оговорить с кем-нибудь,
послушник все же надеялся, что старик поймет надпись и оставит его в
одиночестве накануне завершения поста.
  Старик криво усмехнулся, взглянув на надпись. Его смех больше был похож на
блеяние.
  - Хе-хе, все еще пишете шиворот-навыворот, - сказал он. Но если он и понял
слова, то не удосужился принять их к сведению. Старик отложил посох, снова
сел на камень, подобрал с песка хлеб и сыр и стал счищать с них грязь.
Френсис облизнул губы и отвернулся. С тех пор, как начался Великий пост,
юноша не ел ничего, кроме кактусов да горсточки высохших зерен; когда дело
касалось испытаний, предписанных послушнику, правила поста и воздержания
были весьма строги.
  Заметив эти переживания, паломник отломил хлеба и сыра и предложил их
брату Френсису. И хотя организм юноши страдал от недостатка влаги, его рот
мгновенно наполнился слюной. Глаза не могли оторваться от руки,
протягивающей пищу. Вселенная сузилась; в самом ее центре царило чудное
лакомство: грубого помола хлеб и сыр с налипшими песчинками. Дьявол,
вселившийся в послушника, сделал шаг правой ногой, затем левой, дьявол
завладел рукой, и юноша прикоснулся к руке паломника. Пальцы ощутили хлеб,
они как бы даже попробовали его на вкус. Невольная дрожь пробежала по
изнуренному телу. Послушник закрыл глаза и увидел, как отец настоятель
свирепо смотрит на него и взмахивает хлыстом из бычьей кожи.
  - Изыди, сатана! - прошипел он, отпрыгнув назад и бросив еду. Потом
внезапно окропил старика святой водой из крошечного пузырька, спрятанного
в рукаве. Перегревшийся на солнце мозг послушника в этот момент не делал
различия между старым паломником и Лукавым.
  Эта неожиданная атака на силы Зла и Искусительства не имела немедленных
сверхъестественных последствий, но несверхъестественные результаты не
замедлили сказаться. Паломник Вельзевул не превратился в облако серного
дыма, но зато зарычал, побагровел и с диким воплем бросился на Френсиса.
Френсис побежал прочь, но запутался в складках туники; и удар посоха с
шипом не достиг послушника только потому, что враг его забыл надеть
сандалии. Атака хромого старика закончилась неудачным прыжком. Казалось,
он вдруг вспомнил о раскаленных камнях, куда ступали его босые ноги, он
остановился в раздумье. Когда брат Френсис оглянулся, то увидел, что
паломник на цыпочках скачет назад, в прохладу.
  Он наблюдал, как юноша высматривал подходящие камни, руками замерял их,
браковал один и тщательно выискивал другой и, спотыкаясь, волочил за
собой. Он протащил один камень несколько шагов и вдруг присел, уронив
голову на колени, явно стараясь не потерять сознание. Он некоторое время
посидел задыхаясь, потом снова встал и покатил камень к месту постройки.
Он продолжал и продолжал свою работу, и паломник смотрел уже не со
злостью, а с изумлением.
  Пылающее солнце посылало свое полуденное проклятие выжженной земле и
предавало анафеме любую влагу. Френсис трудился, не обращая внимания на
жару.
  Путешественник запил водой из бурдюка свою трапезу, надел сандалии, встал
ворча и заковылял меж развалин - посмотреть, что там строится. Заметив
это, брат Френсис отбежал на безопасное расстояние. Старик шутливо
замахнулся на него своим посохом с шипом, но, казалось, его больше
занимает постройка, чем мысль о мести. Он начал осматривать убежище юноши.
  Там, где кончались развалины, брат Френсис прорыл неглубокую канаву,
пользуясь палкой вместо мотыги и руками - вместо лопаты. В первый день
поста он прикрыл канаву сверху колючками и так защитил себя от волков
ночью. Но время шло, и постепенно ночные волчьи вылазки становились все
более наглыми; когда потухал костер, хищники подбирались к самому укрытию.
