еловек!
     - Он... крупный ученый? - Слово "был" я так и не решился произнести.
     - Какое это имеет значение? И что значит - крупный, мелкий,  средний?
Люди к нему тянулись, понимаете? Легко  с  ним  было,  интересно.  Задаст,
бывало, вопрос, или  идейку  подкинет,  мелкую  вроде,  незначительную.  А
начнешь думать сопоставлять давным-давно известные факты  -  глядь,  а  за
ними что-то новое... А как он радовался, когда у нас что-то получалось! Да
и не только у нас... Знаете, я всегда думал, что история -  это  для  него
временно, хотя и любил ее Гюстав беззаветно. Так же как  и  Ольгу.  Только
все равно, дорога его мне по-другому представлялась. Каким Учителем он мог
стать! И вот... Найдете вы этого?
     - Найдем. Только помоги. Скажи, ты уходил от ребят с балкона?
     - Да. Зашел в комнату, взял куртку и сразу вернулся.
     - Когда это было?
     - Да практически сразу, как вы ушли. Точно, когда я вышел в  коридор,
вы с Андреем поднимались по лестнице на второй этаж. Андрей чуть  впереди,
вы - сзади.
     - Когда возвращался, никого не видел.
     - Нет.


     Маруф. Самый низкорослый из четверки, но плотный и подвижный,  словно
шарик ртути.
     - Что входит в твои обязанности? Кроме участия в спектаклях, конечно.
     Улыбка широкая, чистая. И почти мгновенно - та же реакция,  что  и  у
Павла. Эх,  мальчики,  какой  удар  нанес  вам  негодяй,  забравший  жизнь
Гюстава! Да разве только вам? Об Ольге даже подумать страшно... Потом, все
потом, сейчас все внимание ответам Маруфа.
     - Мы с Павликом готовили расчеты для проведения раскопок. В  основном
внизу, там, по мнению Гюстава, могли остаться развалины города.
     - И как вы это делаете?
     - По-разному, - пожал плечами Маруф. - Вообще-то археология  -  наука
консервативная. Лопатка, совочек, кисточка - без них никуда. Гюстав  любил
повторять, что руки человека - самый лучший  инструмент,  что  бы  там  ни
изобрели ученые. Но аппаратура,  конечно,  появляется.  Тот  тайник  мы  с
помощью рентген-излучателя нашли.
     - Ты имеешь в виду тайник, где была шкатулка с перстнем?
     - Ага. Гюстав  с  Ричардом  долго  спорили,  где  он  может  быть.  А
излучатель - раз, и высветил!  И  дверь  в  подземелье  так  же  нашли.  Я
вообще-то люблю с  техникой  возиться.  Гюстав  на  меня  и  охрану  замка
возложил.
     - Расскажи подробнее.
     - Ну, охрана - это, если честно, громко сказано. Стандартный  силовой
купол вокруг музейного комплекса.
     - Но ведь замок на обрыве?
     - Ну и что?  Немного  изменили  программу.  Получилась  почти  полная
сфера. Силовое поле прижимается к скале. Очень надежно.
     - А зачем она вообще нужна, эта защита?
     - Ну, мало ли что... Дождь, ветер сильный. Музей все-таки.
     - И когда ты ее включил?
     - Как всегда. Посетители ушли, я проверил,  не  остался  ли  случайно
кто-нибудь, и включил.
     - Проверил... Это что, ходил по всем помещениям?
     Похоже, моя назойливая тупость уже удивляла  Маруфа,  но  отвечал  он
по-прежнему вежливо.
     - Нет, что вы. Какой смысл ходить, если в  каждом  помещении  датчики
установлены.  Если  на  территории  музея  есть  посторонний,  защита   не
включится.
     - И в подземелье датчики есть?
     - И в подземелье, и во дворе, и в дворовых постройках - везде.
     - Значит, незаметно проникнуть в замок или выйти из  него  не  сможет
никто посторонний?
     Что стоит за этим  вопросом  мальчишка  понял  сразу.  Побледнел,  но
ответил твердо:
     - Нет. За это я ручаюсь.
     Совсем весело... Классическое "преступление  по-английски"...  Читать
про подобное я читал, а сталкиваться, слава  богу,  не  приходилось...  До
сегодняшней ночи...
     - Спасибо, Маруф. Скажи мне еще вот что...
     Те же вопросы: кто уходил, куда, зачем,  надолго  ли,  когда?  Те  же
ответы... Стоп! Вот это важно.
     - Когда ты говоришь вернулись Павел с Андреем?
     - В половине третьего. Я ближе всех к залу сидел,  слышал,  как  часы
били, когда они вошли.


