ное
изображение, да и  сам  перстенек  необычный.  Обычно  камень  крепится  в
оправе, а здесь как бы лежит в золотой купели. Так делают, когда в  кольцо
вставляют небольшие самоцветы или сколы  бриллиантов.  Но  тут-то  камушек
каратов на двадцать. А под ним золотая пластинка, а  на  ней  со  стороны,
прикрытой камушком, - рисуночек. Вот на  этих  фото  он  покрупнее,  лучше
виден.
     Я покрутил  в  руках  фотографию.  Рисунок  выделялся  четко  -  меч,
разрубающий солнце. Ну и что?
     - Ничего подобного я не видел, - пояснил профессор. - Солнце  во  все
времена, у всех народов было символом тепла, света да и  самой  жизни.  Ни
одна религия на наше светило не покушалась, а тут -  этакое  кощунство!  И
зашевелился у меня в памяти какой-то червячок - вроде бы я что-то подобное
не то слышал, не то читал. Зарядил память университетской машины - ничего.
А червячок не успокаивается. Пустил машину в свободный поиск, и вот,  чуть
не полмесяца спустя, - есть! Нашел-таки. Хранится  у  нас  в  архивах  так
называемая Сорокская летопись. Ну, летопись - это громко  сказано.  Клочок
обгорелого пергамента, а на  нем  несколько  несвязных  слов.  Специалисты
датируют его девятьсот девяносто пятым годом. Там  и  оказалась  разгадка.
Слушайте.
     Джибрин  поднял  вверх  поросший  седым  волосом   палец   и   громко
проскандировал:
     - "Сама эмблема этого богомерзкого королевства  была  кощунственна  -
меч, рассекающий светило, жизнь дарящее всему сущему на Земле". Ну что - в
точку?! - И он радостно захохотал.
     - А о каком королевстве идет речь? - спросил шеф.
     - Ну, батенька, - профессор  развел  руками,  -  спросите  что-нибудь
полегче. От летописи-то почитай ничего не осталось. Слава богу,  что  хоть
это прочли. Есть правда одна зацепка.  Отмечено  на  том  пергаменте,  что
особенно боялись нападения войск этого  самого  королевства  жители  южных
земель, "хоть и далеко оно было". Вот и все.
     - Так может быть, речь идет о  вымышленном  или  и  вовсе  мифическом
государстве? - спросил я.
     - Вот и мы так же раньше думали, - кивнул Джирбин, - Удивляло то, что
больше нигде об этом неведомом королевстве ни  слова.  Однако,  вот  он  -
перстенек, и эмблема на нем наличествует.
     - Девятьсот девяностый год, - раздумчиво протянул  Патлай.  -  Как  я
понимаю, Терри, нам работать?
     - Если такая возможность есть, - подтвердил Савенко.  -  Очень  важно
узнать как можно больше об этом загадочном перстне.
     - Постараемся не подвести, - сказал Патлай. - Но  ты  сам  понимаешь,
что нужно время на подготовку, помощь специалистов. Десятый век для нас  -
Терра Инкогнита.
     - Получите все, что нужно, - заверил Савенко, - И все-таки я бы очень
хотел знать, когда, хотя бы примерно, может начаться рейд?
     - Через месяц я буду готов, - негромко произнес Андрей.


