Герберт Франке.
   Игрек минус


     (пер. Р. Рыбкина)



1

     Этот день ничем не отличался от тысячи других.
     В  шесть утра -- подъем. Как всегда, толкотня в умывальной.  Очереди за
посудой для завтрака, за синтетическим молоком, за хлебом с джемом.
     Потом  физические  упражнения,  психотренинг,  занятия.  Личный час,  с
одиннадцати  до двенадцати,  ушел у Бена  Эрмана на  то,  чтобы  возобновить
разрешение  на пользование библиотекой микрофильмов и на то,  чтобы заказать
себе новый комбинезон.
     С двенадцати до четырнадцати часов -- очередь за обедом и обед. Бену  и
на этот раз  достался не мягкий кусок, а краюшка хлеба из водорослей,  такая
жесткая,  что  он даже  не  пытался от  нее  откусить.  Вместе  с картонными
тарелками  и  пластмассовыми  ножом,  ложкой  и   вилкой  он  бросил  ее   в
мусороглотатель.
     Поездка по подвесной дороге -- пауза  в распорядке дня, отделяющая труд
для  себя от труда для общества.  В этот короткий промежуток времени никаких
заданий, обязательств  выполнять не требуется. Он сидел в одноместной кабине
и  смотрел  сверху на улицы с их движущимися тротуарами  и  магнитопоездами,
колышущимися  людскими толпами... Отсюда улицы казались  каналами, в которых
лениво плещется какая-то  жидкость.  Дышать  в  кабине было легко,  надевать
дыхательный фильтр не понадобилось. Возможно, у Бена именно поэтому в кабине
подвесной дороги всегда было чувство, будто он ничем не обременен, -- словно
сам он не часть этого не знающего покоя города.
     Четырнадцать часов -- начало четырехчасового рабочего дня.
     Бен  Эрман  работал в главном вычислительном центре  расследователем --
должность, на которую назначались только граждане категории R.
     Пока еще ничто  не  указывало на то, что день этот  окажется  для  него
необычным.  Бен  сел во  вращающееся  кресло,  поворотом  рубильника  вправо
включил  компьютер  и  набрал на  клавиатуре  свой  номер:  33-78568700-16R.
Зажглась красная лампочка. Бен  подождал, через несколько  секунд на дисплее
появились  знаки:  связь   с  рабочим  блоком   была  установлена,   система
взаимодействия   готова   к  работе.  Одновременно  в  правом  верхнем  углу
замелькали, быстро  сменяя одна другую, цифры электронных контрольных часов,
следивших   за  длительностью   и   стоимостью  вычислений.  Бен  затребовал
результаты,  полученные  им накануне, и занялся  сведениями, которые еще  не
рассматривал:   данными   медицинских   обследований   и    психологического
тестирования,  списком лекарств  (во всяком  случае, тех,  что  были  выданы
объекту  проверки  официально),  числом   контактов  за   пределами   блока,
использованием свободного времени и т. д.
     Пока о проверяемом нельзя было  сказать ничего плохого. Данные были  не
хуже и  не лучше, чем у тысячи  других лиц, которых Бен проверял  до  этого.
Что-то хуже, что-то лучше...
     Конечно,  для  проверяемого эти  различия имеют значение, и немалое, но
для статистики они несущественны.
     Затем,  однако,  индекс  общей  оценки  резко снизился. Уже  ответы  на
вопросы  анкет  регулярных  психологических  проверок  дали  заметный  спад.
Высказывания проверяемого в обязательный час самокритики, когда
     Бен оценил их по  социальному ключу, получили тоже фантастически низкую
оценку.  И наконец, ошеломляющее впечатление произвел перечень телевизионных
программ  и  фильмов:  здесь  обнаружилось  явное  предпочтение  вводимым  в
программы  ради  целей  тестирования   отрицательным  персонажам  совершенно
определенного рода, а именно деструктивным элементам. Прежде чем  перейти  к
оценкам по  следующей группе  черт,  Бен  переключил  машину на  графический
вывод.  Он увидел, что красная точка все еще высоко над  чертой, разделяющей
категории Y и Z. Но невозможно было не заметить, что к черте она все более и
более приближается.
     Тут на плечо Бена легла чья-то рука.
     -- Привет, Бен!