     Осталось поговорить со старичком-горнистом.  Вспомнил,  наконец,  его
фамилию: Ройский, Вильям Ройский. Потом поднимусь к друзьям - может  быть,
они что-нибудь заметили. Больше сделать ничего не успею - небо на  востоке
уже светлеет, вот-вот прибудет шеф со следственной бригадой...


     В номере Ройского едко и неприятно  пахло  каким-то  лекарством.  Да,
сегодня у Бориса недостатка в пациентах нет.
     - Садитесь, пожалуйста.
     Старичок - сама вежливость. А глаза в прожилках,  красные.  Раньше  я
этого не замечал. Плакал, что ли?
     - Спасибо.
     Странно, все номера одинаковые: две комнаты, небольшая прихожая. Но в
этом своя - особая атмосфера. Комнаты почему-то кажутся совсем маленькими.
Может быть, дело в тяжелых стеллажах,  заставленных  от  пола  до  потолка
книгами в потертых золоченых переплетах?
     Ройский заметил интерес, который я проявил к его библиотеке.
     - Это вся моя жизнь,  -  просто  сказал  он,  ласково  касаясь  рукой
фолиантов. - Сколько себя помню, интересовался историей. Но не всей, а как
бы это сказать... В приложении к самому себе, что ли?.. В каждой  из  этих
книг есть упоминание о моих предках. Тридцать четыре поколения  -  это  не
шутка! Рыцари, дворяне, воины, купцы, исследователи,  солдаты,  рабочие...
Чем только не занимались Ройские на протяжении веков! А я горжусь. Горжусь
тем, что я - последняя ветвь, да какая там  ветвь  -  последний  сучек  на
могучем дереве. Так уж вышло, что семьей  я  не  обзавелся.  Со  мной  род
Ройских угаснет, но в памяти человеческой останется. Вам, наверное, трудно
понять мои причуды?
     - Нет, почему же.
     - Вот и Гюстав был таким. Я его очень давно и очень хорошо знаю.  Или
правильнее  сказать: знал?  Как-то дико все,  в голове не  укладывается...
Да...  Он гордился своим происхождением.  Не баронской короной, конечно, а
историей, тем, что его предки  оставили  в  веках  чистый  и  ясный  след.
По-моему, это прекрасно! Нет ничего хуже и страшнее  забвения.  Знаете,  в
истории человеческой были  периоды,  когда  люди  пытались  отказаться  от
прошлого, устраивали шумные и злорадные судилища на могилах своих предков.
Двадцатый век в этом особенно преуспел. И ни  к  чему,  поверьте  уж  мне,
старику, ни к чему хорошему это не привело...
     Но  вас,  конечно,  интересует  совсем  другое?   Вы   уж   простите,
разболтался... За привычным легче прятать страх и бессилие.  Этот  кошмар:
мертвый Гюстав, кинжал... Нет, из сотрудников этого не мог сделать  никто!
Абсолютно уверен. Да и зачем? Этот вопрос не идет у меня из головы. Зачем?
За что?..
     Что я делал вечером? Да, конечно помню. Из зала ушел еще до полуночи.
Устал, знаете ли, возраст, да и к режиму привык. Уснул  практически  сразу
же. Потом услышал шум, проснулся, поспешил туда. Вот, собственно, и все...
Нет, ничего не слышал, да это и не просто -  мои  комнаты  в  самом  конце
коридора. Кто наливал вино Гюставу  и  Ольге?  Право,  как-то  не  обратил
внимание.  Вино  в  моем  возрасте  интереса  уже  не  представляет,  куда
привычнее становится минеральная...
     Борис сидел ручке кресла, прижимая к  себе  заплаканную  Марианну.  В
другом кресле  свернулась  клубочком  прикрытая  пледом  Вероника.  Андрей
устроился прямо на полу - сидел прислонившись к стене. Свет  приглушен,  с
кровати доносится ровное дыхание Ольги.
     - Что с ней?
     Борис тяжело поднялся, шагнул мне навстречу:
     - Пока спит.  Я  вызвал  медицинский  флаер,  госпитализировать  надо
срочно. И ее, и Веронику - у девочки сильнейший стресс.  Не  мешало  бы  и
других отправить в больницу, но все отказываются категорически.
     - Вижу, ты уже везде успел побывать...
     - А что? - растерялся Борис. - Я что-нибудь не так...
     - Да нет, все правильно. Вот что, Боря, вспомни-ка все, что ты  делал
вечером после того, как ушел из зала.
     Борис погладил лысину, недоумевающе посмотрел на меня.