     Я не участвовал в дальнейших событиях,  хотя  знаю  о  них  все  так,
словно сам пережил. Легко,  без  малейшего  напряжения  предстает  в  моем
воображении невероятно ясная и четкая картина.
     Копыта лошадей почти беззвучно тонут в прелых листьях. Дорога ведет в
гору, и  кони  переступают  осторожно,  опасаясь  острых  камней,  надежно
укрытых пестрым покрывалом осени. Угрюмые грабы то подступают  вплотную  к
убогой тропе, то отшатываются прочь,  и  тогда  багровые  лучи  заходящего
солнца, падая на прогалину, освещая маленький караван: четырех  лошадей  и
их владельцев, по внешнему виду которых опытный взгляд поймет сразу - идут
издалека и неблизок конец пути. Но некому осматривать и оценивать путников
- на много лиг вокруг не сыскать  человеческого  жилья.  Что  же  касается
зверей, то давно уже зверь не заступает по своей воле  дорогу  человеку  и
заслышав лишь его шаги или почуяв  запах,  уходит,  искусно  путая  следы.
Правда, остается еще нежить, но о ней всяк слышит, да не каждый видит.
     Неизведанная лесная чаща сгорбилась впереди. Куда ведет  затерявшаяся
в траве и колючих  кустарниках  тропа?  Кто  знает...  Видит  это  коршун,
распростерший крылья в бездонной  синеве.  Видит,  да  не  скажет.  Молчат
полустершиеся руны на вросшем в землю замшелом камне  -  другой  была  эта
дорога в те дни, когда  оставила  рука  человека  на  бесчувственном  теле
валуна глубокие раны. Поманит за собой огонек и исчезнет невесть куда...
     Словно отгоняя невеселые думы,  всадник,  едущий  впереди  небольшого
отряда, резко привстает на стременах и всматривается вперед. Видно, немало
побросала  его  по  свету  судьба  -  щедрая   седина   серебрила   виски,
проблескивала в короткой тщательно подстриженной  бороде.  Поверх  изрядно
потрепанного кафтана носит путник непривычную для этих мест кольчугу, явно
привезенную из земель русов. Непривычен и рыцарский герб, изображенный  на
щите: по лазоревому полю стелется одинокий серебристый горностай. Короткий
меч, кинжал да притороченный к седлу  боевой  топор  завершают  вооружение
всадника.
     Этот человек выглядит лет на двадцать старше Андрея, но это  он,  мой
старый друг. К нему перешла эстафета розыска, который  я  так  и  не  смог
завершить...
     Заметив движение Андрея, ускоряет ход коня второй всадник - так чутко
реагирует хищник на  поведение  вожака  стаи.  Вот  только  лицо  всадника
остается по-прежнему бесстрастно-спокойным.  Выглядит  он  гораздо  моложе
своего  спутника  и,  судя  по  всему,   выполняет   роль   оруженосца   -
свидетельствует о том  присутствие  боевого  коня  с  тяжелыми  рыцарскими
доспехами, которого ведет в поводу всадник.
     Словно   не   замечая   замешательства   своих   спутников,    третий
путешественник спокойно посылает вперед небольшую чалую кобылку и негромко
произносит:
     - Все спокойно. Опасности рядом нет.




                  ЧАСТЬ ВТОРАЯ. РАССКАЗ АНДРЕЯ КОВАЛЕНКО


                                    1

     Все спокойно... Черт его  знает,  может  быть,  и  так.  Но  я  кожей
чувствую, что скоро  что-то  произойдет.  И  вдобавок,  весьма  неприятное
что-то... Да и оснований до конца верить Славомиру, или  как  его  там  на
самом деле зовут, у меня нет. Скорее,  наоборот,  есть  немалые  основания
подозревать его... В чем? Не знаю. Но в этих местах  не  верят  незнакомым
людям. И не любят их. Это мы с Артуром испытали на себе. А Славомира я  не
знаю совершенно, еще три часа назад и не подозревал о его существовании...


     Третью, неделю мы упорно пробивались на юг. Монастырь, в котором,  по
словам Джибрина, была  написана  летопись,  еще  и  не  начинали  строить.
Соответственно, сразу же отпала идея поиска неведомого летописца.
     Местные жители охотно слушали рассказы "благородного рыцаря", много и
долго  рассказывали  о  своих  господах  равно  как  и  о  драконах,  злых
волшебниках, ведьмах и прочей нечисти, которой, если им верить,  в  округе
водилось больше, чем на бездомном псе блох, но сразу замолкали, как только
речь заходила о южных землях. Словно  на  разговоры  на  эту  тему  кто-то
незримый и пользующийся неоспоримой властью - наложил запрет.
     Редкие ясные дни сменялись затяжной непогодой, все  реже  встречались
постоялые дворы и селения, все чаще приходилось коротать  ночь  у  костра,
завернувшись в мокрый плащ.
     Артур безупречно выполнял роль молчаливого  расторопного  слуги.  Его
электронный мозг впитывал  информацию,  моментально  отсекал  все  лишнее,
выбирал мало-мальские крохи полезных сведений. Лингоанализатор сопоставлял
незнакомые слова с уже известными, помогал усваивать  диалекты  и  сленги.
Без Артура, особенно  в  первые  дни,  мне  пришлось  бы  солоно.  Могучая
защитная машина, надежное хранилище и источник информации,  ниточка  -  да
что там ниточка - трос, канат! - связывающая  меня  с  родным  и  понятным
временем, но... Робот остается роботом. Стать полноценным товарищем  Артур
просто не мог. И мне все острее не хватало  дружеского  совета,  пусть  не
электронно выверенного, пусть ошибочного, но человеческого.


