально решили ограничить доступ к  ва-
шему изобретению.
   - Естественно, если всякий  сможет  им  овладеть,  последствия  будут
труднопредсказуемые. Я не ставил целью массовое распространение интерфе-
ротрона.
   - Почему?
   - Люди лишатся привычки обманывать друг друга, даже по пустякам. Каж-
дый в любой момент сможет легко узнать, как  все  было  на  самом  деле.
Представляете, какой удар это нанесло бы по нравам? Человечество не смо-
жет существовать на столь высоком моральном уровне -  без  лжи,  ставшей
второй натурой.
   - Действительно, я как-то упустил это соображение из виду. Однако  же
остаются другие, специализированные применения: история, археология, эт-
нография, не говоря уже о сыске. Всегда  есть  необходимость  установить
истину. В этом смысле у интерферотрона могло бы быть большое будущее.
   - Это тоже весьма маловероятно. 99% всех историков и детективов сразу
бы остались без работы. Какой смысл содержать целую  армию  доморощенных
следопытов, когда за пять минут можно узнать все? Кстати, кафедра  исто-
рии моего университета, как я подозреваю, приложила  руку  к  сокращению
ассигнований на развитие интерферотрона, - очевидно, почувствовав  угро-
зу. Да и в судейских инстанциях к аппарату относились с подозрением. Ин-
терферотрон опасен тем, что ставит все точки над i. Нет больше места для
бесконечных дискуссий в среде историков и схваток  между  обвинителем  и
защитой в суде. Успевай только считывать и  складировать  информацию,  а
для этого особого ума не требуется.
   - А какова дальность действия - или глубина считывания -  у  интерфе-
ротрона сейчас?
   - Три месяца.
   - А практический предел?
   - Я не прикидывал, но это не суть важно. Всегда по цепочке можно доб-
раться до любого интересующего события, - Густав произвел в уме какие-то
подсчеты. - Мне кажется, двести тысяч лет  -  вполне  достижимый  порог.
Нужно только нарастить ресурсы аппарата.
   - И что для этого требуется?
   - Я думаю, около шестисот  жидкостных  процессорных  блоков,  порядка
двух тысяч модулей памяти и несколько вспомогательных устройств сопряже-
ния. Впрочем, есть один сдерживающий фактор.
   - Какой именно?
   - Реконструкция возможна только  при  наличии  исходных  материальных
элементов и, желательно, на месте действия. Сидя здесь, я не смогу, нап-
ример, узнать, что творилось в Древнем Риме. Мне нужен хотя  бы  камешек
из Колизея или кусок колесницы. Или же расставить датчики на дне морском
- там, где когда-то была Италия.
   - И эту особенность нельзя никак поправить?
   - Нет. Она зависит от конструкции датчиков, а лучше тех,  что  я  ис-
пользую сейчас, мне пока не встречались.
   - Густав! - Богенбрум набрал в грудь воздуха и замолчал.  Густав  уже
знал, что он сейчас обратится к нему с просьбой, и  догадывался,  в  чем
она будет заключаться.
   - Да, Франц.
   - Я хочу вас попросить об одной вещи, но боюсь  злоупотреблять  вашей
добротой.
   - Вы хотите взглянуть на интерферотрон?
   - Да.
   - Никаких проблем. Нужно только спуститься в подвал. До обеда еще ми-
нут двадцать, и нам этого времени вполне хватит. Пойдем?
   Богенбрум оживленно закивал головой. Они  проследовали  через  кухню,
где хозяйничала Эвелина, и, в ответ на ее вопросительный взгляд,  Густав
пояснил:
   - Эви, мы спустимся вниз - я хочу показать Францу  аппарат.  Позовешь
нас, когда все будет готово.
   Дверь в подвал была тут же, на кухне. Открыв ее и спустившись вниз по
невысокой лестнице, они оказались в маленьком помещении с  занавешенными
книжными стеллажами, гимнастической стенкой, гирями, штангой,  какими-то
коробками и образцами антиквариата, очевидно, не вписавшимися в интерьер
коттеджа. Густав направился в дальний угол и, отдернув занавеску, достал
с полки чемоданчик.
   - Вот и мои "бесплодные усилия любви".
   - Странно, я почему-то представлял ваш аппарат более массивным.
   - Я постарался облегчить себе существование. Бегать по городу с  гру-
зом - не самое приятное занятие, а мотаться по Оливаресу мне приходилось
часто. Но, смею вас уверить,  эта  штука  напичкана  компонентами  очень
плотно.
   Густав откинул замки на крышке и постучал по панели.  Экран  интерфе-
ротрона тускло засветился.
   - Посмотрим, какие тайны кроются в нашем подвале, - с  этими  словами
он достал датчики и расставил их по углам комнаты.
   Богенбрум, не отрываясь, смотрел на монитор. Густав по ходу дела ком-
ментировал свои манипуляции:
   - Сейчас вы видите событийную сетку, где сгруппировано все, что  про-
исходило на этом месте за последние три месяца. Сфокусируем  аппарат  на
гимнастических снарядах, - кажется, этот пучок относится к ним.  Выделим
некоторые зависимости. Так, эта ячейка, судя по всему, ведет к  Эвелине.
Координатные показатели в углу говорят, что действие  происходило  месяц
назад. Уберем некоторые посторонние наводки. Между прочим, Франц, -  об-
ратившись к Богенбруму, Густав увидел, что тот в оцепенении уставился  в
экран и на внешние раздражители не реагирует, - эй, Франц, очнитесь! Са-
мое интересное - впереди.
   Богенбрум вздрогнул и помотал головой, приходя в себя.
   - Простите, Густав. Я немного задумался.
   - Так вот, Франц, искусство владения интерферотроном и заключается  в
том, чтобы знать, какие именно цепочки выбрать из  огромного  множества.
Без ложной скромности скажу: интуиция и накопленный мною опыт  позволяют
мне практически безошибочно  получать  требуемую  картинку.  Пожалуйста:
сейчас мы узнаем, чем занимается моя супруга по утрам, когда я  принимаю
морские ванны.
   На экране появилось двухмерное,  но  достаточно  четкое  изображение.
Эвелина, зацепившись ступнями за перекладины гимнастической стенки,  ви-
села вверх ногами. Из встроенных в корпус интерферотрона динамиков доно-
силось ее тяжелое дыхание: она, очевидно, отдыхала после очередной  дозы
физкультурных мучений. Повисев так с полминуты, Эвелина принялась подно-
сить свой корпус к ногам, делая упражнения для мышц живота.
   - Видите, Франц, для меня семейных тайн не существует, - Густав  про-
вел пальцем по краю чемоданчика, сняв толстый слой пыли. - На любую  по-
пытку отпирательства или обмана всегда готов неопровержимый аргумент.
   На экране интерферотрона Эвелина уже с видимым трудом продолжала сги-
баться и разгибаться. Ее спортивный купальник намок от пота.
   - Я встроил возможность контекстуальной помощи по вызову, так что при
возникновении затруднений у начинающего пользователя он сам найдет ответ
на некоторые вопросы. Но, впрочем, наиболее подробные разъяснения  нахо-
дятся здесь, - Густав достал с полки толстую папку. - Это и  есть  руко-
водство.
   Богенбрум бросил на Густава быстрый взгляд:
   - А я смогу как-нибудь взять его посмотреть?
   - Разумеется. Как профессионал, вы наверняка откроете  там  для  себя
интересные...
   Слова Густава были заглушены потоком грязной ругани, исторгавшейся из
чемоданчика. Эвелина, не удержавшись на перекладине, упала вниз головой,
и, потирая ушибленное темя, сидела у основания стенки.
   - Подумать только, я никогда не подозревал за своей женой таких  спо-
собностей к брани, - задумчиво сказал Густав.
 