  Сначала Френсис попытался отбить у них охоту подходить к его укрытию тем,
что еще гуще навалил колючек над канавой и окружил ее плотным кольцом из
камней. Но прошлой ночью какой-то зверь прыгнул прямо на колючки и завыл;
Френсис все это время дрожал на дне канавы. Поэтому он решил укрепить свое
убежище и, используя камни, положенные им вдоль канавы в качестве
фундамента, начал возводить стену. Чем выше становилась стена, тем больше
она прогибалась вовнутрь; но поскольку ниша была грубой овальной формы,
каждый новый слой камней придавливал предыдущий, и поэтому конструкция не
разваливалась. Брат Френсис надеялся, что если он правильно подберет
камни, то сможет закончить купол. В результате над норой послушника как
символ его старания, опровергая все законы гравитации, возвышалась арка,
лишенная опоры. Брат Френсис взвизгнул по-щенячьи, когда паломник постучал
посохом по арке. Пока старик исследовал постройку, послушник подошел
ближе, беспокоясь за свое убежище. В ответ на его визг старик взмахнул
посохом и кровожадно зарычал. Брат Френсис тут же споткнулся о край туники
и упал на песок. Старик хихикнул.
  - Ага. Тебе нужен камень такой формы, чтобы прикрыть эту дырку, - сказал
он и провел посохом по верхнему слою камней, где оставалось незакрытое
отверстие.
  Юноша кивнул и отвернулся. Он все еще молча сидел на песке, опустив глаза,
- хотел дать понять старику, что не может разговаривать с ним, вообще ни с
кем во время своего поста. Послушник начал писать на песке сухой веткой:
"Не вовлекай нас во искушение".
  - Я же не предлагаю тебе превратить эти камни в хлеб, так ведь? - сердито
сказал старый паломник.
  Брат Френсис кинул на него быстрый взгляд. О! Так значит, странник умел
читать и даже знал Писание. Кроме того, его слова показывали, что старик
прекрасно понял и попытку окропить его святой водой, и почему послушник
находится здесь. Сообразив, что паломник дразнит его, брат Френсис снова
потупился и стал ждать.
  - Ага. Значит, тебя нужно оставить одного, так? Ну что ж, тогда я пойду
себе дальше. Скажи-ка, твои братья в монастыре дадут старому человеку
отдохнуть немного в тени?
  Брат Френсис кивнул.
  - Они также накормят и напоят тебя, - мягко добавил он из милосердия.
  Паломник хихикнул.
  - За это я найду тебе подходящий камень, прежде чем уйду. Бог с тобой.
  "Нет, не нужно", - хотел крикнуть брат Френсис, но промолчал. Он смотрел,
как старик медленно заковылял прочь. Паломник блуждал туда-сюда среди
каменных груд.
  А брат Френсис пока отдыхал. Он молился, чтобы к нему вернулась душевная
умиротворенность - ведь именно ради нее он постился в этой пустыне, -
чистый пергамент духа, на котором в уединенной пустыне проступят слова
Божьего призыва, если, конечно. Неизмеримое Одиночество, имя которому Бог,
протянет свою руку, дабы коснуться одиночества человеческого и призвать
его. Малая книга, которую дал ему в прошлое воскресенье приор Чероки,
служила руководством в его размышлениях. Она была очень древняя и
называлась "Сочинение Лейбовица", хотя авторство приписывалось самому
Блаженному лишь по старой недостоверной традиции.
  "...О Господь мой! Как мало любил я Тебя во времена юности моей, посему
скорблю я чрезмерно в зрелые лета мои. Тщетно бежал я от Тебя в те дни..."
  - Эй, где ты там! - раздался крик откуда-то из-за камней.
  Брат Френсис поднял глаза, но паломника нигде не было видно. Юноша снова
уткнулся в книгу.
  "Отвергал тебя и был дерзок, уповал лишь на ученость, в нее лишь веря, то
есть почитал видимую оболочку..."
  - Эй, парень! - снова услышал Френсис. - Я нашел тебе камень. То, что надо.
  На этот раз Френсис заметил мельком, что старик стоит на груде камней и
зовет его, взмахивая посохом. Вздохнув, послушник вернулся к своему чтению.
  "О непостижимый Исследователь сущего, к кому повернуты все сердца, если
призовешь меня, к тебе устремлюсь. Если же сочтешь меня недостойным
призвания..."
Из-за груды камней донеслось уже с раздражением:
  - Ну ладно, как хочешь. Камень я тебе помечу, а там гляди сам...
  - Спасибо, - со вздохом произнес послушник, но он не был уверен, что
старик услышал.
