урожай зерновых, признав их "неплохими", и Слушатель
Почвы согласился с ним, после чего Уолт с пессимизмом отозвался о  набегах
ларков, голых лисиц, хвостатых  медведей  и  секстонов.  Вийр  рассмеялся.
Ничего   не   поделаешь,   приходится    платить    десятину    иждивенцам
Матери-Природы, если, конечно, налог не станет слишком обременительным. Но
в таком случае Охотники просто уменьшат поголовье  местных  захребетников,
верно?
     Потом вийр рассказал, что его сыновья, Испытатели грома, ушли в горы,
надеясь пощупать пульс погоды. Когда они вернутся, он обязательно  обсудит
результаты с Уолтом.
     Когда они распрощались со Слушателем Почвы, старший  Кейдж  задумчиво
произнес:
     - Если б они все были такими, как этот, у  нас  не  было  бы  никаких
хлопот.
     Джек хмыкнул что-то себе под нос. Он размышлял о собственном будущем.
     Ферма была обширной и разбросанной, а Кейдж - хорошим и  внимательным
хозяином, поэтому прошло больше двух часов, пока отец и сын  добрались  до
белых матовых конусов жилищ вийров.
     С детства Джеку запрещали "ошиваться" вблизи кадмусов.  В  результате
чего Джек проводил почти все свободное время возле них и знал  о  кадмусах
все. Но только снаружи, и его просто распирало от желания узнать,  что  же
происходит внутри. Однажды он почти  упросил  одного  из  своих  гривастых
приятелей по играм пригласить его в гости. Остановил  Джека  только  страх
перед последствиями. Он не очень боялся наказания людей, хотя и  оно  было
бы суровым, гораздо больше его пугали рассказы о том, что случалось с теми
мальчиками (и не только мальчиками), которые проникали в желанную  "святая
святых".  А  подобных  рассказов  он   наслушался   вдоволь.   Сейчас,   в
девятнадцать, он, разумеется не  верил  в  эти  бабьи  сказки.  Теперь  от
проникновения в кадмус его удерживали запреты властей и людские законы.
     Лужайка кадмуса, служившая фермой, была, в сущности, небольшим полем,
покрытым  ковром  из  зеленой  и  красной  бахромистой  травы,   настолько
выносливой, что не  поддавалась  постоянному  вытаптыванию  босыми  ногами
вийров. По лужайке без всякой системы была разбросана дюжина  строений  по
форме напоминающих десятиметровые клыки, сделанные из чего-то похожего  на
слоновую кость.
     Строения назывались кадмусами в память о Кадме, мифическом основателе
земных Фив, герое, якобы засеявшем поле зубами дракона  и  вырастившим  из
них воинов. Когда земляне впервые почувствовали  себя  силой  на  Дэйре  и
стали нападать на общины аборигенов, из кадмусов высыпало такое  несметное
количество гривастых воинов, что пришельцам пришлось отступить,  лишившись
и оружия, и чести.
     Если бы тогда аборигены поступили с землянами так, как те  собирались
поступить  с  ними,  они  могли  бы  раз  и   навсегда   решить   проблему
взаимоотношений  между  людьми  и  обитателями  кадмусов.  Ведь  пришельцы
собирались перебить вийров, захватить их подземные  жилища  и  обратить  в
рабство оставшихся в живых.
     К счастью для землян, им  была  предоставлена  еще  одна  возможность
перемирия - заключить Соглашение. Сто лет прошли спокойно.
     Затем потомки  Дэйра,  желая  оправдать  имя,  данное  планете  (ведь
по-английски "Дэйр" - "дерзкий вызов"), нарушили  свое  слово  и  объявили
войну туземцам на занимаемой землянами территории. И обнаружили, что вийры
вообще не знают границ, и что любой из них, живущий  на  материке  Авалон,
готов выступить против чужаков.  Численное  превосходство  гривастых  было
подавляющим. Война длилась один день.
     Подточенное позорным  поражением  и  внутренней  смутой,  государство
землян со столицей в Дальнем рухнуло.
     Мятеж смел династию Дэйров.  Дальний  стал  республикой  с  комитетом
граждан во главе. Было заключено новое Соглашение с  вийрами,  установлена
практика   предоставления    убежища    в    кадмусах    преступникам    и
беженцам-землянам. Смертная казнь была отменена. Ведьм больше не сжигали.
     Часть землян - в основном, католики и социнийцы -  недовольная  таким
оборотом  событий,  воспользовавшись  неразберихой  первого  послевоенного
времени, покинула столицу и отправилась в отдаленные области материка.