     - Собственно... Мы с Марианной проводили Веронику, поднялись  к  себе
и... Все.
     - Ничего необычного не заметили?
     - Нет. Все было тихо.
     - То-то и оно! - Я устало опустил голову на переплетенные пальцы рук.
- Никто ничего не видел, никто ничего не слышал...
     - Убийца мог уйти из замка? - подал голос Андрей.
     - Нет. Ни уйти не мог, ни прийти.
     - Значит?...
     - Значит, убийца среди нас, - жестоко ответил я. - Ладно... Лучше вот
что скажите, вы не помните, кто наливал вино Гюставу и Ольге?
     - Я, - заявил Борис.
     - Когда?!
     - Да сразу же. Перед тем, как поднять первый тост, я взял бутылку...
     - Она была запечатана?
     - Конечно. Я сбил сургуч, вынул пробку и разлил вино по бокалам.
     - Всем?
     - Гюставу и Ольге. Ты же помнишь, какие у них были чаши - вся бутылка
разом вошла.
     - Потом кто-нибудь доливал им вино?
     - Нет, по-моему... Такая бутылка была всего одна, да  и  вообще  вина
там было всего ничего. А в чем, собственно, дело?
     Боря своей очаровательной наивностью меня добил. Пришлось пояснить:
     - Ты думаешь, Ольга специально приняла снотворное?
     Борис открыл рот, подумал и молча закрыл.
     - Ручаюсь, что  и  Гюстав  хлебнул  изрядную  толику  этой  дряни,  -
продолжал я. - Убийца точно знал, что может спокойно проникнуть в комнату.
Кстати, как ты думаешь, через какое время снотворное оказало действие?
     Борис оттопырил нижнюю губу, пожал плечами:
     - Минут через двадцать, судя по дозе. Максимум -  через  сорок,  если
учесть приподнятое нервное потрясение ребят.
     - Вот так... - Я поднялся, кивнул Андрею: - Пойдем со мной.
     На пороге остановился, попросил Бориса:
     -  Дай  мне,  пожалуйста,   какой-нибудь   тонизатор   посильнее.   И
обязательно сообщи, когда прибудет медфлаер.


     - Идем ко мне, - предложил Андрей.
     Я покорно пошел следом.
     - Худо дело? - поинтересовался друг, зажигая свет.
     - Пока туман, - пожаловался я,  устраиваясь  поудобнее  в  кресле.  -
Главное, что я не могу понять, - это мотив преступления.
     - Перстень, - предложил Андрей.
     - А если сам Гюстав снял его перед сном? Пока Ольга не придет в себя,
ответ на этот вопрос не получим. Лучше скажи, ты не заметил, когда Ройский
появился в комнате Гюстава?
     -  Этот  старичок?  Погоди-ка..  Когда  я   спустился   с   лестницы,
ребята-артисты дружно заглядывали в дверь. А Ройский спешил к комнате, был
от нее шагах трех-четырех.
     - Все точно, - уныло подтвердил я. - Все говорят  правду,  но  кто-то
один врет.


     Группа экспертов, прибывших  вместе  с  шефом,  обшарила  все  уголки
замка, но не обнаружила ничего нового, за исключением одного факта: убийца
зачем-то забирался под кровать Гюстава. Скопившаяся под ней  пыль  местами
была стерта.
     - Наверное, уронил перстень, - тут же предложил Андрей. - Для того  и
свет включил на полную мощность.
     Но предложение, даже  самое  естественное  и  логичное,  не  является
фактом и тем более уликой. А улик не было. Кинжал оказался абсолютно чист,
убийца аккуратно стер все отпечатки пальцев, даже  следы  Андрея,  который
клялся, что накануне брал кинжал в руки.
     Шеф выслушал мой отчет внешне  спокойно,  но  я-то  представлял,  что
творится у него на душе. Убийство в былые времена считалось  преступлением
из ряда вон выходящим, тем более такое страшное, жестокое и бессмысленное.
     - Сделаем так, - сухо распорядился шеф, прослушав запись моих бесед с
обитателями замка, - я оставлю тебе Нормана и  Тараса  поработаете  здесь.
Сам встречусь с Ольгой. Тебе, кстати, привет от Учителя.
     - Он приехал?
     - Да. Сейчас у Ольги. Я распоряжусь собрать всю информацию о людях, с
которыми ты беседовал. Брат Гюстава Уже вылетел, будут здесь после  обеда.
Поговори с ним. Все, до связи.
     - До связи, - машинально ответил я.


     Андрей оказался в тронном зале. Он стоял рядом с Норманом, придирчиво
изучавшим металлический крюк, на котором, по словам  Андрея,  висел  вчера
проклятый кинжал.
