стали допускать ошибки, которые стоили им пока царапин  на  доспехах,  а
Азерту еще и разбитого щита.
   Такое положение не могло длиться долго.
   Почти позабыв дышать, не отрывая  глаз  от  сражавшихся  мужчин,  Лис
перестала воспринимать окружающее  и  потому  не  заметила  движения  на
главной трибуне: герцог встал, чтобы подать знак  герольдам.  Те,  после
небольшой заминки, вызванной увлечением зрелищем битвы, затрубили, и Лис
вздрогнула, возвращаясь к жизни: они трубили отбой сражению. Герцог имел
право остановить бой, если противники могли считаться равно достойными и
неразумно было  рисковать  далее  жизнью  одного  из  них,  ставя  ее  в
зависимость не от мастерства, а всего лишь от глупой случайности.
   При звуках труб Азерт опустил меч и повернулся, чтобы  приветствовать
государя. В ту же секунду Мерсхитт сделал выпад.  Он  метил  в  шею,  но
Таникч краем глаза  уловил  его  движение  и,  осознав,  что  не  успеет
блокировать удар мечом, отпрянул в  сторону  со  вскинутым  вверх  левым
локтем.
   Удар пришелся рыцарю прямо в открытую подмышку.
   Трубы смолкли, на ристалище воцарилась почти полная  тишина.  Длилась
она ровно столько времени,  сколько  необходимо  возмущенному  человеку,
чтобы набрать в  грудь  побольше  воздуха  для  громогласного  выражения
своего негодования. В этой тишине Азерт  Таникч  упал  на  одно  колено,
противник же его, тяжело дыша, отступил назад и растеряно оглянулся.
   В следующую секунду разразился гвалт  такой  силы,  что  даже  герцог
своею властью вряд ли мог бы его хоть немного приглушить;  да  он  и  не
пытался. Распорядившись о немедленном аресте сэра Мерсхитта, а так же  о
пресечении любых беспорядков,  помимо  словесных,  Логанн  Горячий  стал
ждать затишья этой бури. Спокойно наблюдая за арестом рыцаря на бурлящей
полемическими  страстями  площади,  герцог  был   одним   из   немногих,
заметивших юношескую фигурку, бегущую изо всех сил в развевающемся плаще
и с колотящейся об ноги шпагой от противоположной трибуны к месту боя. С
дальней стороны площади туда же уже  спешили  братья  Таникча,  таща  за
собой одного из лекарей, приглашенных городскими старшинами  на  турнир,
специально с целью оказания помощи поверженным в боях воинам.
   Лис - а это, разумеется, она была фигурой  в  развевающемся  плаще  -
подоспела к Азерту первой.  Он  прилег  на  землю,  опершись  на  правый
локоть. Вся левая половина его доспехов была окрашена кровью, хлынувшей,
когда Мерсхитт вырвал меч из раны.
   Запыхавшаяся Лис упала  на  колени  рядом  с  братом,  погладила  его
влажные волосы, попыталась приподнять  раненую  руку,  чтобы  отстегнуть
стальные нарукавники.
   Затуманенные глаза Азерта глядели на нее с выражением, какое могло бы
быть у охотника, обнаружившего в волчьем выводке цыпленка.
   Морщась от боли рыцарь сел, стащил зубами металлическую  перчатку  со
здоровой руки и протер поочередно оба глаза.  Проделав  все  это,  Азерт
вновь уставился в ее взволнованные, голубые до синевы глаза.
   - Это я, Аз! Я живая! - заверила она, чтобы поскорее рассеять все его
сомнения.
   - Парень, я не могу быть в Раю, - сипло проговорил Таникч,  -  а  моя
сестра леди Акьютт не может быть здесь и в таком наряде!
 
5. 
 
   Герцог Логанн  Траслитт  Эйморкский,  получивший  в  народе  прозвище
Горячий, которое шло к нему, как вторая кожа, нес на себе  все  признаки
королевской  крови  Траслиттов:  высокие   скулы,   выступающий   вперед
подбородок, резкие, словно орлиные, черты лица.  Только  волосы  его,  в
отличии от шевелюр большинства  представителей  династии,  были  черного
цвета. Он имел в народе и еще одно прозвище, о котором знал сам  и  даже
гордился им, а именно - Хитроумный. Действительно, ни умом ни  хитростью
природа не обделила герцога. Рано придя к власти - в двадцать один год -
он сумел за восемь лет своего правления влить  свежую  кровь  в  дряхлые
сосуды замшелого, придавленного королевскими налогами и одичавшего из-за
нехватки женской ласки старика Эйморка. Логанн всегда  точно  знал,  где
надо посильнее нажать, а где  подмазать,  кому  и  в  какой  мере  можно
позволить нарушить закон, а кого необходимо карать, не  смягчаясь  порой
плачем и мольбами. При нем вновь ожили  и  начали  потихонечку  богатеть
торговые города, и даже численность населения, благодаря  некоторым  его
новым законам, касающимся распределения женщин, а так же его молчаливому
попустительству контрабанде прекрасного  пола  в  Эйморк,  приостановила
свое стремительное падение.
