веса из шкуры не  было,  и  он  мог
заглянуть внутрь. Уже давно здесь не было никого.
     Растерявшись, он наклонился  и  вышел.  Бронзовый  котел,  деревянные
чашки и ложки исчезли. Не осталось никаких вещей  друида.  Но  по  крайней
мере  нет  и  следов  насилия:  Лугейд  не  стал  добычей  мародеров   или
разбойников, решившихся навестить это пустынное место.
     Медленно вернулся юноша к Королевскому камню и положил ладонь на  его
грубую поверхность. Какая сила! Он чувствовал, как его внутренняя  энергия
сочетается с излучением камня. Уверенность, пошатнувшаяся при исчезновении
Лугейда, вернулась к нему.
     Он не бесцельно пришел сюда. Нужно разбудить силы,  которые,  как  он
думал, дадут безопасность Артуру и уберут преследователей с  его  пути.  И
вот, используя слово и мысль, ударяя в определенном ритме по камню лезвием
ножа, он сделал это. Он чувствовал, как отвечают ему камни, как собираются
силы, словно невидимое войско. Он собрал силы, направил их -  и  выпустил,
как стрелу из лука, на север к маленькой долине Эктора.
     Мирддин ощутил усталость, опустошенность. Опустившись  на  траву,  он
прижался плечами к Королевскому камню, глаза его были устремлены  в  небо,
на  облака,  медленно  плывущие  по  своим  делам,  недоступным  пониманию
человека. За облаками, за голубизной неба находятся другие  миры,  гораздо
больше, чем может сосчитать человек.  Эти  отдаленные  миры  населены,  но
зеркало редко и бегло показывало  ему  эту  жизнь.  Однако  если  вернется
небесный народ, его корабли послужат мостом к этим мирам. Хватит ли у него
смелости улететь к другим мирам? Он не знал, но мысль эта возбуждала  его.
Долго ли будет продолжаться ожидание?
     Люди мыслят годами, Повелители Неба - столетиями. Жизнь  человеческая
коротка. А у Повелителей Неба? Может, в три, в четыре, в сто  раз  длиннее
человеческой? Он чувствовал, что немного боится тех,  кто  придет  по  его
вызову, если он сумеет сделать все, чему учило его зеркало.
     Мирддин уснул рядом с пони, щиплющим у камней свежевыросшую траву. Во
сне заработало его  воображение  и  показало  ему  необычные  картины,  на
которые  лишь  намекало  зеркало.  Но  в  этих  картинах  не  было  ничего
угрожающего, хоть они и были неземными. Мирддин ощущал  лишь  удивление  и
радость.
     Города - какие города! -  с  сияющими  башнями  из  радужного  стекла
высоко  в  небе,  совсем  иного  цвета,  чем  земное.  Другие  башни   под
поверхностью  волнующегося  моря,  красные,   как   драгоценные   кораллы,
показанные торговцем с южных земель.  Но  хоть  он  мог  представить  себе
города, их обитателей он  не  видел.  Может,  человек  способен  видеть  в
воображении лишь равных себе?
     Солнце зашло за облако, собирались  тучи.  Мирддина  разбудил  резкий
ветер, предвещавший дождь и бурю. Мирддин взял пони за  повод  и  пошел  к
хижине Лугейда. Здесь он провел ночь,  слушая  рев  ветра.  Дважды  молния
ударяла в королевский камень как будто он привлекал к себе ярость неба.
     Мирддину не раз случалось попадать в бури, но такой, думал он, видеть
еще не приходилось.  Он  заткнул  уши  пальцами,  закрыл  глаза,  но  буря
продолжала преследовать его. В воздухе чувствовался странный запах.  Силы,
которые люди и не надеялись обуздать,  сбесились  и  готовы  были  стереть
жизнь с лица земли.
     Несмотря на страх, Мирддина охватило сильное  возбуждение.  Он  хотел
бежать сквозь хаос кричать  и  кричать,  забыть  все,  стать  частью  этой
ярости,  освободиться  от  напряжения,  от  необходимости  постоянно  быть
начеку.
     Но к утру буря кончилась. И лишь корни  деревьев,  торчащие  к  небу,
откуда пришла их смерть, напоминали о ней. Мирддин  ощутил  необыкновенное
спокойствие. Ак будто буря прогнала его неуверенность  и  страх.  Осталась
только свобода, обретенная в эти темные часы.