     Я постоял рядом, послушал их  разговор,  потом  отошел  к  креслу,  в
котором сидел  накануне.  Нужна  была  хоть  какая-то  зацепка.  По  сути,
стопроцентного алиби не было ни  у  одного  из  участников  вечеринки.  Но
подозрение не может быть основой для обвинения,  единственной,  во  всяком
случае. Хотя, если говорить  честно,  не  было  у  меня  в  тот  момент  и
подозрений: никого из сотрудников музея, не говоря уж об Андрее, Борисе  и
Марианне представить убийцей я не мог.
     Так я  сидел,  бесцельно  скользя  взглядом  по  увешанным  старинной
мишурой стенам замка, пока не почувствовал смутную тревогу. Что-то было не
так...
     - Андрей! - позвал я.
     Друг повернул разгоряченное спором  с  Норманом  лицо,  вопросительно
посмотрел на меня.
     - Тебе не кажется, - медленно  проговорил  я,  продолжая  осматривать
стены, - что здесь с вечера что-то изменилось? Только  никак  не  пойму  -
что?
     Андрей подошел ко мне и тоже уставился на стену.  Потом  опустился  в
кресло, в котором сидел  на протяжении беседы с Гюставом,  глянул еще  раз
и...
     - Рука, - решительно произнес Андрей, - вчера она висела  под  другим
углом. Точно.
     Одновременно мы рванулись к железному протезу. Андрей не ошибся. Руку
снимали со стены, причем совсем недавно. Вот только отпечатков пальцев  на
ней не оказалось. Зато Норман обнаружил  нечто  другое:  на  нижнем  сгибе
металлической ладони виднелась небольшая, но совсем свежая царапина.
     - Это след от рукоятки кинжала, - сообщил Норман, -  удар  был  очень
сильный.
     - А осмотреть ее поближе можно? - попросил Андрей.
     Норман кивнул. Андрей осторожно засунул руку в отверстие  протеза,  я
помог ему пристегнуть ремни. Небольшой рычажок на кисти повернулся  легко,
и железные пальцы сжались в мертвой хватке. Меч, снятый Андреем со  стены,
словно прирос к металлической перчатке. Андрей поднял  меч  кверху,  повел
руку вниз... Сверкающая полоса стали со свистом рассекла воздух.
     - Помоги, - попросил Андрей и принялся отстегивать протез.
     - Вот вам и разгадка силы удара, - мрачно констатировал Норман.  -  В
локтевом суставе, похоже, установлена пружина, ускоряющая движение.
     - Пластины, - поправил Андрей, пристраивая протез на стену.
     - Черт знает что, - почти простонал  Норман,  -  только  этого  и  не
хватало. Дикость какая-то, бред средневековый! Рыцарские  замки,  железные
руки, а за всем этим - страшная смерть вполне реального  человека,  нашего
современника...
     - Знать  бы,  зачем  убийца  использовал  этот  протез,  -  задумчиво
протянул Андрей, - не надеялся на свою силу, или все  это  имеет  какое-то
ритуальное значение?
     - Ты еще о привидении вспомни, - пробормотал я.
     Что  и  говорить,  открытие  было  не  просто  ошеломляющим.  Чувство
чудовищной  неправдоподобности  происходящего  накатило  на  меня.  Словно
дурной вязкий сон, от которого никак не удастся избавиться.
     - Дайте-ка прикинем все  еще  раз,  -  рассудительный  голос  Нормана
вернул меня к действительности. - Раньше мы исходили из того,  что  некто,
уходя из зала, спрятал кинжал под одеждой, потом прошел в комнату  Гюстава
и нанес удар.  Теперь  ситуация,  похоже,  меняется...  Ну-ка,  посчитаем.
Гюстав и Ольга покинули зал в четверть первого, так?
     - Так, - подтвердил Андрей, - но ты забыл про снотворное.
     - Вовсе нет,  -  возразил  Норман.  -  Дело  в  том,  что  снотворное
обнаружено только в двух бокалах - в тех, из которых Гюстав и  Ольга  пили
вино. И подсыпали его перед самым их уходом. Если  бы  снотворное  было  в
бутылке, им просто не удалось бы просидеть с вами четыре  с  лишним  часа.
Значит, снотворное попало в бокалы перед последним тостом.
     - Интервал в час  с  небольшим,  -  задумчиво  проговорил  Андрей.  -
Последний тост поднимал Ройский, перед тем, как  уйти.  Гюстав,  помнится,
еще пошутил, что в его чаше столько приятных пожеланий, что грех не допить
ее до дна хотя бы и к концу торжества.