   Таков был человек, внимание которого в данную минуту привлек какой-то
мальчишка на турнирной площади. Логанн отвел взгляд от бегущей  фигурки,
но через мгновение уже опять глядел на нее. Что-то  невольно  привлекало
взгляд в этом юноше, несмотря на то, что лица его не было  видно  сверху
из-за широкополой шляпы, которую тот старательно  придерживал  на  бегу.
Герцог прищурился: такой непроизвольно-изящный, струящийся бег. Как  эти
мальчишки иногда напоминают женщин!  Логанн  не  мог  оторвать  от  него
взгляда  еще  несколько  секунд,  любопытствуя  узнать  о   цели   столь
стремительного бега.  Он  увидел,  как  мальчик  упал  на  колени  перед
раненым, как погладил его волосы чисто женским, материнским движением...
   Логанн вздрогнул, опустил голову, потом вновь глянул вниз на  площадь
и подозвал к себе капитана гвардейцев Истра Валента, находившегося здесь
же, по левую руку от герцога.
   - Валент, мы идем  вниз.  Я  хочу  поговорить  с  раненым,  -  уронил
Горячий, вставая. - Возьми пять человек, остальные пусть будут наготове.
   Между тем леди Таникч, прикусив губу, с опозданием осознавала,  какую
ошибку совершила, так безрассудно, забыв обо всем, бросившись к раненому
брату, которого она в первый момент потрясения сочла  умирающим.  Однако
исчезать, прикинувшись призраком, было  уже  поздновато:  она  прекрасно
видела Рено и Адри - еще двух своих братьев, спешащих к ним,  а  так  же
отца с дядей, пробирающихся сквозь взволнованную публику нижних рядов  с
целью выбраться на ристалище. Если бы она поинтересовалась взглянуть  на
почетные места, то  увидела  бы  еще,  что  герцог  тоже  спускается  на
площадь, но ей сейчас недосуг было глазеть на герцога. Уж с кем с кем, а
со своими медведями-братьями, которыми она всегда вертела,  как  хотела,
леди Таникч сумеет найти общий язык!
   Она положила ладонь на бронированную грудь брата.
   - Меня украли, Аз! Затащили за ноги под воду, сунули в рот соломину и
держали так до вечера в камышах. Потом в сене повезли в город. Я  сумела
сбежать, стащила эту одежду...
   Глаза  ее  наполнились  слезами,  во  взгляде  же  Азерта,  вместе  с
изумлением и радостью, наконец-то промелькнул огонек понимания.
   - Потом! Потом все расскажешь. Молодец, что догадалась сюда придти, -
тихо проговорил он и, оглядываясь, обнял сестру здоровой  рукой,  словно
пытаясь загородить ее этим жестом от посторонних глаз.
   Рено и Адри с врачом уже подходили, и Лис поздравила себя с тем,  что
успела сказать брату главное. Ее планы рушились, но с этим,  как  видно,
придется теперь смириться.
   Когда родственники приблизились, собираясь поднять Азерта и  положить
его на принесенный плащ, они выразили большое желание узнать,  кого  это
он обнимает и в честь какой радости.
   - Пусть отойдет врач, - хрипло распорядился  Азерт,  и  по  его  тону
братья сразу поняли, что речь пойдет не о пустяках. Доктор, уже сунувший
под мышку  раненому  изрядный  кусок  марли,  пропитанной  чем-то  очень
пахучим, был тут же бесцеремонно оттеснен в  сторону.  После  этого  Лис
повернула к братьям лицо и сдвинула шляпу на затылок.
   - Ее украли, она смогла  убежать,  нарядилась  в  это.  Все  расскажу
потом, - не давая обалдевшим родственникам  времени  даже  открыть  рты,
прерывисто  заговорил  Азерт.  Его  физиономия   при   этом   дьявольски
перекосилась: лечебный бальзам, проникая все глубже в рану, давал о себе
знать. - Скорее, найдите отца! Надо собрать... всех... Наших...
   Последние слова он проговорил уже теряя сознание, и Лис едва удержала
тяжело навалившееся на нее тело брата.