     Артур заметил чалую кобылку недалеко от перекрестка бог  знает  когда
заброшенных дорог. Она смирно паслась и никак  не  отреагировала  на  наше
появление. А потом из-за гигантского накренившегося бука  шагнула  высокая
фигура в темном плаще с капюшоном, надвинутым на глаза.
     Особого волнения я не  испытывал  -  мы  были  вне  досягаемости  для
прицельного выстрела из лука или арбалета, - но на всякий случай  коснулся
рукояти  меча.  Словно  не  замечая  этого  движения,  незнакомец   сделал
несколько уверенных шагов, а затем показал  пустые  ладони,  демонстрируя,
что не питает дурных намерений.
     Ну что ж...
     - Кто ты? - спросил я, когда он подошел еще на несколько шагов.
     Прежде  чем  ответить,  незнакомец  легким  движением  головы  скинул
капюшон, открывая лицо. Если бы меня  заставили  определить  его  возраст,
пожалуй, я бы не решился на точный ответ. Сорок? Шестьдесят? А может быть,
все сто, если верить, что глаза отражают  мудрость  прожитых  лет?  Резкие
морщины,  темные  прямые  волосы,  движения  уверенного  в  своей  силе  и
чертовски опасного зверя. Так же трудно было определить род  его  занятий.
Явно не  благородного  сословия,  но  и  не  купец  -  те  без  товара  не
путешествуют, - не священнослужитель, не ремесленник, не крестьянин...  На
груди тонкая серебряная цепь, к ней подвешен диск с неясным  изображением.
Из-под плаща выглядывает рукоять тяжелого двуручного меча. Таким рубить  в
бою, привстав на стременах яростно храпящего боевого коня, а не возить  за
поясом, восседая на спине жалкой клячи...
     Пауза затягивалась. Незнакомец словно дал нам возможность рассмотреть
себя и лишь после этого ответил на мой повисший в воздухе вопрос:
     -  Странник.  Дела  ведут  меня  в  юго-западные  земли.  Если   путь
благородного рыцаря лежит туда же, я  прошу  разрешения  присоединиться  к
вам.
     Так... Берет, что называется, быка за рога сразу...  Отказать?  Но  я
совершенно не знаю дороги, лежащей впереди. Конечно, он может  пригодиться
как проводник. Но кто он? И чем  может  быть  опасен?  Если  где-то  рядом
залегли его приятели, от моего  ответа  зависит  немного  -  выследят  все
равно.
     - Я один, - словно прочитав мои мысли, снова заговорил незнакомец.  -
Пришел издалека и никого в этих местах не знаю, но про дорогу на юго-запад
слышал немало. Попутчик я, правда, не очень веселый, но зато кое-что умею.
Знаю травы и камни, могу снять боль и усталость. Обузой и  лишним  ртом  я
для вас не буду.
     Его прямодушие если и не подкупало, то располагало.  Я  покосился  на
Артура - тот хранил полное спокойствие: значит, поблизости никого нет. Мой
взгляд не остался незамеченным незнакомцем, и по его губам скользнула тень
улыбки. Улыбки, а не насмешки. И я принял решение:
     - Хорошо. До заката мы хотели добраться  до  вершины  вон  той  горы.
Видишь?
     Незнакомец молча склонил голову.
     - Седлай лошадь и догоняй нас.
     Еще один согласительный жест. Уже поворачивая коня, я обронил вопрос:
     - Как тебя зовут?
     - Славомир.
     Имя славянское. Совсем непонятно. Ближайшее селение славян далеко  на
северо-востоке. Ладно разберемся...


     Он  догнал  нас  минут  через  двадцать.  Молча  пристроился   позади
запасного коня. На мои вопросы отвечал коротко и  односложно,  и  я  решил
отложить их до стоянки. И вот теперь:
     - Все спокойно. Опасности рядом нет.


     Что-то темнело сквозь покрытые мхом стволы  деревьев.  Явно  какое-то
строение. Но откуда ему здесь взяться? Кругом - полное безлюдье.
     - Это сторожевая башня, - произнес  Славомир.  Помолчав,  добавил:  -
Много лет назад ее и еще десятки таких же построил здешний король-чародей.
Мы приблизились к границам его владений.
     - Ты хочешь сказать, что это государство существует доныне? - спросил
я.
     - Нет, - отозвался Славомир, - королевство давно не существует: с тех
самых пор, как сгинул его основатель и владыка. Королевства нет,  но  тени
злодейства по-прежнему бродят по этой земле. Так  говорят.  Но  эта  башня
заброшена.
     - А как называлось это королевство?
     - Мне не  хотелось  бы  говорить  об  этом,  -  уклонился  от  ответа
Славомир.


