, огороженное размалеванным фанерным забором, имело сцену
и скамейки. Театр под открытым небом. Имелись также ворота, распахнутые в зал и
увенчанные надписью - " Независимый театр "Теллурий". У ворот,
за столиком, потрясая билетами и удерживая банку для денег, сидел зазывала,
оглашая окрестности знаменитым - "Кто возьмет билетов пачку..."
Из-под реквизитского замызганного колпака на лоб вылезала хорошо гримированная
рубленная рана - топором кто-то въехал.
 Театральный трибун зацепил Олежку взглядом и заорал во всю глотку:
 - О, молодой человек, истинный театрал, у вас это на лице, в душе и в сердце,
вы будете актером, черт возьми, я всю жизнь в театре и знаю, что говорю.
Купите билет себе и своей девушке.
 А почему нет, подумал Олежка, куплю и пойду искать девушку. Он отсыпал
горластому и взял две разноцветные картонки с надписями "Независимый театр
"Теллурий" и, ниже, "Отелло".
 А горлопан снова орал, как мегафон:
 - Девушка, у вас на лице любовь к театру. Единственная гастроль, актеры с
мировым именем, не пожалеете.
 Олежка оглянулся и увидел хмурую девицу с молочными бутылками в авоське. Косы
сбегали на грудь, облеченную в серую водолазку, а взгляд не предвещал ничего
хорошего. В два движения Олежка был рядом и протянул безмолвно одну из своих
картонок. Выразительные глаза девушки обежали взором его лицо, в них мелькнуло
что-то живое, девушка взяла билет и, также молча, сунув его в карман джинс,
пошла прочь.
 - Девушка..., - громко, но безнадежно сказал ей вслед Олежка - стройная фигурка
удалялась.
 - Ну и ладно! - буркнул Олежка и опять продемонстрировал свои способности к
степу.
 - Молодец, парень, отлично. Быть тебе, парень, актером, у меня глаз верный! -
весело прокричал зазывала и тут же начал склонять к сожительству с театром
другого прохожего.
 Конечно, актером, кем же еще, подумал Олежка, собиравшийся учиться на
филолога...
 Немного народу пришло на спектакль, не привыкли здесь люди к бродячим артистам.
Олежка явился один из первых, занял место поближе к сцене, был почему-то
нетерпелив и чуть-чуть нервничал.
 В мягком свете рампы все началось прекрасно, мавр с печальными глазами,
влюбленная и потому отчаянная Дездемона и все остальные тонко и ненавязчиво
вели дело к кульминации, неуловимым образом завладели вниманием зрителей, и те
ни о чем ином не помышляли.
 Олежка сразу попал в плен очарования героев, и взметнулась, взыграла в нем
мысль об актерстве, начала оформляться в побуждение к действию, а он не сводил
взора с подмостков.
 Там уже шла сцена удушения. Слишком натуралистично это было, с предсмертными
стонами и всхлипами сучила ногами удушаемая Дездемона, а Отелло аж вспотел от
натуги и грим его потек на висках. И когда мертвая Дездемона обвисла на руках
печальноглазого мавра, Олежка заметил на ее неестественно вывернутой шее
огромные синюшные отпечатки, оставленные черными пальцами.
 В этой поразительной картине грянули овации, и, участвуя в общем хоре, Олежка
поймал сформировавшуюся мысль. Ничего не осталось, кроме этой мысли, все
существо Олежки стремилось на подмостки.
 Когда разошлись зрители, Олежка пробрался за кулисы. Актеры, рассевшись в
венецианских креслах, пили вино из пузатых бутылок и травили свои актерские
байки. Мелькнули опять синяки на шее, рубленная рана на голове, но Олежка
отогнал видение и слезно попросил принять его в труппу.
 Отелло, уже снявший грим, замер с рюмкой на подъеме, вздохнул неприметно и
поставил емкость на стол.
 - Что ты, мальчик, спешишь. - тихо и внятно сказал он. - Время твое еще
настанет, будь терпелив и настойчив. Но не сейчас. Иди себе, может, и
встретимся еще, не дай господи, - пустые глаза холодно глянули на Олежку.
 Почувствовав озноб, Олежка понял - охота набиваться в труппу прошла. Но кипела
в душе обида, непонятная злоба, шевелилось уязвленное самолюбие.
 - Ну и ладно! Без вас обойдусь! - раздраженно крикнул он. Актеры спокойно,
понимающе переглянулись и приняли на грудь.