   Таникчи были настолько заняты решением своих  семейных  проблем,  что
даже не обратили внимания на  арест  сэра  Мерсхитта,  воспринятый  всем
собравшимся обществом с глубоким удовлетворением. Пока братья укладывали
Азерта  на  плащ,  зрители  уже  единодушно  приветствовали   его,   как
победителя.
   Даже от леди  его  сердца  -  Огюстины,  к  большому  удивлению  Лис,
прибежал маленький паж с розой. Одновременно с ним подоспели  и  отец  с
дядей Грасом Таникчем. Рено сразу же сказал отцу на ухо несколько  слов,
выразительно кивнув в направлении Лис.
   Пока граф  Таникч,  не  веря  глазам,  узнавал  свое  уже  оплаканное
сокровище, Рено с дядей подняли Азерта, чтобы нести его  в  палатку  для
оказания более серьезной помощи. В свою очередь Адри, вскочив на  лошадь
Азерта, помчался к рыцарскому стану, где  околачивалось  около  двадцати
одних только кузенов Таникч, не считая еще четверых дядьев.
   Отец обнял дочь точно таким же движением, каким  только  что  обнимал
брат - непроизвольно стараясь загородить ее от взглядов окружающих.  При
этом он увидел, что Рено и Грас, положив Азерта, склоняются в поклоне, и
мгновенно вспомнил о герцоге, которого  он  только  что  видел,  так  же
направляющимся сюда, и мог на  несколько  секунд  совершенно  забыть  об
этом.
   Граф Таникч не успел еще  обернуться,  как  услышал  хорошо  знакомый
властный голос.
   - Поздравляю Вас, граф!
   - С чем, мой лорд? - откликнулся Таникч, оборачиваясь  и  приветствуя
государя поклоном. - Сын мой вовсе не одержал  сегодня  победы,  как  об
этом кричат все вокруг. Мало того - он ранен. Тем не менее  я  благодарю
Вас за честь!
   И он еще раз поклонился, а вместе с ним поклонились его брат,  сын  и
Лис. Но она была единственной, не снявшей при этом шляпы.
   - Ваши старшие дети - настоящие львы! Жаль, что их осталось так мало!
А вот младшим, как я вижу, недостает урока хороших манер. Ведь это - ваш
сын, не так ли, Таникч?
   С  этими  словами  Логанн  подошел  к   Лис,   с   любопытством   его
разглядывающей, и неожиданным и простым жестом снял  с  нее  шляпу.  При
общем растерянном молчании герцог достал из ножен  на  поясе  кинжал  и,
взяв девушку за подбородок, надрезал сетку, стягивающую волосы.  Светлым
потоком  они  растеклись  по  плечам  и   вдоль   спины   онемевшей   от
неожиданности Лис.
   Публика, со вниманием следившая за действиями своего герцога,  охнула
одним охом.  Небольшая  группа  аристократок  на  главной  трибуне  была
временно позабыта поклонниками. Все  рыцари,  как  один,  уставились  на
чудом возникшую в самом центре  площади  для  боев  прекрасную  женщину.
Горячий замер перед нею, так и не опустив руки, касавшейся ее лица.
   Взглянув в  его  глаза,  Лис  поняла,  что  дело  начинает  принимать
по-настоящему серьезный оборот. Она хотела выдержать взгляд герцога,  но
в  нем,  вместе  с  восхищением,  было  столько  властной   и   пугающей
откровенности,  что  девушка  со  вспыхнувшими  щеками  опустила  глаза.
Впервые в жизни мужчина смотрел на нее так, и одному Богу было известно,
какие беды это ей сулило. Разумеется, она хотела бы попасть ко двору. Но
совсем в другом качестве.
   - Чья эта женщина? - бросил Горячий, не отрывая от нее взгляда.
   - Это моя  дочь,  Ваше  Величество,  -  промолвил  Таникч.  Правящего
коронованного принца по обычаю надлежало величать  королевским  титулом.
Герцог с удивленным интересом обернулся к графу.
   - Ваша дочь, вот как? И Вы допустили появления Вашей дочери здесь,  в
таком виде? Побойтесь Бога, Таникч! Даже контрабандисты не  осмеливаются
обряжать свой товар в мужскую одежду. Они  предпочитают  прятать  его  в
бочки из под сельди! А что  же,  позвольте  узнать,  делает  здесь  Ваша
дочь?
   - Ее похитили во время охоты, милорд. Ей удалось  бежать,  одев  этот
костюм. Зная,  что  мы  должны  быть  на  турнире,  она  пришла  сюда  и
находилась среди зрителей, ожидая, пока не представился случай вернуться
под защиту семьи.