     Это оказался Ульф Пэман,  сосед Бена  из рабочего отсека слева от него.
Ульфу достаточно было одного взгляда на экран...
     -- Черт возьми! Это же интересный случай! Почему ты нас не позвал?
     И  Ульф  выскочил  из  отсека  Бена  для  того,  чтобы  позвать  других
сотрудников отдела.
     Бен  был  раздосадован,  он бы  предпочел поработать  над  этим случаем
некоторое  время  в  одиночку  и  убедиться  окончательно...  Ведь  пока еще
неизвестно,  будет  ли и  дальше кривая  оценки  спускаться вниз.  Оценки по
другим аспектам личности могут все изменить, тревога может оказаться ложной.
     К тому же Бену вообще не нравилось, как поступают со случаями категории
"игрек   минус".  Да,  конечно,  это   выродки,  скрытые  отщепенцы,   и  их
действительно  следует  устранить  из общества.  И  однако:  можно ли  здесь
говорить об умысле  или вине? Не судьба  ли это  скорее, которая --  неважно
почему  --  может  постигнуть  любого,  слитком  трагичная  для того,  чтобы
последнего  приговора  ждать,  как  ждут решения  спортивного судьи, и этому
решению радоваться?
     Но  было   уже  поздно:  из  всех  рабочих   отсеков   к  нему  спешили
расследователи, статистики, аналитики; они обступили его плотной стеной.
     Чтобы сосредоточиться  и работать дальше,  пришлось собрать  все  силы:
ведь как-никак от того, насколько внимателен он будет, зависит сейчас судьба
человека;  ошибка, даже если  бы позднее  компьютер  ее  исправил,  была  бы
досадна и непростительна. Как и многим  его сослуживцам (а часть их работала
в  отделе дольше,  чем он),  ни  одного  случая  "игрек  минус"  ему  еще не
встречалось. И  как  бы  все  развеселились,  если  бы  он  начал  вычислять
неправильно,  потерял уверенность в себе,  показал,  что  с работой не может
справиться...
     Хоть  Бену  и  удалось  сосредоточиться, вычислял он теперь  медленнее.
Несмотря на  голоса у себя за  спиной, на  шепот,  на  советы тех, кто хотел
показать, что разбирается лучше, чем он, Бен сохранял спокойствие и стал еще
раз просматривать одну  за другой группы  сведений:  результаты программного
обучения,  список  личных  контактов,  проведение досуга,  изменения  в  его
использовании во время отпуска...
     Случаем  этим,  само  собой  разумеется,  займутся  психологи  и врачи,
исследователи  поведения   и  социологи,  организаторы  и   контролеры.  Они
попытаются  установить,  в какой сфере  возник  изъян -- в  генетическом  ли
аппарате, в психологических  программах обучения, в организации поведения, в
разрешенной для всеобщего пользования информации или в нежелательных внешних
влияниях  во время  досуга.  И все  это  только  для того,  чтобы  объяснить
происшедшее, а  вовсе не для пересмотра решения, которое  уже давно принято.
Цель  заключается  лишь  в  том,  чтобы  предотвратить возможность  подобных
случаев в будущем, усовершенствовать меры по контролю  и наблюдению. К этому
он,  Бен,  не  будет  иметь  никакого  отношения.  Он  расследователь, а  не
организатор. Вообще-то случай такого рода  не должен был бы его трогать; для
него  это лишь цифры  и символы  на дисплее,  рационально использованное для
нужд  общества  рабочее время, быть  может,  плюс, внесенный в его послужной
список, даже премия, а может -- даже... перевод в более высокую категорию.
     Бен  дошел до  последних групп  данных.  Разговоры  за  спиной затихли,
напряжение   росло.  И  когда  красная   точка   исчезла  окончательно   под
горизонтальной  разделительной линией,  все в  комнате глубоко вздохнули,  а
потом оживились, зааплодировали, стали  друг  друга хлопать по плечу. Только
Бен  будто  окаменел  в  своем  кресле,  и  хотя  все  пожимали ему  руку  и
поздравляли его, словно стена  отделяла его от них,  и ему пришлось  собрать
все силы, чтобы подняться; что же, собственно, произошло, спрашивал он себя,
каков его  личный вклад  в происшедшее и с  чем  именно его  поздравляют?  А
взгляд  его  был прикован  к дисплею,  на  котором  в  столбик,  строчка  за
строчкой,  располагались итоговые данные по  каждой из  групп сведений,  и в
самом  низу,  как  в  некотором  смысле  итог  жизни,  стоял  неопровержимый
результат: Y--.