 Тогда Олежка куражисто отбил ногами несколько тактов и покинул место сие,
глубоко переживая обиду.
 Горластый зазывала восхищенно причмокнул:
 - Быть ему актером, верно говорю...
 - Не дай бог, к нам попадет... - грустно сказал Отелло и плеснул себе еще.
 А Олежка шел домой, ничего не замечая вокруг, и громко высказывал доводы в свою
защиту, обвиняя оппонентов в бездушии и невнимании. Раз он задел кого-то и, не
оглянувшись, не извинившись, шел дальше. А девушка с косами, в серой водолазке
и джинсах, стояла и смотрела ему вслед с недоумением. А может, с
негодованием.
 Олежка уехал поступать в столицу, в театральное, и все хорошо у него случилось,
бодро, весело. Он поступил легко, неплохо учился, был отмечен на дипломном
спектакле, где сыграл Мольера в "Кабале святош". Получил несколько
заманчивых предложений, но, не взирая, вернулся в свой городок на берегу залива
большой реки, к соснам и синему небу.
 И вот он снова брел среди сосен вдоль набережной и вспоминал подробности
далекого дня, коротко усмехаясь своей наивности тогдашней и юношескому
максимализму. Устроилось у него здесь неплохо, в местной драме готовилась
премьера, где он получил роль Лаэрта.
 Но мировые линии опять вышли из под контроля и изменилось положение вещей.
 Навстречу Олежке шла пара: молодой человек и девушка. Парня он узнал - это был
его будущий Гамлет, очень неплохой актер, но чрезмерно самолюбивый и
тщеславный. А девушка узнала Олежку сама, подошла к нему и сказала тихо:
 - Здравствуй. Помнишь меня?
 События давние вдруг сложились в четкую мозаику, и, хотя на девушке было
платье, а не водолазка и джинсы, Олежка все вспомнил.
 - Узнал! - сказал он радостно.
 - Здравствуй еще раз! - также тихо произнесла девушка и коротко поцеловала
Олежку.
 Почувствовав расплавленный металл, Олежка сконфузился, ибо не помнил имени
девушки. Точнее, не знал его вовсе. Девушка обернулась к своему спутнику и
сказала:
 - Это мой давний знакомый... - и замялась.
 - ... Лаэрт! - выпалил Гамлет, кромсая своим бритвеннообразным взглядом Олежку
на кровавые куски. Но Олежке было наплевать - девушка снова смотрела на него.
 Закружился этот странный треугольник. На носу премьера, парни работали в полную
силу - Олежка не мог иначе, а Веня очень надеялся вернуть Наташу. А Наташа была
спокойна и держала Веню на расстоянии. Олежка пытался отгадать, откуда ему
такое счастье.
 Но мировые линии гнули свое.
 Перед началом премьерного спектакля Веня-Гамлет зашел в уборную к Олежке.
 - Финальная сцена должна быть самой лучшей. Я постараюсь убить тебя очень
правдоподобно. - возбужденно сказал Веня и сверкнул своим золингеновским
взглядом.
 - Главное - поменьше возни с поединком. Неважно у тебя с фехтованием... - делая
последние штрихи к костюму, озабочено произнес Олежка.
 - Ничего, все будет OK, дружок. - И больно хлопнув Олежку по плечу, Веня
вышел.
 Они хорошо сегодня играли, с подъемом. Впрочем, премьера...
 И вот отравленная Гертруда валится на пол. Валится на пол обессилевший,
пораженный ядом Лаэрт, приподнимается на локте. Гамлет склонился над ним, и
свет почему-то в глаза, и зрителей не видно. Реплики об отраве, короле. И
дурная улыбка Вени-Гамлета. Он извлекает из складок одежды короткий испанский
стилет и шепотом:
 - Не видать тебе Наташи, сволочь!
 Стилет разрывает Олежке грудь и устремляется к сердцу. Холодная сталь, озноб,
темень...
 Он услышал знакомый голос зазывалы:
 - Эй, молодой человек, вы настоящий театрал...
 Не было боли и страха. Стоило поднять веки, сразу бросилось -
"Теллурий". Поворот головы - и он видит Дездемону, старательно
припудривающую огромные синюшные отпечатки на шее. Колыхая своим эльбрусом, она
оборачивается к Олежке и пустые огромные зрачки встречаются с глазами Олежки:
 - Очнулся, мальчик. Теперь он сыграет нам Лаэрта...