   - Святое Небо! Не ослышался ли я? Ваша дочь была умыкнута  у  Вас  из
под носа? Вы были правы, граф, я поторопился  с  поздравлениями.  И  как
долго она была лишена "защиты семьи"?
   - Четыре дня, милорд. Но это - дело семейное,  и  сейчас  я  прошу  у
Вашего Величества разрешения нам удалиться, чтобы по мере сил  исправить
в данной ситуации то, что еще возможно исправить.
   Говоря  это,  старший  Таникч  исподволь  бросил  взгляд  в   сторону
рыцарского  лагеря,  откуда  он  ожидал  скорого  прибытия  подмоги   из
родственников с целью охраны  дочери.  Несколько  десятков  человек  уже
приближалось с той стороны.
   Этот взгляд  не  ускользнул  от  Горячего,  и  он  открыто  и  жестко
посмотрел в глаза графа.
   - Довольно играть в  наивность,  Таникч!  Вы  знаете  закон!  Женщина
принадлежит тому, кто владеет ею как муж  или  как  отец.  Вы  перестали
владеть Вашей дочерью с того момента, как не уберегли ее от похитителей.
Теперь девушку может взять  любой,  кому  под  силу  увести  ее  с  этой
площади. Боюсь, что Вам, граф, это уже не под силу.
   Он подал знак Валенту, тот взмахнул  рукой,  и  воины  личной  охраны
герцога, занимавшие во время турнира весь широкий проход рядом с главной
трибуной, хлынули на арену. Сверкающие легкими доспехами, вооруженные до
зубов солдаты хорошо знали свое  дело:  Горячий  не  давал  им  скучать,
совершая время от времени дерзкие набеги на земли своего сюзерена короля
Викта Пятого Траслитта.
   - Может быть, граф, Вы познакомите Нас с Вашей дочерью,  прежде,  чем
проститься с ней? Или Вы намереваетесь осиротить ее, устроив бунт против
своего господина?
   Действительно, за спиной у Таникча собрался уже почти  весь  клан,  и
каждый из родственников готов был броситься в бой по одному  его  слову.
Азерт, все еще лежавший там, где его положили брат и дядя, пришел в себя
и сделал попытку встать, чтобы присоединиться к своим. Лис, увидев  это,
бросилась к нему и удержала.
   - Она знатная леди, милорд!  Она  имеет  право  выбора!  -  прохрипел
раненый в бессильной надежде на восстановление справедливости.
   - Вы хотите сказать "имела", до тех пор, пока не  дала  трещину  ваша
"семейная защита"! - Горячий коротко рассмеялся. - Это даже  забавно,  с
каким воинственным видом вы выстроились здесь перед Нами,  Таникчи!  Еще
немного, и Мы поверим, что вашу  женщину  не  вырвать  у  вас  и  самому
Дьяволу с помощью адских клещей!
   Герцог повернулся к Валенту и показал ему глазами  на  девушку.  Тот,
сделав знак двоим солдатам следовать за ним, двинулся было в ее сторону,
но Таникчи загородили ее, а старший Таникч обнажил меч,  подавая  пример
остальным.
   В ту же секунду обе стороны ощетинились оружием. Окруженные  со  всех
сторон гвардейцами, рыцари сбились в круг, в центре которого  были  Лис,
Азерт и  злополучный  доктор.  Девушка  с  ужасом  поняла,  что  родные,
кажется, уже готовы заплатить своими жизнями  за  ее  выкрутасы.  Только
воля Горячего пока еще сдерживала готовую разразиться резню.
   - Образумьтесь, Таникч! Вы умрете, а она все равно достанется мне!
   - Быть может умру, милорд. А может быть и нет.
   - Похоже на то, что  Вы  угрожаете  вашему  государю?..  -  вкрадчиво
спросил Горячий. Только теперь он раскрыл ладонь, и оруженосец вложил  в
нее меч и подал щит. Зрители на трибунах восторженно взревели.
   - Нет, милорд. Мы просто хотим уйти. С тем, что нам принадлежит.
   Публика стихла, не желая пропустить момента начала  потехи.  Поданные
не очень-то беспокоились за судьбу своего герцога, так как он  по  праву
считался непревзойденным бойцом, и сам не раз доказывал это не только  в
турнирных баталиях.
   Между  тем  Лис  вдруг  осенило,  что  еще  возможно  сделать,  чтобы
остановить зло, центром и причиной которого она невольно стала. Будь что
будет, в конце концов это тоже способ попасть ко двору.  А  там  она  уж
как-нибудь выкрутится.