     Тезисы по философии истории
     Как  показывает  статистический  анализ,  в историческое развитие часто
вмешиваются  случайные флуктуации, направляющие  ход  событий  на  пути, где
контролировать его  становится  невозможным. Именно поэтому  до "часа  нуль"
нередко  возникали непредвиденные  ситуации, ставившие перед  ответственными
лицами  не   поддающиеся  решению   задачи.   Попытки  решить   эти   задачи
ограничивались, как правило, пассивным  реагированием, действиями, дававшими
лишь  кратковременные результаты. Эффективность вышеназванных действий очень
скоро  уменьшали  другие  случайные явления;  плохо  продуманные  стремления
улучшить  общество   терпели   поражение  в   столкновениях  с  возрастающей
хаотизацией. Человек  был лишь орудием истории, но не ее  творцом. Состояние
ярко  выраженного  хаоса в  обществе  привело  к  существенному  ограничению
человеческой свободы.
     Описанная ситуация типична для архаического общества, предшествовавшего
"часу  нуль".   В   нашем  государстве   единообразия   и  порядка  факторы,
увеличивающие энтропию, должны быть из истории устранены.
     Отсюда  вытекает  необходимость  точного  планирования  хода   истории,
которое стало возможным благодаря высокому развитию методов моделирования на
электронных  вычислительных машинах. Мы различаем две программы, КИСТ и ДИСТ
(для  кратковременного и  долговременного планирования).  В  кратковременном
планировании   детально   разрабатываются   не   только  желаемые  изменения
(социальные  сдвиги, оснащение системы  образования техническими средствами,
медицинское  обслуживание,  психологическая  тренировка  и  т.  п.),   но  и
необходимые   для   достижения  поставленных   целей  меры.  Указанные  меры
формулируются    на   общепринятом   языке   СИМПЛОН.   Информация   о   них
распространяется   посредством   системы   связи   СЕЛЕКТОР   по   программе
ВАРИАТОР--ФАКТ  и   сообщается   гражданам  полномочных   классов  А   и  В.
Долговременное   планирование  ограничивается   пока  разработкой   целей  и
установлением меры их соответствия наличным ресурсам. Конкретных указаний  к
претворению долгосрочных планов в жизнь пока не дается, однако предусмотрено
постепенное  распространение  кратковременного  программирования на  область
долговременного.
     Осознание ошибок в развитии  общества неизбежно  влечет за  собой также
принятие  мер к их  исправлению,  Философским  основанием для этого является
информационно-позитивистское  определение реальности: действительность  есть
сумма  всех   коррелируемых  данных.  Поэтому   в   Институте  исторического
планирования  создается  отдел исправления  истории. Его  задача -- изложить
факты истории  по-новому, таким образом,  чтобы  события современной истории
могли  быть  поняты  как логически вытекающее из этих фактов следствие. Этим
путем удастся очистить  наше мировосприятие  от темных  пятен, еще  и поныне
напоминающих о  мрачном  прошлом  и  обременяющих собой психику  граждан.  У
совершенного государства история тоже должна быть совершенной.

2

     Рабочий  день Бена приближался  к концу. Два часа сорок восемь  минут и
три  секунды  машинного времени  потребовались ему  на  то,  чтобы доказать:
одному из них в этом обществе делать нечего. Перерыв был  короткий:  каждого
дожидалось рабочее задание, которое нужно  выполнить.  Во время перерыва все
как один  заказали себе фармадраже, а Ульф  достал из  шкафа, где  хранились
кассеты с магнитофонными пленками,  бутылку тонизирующего шампанского; когда
они уходили  из  отсека Ульфа, настроение  у всех было приподнятое.  У  Бена
напиток тоже вызвал прилив  энергии, только  невозможно было  найти для  нее
выход.  Чтобы  хоть частично  наверстать упущенное  время, оставалось только
пятнадцать  минут,  и  Бен  занялся  следующим  случаем. Установив  связь  с
запоминающим  устройством, затребовал характеристики и  кодовые числа. Через
долю секунды они были перед ним, и он уже протянул было руку к копировальной
машине, когда до  него  дошло,  какой  личный  номер  он  видит перед собой:
33-78568700-16R. Он посмотрел опять: может, ошибка машины? Что еще это могло
быть?  Он  ввел   команду  перепроверить  и  исправить...  несколько  секунд
ожидания, потом  ответ: данные  правильные  -- и  опять  тот  же номер,  его
собственный!