     Оторванные от людей, социнийцы со временем отказались  не  только  от
религии, но и от одежды, домов и даже языка и полностью одичали.
     Через тридцать лет после того, как  мученик  Дионис  Харви  Четвертый
основал государство, носящее его имя, Дионисия была охвачена  междоусобной
войной.  Произошел  раскол  церкви   на   Церковь   Ожидания   и   Церковь
Целесообразности.
     Прагматики победили. Недовольные вновь сочли за лучшее отправиться  в
дальние края. Под предводительством епископа  Гаса  Кроатана  они  собрали
пожитки и переселились на большой полуостров, где со  временем  и  создали
новое государство.
     И выжидающие, и прагматики короновали  своих  церковных  вождей,  так
называемых  капутов  в  соответствующих  столицах.  При  этом  каждый  был
объявлен главой единственно истинной церкви.
     Вийры улыбались и  показывали  на  Дальний,  вернее,  на  государство
Дальнее, лидер которого объявил  себя  единственным  истинным  наместником
Господа на планете Дэйр.
     Джек вспоминал историю Дэйра, приближаясь к кадмусам. Остановившись у
ближайшего,  он  прервал  воспоминания,  чтобы  приветствовать  О-рега  по
прозвищу Слепой  Король,  который  курил  самокрутку  в  длинном  костяном
мундштуке, стоя у входа:
     - Приветствую тебя, о Хозяин Дома!
     - Удачи тебе, о Нашедший Жемчуг!
     Слепой Король был высок, худ и рыжеволос. Он вовсе не был слепым,  да
и королей в полуанархическом обществе гривастых  никогда  и  в  помине  не
было. Однако он занимал положение, дававшее право на титул,  происхождение
которого уходило в глубокую древность.
     Старший Кейдж попросил разрешения поговорить с Р-ли.
     - Вон она, - сказал О-рег, указывая в сторону ручья.
     Джек обернулся и замер - так хороша была выходящая  из  воды  сирена.
Тихо напевая, она упругой походкой подошла к отцу и поцеловала его.  О-рег
обнял ее за тонкую талию, а Р-ли  склонила  голову  на  его  плечо  и  так
разговаривала с Уолтом Кейджем.
     Глаза ее то и дело обращались к Джеку,  и  каждый  раз  при  этом  он
улыбался. К тому времени, когда  раскрасневшийся  хозяин  фермы  устал  от
попыток уговорить сирену принять свою долю или, по крайней мере  объяснить
причину отказа, Джек решился тоже вступить в разговор с Р-ли.
     Уолт и  Слепой  Король  перешли  к  обсуждению  со  вопросов  стрижки
единорогов, а Джек предложил сирене отойти с ним  чуть  в  сторону.  Когда
отец уже не мог их услышать, он спросил:
     - Р-ли, тогда, в лесу... Ты ведь  знала,  что  это  не  медведь,  да?
Почему же ты... Почему ты схватилась за мою руку, будто  испугалась?  И...
повисла на ней? Ты ведь не боялась, ты  знала,  что  это  рвотное  дерево,
верно?
     - Верно.
     - Тогда почему ты это сделала?
     - А ты не догадываешься, Джек Кейдж? - ответила сирена.



                                    5

     Кейдж-старший отсрочил перевозку жемчуга в город еще  на  один  день.
Частые визиты в погреб  сделали  хозяина  фермы  посмешищем  для  родни  и
работников. Уолт вел себя так, словно драгоценный серый  студень  -  часть
его собственной плоти. Продать его казалось ему равноценным  продаже  руки
или ноги ради денег.
     Джек, Тони и Магдален, наименее сдержанные из его детей, за последние
дни отпустили в адрес отца такое количество шуток, что он, наконец,  понял
несуразность своего поведения.
     Утром четвертого с появления жемчуга дня двое старших Кейджей, Ланк и
Билл Камел все-таки выехали за ворота фермы. Все надели шлемы  из  медного
дерева,  покрытого  кожей,  наборные  костяные  кирасы  и  тяжелые  боевые
рукавицы. Уолт сел на козлы. За ним - Джек и Билл с луками наготове.  Ланк
восседал на ящике с сокровищем, сжимая в руке копье.