   - Поправляйся! - шепнула она Азерту, поцеловав  его  в  щеку.  Потом,
раздвинув братьев, вышла из их круга и сделала несколько медленных шагов
к Логанну.
   - Акьютт, стой! - крикнул отец, но девушка остановилась только в шаге
от Горячего. Смело глядя ему прямо в глаза,  она  сказала  громко,  так,
чтобы слышали все Таникчи:
   - Отец, я остаюсь с ним! Я так хочу! Это мой выбор!
   Она сделала последний шаг и положила свою руку на плечо  Горячего,  а
голову - ему на грудь.
   Такого не ожидал никто. Левая рука дамы на плече  рыцаря  -  это  был
Знак Избранника, жениха. И, хотя герцог Эйморкский не  мог  жениться  на
виконтессе леди Таникч, да к тому же он уже  был  женат,  такой  поворот
событий его, кажется, вполне  устраивал.  Горячий  обнял  ее  рукой,  на
которую был надет щит, полускрыв от взглядов окружающих.  Жест  выглядел
очень даже символично. Воины, готовые уже было броситься друг на  друга,
в  нерешительности  опускали  оружие.  Конфликт   был   исчерпан   таким
неожиданным образом.
   Однако солдаты герцога все еще надеялись на драку, так как Горячий не
сказал пока своего последнего слова. Он поднял  лицо  и  обвел  взглядом
мрачно молчащих Таникчей, задержав его на графе.
   - Не в моих правилах быть неблагодарным, Таникч,  -  произнес  он.  -
Уходи и забудь о дочери, а я обещаю тебе никогда не вспоминать,  что  ты
осмелился обнажить против меня меч!
   Граф, ни слова не говоря, поклонился, повернулся и пошел к рыцарскому
лагерю, ни разу не обернувшись назад.  Гвардейцы  неохотно  расступались
перед ним. Его клан последовал примеру вожака, унося  с  собой  раненого
брата.  Публика  разочаровано  и  громогласно  выражала  свое  мнение  о
случившемся и делилась восторженными впечатлениями по  поводу  виновницы
всей заварухи, не подозревая, что это еще не конец спектакля.
   После ухода Таникчей гвардейцы стали перестраиваться, и Горячий вывел
девушку из их гущи, держа ее за руку. Он неотрывно на нее смотрел, и Лис
смущенно  ему  улыбнулась.  Вдруг  глаза  девушки   расширились,   брови
изумленно и испугано взлетели вверх.
   - Боже мой, милорд, что  это?  -  громко  воскликнула  она,  указывая
пальцем на что-то за спиной  Горячего.  По  привычке  воина  реагировать
мгновенно, Логанн  обернулся  сразу  всем  корпусом,  выискивая  глазами
опасность. Вместе с ним в указанную Лис сторону  повернулись  почти  все
его солдаты. Не увидев там  ничего  примечательного,  Горячий  обратился
назад к девушке за объяснениями. А вот с этой стороны  его  уже  ожидало
кое-что, достойное не только внимания, но и немедленных  действий.  Юная
леди бежала во всю прыть с развевающимися волосами навстречу  неизвестно
откуда взявшемуся верховому рыцарю. Тот был  в  легком  вооружении  и  в
шлеме, закрывающем  лицо.  Одураченные  солдаты  бросились  за  ней,  но
поздно: рыцарь с беглянкой пересеклись, он протянул руки и подхватил  ее
в седло. После этого похититель с добычей помчался к  выходу  у  главной
трибуны. Горячий в бешенстве сжал кулаки, вспомнив о том, что этот путь,
ранее занятый его охраной, теперь совершенно свободен и выходит прямо  в
лабиринт улиц города.
   Зрители просто обезумели или вроде того, когда на их  глазах,  словно
на сцене театра, совершилось это дерзкое похищение. Они орали, смеялись,
свистели, ругались  и  топали  ногами:  словом,  по  мере  сил  выражали
похитителю свое восторженное восхищение. Торопясь к выходу  среди  всего
этого неистовства и отдавая на ходу срочные приказы относительно  поимки
беглецов, Горячий вынужден был кричать, чтобы  только  быть  услышанным.
При этом он не скрывал своей ярости, в особенности мучительной от  того,
что  был  обведен  вокруг  пальца  женщиной,  девчонкой!  Его,   Логанна
Хитроумного, одурачила, шутя, на глазах всего  народа,  как  двухлетнего
младенца вчерашняя соплячка! Такого оскорбления герцог не  испытывал  за
всю сво