     Больше в этот день Бен не работал. Он осознал  не сразу,  но  потом все
сомнения исчезли: он получил приказ проверить самого себя.
     Это было  настолько  неожиданно и необычно,  что Бен на некоторое время
утратил способность делать что бы то ни  было. Проверка... Сама по  себе она
не  обязательно  означает что-то  плохое;  нередко человека  выбирает, чтобы
сделать  его  объектом проверки, не другой  человек,  а генератор  случайных
чисел.  Таким  способом, правда,  ни одного отклонения от нормы  еще никогда
выявлено не  было. В  большинстве же случаев,  однако,  поводом  к  проверке
служит  обоснованное  подозрение; и  тогда  большей  частью, как  показывает
статистика,  проверяемому не  избежать  снижения  категории.  По спине  Бена
пробежал холодок. Кто-кто, а уж он-то знает:  такое может случиться с любым.
Любой  может  возбудить  подозрения,  и  надо  сказать,  что,  как  правило,
основания  для  подозрений есть.  Правда,  большинству  узнать эти основания
бывает  трудно, а то  и просто невозможно. Несколько неправдивых ответов при
опросах,  неудачный  выбор  чтения  или  партнера  по  играм,  подозрительно
необычные  реакции при психотренинге и так далее... но все это едва ли может
касаться  его, ибо  он  точно  знает,  в  каких именно  случаях  становишься
уязвимым. Каждый  детективный фильм, на демонстрации которого  его видят, он
уравновешивает просмотром двух-трех передач на исторические или общественные
темы --  неважно, что сам он в это время дремлет в каком-нибудь из последних
рядов. И каждый контакт с  легкомысленным  Рексом  Оманом, своим  другом, он
компенсирует беседами с психотренером  или с каким-нибудь из лучших учеников
в  своей  группе.   Невозможно  представить  себе,  чтобы  он   мог  вызвать
подозрение.
     Однако именно об этом говорит невероятное событие, заключающееся в том,
что ему  предстоит провести  проверку  самого  себя. Может, это шутка, очень
остроумная, контролеров?  Однако эту мысль  он  сразу отверг: уж если в  чем
можно быть уверенным, так  это в  том, что  и намека  на шутку контролеры не
допустят  в своей работе. Они ни в чем не пойдут на риск. Тогда остается еще
одна  возможность,  столь же,  однако,  неправдоподобная, а  именно:  ошибка
машины...
     Но и  эта мысль  не  утешала.  Машина не  ошибается, и те крайне редкие
случаи, когда расследователь получает приказ  проверить самого себя,  должно
быть,  объясняются  тем, что возможность  этого  просто  забыли исключить. В
любом случае можно  проверить,  так это  или  нет.  У  него  есть  доступ  к
программам, так что получить соответствующую информацию совсем не трудно. Он
уже потянулся  было к клавиатуре, когда  сообразил:  то,  что он  собирается
сделать, не  входит  в  число действий,  необходимых для его обычной работы.
Хотя никакие инструкции ему этого не запрещают,  никакие и не рекомендуют...
а любое непредписанное действие по меньшей мере сомнительно.  И ему стало до
ужаса ясно, что выпутаться из положения, в котором он оказался, не ставя при
этом под угрозу свой статус члена Свободного Общества, невозможно.

     Бен  выключил  систему  взаимодействия с машиной за две минуты до конца
рабочего дня. Работать сегодня он был больше не в состоянии. То, что рабочий
день кончался,  его очень устраивало:  нужно было разобраться в  собственных
мыслях.
     Прежде чем  уйти, он  зашел  в  умывальню. Там заказал  четверть  литра
питьевой воды и запил ею две таблетки, транквилизирующую и тонизирующую.
     Возвращаться домой он  бы  сегодня предпочел в  одиночестве, но  когда,
дойдя до конца длинного коридора, завернул  за угол, то увидел Ульфа, и тот,
взяв его за локоть, повел к выходу.