     Вместе с бурей исчезло и ощущение,  что  его  преследуют.  Но  он  не
допускал небрежности и  подошел  к  пещере  только  через  несколько  дней
окольного маршрута, двигаясь со всеми  возможными  предосторожностями.  На
этот раз его не приветствовал Вран, хотя  Мирддин  свистом  позвал  его  и
положил на землю еду. Наблюдая и прислушиваясь, Мирддин вдруг осознал, что
горный склон охвачен странной тишиной. Не видно птиц. Даже ветер стих.
     Он вслушивался не только ушами, но и разумом. Само по себе отсутствие
жизни  служило  предупреждением.  Он  догадывался,  что  могло  произойти.
Хитроумный враг не стал тратить времени на преследование, а  прямо  явился
сюда.
     Нимье!
     Он снял с пони седло  и  упряжь  и  отпустил  животное,  стараясь  не
показывать, что подозревает что-то. Бросив несколько  быстрых  взглядов  в
направлении пещеры, он решил, что там никто не  был.  Камни,  которыми  он
прикрыл вход в расщелину, не тронуты. Больше всего  теперь  его  беспокоил
меч. Он был уверен, что ни один из небесных механизмов вынести невозможно:
они слишком велики и не пройдут в щель. Как они попали  в  пещеру,  он  не
знал; возможно, они находились там уже много столетий.
     Другое дело - меч, а Нимье знает, что он  обладает  мечом.  Возможно,
она хочет отобрать у него оружие. Положив  седло  на  плечо,  он  пошел  к
пещере. Нимье знала о ней, так что он не раскрывает тайну. Но если  только
он проникнет внутрь,  Нимье  тотчас  убедится,  что  она  осталась  сзади.
Мирддин хорошо знал, что у зеркала  есть  своя  защита,  миновать  которую
может только он.
     Он работал быстро, не оборачиваясь, не оглядываясь  через  плечо.  Он
испытывал растущее напряжение. Кто-то пытался  подавить  его  волю  но  он
сумел противостоять этой команде. Мирддин как будто снова слышал  звенящий
смех Нимье, он чувствовал, что она следит за ним, ждет, давит на его волю,
хочет заставить его повиноваться.  Но  она  слишком  самоуверена,  слишком
убеждена в  своей  силе.  Он  же  не  должен  быть  самоуверенным,  скорее
необходима предусмотрительность.
     Возможно, она легко добивалась повиновения, создавая иллюзии, которые
он тоже теперь умел создавать. И она до сих  пор  не  встречала  достойных
соперников.
     Он не стал противиться6 потому что на этом этапе их желания совпадали
она хотела, чтобы он вошел в пещеру,  он  хотел  убедиться  в  сохранности
меча. Вот  отброшен  последний  камень.  Мирддин  вступил  в  извивающийся
туннель. Снова он убедился, что даже расширенный проход тесен для него. Он
порвал одежду, протискиваясь, и расцарапал кожу.
     Пещера была погружена в полутьму,  горело  лишь  несколько  небольших
огоньков. Мирддин опустил седло и направился прямо  к  нише,  где  спрятал
меч. Сверток находился на месте, но Мирддин вытащил меч  из  ножен,  чтобы
убедиться, что он цел. В темноте меч сверкнул тусклым собственным  светом.
Держа рукоять в правой руке, Мирддин  пальцами  левой  провел  по  гладкой
поверхности. Прикосновение, как к Королевскому камню,  дало  ему  ощущение
необыкновенной силы, огромной энергии,  которую  он  может  освободить  по
своей  воле.  Это  не  просто  орудие,   предназначенное   для   добывания
Королевского камня. Он будет использован и в будущем, а  как,  это  станет
ясно со временем. Но пока меч цел, и Мирддин снова завернул его в ткань.
     - Мерлин! - голос, но незнакомый.
     Он обогнул  ближайший  механизм  и  посмотрел  в  темную  поверхность
зеркала. Оно покрылось серебристым туманом и в середине призрачного сияния
стояла Нимье.  Теперь  это  была  женщина,  и  женские  качества  ее,  так
обеспокоившие Мирддина в Месте Солнца,  стали  сильнее,  гораздо  сильнее.
Зрелище женщины, глядевшей на него, как будто она действительно стояла  за
зеркалом, ошеломило. Мирддин встретился с ней взглядом.
     - Мерлин! - Это был  не  призыв  к  вниманию,  а  скорее  приветствие
близкому по духу человеку. Несмотря на все разделявшее их,  они  в  чем-то
были близки.
     - Увы, бедный Мерлин! - В ее голосе не было насмешки, скорее жалость.