 Осторожно - листопад

 Фантастический рассказ.
 Странная нынче осень -
 Листьев все нет и нет.
 Почти по В. Ланцбергу.

 ...очень славно прижать разгоряченный лоб к стеклу и успеть ухватить
момент слияния деревьев в одну полосу. Ритмичное преображение их постепенно
выравнивается по стук трамвайных колес и тогда исчезает вагон, люди, окружающие
тебя и остается совсем немного - вот-вот начнут падать листья. Но кто же
позволит просидеть долго в таком положении? Контролер пристанет или бабуська
какая-нибудь зайдет в вагон - надо уступать место. Черта с два - увидеть сейчас
листопад. Ушло его время.
 ...не могу понять, куда он подевался. Ты уехала и осень лишилась его. Листья,
вместо того, чтобы банально падать на землю, таяли. Таяли прямо на ветках,
растворялись в воздухе, телепортировались в иную вселенную... Исчезла
банальность и осень превратилась в самое скучное время года.
 ...тысячу лет назад мы бродили по парку вдвоем и осень была настоящей. Столько
листьев под ногами, ты брала их в охапку и бросала вверх. Они падали мне на
голову, а ты смеялась, кружилась, подбирала листья снова и совала мне в карманы
плаща. Темнело, желтые фонари таращились на нас и мигали поочереди. Мы
возвращались домой, ты варила кофе и укладывалась спать, а я выгребал листья из
карманов и запирался на кухне наедине с манускриптами, фолиантами, монографиями
и прочей белибердой, гадая, отчего же наш городок называется не Болдино. Время
капало и под звон капель подкралось ко мне желание заняться литературой.
Стихами и беллетристикой. Эссеистикой. Новеллистикой. Я задвигал манускрипты и
фолианты подальше с глаз и на цыпочках, прикрывая рукой фонарик, шел смотреть
как ты спишь. Ты улыбалась во сне...
 ...но уехала, и листья перестали падать. Куда? Наверное склеивать по кусочкам
скелет Тамерлана, искать первопоселения первочеловеков, раскапывать драконьи
клыки длиной 1 метр 37 сантиметров. С того времени ни разу не было
листопада...
 ...ни разу не взял перо. Не присел к столу с чашкой кофе и сигареткой. Не
приходилось мне выгребать желтые кленовые листья из карманов. Не было их. Не
было...
 ...пить пиво было приятно. Но в связи с этом приходилось также сносить
неудобство - над ухом гундел Сан Саныч по кличке Кабачок. Вечно отирающийся в
пивной после работы. Философ школы киников, опоздавший родиться на две с
половиной тысячи лет. Ангел, уволенный из рая за неумеренное употребление
спиртных напитков. Мессия без последователей...
 - ...мы ходим уже пятнадцатый раз по этому кругу, - Кабачок говорил на работе о
работе, но после - о человеке и токмо о нем, гадком, скверном и очень
заба-авном животном. - Я не доказываю ничего, пойми, я тебе объясняю свою
концепцию философскую. Даже не концепцию - квинтэссенцию оной.
 ...пони мы изображали. Я обычно не соглашался, мотивируя несогласие очень
хорошим отношением к собственной персоне. Он громил мои доводы, развивая,
утончая и оттачивая свои. Плюя на все, тянул и гнул свою животно-забавную идею.
Концепцию. Мысль. Основать школу и не мучаться...
 ...избрал первым своим учеником. А на фиг мне его учение - листья не падают.
 - ...думаешь о чем-то все время. Я скажу тебе, о чем ты думаешь. Как брюхо
набить побольше, послаще. О жратве...
 - ...было уже у Джека Лондона. Надоело...
 - ...добавлю к этому мысли о совокуплении, получше опять же, послаще.
Трахнуться со вкусом - понял? Ты погляди на них на всех! - широкий размах в
пространство. - Думают о жратве и совокуплениях. Не исключаю некие
социально-психологические отклонения от теории, но если смотреть в корень -
базис тот же. В жратве и совокуплении. Нет разве? Ты вот стихи свои кропаешь. А
зачем? За деньги - жратва, либо заморочить голову какой-нибудь дурехе и
быстренько затащить ее к себе в постель...
 - ...согласен почти. Но вот беда - человек существо двойственное. Как аверс и
реверс. Как добро и зло. Как все на свете...