     Время  успело  разрушить  древнюю  постройку.  Обвалились  внутренние
перекрытия, щербатым ртом скалились уцелевшие зубцы на вершине  башни.  Но
дряхлая винтовая  лестница  каким-то  чудом  еще  держалась.  Стараясь  не
касаться руками стен, поросших мерзкими белесыми лишайниками,  я  поднялся
по ней и оглянулся на пройденный путь. Сплошная шкура лесов: ни  дорог  не
видно, ни тропинок, ни редких деревень,  ни  еще  более  редких  постоялых
дворов, - лес укрывал все.
     И впереди расстилался лес, только там он бугрился волнами, взбегал на
склоны невысоких, сглаженных временем гор. Последние лучи солнца  осветили
вершины деревьев, блеснула вода небольшого озерца,  и  внезапно  я  увидел
замок.
     Миниатюрный, сложенный, как и  эта  башня,  из  серого,  цвета  крыла
летучей мыши, камня, он мелькнул перед глазами изящной игрушкой и  укрылся
в подступающей тени.  Мне  показалось,  что  по  внутреннему  двору  замка
передвигались всадники. Двое...
     Неужели я приблизился к тому, что искал? как говорят, еще не  горячо,
но уже очень даже тепло...
     По  ненадежной  лестнице  я  осторожно  спустился   вниз   к   весело
потрескивающему костру. Артур пристраивал над огнем куски холодного  мяса.
Из-под деревьев вышел Славомир, осторожно опустил на землю охапку дров.
     - Там под горой замок, - сообщил я, - а в замке  люди.  Так  мне,  во
всяком случае, показалось.
     - Люди? - насторожился Славомир.
     - Не думаю, чтобы они заметили наш костер, - успокоил я его. -  Замок
далеко, да и стены башни скрывают огонь. Темнеет быстро, дыма  почти  нет.
Но лучше быть настороже.
     - Здесь не может быть людей, - холодно обронил Славомир, - ты ошибся,
благородный рыцарь. Но замок... Какой он?
     Я как мог описал то, что  видел,  и  насторожился.  Тревога  на  лице
Славомира была неподдельной.
     - Ты что-нибудь... - задать вопрос я не успел.
     Долгий отчаянный вопль взметнулся из долины, ударился о вершину башни
и рухнул  на  лес.  Отчаяние,  боль  и  всепобеждающая  ярость  -  слепая,
жестокая, неразбирающая - обрушилась на нас. Погасли на облаках  последние
отсветы заходящего солнца, и вопль оборвался, оставив  леденящее  ощущение
дикого животного ужаса.