     Вопреки опасениям Уолта, они покрыли двенадцать миль до центра округа
без особых происшествий. Из лесу не выскакивали разбойники, на драгоценный
груз никто не покушался. Небо было ярким и  безоблачным.  По  нему  стаями
носились слашларки, заполняя все вокруг своими песнями. Время  от  времени
то одна, то другая птица выпускала грозные когти. Однажды  какая-то  самка
пронеслась так низко, что Джек сумел разглядеть крохотный комочек  шерсти,
прильнувший к животу матери. Детеныш повернул плоскую мордочку и глядел на
людей черными глазами-крапинками.
     Один раз  на  поляну  спокойной  поступью  вышел  хвостатый  медведь.
Единороги, и без того нервные, едва не понесли. Уолт с помощью  сына  едва
удержал вожжи, пока огромный зверь, не обратив на них внимания, не скрылся
в зарослях.
     Они проехали мимо семи ферм.  Местность  к  северу  от  столицы  была
довольно безлюдной и вряд ли предполагалось увеличение ее  заселенности  в
ближайшее время:  пока  что  обитатели  кадмусов  не  давали  согласия  на
создание новых поселений, говоря, что это нарушит равновесие в природе.
     Миновав ферму Моури, они подъехали к мосту через ручей  Сквалюс-Крик.
Смотритель Моста высунулся из окна своей башни и  помахал  рукой.  Ланк  и
Билл помахали ему в ответ. Джек заметил, что отец нахмурился и,  чтобы  не
нарваться на неприятности, не стал приветствовать Смотрителя.
     От моста и до того места, где  ручей  впадает  в  речку  Бигфиш-ривер
вийры больше не встречались:  обычно  они  держатся  подальше  от  крупных
поселений людей, появляясь в них только при особой необходимости.
     С вершины крутого холма стала видна панорама Слашларка. Он раскинулся
между высокой горой и рекой. Большинство фасадов были  обращены  именно  к
воде. Обычный, ничем не примечательный  городишко,  состоящий  из  длинной
главной  улицы  и  дюжины  пересекающих  ее  коротеньких   улочек.   Вдоль
центральной, являющейся продолжением шоссе,  стояли  казенные  и  торговые
здания, таверны и  танцевальный  зал.  Жилые  дома  без  особых  претензий
расположились на поперечных улицах.
     На  южной  окраине  притулился  приземистый  форт.  За  его  красными
бревенчатыми стенами жила сотня солдат.
     У причалов сгрудилось множество  лодок  и  небольших  судов.  Речники
суетились, грузя меха, кожу, свежие яйца  слашларков,  шерсть  и  ящики  с
зимними плодами  тотума.  Свободные  от  работы  разбрелись  по  тавернам,
ссорясь с солдатами-отпускниками и заглядываясь на женщин.
     Военная полиция внимательно следила за  тем,  чтобы  дальше  взглядов
дело не заходило, и  никогда  не  упускала  случая  (вероятно,  со  скуки)
хватить дубинкой по твердому, как дерево, черепу речника.
     Кейджи медленно двигались по запруженной людьми и  повозками  главной
улице.  Уолт  неожиданно  резко  натянул  вожжи   и   заорал   в   сторону
перегородившего  дорогу  пивного  фургона,  кучер  которого   вспотел   от
ругательств и тщетных попыток разнять  четверку  единорогов,  составлявших
его упряжку. Своенравные твари лягались, кусались, бодались из-за какой-то
неизвестной взаимной обиды. Внезапно мелькнуло копыто,  и  оглушенный  его
ударом кучер повалился на спину.
     Через  некоторое  -   довольно   продолжительное   -   время,   когда
незадачливого   возницу   (одного   из    огромного    количества    жертв
непредсказуемого и вздорного характера единорогов) вытащили на тротуар,  а
упряжку с трудом усмирили и отвели к одной  из  обочин,  Кейджи  тронулись
дальше. Тут  же,  прямо  перед  мордами  единорогов,  неожиданно  выскочил
какой-то  мальчишка,  и  нервные  твари  попытались  пуститься  вскачь  по
забитому повозками шоссе.
     Джек и  Билл  успели  спрыгнуть  с  повозки  и,  повиснув  на  сбруе,
остановили зловредных животных. После этого они повели храпящих и дрожащих
единорогов к коновязи перед Палатой Королевы -  правительственному  зданию
Слашларка и округа.
     В Палате Королевы агент парфюмерной компании  взвесил  жемчуг,  запер
его и выписал чек, не забыв извиниться, что не может  выплатить  стоимость
товара   -   четыре   тысячи   фунтов   -   наличными.   Сборщик   налогов
засвидетельствовал сделку и применил к выписанной сумме  "Укус  Королевы".