     - Значит исходим из того, что снотворное попало в  бокалы  между  без
пятнадцати одиннадцать и четверть первого.  Подсыпать  его  мог  любой  из
присутствовавших, тем более, что вся компания, собралась  у  очага,  и  за
столом никто, естественно не следил, - сказал я.
     - Ройского можно исключить. Он сразу же ушел, - напомнил Андрей.
     - Не сразу, - возразил я. - Минуты  три-четыре  он  еще  оставался  в
зале. Вспомни, ведь Алексей пел рыцарскую песенку по его заказу.
     - Верно, - согласился Андрей.
     - Ну что ж. На этом этапе исключить мы никого не можем,  -  продолжал
Норман. - Идем дальше. Итак, Гюстав с Ольгой ушли в четверть  первого.  По
мнению Бориса, не позже, чем без пяти час снотворное сделало свое дело. До
этого времени все, кроме  четверки  ребят,  уже  разошлись.  Последним  по
коридору прошел Яцек. Это было примерно в то время, когда вы добрались  до
своих комнат.
     - Значит, без пяти час, - подытожил Андрей. - Я  посмотрел  на  часы,
когда зашел к себе.
     - Без пяти час, - повторил я. -  В  распоряжении  убийцы  было  почти
полтора часа: с часу до двух двадцати,  когда  в  коридор  вошли  Павел  и
Алексей. А сколько времени нужно, чтобы пройти в зал, снять со стены  руку
и кинжал, проникнуть в  комнату  Гюстава  и  Ольги,  нанести  удар,  снова
вернуться в зал и, наконец, спрятаться?
     - Прикинем предложил Андрей. - Думаю,  что  сначала  убийца  зашел  в
комнату Гюстава и Ольги. Едва ли он туда полез  сразу  с  этой  железякой.
Объяснить такое появление в  случае,  если  снотворное  не  подействовало,
весьма сложно. Значит, так.  По  коридору  -  две-три  минуты,  в  комнате
Гюстава и Ольги на то, чтобы убедиться, что хозяева  крепко  спят,  -  еще
столько же. Дойти до зала, там наощупь осторожно снять руку и кинжал  так,
чтобы не услышала компания,  сидящая  на  балконе.  Это  еще  минуты  три,
обратно до комнаты, там... Он ведь еще под кровать  лазил,  да  и  на  то,
чтобы протез прикрепить, а потом снять, тоже нужно  время.  Снова  в  зал,
причем сначала  выглянуть  в  коридор,  осмотреться,  выбраться  из  зала,
пробраться к себе в номер. Думаю, на все это минимум полчаса нужно.
     - Проще проверить, - предложил Норман.
     Андрей  ошибся  ненамного.  Три  проверки  показали   последовательно
тридцать четыре, тридцать одну и тридцать шесть минут.
     - Ну и что  это  дает?  -  поинтересовался  Андрей,  когда  мы  снова
вернулись в зал.
     - То, что мы смело можем вычеркнуть из списка подозреваемых  четверку
артистов. Ни один из них не покидал балкон  более  чем  на  десять  минут.
Сговор я исключаю, врать так естественно сразу четыре молодых человека  не
могут. Хоть один, да прокололся бы, - сказал я.
     - И кто же тогда остается? - протянул Андрей.
     - Ройский и Вероника, - неохотно ответил я.
     - И еще обитатели второго этажа, - ляпнул Норман.
     - Ну да, - подтвердил Андрей, - Ройский, Вероника,  я,  ты,  Борис  и
Марианна. Выбор богатейший. Кто главный подозреваемый?
     - Иди ты к черту, - мрачно отмахнулся я. - Ни тебя, ни Бориса, ни тем
более Марианну никто не собирается подозревать.
     - А  остальных?  Ты  всерьез  веришь,  что  кто-то  из  них  совершил
убийство?
     - Не верю, - признался я.


     Мы  сидели  молча  в  разных  углах  тронного  зала,  пока  дверь  не
распахнулась, и на пороге не возникли Тарас с Маруфом.
     - Вот хорошо, что вы здесь, - обрадовался Тарас. - Хочу еще разок сам
осмотреть подземелье, а вдвоем несподручно. Вы не возражаете?
     Вопрос адресовался ко мне. Тарас начинал работу в  розыске  под  моим
руководством, и с тех пор на людях свято соблюдал субординацию.
     Естественно возражать я не стал. Маруф подошел к трону,  нагнулся,  и
вдруг часть стены беззвучно повернулась, открывая  черную  щель  потайного
хода.
     Маруф первый шагнул вперед и тотчас под сводами подземелья  вспыхнули
яркие лампы.