  А юноша, продирался дальше сквозь текст: "Избави меня. Господи, от грехов
моих, дабы в сердце моем жаждал я лишь воли Твоей и услышал..." (лат.)
- Вот здесь, - прокричал старик, - ты увидишь отметину! И может быть,
скоро ты обретешь голос, мальчик. Олла аллай!
  Вскоре после этого брат Френсис поднял взгляд и увидел, что странник
медленно тащится по дороге, ведущей к монастырю. Послушник прошептал
коротенькую молитву за благополучное странствие.
  Вновь обретя душевную умиротворенность, брат Френсис положил книгу обратно
в нору и кое-как продолжал свою постройку, даже не потрудившись
посмотреть, что там для него отыскал старик. И пока истощенное тело
шаталось, напрягаясь под тяжестью камней, мозг машинально повторял моление
о призвании.
  "Избави меня. Господи, от грехов моих, дабы в сердце моем жаждал я лишь
воли Твоей и услышал зов Твой, если воспоследует он. Аминь".
  "Избави меня. Господи, от грехов моих, дабы в сердце моем..."
Кучевые облака с гор, обещая одарить жестокую высушенную пустыню
благословенной влагой, начали заслонять солнце, и темные тени пролегли
через мозолистую землю, обещая короткий, но блаженный отдых от
испепеляющего солнца. Когда тень нависала над развалинами, послушник
работал быстрее; когда же тень уходила, он отдыхал, ожидая, пока следующее
стадо белых барашков заслонит солнце.
  Камень, помеченный паломником, брат Френсис обнаружил совершенно случайно.
Бродя неподалеку, он споткнулся о колышек, который старик вбил в землю в
качестве отметины. Послушник упал на четвереньки и уткнулся взглядом прямо
в написанную мелом свежую надпись на древнем камне.
  Закорючки были тщательно выписаны, и брат Френсис сразу же предположил,
что это какие-то символы, но с минуту поломав над ними голову, так и
остался в неведении. Может, это заклинание? Но нет, старик сказал "Бог с
тобой", а колдун такого не произнес бы. Послушник очистил камень от сора и
сдвинул с места. Сразу же груда камней слабо заурчала изнутри и сверху
скатился небольшой булыжник. Френсис отпрыгнул, опасаясь внезапного
обвала, но тревога была напрасной. Однако на том месте, где лежал камень
со стариковой отметиной, теперь появилась маленькая дыра.
  Дыры часто бывали обитаемы. Но эта, казалось, была так плотно заткнута тем
камнем, что даже блоха едва ли смогла бы залезть внутрь, прежде чем
Френсис отодвинул камень. Тем не менее он подобрал палку и осторожно сунул
ее в отверстие. Палка не наткнулась ни на какое препятствие. Когда юноша
опустил палку, она скользнула в дыру и исчезла в подземном пространстве.
Он нервно ждал. Наружу никто не выполз.
  Послушник снова встал на колени перед норой и осторожно принюхался. Не
учуяв ни запаха животного, ни даже намека на серу, Френсис взял горсть
щебня, бросил камешки в нору и склонился над ней. Он услышал, как камешки
несколько раз стукнулись обо что-то совсем близко, потом ниже, ударились о
металл и наконец затихли глубоко внизу. Эхо говорило о том, что под землей
пещера.
  Брат Френсис неуверенно поднялся на ноги и огляделся. Как и прежде, он был
один, если не считать стервятника, который, паря в высоте, с некоторых пор
наблюдал за юношей с таким интересом, что другие ястребы слетались с
горизонта на разведку.
  Френсис решил заткнуть нору стариковым камнем, как раньше; но соседние
камни слегка сдвинулись, и вернуть все в прежнее положение было уже
нельзя. Кроме того, дыра в верхнем слое убежища оставалась незакрытой, и
паломник был прав: этот камень и по форме, и по размерам подходил
идеально. После недолгих сомнений Френсис поднял камень и поволок к своей
постройке.