Зубы Королевы оказались ужасно острыми, и после  "Укуса"  осталось  только
две тысячи фунтов.
     Хотя и это было немалым кушем, Джек был возмущен огромностью  потери.
А его отец закатывал глаза и божился, что налоги его окончательно изведут,
что, видимо, лучше всего - продать ферму и переехать в город,  чтобы  жить
на подачки.
     Только тогда до Джека дошла истинная  причина,  почему  отец  пытался
договориться с Р-ли не отказываться  от  своей  доли:  она  -  из  вийров,
поэтому ей и надо платить налог со своей половины  в  Палату  Королевы.  В
этот момент кто-то окликнул его.  Это  был  Манто  Чаксвилли.  Смуглолицый
рудоискатель сердечно поздоровался со всеми и пригласил выпить  в  таверне
"Красный  Рог".  Сообщив,  что  там  собирается  все   "лучшее   общество"
Слашларка, он добавил:
     - Между прочим, Джек, ваш кузен, Эд Ванг,  будет  там.  Почему-то  он
сильно хочет с вами повидаться.
     У Джека екнуло сердце. Неужели его зовут на сборище "УГ"?  Приглашают
ли его - или велят - присоединиться?.. Он посмотрел  на  отца.  Тот  отвел
глаза.
     - Я буду там, - сказал Джек, -  немного  попозже.  Сначала  мне  надо
повидаться с Бесс Мерримот.
     - Отлично, сынок. Окажешься  там  -  переверни  получасовую  склянку.
Переверни, сын. Как только она закончится, мотай сюда, ладно?
     Уолт Кейдж переглянулся с миндальным Чаксвилли, который, кивнув,  дал
понять, что это его устраивает.
     Джек задумчиво побрел прочь. Ланк, похоже, знающий о переездах  людей
все, сообщил ему, что Чаксвилли впервые появился в  Слашларке  недели  две
назад, успел перезнакомиться со всеми, с кем стоит, тратил очень много сил
и времени на общественные дела и очень мало - на подготовку к экспедиции в
горы.
     Насколько Джеку было известно, отец не встречался с Чаксвилли прежде.
До того, как Джек ушел охотиться на дракона Уолт довольно долго не ездил в
город: стрижка, подготовка к пахоте... Правда, он мог съездить,  пока  его
сын бродил по горным тропам. Как бы это узнать?  Жаль,  забыл  спросить  у
Ланка... Но как бы то ни было, отец и Чаксвилли определенно знакомы друг с
другом.
     Мерримоты жили в большом двухэтажном доме на вершине холма у  окраины
Слашларка. После жилища Лорда Хоу это был, пожалуй, лучший дом  в  округе.
Когда-нибудь, если Джек женится на Бесс, он станет  хозяином  этого  дома,
как  и  ферм  Мерримотов,  сыроварни  Мерримотов,  магазина  Мерримота   и
мерримотовского золота в банке. Его женой будет самая красивая женщина  на
много миль вокруг. Немного найдется в округе Слашларк  молодых  людей  его
возраста, которые ему не позавидовали бы.
     И все же через час Джек выходил  из  дома  Мерримотов  недовольным  и
сердитым.
     Все, вроде, было как  обычно.  Бесс  красивая,  веселая  и  ласковая,
сидела у него на коленях и целовала до тех пор, пока не  послышались  шаги
тетушки, которые, как всегда, раздались не вовремя. Потом Бесс принялась -
почему-то шепотом - обсуждать подробности предстоящей свадьбы.
     Но Джек не ощущал того волнения, которое полагалось бы испытывать.  И
злился на себя за то, что не может набраться  храбрости  сказать  о  своем
намерении отправиться в Дальний. Несколько раз он  совсем  было  собирался
раскрыть рот, но как только Джек представлял,  как  потускнеет  счастливый
блеск в глазах Бесс, предложи он отсрочить свадьбу на целых  четыре  года,
слова застревали в горле.
     Собственно,  они  не  назначали  даже  точной  даты  помолвки.  Но  в
Слашларке считалось само собой разумеющимся жениться как можно  быстрее  и
как можно быстрее и тут  же  обзаводиться  детьми.  Совершенно  невозможно
будет убедить Бесс и ее родню подождать  сорок  восемь  месяцев,  пока  он
будет учиться где-то за три тысячи миль от дома. Да и может ли  он,  Джек,
требовать такой жертвы?