 - ...Что-что? Ты уже с чем-то согласен? Прогресс...
 - ...сказал - почти. Мне нужна другая половина - я туда помещу нетривиальное
желание любить и творить.
 - ...извращенец философский. Никакого дуализма, ни за что. Пример на твоем
собственном опыте: Майка твоя все еще драконьи зубы раскапывает. Это, братец,
не что иное как разрушенные иллюзии. Осознать себя животным, это ладно. Но
осознать животным самого близкого из стаи, можно сказать - любимого, человека -
это удар. Она вдруг представила полное отсутствие других желаний, кроме жратвы
и трахания, и все... Это, дружок, нокаут...
 - ...лучше отвяжись. Впрочем, мне все равно...
 - ...нет, обоснуй. Чего сиднем сидеть.
 - ... листья не падают.
 - ...природа, однако, живет по другим законам. Мировой сдвиг, ядрена мать.
Отзовется он нам еще. Но тебе то что до этого?
 - ...творилось хорошо в листопад...
 - ...рассказать мою теорию о реакции природы на человека...
 - ...иди уж, Кабачок. Тошнит от твоих слов.
 - ...ладно. чего там. Завтра пива попьем?
 ...пошел к Светке. Мы давно знакомы, со школы еще. Она с самого детства
живописует на своих холстах свою весну - добрую, веселую, смешную - характер
такой. Торгует картины за бесценок, кое как кормится с этого. А иногда якшается
с мажорами какими-то, но надоедает ей быстро, и гонит их бесповоротно. И вечно
сама пристает с душеспасительными беседами ко всем скорбным и страждущим. Рядом
с ней хорошо, болтает много, остановить невозможно - я ее слушаю.
 - ...черт меня дернул - я сегодня рисовала осень. - Она швырнула окурок в
"бычковый" угол - там для этих целей стояло эмалированное ведро. -
Смотри, как падают листья...
 ...падали, как в сказке. Так не бывает. Хотелось увидеть этот сон, и я знал -
такой сон я непременно увижу.
 - ...спасибо, Светка. Ты просто гений. Не знаю, как тебе это удалось, но просто
здорово. - И в губы ее, по-настоящему.
 ...захлопала глазами, не понимая ничегошеньки.
 - ...все, иду. - И еще в губы.
 ...темень крадется неслышно. Стук трамвайных колес помогает вагону держать
ритм. Но не так просто попасть домой.
 - ... гляди, вот черт. - Это вопит вагоновожатый.
 ...по виду похожая на кристаллическую решетку алмаза колыхалась пирамидка из
желтых кленовых листьев. В таком положении удерживал их разведенными руками
парнишка лет десяти. Глазастый, лохматый, в футболке, шортах и кедах на босу
ногу - и не холодно, сидел он рядом по-турецки и управлял пирамидкой. Мягко
повел ладошкой - листья поочередно перевернулись другой стороной. Еще повел - и
пошла завораживающая игра движений.
 - ...привет. Как это ты... делаешь?
 - ...читал. Просто. Интересная книга такая. Там мальчик думал с помощью
листьев. На пятак. Чешир-р-рский кот...
 - ...погоди, малыш...
 - ...именно, "Малыш". Так и называется - "Малыш".
 - ...ладно. Скажи только - ГДЕ ТЫ ВЗЯЛ ЛИСТЬЯ?
 - ...дальше. Впереди... - он мотнул головой в сторону парка. Рук не оторвать -
занят.
 - ... скорей. - и на ходу прыгнул в вагон.
 ...вагон рванул. Мелькнула желтая табличка на столбе - "Осторожно -
листопад". В парке, на скамейке, сидела Светка, а рядом стояла ее осенняя
картина. Падали листья. На асфальтовую дорожку, на трамвайную линию, на
газон... На землю. И вот уже смеялись, моргая, фонари, все кружилось в вальсе и
всем стало весело и легко. "Все влюблены и все крылаты..."









                            Геннадий МЕЛЬНИКОВ

                        ВОСПОМИНАНИЕ БОЛЬШОЙ РЕКИ




     Андрей поднял жалюзи и тотчас же зажмурился:  совсем  рядом  по  реке
пронесся грузовой транспорт, обдавая низкий борт теплохода мелкой  водяной
пылью и стремительной радугой. Стало  прохладно,  словно  махнули  в  лицо
влажной веткой сирени.