сверху. Густав и Франц подняли головы и увидели стоявшую в дверях Эвелину. - 
Обед готов. Милости прошу к столу. 
 
   x x x
 
   После обеда Эвелина, сославшись на необходимость ежедневного космети-
ческого сна, удалилась в спальню. Франц Богенбрум и Густав  Эшер  решили
провести несколько часов, оставшихся до похода к Эстевесам, за  бутылкой
псевдопортугальского портвейна и ученой  беседой.  Расположившись  возле
камина, они скрылись в мощных облаках дыма, исторгавшихся из особо вмес-
тительных трубок с яванским табаком. Густав чувствовал себя умиротворен-
но: во-первых, жена на этот раз решила не мучить вегетарианским обедом и
закормила их отбивными; во-вторых, он утер Францу нос интерферотроном  и
таким образом отомстил за поругание своей музыкальной и книжной  коллек-
ции. Богенбрум  был  задумчив.  Судя  по  всему,  работа  интерферотрона
действительно произвела на него сильное впечатление.
   - Скажите, Густав, - я хочу вернуться к тому вопросу, что задал вам у
Стива - насколько осуществима возможность влияния на  событийные  ячейки
посредством вашего аппарата?
   - Вполне осуществима. Я умышленно не фиксировал на бумаге свои  мысли
по этому поводу и никого в них не посвящал. Сейчас, впрочем, это не  иг-
рает особой роли.
   - Почему именно сейчас?
   - В принципе кто-нибудь - после того, скажем, как информация о  прес-
туплении уже считана и принята за рабочую версию - мог бы, воспользовав-
шись интерферотроном, залезть в прошлое и  перетасовать  или  подправить
события. Но теперь уже нет полиции и нет преступников, и я могу говорить
об этом без опасений. Да, интерферотрон позволяет  обработку  ячеек.  И,
опережая ваш вопрос: для реализации этой функции почти ничего особенного
не требуется. Те же самые датчики могут выступать  в  качестве  рабочего
инструмента. А обработка ячейки сводится к обычному графическому  редак-
тированию - закрасить одним цветом, подрисовать другим, изменить тексту-
ру, отсечь пару стрелок или приделать новые. Важно лишь четко  представ-
лять, что именно последует за той или иной манипуляцией. Я не берусь да-
вать никаких гаран