     Слабо потрескивали угли догорающего костра. Ночь  давно  уже  накрыла
землю своим черным покрывалом. Артур сидел, отодвинувшись в тень. Славомир
вытащил свой длинный меч из ножен  и  ласково  протирал  ясное  лезвие.  В
слабых отблесках костра я заметил, что металл покрыт странным узором -  не
то переплетающиеся стеблями цветов, не то надпись на незнакомом языке.
     - Я бы хотел больше знать о тебе, - прервал я молчание. -  Согласись,
что это вполне естественно. Нельзя путешествовать бок о бок  с  совершенно
незнакомым человеком.
     -  Похоже,  ты  пришел  из  дальних  земель,  благородный  рыцарь,  -
прозвучало в ответ. - Дальних и удивительных! Не знал  я,  что  существуют
страны, в которых неизвестен этот знак, - Славомир показал диск,  висевший
на его серебряной цепи.
     Знак... Несколько диковинных рун, ничего мне не объясняющих.
     - У нас он неизвестен, - решительно сказал я.
     - Значит, вы никогда  не  слышали  о  ведунах?  -  удивленно  спросил
Славомир.
     Ведун! Вот оно что...  Для  специалистов  моего  времени  это  что-то
родственное колдунам и шаманам. Немного от знахаря, больше  от  шарлатана.
Но в этом веке, насквозь пронизанном  верой  в  домовых,  леших  и  прочих
кикимор, - занятие весьма почетное. Пока... Христианство еще только начало
свое победное шествие по этим краям, еще живы  старинные  религии,  крепко
держит людей в своих путах древнее суеверие. Но приговор  уже  произнесен,
запасаются  дрова  для  будущих  костров,  на   которых   сгорит   многое,
естественное в эти  дни,  но  ожидающее  дьявольское  клеймо  в  ближайшем
будущем. Ну, а мне пока что нет смысла специально расспрашивать  Славомира
о его "ремесле" - насторожится и только. Что-то увижу  сам,  о  чем-то  он
волей-неволей проговорится. Задача у меня сейчас предельно конкретная,  ее
и следует выполнять.
     - Ведун... - негромко произнес я, пробуя на вкус  это  почти  забытое
слово. - Я слышал о таких, как ты.  Ну  а  что  все-таки  влечет  тебя  на
юго-запад?
     - Там меня ждут, - туманно пояснил Славомир. - Времени немного, а эта
дорога самая короткая, хотя и  безопасная.  Мало  кто  решается  проходить
через мертвое королевство.
     - Почему?
     - Не знаю. Много странных слухов и страшных  легенд  рассказывают  об
этих местах. Говорят, что они по-прежнему служат  прибежищем  нежити,  что
стремится она сюда со всего света.  Три  века  минуло  со  дня  разрушения
королевства, а дурная слава жива и сегодня.
     - И кто же сокрушил его? - поинтересовался я.
     - Люди. Король-чародей попытался укрыться в этих пустынных лесах.  Он
еще только копил свою мрачную силу. Из многих замков были построены только
два - Северный и Западный бастионы. Сегодня никто не знает, где находились
эти крепости. Люди постарались забыть о них, и это им удалось. Почему меня
взволновал мой рассказ о неведомом замке в этих местах.
     - Ты хочешь найти его?
     - Да, - коротко ответил Славомир.
     - Зачем?
     - Главное для ведунов - это Знание. Без него мы ничего не стоим.
     - И ты знаешь, кто это орал там, в долине?
     - Нет, - покачал головой Славомир. - Никогда  в  жизни  я  не  слышал
ничего подобного.
     - Ну, что ж, - как можно беспечнее заявил я, -  завтра  будем  искать
замок вместе. Кто знает,  может,  и  в  этих  местах  найдется  место  для
славного подвига. А теперь - спи. Дежурить будет Артур.
     До замка мы добрались в конце дня - он оказался совсем не так близко,
как мне показалось накануне. Да и дорога... Вернее, полное отсутствие  ее.
Даже звериных троп не было в настороженно замершем лесу. Непролазные  чащи
сменялись  буреломными  пустошами.  Полусгнившие   стволы   в   беспорядке
громоздились друг на друга, словно хмельный великан, безумствуя,  старался
уничтожить все живое вокруг.
     Топкие ручьи пытались всосать в свою  ненасытную  утробу  лошадей,  а
когда измученные животные  добирались  до  твердой  почвы,  жирная  грязь,
отвратительно чавкая, выплескивала на поверхность мерзко пахнущие  пузыри.
Угрюмо скрипела под ногами высохшая трава.
     Славомир ехал во главе отряда - это место он молча занял с утра. Я не
возражал - дорогу он чувствовал отменно, обходил стороной и  предательские
топи, и смертельно опасные камнепады, резкими шрамами  исчертившие  склоны
холмов.
     Странная давящая тишина обступала нас со  всех  сторон.  Лес,  словно
вымер - ни птичьего пересвиста, ни радужного росчерка крыла бабочки.  Даже
кровопийцы-комары не слетались к нам из сырых лощин - а  накануне  воздух,
несмотря на осень, буквально содрогал от их надрывного звона.


     Замок оказался заброшен, как и башня, под  защитой  стен  которой  мы
провели ночь. Зияющие чернотой провалы окон, заросший кустарником защитный
ров... Через  обвалившиеся  главные  ворота  мы  въехали  во  двор.  Гулко
хрустела под копытами коней каменная крошка, беззвучно скатывались ручейки
песка с обветшалых стен. Прах, тлен, забвение.  Но  следы  огня,  когда-то
буйно плескавшегося в замке, были еще заметны. Крепость выдержала штурм  -
страшный, яростный.  Южную  стену  проломили  стенобитным  орудием  -  его
обломки до сих пор торчали из колючих разросшихся кустов.  Осколки  мечей,
наконечники стрел помятые поржавевшие шлемы непривычной формы  были  щедро
рассыпаны вокруг. Похоже, нападавшие не захотели или не могли позаботиться
о павших в жестокой битве - там и здесь белели  очищенные  ветрами  кости,
черепа яростно скалились, глядя в темнеющее небо пус