- Ты попал в ловушку, и она захлопнулась. Все твои планы теперь  уничтожит
время. Те, кто поручил тебе твои задачи, умны. Но все же недостаточно. Они
поставили охрану вокруг своего зеркала, но, может, они не знали, что можно
поставить  охрану  вокруг  охраны.  Мерлин,  ты  ушел   под   землю,   как
преследуемая лиса но, в отличие от лисы, ты не сможешь выйти оттуда!
     Я установила силовое поле, и  оно  помешает  тебе  выйти,  пока  твоя
человеческая часть не погибнет от голода и жажды.  Это  ужасный  поступок,
да, но если тебя не остановить, ты натворил бы дел еще  хуже.  Твой  Артур
будет жить, ничем не отличаясь от других людей.  Так  распадается  в  пыль
твоя мечта о королевстве. Артур не получит корону, и смерть в безвестности
станет его уделом.  Прощай,  мерлин.  Жаль,  что  мы  не  смогли  с  тобой
действовать сообща, как родичи.
     И она исчезла в вспышке света. Мирддин протянул руку, как бы  пытаясь
помешать ее исчезновению хотя он и знал, что не реальная Нимье стояла там,
а лишь ее изображение. Потом повернулся и спустя минуту был в расщелине.
     Отверстие на месте, он может просунуть в него руку. Но тут его  кулак
встретился с невидимой стеной.
     Еще две попытки: вверху и у  земли  -  сделали  ясным,  что  преграда
непроницаема. Мирддин не стал тратить времени  на  бесполезные  физические
усилия. Только у зеркала  мог  найтись  ответ,  и  он  несколькими  шагами
вернулся к нему и сел на скамью, как часто делал раньше. Внимательно глядя
на свое изображение, он думал о своем  положении  уверенный,  что  зеркало
каким-то образом - каким, он не знал, - услышит  его  мысли  и  просьбу  о
помощи.
     Он увидел, как ожили застывшие механизмы, и услышал голос зеркала.
     - Силовое поле слишком мощно... пока. А твое тело так  устроено,  что
не выдержит длительного физического напряжения. Но выход есть.  Ты  будешь
спать, Мерлин, и во время сна жизненные процессы в твоем теле  замедлятся.
Когда  наступит  нужный  момент,  когда  время  ослабит  силовое  поле  ты
проснешься и выйдешь, целый и невредимый.
     Его изображение исчезло, потом  он  увидел  самого  себя,  идущего  к
длинной, длинной машине в дальнем углу пещеры. Вот он просовывает пальцы в
маленькие  отверстия,  нажимает.  Крышка  машины  поднялась.  Человек,  за
которым он следил, разделся, лег внутрь, и крышка закрылась.
     Мирддин вздрогнул. Он  не  сомневался  в  мудрости  зеркала.  Но  ему
казалось,  что  он  живым  входит  в  могилу.  Ему  понадобилась  вся  его
храбрость.
     Зеркало снова прояснилось. Он увидел свое отражение и неохотно встал.
Смерть от голода и жажды - или эта могила живьем? И то и другое плохо.  Но
он верил зеркалу и решить последовать его советам.
     Длинный ящик открылся, точно как показало зеркало.  Мирддин  заглянул
внутрь. Там разливалось свечение, бледное, но  вполне  достаточное,  чтобы
осветить его руки. А дно ящика  покрывала  жидкость,  от  которой  исходил
приятный запах. Мирддин разделся, сложил одежду и  перебросил  ногу  через
край ящика. Жидкость доходила ему до голени, она была  теплой  и  какой-то
успокаивающей.
     Он сел на дно ящика. Теперь жидкость  поднялась  до  груди,  касалась
щек. И последнее, что он запомнил: крышка быстро опустилась и отрезала его
от мира.
     Сны, странные сны о городах, подобных которым он никогда не видел,  с
высокими башнями, казалось, парящими в воздухе. Люди летают на существах -
не  птицах,  а  хитроумно  изготовленных  из  металла.  Иногда  спящий  на
мгновение оказывался в теле одного из этих  людей,  и  тут  им  овладевали
такие чуждые мысли, что он даже понять их не мог.
     Эти люди свободно передвигались не только  над  облаками,  но  и  под
поверхностью мор. Казалось, в мире нет  для  них  тайн.  Но  они  не  были
счастливы.  Ими  владело  какое-то  беспокойство,   тревога,   и   Мирддин
отшатнулся от контакта с их умами.