     -- Ну и счастливчик же ты! -- сказал Ульф. -- Выпал бы мне такой случай
--  хотя  бы раз!  Уверен,  тебя  ждет  премия  не  меньше,  чем в  двадцать
пунктов...
     Сквозь  переходной   люк  они   вышли  наружу;  обоим  пришлось  надеть
дыхательные  фильтры, и  это  хоть  немного  приглушило  лившийся  из  Ульфа
словесный  поток. Сегодня, как и все последние  дни, к вечеру  лег на  землю
слой  смога, и  они с трудом прошли в этом  удушливом  газе несколько шагов,
отделявших их от ближайшей станции магнитопоездов.
     Бен попробовал избавиться от назойливого собеседника:
     -- Мы  сегодня  немного  задержались  -- может,  я  поймаю  одноместный
магнитокар?
     --  Глупо,  --  возразил  Ульф.  --  Тебе придется ждать  самое меньшее
полчаса. Пойдем сядем, места еще есть.
     Они сели,  и Ульф снял дыхательный фильтр.  Воздух и  в вагоне оставлял
желать лучшего, но по крайней мере не раздражал слизистую.
     -- А я уже готовлюсь  к отпуску, -- сообщил Ульф. Это можно было понять
как желание перевести  разговор  на  его собственные  дела. -- На этот раз я
выбрал  лыжную базу. Ты, наверное,  знаешь: старый угледобывающий  район  на
севере  превратили в парк зимнего отдыха.  Катки, искусственный снег и  тому
подобное. Куда приятнее натуральных холодов! Как по-твоему, следует поехать?
Или это могут расценить как проявление агрессивности?
     Бен пожал плечами. Он не вслушивался в то, что  говорил Ульф, мысли его
были заняты другим. Как в возникшей ситуации следует себя вести? Разумеется,
он всегда может обсудить стоящую перед  ним дилемму с психиатром, но  делать
этого  не  станет ни  в  коем случае. Бенгта  Хамана он  не выносит -- чего,
разумеется, не позволяет себе никогда обнаруживать.
     -- А если  бы я еще записался  в  группу медитативного  пения, это  бы,
наоборот,  даже повысило  мне общую оценку  на несколько пунктов,  -- как ты
считаешь? Я еще только не решил, там  мне ночевать или у себя дома. Пожалуй,
буду  ночевать  в  доме  отдыха.  Придется,  конечно,  выполнить   несколько
формальностей, но ведь время у меня есть.
     Да, предписано обсуждать все личные трудности с  психологами, но ведь в
его,   Бена,   случае  проблема  связана  прежде  всего  с  профессиональной
деятельностью. Очень подходит  заведующий отделом, Освальдо Эфман, ему бы он
доверился  не раздумывая,  если бы только  был уверен,  что  дело достаточно
важное, чтобы обращаться к официальному лицу. А  может даже,  никакой ошибки
или  недосмотра  здесь  нет,  и почему,  коли на  то  пошло, тебе  не  могут
предложить  проверить самого себя? Себя ты проверяешь или другого, все равно
придется следовать обычной для  такой работы  процедуре, рассматривать  одну
графу за другой, вносить  в перечень  и оценивать показатели, расшифровывать
данные тестов и так далее.
     -- По-моему,  зимний  спорт мне  очень подходит, --  продолжал Ульф. Он
говорил и говорил, не обращая внимания на то, что Бен его почти не  слушает.
-- Ты  ведь видел, как я прыгаю с поворотного круга на скоростной тротуар? С
вестибулярным аппаратом  у меня все в  высшей степени благополучно.  Так  же
легко, я думаю, мне будет  и на лыжах. А  за спортивные успехи тоже повышают
общую оценку? Или нет?
     Эти слова оторвали Бена от его размышлений.
     --  Да  --  но,  по-моему,  только   профессиональным  спортсменам,  не
любителям.
     --  Жаль! --  Ульф  посмотрел  в окно, пытаясь  что-то в  нем  увидеть;
стекла,  хотя  их ежедневно и очищали, покрывал толстый слой  грязи. --  Мне
выходить! Всего хорошего!
     Он исчез в толпе; Бену выходить было через две остановки. Поезд, слегка
качнувшись, поднялся, пассажиров, которым удалось найти себе сидячие  места,
вдавило в подушки из пенопласта.  Бен  был как натянутая