  Камень пришелся в самый раз. Френсис, чтобы проверить, пнул стену ногой,
но постройка держалась прочно, хотя от удара осыпалось несколько камешков
внизу. Значки, которыми старик пометил камень, немного стерлись от
перетаскивания, однако были достаточно видны, чтобы их списать. Послушник
тщательно перерисовал их на другой камень, пользуясь обугленной на конце
палочкой. Приор Чероки скоро будет совершать свой воскресный объезд
удалившихся в пустыню; возможно, священник сможет объяснить, что означают
эти письмена - заклинание или проклятие. Бояться языческого колдовства
запрещалось, но послушнику, по крайней мере, было любопытно, что за знаки
написаны прямо над тем местом, где он спит, - все же камень весил порядком.
  Юноша продолжал трудиться под палящим послеполуденным солнцем. А в голове
сидела мысль о той норе - манящей и устрашающей маленькой дыре и о том,
как гравий со слабым эхом стукнулся обо что-то далеко внизу. Френсис знал,
что развалины эти были очень старыми. Он знал также из рассказов, что
руины постепенно превратились в груды камней после того, как целые
поколения монахов и случайных странников искали кто камень, кто куски
ржавой стали - люди разбивали большие колонны и плиты и извлекали оттуда
древние полоски этого металла, таинственным образом помещенного в камень
строителями эпохи, о которой уже забыл мир. Человеческие руки уничтожили
почти всякое сходство этих руин со зданиями, высившимися здесь когда-то;
хотя нынешний монастырский главный каменщик гордился своей способностью
распознавать и указывать контуры былых архитектурных строений. И кое-где
еще можно было найти металл, пробившись сквозь толщу камня.
  Сам монастырь тоже был построен из этих камней. То, что среди этих
развалин после стольких веков можно было обнаружить что-нибудь интересное,
Френсис считал нелепой фантазией. Да и не слышал он никогда даже
упоминания о подвале или подземелье. Сейчас послушник вспомнил, что
главный каменщик особенно подчеркивал: располагавшиеся здесь здания были
построены наспех - они не имели глубокого фундамента и размещались по
большей части на плоских плитах.
  Завершив постройку своего убежища, брат Френсис отважился снова подойти к
дыре и заглянул внутрь: как житель пустыни он не мог поверить, что некое
место, где можно спрятаться от солнца, еще не занято кем-то другим. Даже
если нора и необитаема, кто-нибудь непременно заползет в нее еще до
завтрашнего рассвета. С другой стороны, решил юноша, если в норе кто-то и
живет, то лучше познакомиться с ним не ночью, а днем. Поблизости не было
видно ничьих следов, кроме его собственных, паломника и следов волков.
  С внезапной решимостью послушник начал очищать дыру от песка и мелкого
щебня. Через полчаса работы дыра не стала больше, но возросла его
убежденность в том, что это вход в подземелье. Два небольших полузакрытых
валуна, примыкающих к отверстию, были притиснуты один к другому, -
казалось, ими заткнули бутылочное горлышко. Стоило Френсису приподнять
один камень, как другой тут же скатывался на его место. Еще хуже было,
когда Френсис пытался протолкнуть камни внутрь. Но он продолжал свои
попытки.
  Внезапно палка, которой юноша пользовался как рычагом, выскочила у него из
рук от рывка, стукнула его по голове и исчезла в провале. От резкого удара
Френсис упал и покатился. Осыпающиеся камни били его по спине, а он лежал
задыхаясь и не мог понять, свалился он в дыру или нет. Наконец он ощутил
под собой твердую землю и припал к ней. Рев обвала был оглушающим, но
коротким.
  Ослепший от пыли, Френсис лежал, ловя ртом воздух, и думал, сможет ли он
сдвинуться с места - боль в спине была очень сильной. Немного отдышавшись,
он с трудом просунул руку под рясу и пощупал, не переломаны ли ребра. В
том месте сильно болело. Вынув руку, Френсис увидел, что пальцы влажные и
красные. Он дернулся, но, застонав, остался в прежнем положении.
  Раздался мягкий звук хлопающих крыльев. Брат Френсис открыл глаза как раз
вовремя - он увидел, как стервятник приготовился приземлиться на груду
камней недалеко от юноши. Птица тут же снова взлетела, но Френсису
показалось, что она наблюдала за ним почти с материнской заботой, как
беспокойная наседка. Он быстро огляделся. В небе собралось целое полчище
черных птиц, и они кружили удивительно низко. Стоило юноше шевельнуться,
как они взмыли выше. Вдруг, забыв о том, что у него может быть сломан
позвоночник или ребро, Френсис вскочил на ноги.