     И вот наступило время, когда мир сошел с ума. Воющие ветры обрушились
на города, причиняя ущерб, который не под силу обычной буре. Волны высотой
с горы  вздымались  на  море  и  ударяли  в  землю,  стирая  всякие  следы
человеческой  деятельности.  Горы  дышали  пламенем  потоки  расплавленной
породы стекали по их склонам.  Когда  они  встречались  с  морями,  густые
облака пара окутывали землю и море, скрывая небо.
     Когда все это  кончилось,  затонувшая  обожженная  земля  изменилась,
появились новые заливы, новые реки. Во  многих  местах  поверхность  земли
скрылась под водой, зато в других возникли участки парящей грязи,  некогда
бывшие  морским  дном.  Но  человек   выжил.   Небольшие   группы   людей,
ошеломленных, отупевших, приспосабливались к новому миру. Мало кто из  них
помнил  прошлое,  да  и  то  обрывочно.  Остальные  превратились  в  тупые
существа,  которые  ели,  спали  и   иногда   совокуплялись   с   звериным
бесстыдством.
     Эти  остатки  человечества  действительно  опустились,   стали   хуже
животных. Некоторые охотились на своих соплеменников, чтобы набить животы,
убивая добычу камнями. Немногие цеплялись за  свои  воспоминания.  У  этих
немногих хватило ума обособиться, уйти в такие места, где можно защититься
от безмозглых животных. И снова начался медленный, очень медленный подъем.
Правда  превратилась  в  легенды,  приукрашенные   воображением;   поздние
поколения не верили, что в прошлом человек был иным, чем в  их  время.  Но
всегда находились такие, кто помнил лучше, чьи  рассказы  передавались  из
поколения в поколение менее искаженными.
     Мирддин продолжал спать и  видеть  сон.  Во  сне  он  был  той  самой
породой, которая стремилась выжить, терпела поражения, но никогда не  была
уничтожена окончательно. Среди людей всегда отыскивались видящие  странные
сны...


     Послышался долгий звук,  похожий  на  звон  огромного  металлического
гонга. Мирддин шевельнулся в ящике. Его  дыхание,  чрезвычайно  медленное,
ускорилось.  Жидкость,  полностью  покрывавшая  его   тело,   ушла.   Веки
задрожали.
     Как  будто  это  слабое  движение  послужило  сигналом   -   стержни,
поддерживавшие крышку, двинулись  вверх.  Мирддин  открыл  глаза  и  издал
слабый звук. Мышцы его затекли, но не больше, чем если бы он  провел  ночь
на открытом воздухе. Мозг его быстро возвращался к действительности.
     Прав ли был голос, ослабло ли силовое поле? Мирддин выбрался из ящика
и постоял немного, ухватившись за край.  Вокруг  механизмы  были  охвачены
интенсивной пляской огоньков. Тело  быстро  сохло.  Жидкость,  заполнявшая
ящик, стекала с тела большими каплями, не оставляя влаги.
     Он поискал свою одежду. Ткань пожелтела и стала  непрочной.  Время  -
сколько времени!
     Одевшись, он подошел к зеркалу Главное - как долго он проспал?
     Голос, сильный, как всегда, ответил на его мысль.
     - Шестнадцать лет твоего  мира,  Мерлин.  Силовое  поле  ослабло.  Ты
свободен. А та, что установила поле, ничего не сможет предпринять: силы ее
истощены. Теперь она будет добиваться твоего  поражения  иными  способами.
Пора тебе принимать бой.
     Он смотрел на свое отражение. Шестнадцать лет! Но он стал  старше  не
более чем на год. Как это может быть?
     - Жидкость сохраняет жизнь, Мерлин. Но не думай о прошлом. Ты  должен
выполнить свою задачу. Артур должен стать королем Британии.
     - Утер? - Это имя он произнес вопросительно.
     - Утер умирает.  Вокруг  него  знатные  лорды,  двое  женаты  на  его
дочерях. Но сыновей у него не было, кроме Артура, о чьих правах ты  должен
заявить. Хоть ты и не делал для Артура то, что  планировалось,  не  научил
его тому, чему научился сам, все же Артур небесной крови. Он  наш.  Посади
Артура на трон, Мерлин, и Британия получит короля, чье имя будет на  устах
людей и тысячу лет спустя.
     Мирддин медленно кивнул. Артур и меч, они должны быть вместе. С  того
самого момента как они с Лугейдом нашли замечательное оружие, мысль эта не
оставляла Мирддина.
     - Артур и меч, и ты с ними, Мерлин. Такова  задача,  для  которой  ты
родился и не было большей задачи перед человеком. Артур и меч...