     Только перед самым уходом ему пришло в голову, что он  мог  бы  взять
Бесс с собой. Пожалуй, она даже рада будет поехать далеко-далеко, повидать
новые земли и людей,  другую  жизнь...  Настроение  Джека  улучшилось,  но
ненадолго - до первой мысли о мистере Мерримоте. Он любит дочь  и  устроит
такой гвалт, что Бесс, конечно, останется дома.
     Но ведь это будет означать, что она любит мистера Мерримота  сильнее,
чем Джека?
     А что, если спросить ее прямо сейчас и все выяснить? Да! Он, конечно,
спросит. Но... Не сейчас. Попозже, когда у него  будет  побольше  времени,
чтобы все хорошенько обдумать, и когда  тетушка  не  будет  им  мешать.  А
может, это просто увертки? Джек так и не сумел  задать  главный  вопрос  и
злился на себя за нерешительность. Он ушел от Мерримотов очень недовольный
собой.
     К "Красному Рогу" Джек  шел  скорым  шагом:  ему  срочно  нужно  было
выпить.
     Джим Таппан, хозяин таверны, кивнул, когда Джек переступил порог  его
заведения:
     - Там, в задней комнате, - сказал он.
     Джек постучал в дверь задней комнаты. Открыл ему Эд Ванг.
     Но вместо того, чтобы просто распахнуть дверь и впустить  двоюродного
брата, Эд только слегка приоткрыл ее и осторожно выглянул наружу.  Похоже,
он не хотел, чтобы находящиеся в комнате  слышали  то,  что  он  собирался
сказать Джеку. Впрочем, судя по громкому гулу голосов, доносящемуся  из-за
спины Эда, вряд ли стоило опасаться подслушивания.
     - Слушай, Джек, - сдавленно произнес Эд, - не выдавай меня...  насчет
Вава, ладно? Нет, они знают, что он мертв. Это я им рассказал... Но... мой
рассказ - он не... Он не совсем такой,  как  можешь  рассказать  ты...  Ты
понял меня, Джек? Обещаешь?
     - Я вовсе не такой дурак, чтобы сейчас обещать что-либо,  -  спокойно
ответил Джек, - перед тем, как вообще что-то говорить, я посмотрю, как оно
все обернется. А теперь - с дороги, братец.
     Эд метнул на него отчаянный взгляд.  Джек  сильнее  нажал  на  дверь.
Мгновение у Эда был такой вид, словно он собирается захлопнуть ее и  силой
не впустить  Джека.  Но  что-то,  видимо,  заставило  его  передумать.  Он
отступил, и Джек, наконец, смог войти.
     Около трех десятков человек сидели на грубых скамьях вдоль  стен.  За
большим овальным столом в центре разместилось еще человек двадцать,  среди
которых был и Уолт Кейдж. Он поднял руку и указал сыну на свободное  место
рядом с собой.
     Разговоры в комнате почти затихли. Почему-то все наблюдали за Джеком.
В глазах, скрытых за поднятыми к губам кружками  или  дымом  самокруток  и
трубок, ничего не удавалось прочесть. Джеку стало не по себе. Неужели  они
обсуждали его в качестве кандидата в  "УГ"?  Это  что  -  экзамен?  Или...
тайное судилище? Впрочем, здесь отец. Да и остальные...
     Перечень присутствующих практически  полностью  совпадал  с  перечнем
самых влиятельных лиц округа Слашларк: Мерримот, Кейдж, Эл Чаксвилли, Джон
Моури, шериф Глэйн, лесопромышленник Ковский, доктор Джей Чаттерджи,  Лекс
Ванг - отец Эда, меховщик Нокенвуд...
     Лорд Хоу отсутствовал, но это не удивило Джека: о  старике  говорили,
что он излишне потакает гривастым, живущим на его земле.  Ходили  неясные,
но упорные слухи о его делишках с сиренами в дни молодости.
     Зато молодой Джордж Хоу был здесь. Он приветственно  поднял  каменную
чашу и выпил, расплескав пиво по толстым губам и двойному подбородку.
     Джек  улыбнулся  в  ответ.  Джордж  -  славный  парень   и   неплохой
собутыльник, если не считать единственного недостатка: стоит  ли  в  конце
почти каждой пьянки вскакивать на стол, круша посуду,  и  с  пеной  у  рта
орать о своей ненависти  к  отцу?  Хорошо  ли  после  этого  обрушиваться,
потрясая кулаками, на приятелей, приписывая им разнообразные грехи?
     Впрочем, знакомые Джорджа обычно готовы к таким выходкам: надо просто
припечатать его к полу и обливать холодной водой, пока не очухается, вот и
все. Правда, п