  Пыльный столб, поднявшийся из дыры, унесся прочь, гонимый ветром.
Послушник надеялся, что кто-нибудь увидит этот столб пыли с монастырской
дозорной башни и придет узнать, в чем дело. У его ног в земле зияла дыра,
в которую провалилась часть камней. Вниз вела лестница, но лишь верхние ее
ступеньки не были погребены под обвалом, который, начавшись шесть веков
назад, сейчас - с помощью брата Френсиса - завершился с таким грохотом и
ревом.
  На стене виднелась до половины засыпанная надпись. Собрав воедино свои
скудные познания в древнем английском, послушник с запинкой шепотом
прочитал: "Радиационное убежище. Максимальное число людей - 15. Запас
продовольствия на 180 дней для одного человека. Войдя в убежище,
удостоверьтесь, что первая дверь надежно заперта и герметизирована, что
подключено защитное устройство против вторжения лиц, получивших дозу
облучения. Убедитесь, что с внешней стороны зажглись предупредительные
огни..."
Остальное было скрыто под камнями, но первого слова для Френсиса оказалось
достаточно. Он никогда не видел "радиации" и надеялся, что и впредь не
увидит. Подробного описания этого чудовища не сохранилось, но юноша слышал
когда-то легенды. Он перекрестился и попятился от дыры. Предание гласило,
что сам Блаженный Лейбовиц столкнулся с Радиацией и был одержим ею много
месяцев, до тех пор, пока не совершил обряд крещения и не изгнал дьявола.
  Брат Френсис представлял себе Радиацию наполовину Саламандрой потому, что
согласно легенде, она родилась в Огненном Потопе, и наполовину демоном,
оскверняющим сияющих дев, ибо разве не называли всяких уродов "детьми
Радиации"? То, что демон этот способен обрушить на человека все несчастья,
постигшие Иова, было фактом установленным, не подлежащим сомнению.
  Послушник в растерянности вглядывался в надпись. Смысл ее был достаточно
ясен. Френсис нечаянно вломился в жилище (он молился, чтобы оно оказалось
пустым) не одного, а целых, пятнадцати ужасных существ! Он схватился за
пузырек со святой водой.


  2
От искушения плотского,
О Господи, избави нас.
  От молнии, и бури,
О Господи, избави нас.
  От трясения земного,
О Господи, избави нас.
  От чумы, голода и войны.
  О Господи, избави нас.
  От выжженной земли,
О Господи, избави нас.
  От кобальтовых дождей,
О Господи, избави нас...
  Такие стихи из Литании Святых с придыханием шептал брат Френсис и
осторожно спускался по лестнице древнего радиационного убежища,
вооруженный лишь святой водой да самодельным факелом, зажженным от тлеющих
углей вчерашнего костра. Юноша более часа ждал, что кто-нибудь из
монастыря придет узнать, почему взвился столб пыли. Никто не пришел.
  Покинуть, даже ненадолго, место своего бдения, не будучи серьезно больным
или не получив специального приказания вернуться в монастырь, считалось
фактически отказом от притязаний стать монахом Альбертианского ордена
Лейбовица. Для брата Френсиса лучше было умереть. Таким образом, он стоял
перед выбором: или осмотреть эту жуткую дыру до захода солнца, или
провести ночь, не зная, кто может в темноте прокрасться в подземелье. Из
ночных напастей с него вполне хватало волков, а волки все же были
просто-напросто существами из плоти и крови. С тварями же более эфемерными
юноша предпочитал встретиться при свете дня; хотя дневной свет слабо
проникал в дыру - солнце уже клонилось к западу.
  Обломки, упавшие в яму, образовали горку, вершина которой приходилась
возле верхней ступени лестницы, и между камнями и потолком осталась только
узкая щель. Френсис пролез туда ногами вперед и обнаружил, что и дальше
вынужден продвигаться тем же образом, так как склон был слишком
обрывистый. Итак, повернувшись спиной к неведомому, в непрочной груде
разбитых камней он нащупывал место, куда поставить ногу, и постепенно
спускался вниз. Время от времени, когда факел начинал гаснуть, послушник
останавливался и давал пламени возможность разгореться. В эти минуты он
старался определить степень опасности вверху и внизу. Почти ничего не было
видно. Френсис находился в подземном пом