                                    10

     Мерлин стоял, глядя вниз, на большой лагерь, где на множестве  шестов
развевались знамена вождей и рыцарей.  Он  должен  помнить,  что  Мирддина
больше нет. Узнает ли его кто-нибудь из собравшихся там? Шестнадцать  лет!
Артур вырос, а он не принимал  участия  в  его  обучении.  Но  сожалениями
ничего не исправишь; нужно смотреть вперед с уверенностью и надеждой.
     Благодаря случаю он сменил свое полуистлевшее от  времени  платье  на
длинный шерстяной балахон, в каких ходят барды. Отрастил  бороду,  хотя  и
редкую. Балахон он нашел в  вещах  мертвеца,  лежавшего  на  земле;  рядом
паслась  лошадь.  Три  сакса  обагрили  землю  своей  кровью,  сопровождая
незнакомца;  он  ушел,  как  подобает  воину.  Мерлин  не  знал,  кто  его
благодетель и почему он попал в засаду. Но он поблагодарил неизвестного за
лошадь и одежду и похоронил его лицом к восходящему солнцу.
     На пути к временно столице Британии  он  встретил  десятки  людей,  в
одиночку и группами. Утер умер уже несколько дней назад, но Совет  еще  не
назвал его преемника. Разузнав, как обстоят  дела,  Мерлин  соответственно
составил свой план. Теперь он суженными глазами изучал лагерь. Ясно  видно
знамя Лота, женатого на одной из дочерей  Утера.  А  вот  и  корнуэлльский
олень, поднятый сыном Голориса, который не был законным наследником но  за
которого стояли все рыцари Корнуэлла.  Мерлин  видел  незнакомые  гербы  и
догадался, что здесь собрались  все  лорды,  имеющие  хотя  бы  отдаленную
надежду на выдвижение.
     Он искал парящего ястреба - герб  Эктора.  И  увидел  его,  но  не  в
центре, конечно, среди палаток знатных лордов, а рядом с  палаткой  короля
Уриена  из  Регеда,  этого  северного  королевства,  которое   много   лет
мужественно отражает набеги пиктов из-за древней стены. Мерлин по  пыльной
дороге направился туда.
     Перед ним стоял молодой человек, примеряющий камзол с тесно  нашитыми
бронзовыми кольцами. Мерлин едва не окликнул его по  имени.  Юноша  поднял
голову, взглянул на подъехавшего, и Мерлин увидел молодого Эктора.
     - Лорд Кей, - сказал он, руководствуясь догадкой, - лорд Эктор здесь?
     - Отец ушел на Совет герцогов, - ответил Кей, неодобрительно глядя на
Мерлина. - У тебя для него известие?
     - Мы дальние родственники, - сказал Мерлин. У Кея, в отличие от отца,
было высокомерное лицо. - Да, у меня есть для него известие.  -  Он  очень
хотел спросить об Артуре узнать, как прожил его  приемыш  эти  шестнадцать
лет. Но, взглянув еще раз на Кея, решил не спрашивать.
     Сын Эктора неохотно приблизился, чтобы отдать долг вежливости  гостю,
и подержал поводья, пока Мерлин спешивался. Из-за простой одежды, покрытой
дорожной пылью он, вероятно, выглядел немногим лучше нищего.  Но  внимание
мальчика он воспринял как должное. Да так оно и было.
     В палатке после яркого солнца  было  полутемно.  Кей  приказал  слуге
принести вина. Он с любопытством поглядывал на  сверток  -  там  находился
тщательно упакованный меч, - который Мерлин положил себе на колени, садясь
на походный стул, но ничего не спросил.
     - Как поживают твои отец и мать? - Мерлин по обычаю кланов пролил  на
землю несколько капель и отпил: лучшего вина он не смог бы получить  ни  в
одной гостинице. Он вспомнил лето, проведенное в долине Эктора, и как  они
вместе работали, собирая плоды земли.
     - Отец здоров. Мать... - Кей помолчал. - Она  умерла  прошлой  зимой,
незнакомец.
     Рука Мерлина дрогнула. Он вспомнил, как гордо  несла  Тринихид  сына,
как близки они были с мужем. Тяжелый удар для Эктора.
     - Да будет она счастлива на Благословенном Острове...
     - Мы верим в Христа, незнакомец, - резко сказал Кей. - Ты сам  носишь
одежды церковного брата, почему же ты говоришь о Благословенном Острове?
     Опечаленный  воспоминаниями  и  чувством  утраты,  Мерлин   удивленно
взглянул на