     Слегка  раскачивало,  звенел  стакан   в   металлическом   держателе,
слышались полоса из соседней каюты,  кто-то  двигал  по  полу  чемодан,  в
умывальнике за переборкой шумела вода. Жизнь налаживалась.
     Метрах в  двухстах  по  ходу  разворачивалась  желтая  полоса  пляжа,
немного левее сквозь нагромождения верб,  так  похожих  на  зеленые  клубы
дыма, проглядывали красные кровли дачных коттеджей,  а  еще  дальше,  если
присмотреться, на светлом четырехугольнике  миниатюрного  аэродрома  можно
было  различать  несколько  полосатых  планеров.  Там,   вероятно,   среди
разнотравья гудели пчелы.
     Мягкая синева опускалась сверху как  тихий  дождь,  и  даже  вибрация
двигателей теплохода не казалась инородным включением в этот  мир  тишины,
зелени и света, более того шум дизелей воспринимался как пульс этого мира.
     А всего этого и могло и не  быть...  Три  часа  назад.  Андрей  и  не
догадывался  о  существовании  подобного  теплохода  с   таким   необычным
маршрутом. Все было совсем другим,  обыденным,  происходящем  в  привычной
плоскости, и то, что он оказался здесь, не объяснялось ничем, кроме чистой
случайности.
     Он долго бродил по городу, отыскивая нужный ему пункт проката,  и  не
сколько искал, сколько собирался с  мыслями  после  высадки  в  аэропорту.
Очевидно он вышел не на той остановке, и хотя понял,  что  идет  не  туда:
мощеная выпуклым булыжником улица покатое  пошла  вниз,  но  спрашивать  у
прохожих не стал и дошел до самой реки.
     Было утро, был мокрый асфальт на пристани, были ласточкины гнезда над
сводом, а он стоял, и саквояж оттягивал руку, и возможно, если бы не  этот
саквояж, он не задумался, когда объявили о наличии свободных мест.
     Рядом со зданием речного вокзала,  возвышаясь  бортом  над  причалом,
стоял небольшой опрятный теплоход. Двое  мужчин  в  белых  халатах  поверх
форменных синих костюмов переносили на него  из  ярко-желтого  электрокара
картонные ящики. Водитель кара стоял в стороне и негромко  разговаривал  с
пожилой женщиной, сматывающей поливочный шланг возле  газона.  Брезентовый
передник у нее был мокрый и топорщился, когда она наклонялась.
     Андрей прослушал объявление второй  раз  и  с  каким-то  безразличием
подумал, что нет смысла вновь подыматься по  скользкой  булыжной  улице  в
город, - где от белых стен  и  блеска  витрин  режет  глаза,  а  в  глухих
переулках начал уже застаиваться зной, - и искать пункт проката: в крайнем
случае, можно будет сойти в любом порту, куда зайдет теплоход.
     Пустой кар прошелестел по мокрому асфальту, оставляя рубчатый след, а
мужчины стали переносить ящики к грузовому люку. Пожилая  женщина  уложила
шланг в металлический ящик и сняла мокрый передник. Солнце  поднялось  над
ажурной конструкцией железнодорожного моста,  и  тени  акаций  по  часовой
стрелке  сдвинулись  в   сторону.   Мир   работал   с   четкостью   хорошо
отрегулированного механизма.
     Андрей вошел в светлый зал речного вокзала. Там было  тепло  и  очень
пусто...
     Ему досталось второе место в сотой каюте, но, когда он  зашел  следом
за дежурной, то увидел, что приготовлена только олив  постель,  а  верхняя
полка откинута к переборке и закреплена медной защелкой.
     - Второе место свободно и, если Вы желаете спать наверху...
     - Благодарю, пусть будет так.
     - Можно поднять жалюзи, но сейчас с этого борта солнце.
     Андрей улыбнулся: дежурная была очень молоденькая  и  явно  старалась
действовать по инструкции, в которой кроме всего  прочего  был,  вероятно,
пункт о том, чтобы нравиться и вести себя непринужденно,  но  последнее  у
нее не совсем получалось потому, что это был ее первый рейс.
     Оставшись один, он открыл саквояж. Туалетные  принадлежности  выложил
на сеточку над умывальником, на низком столике  распределил  книги,  пачку
чистых блокнотов и прочую мелочь. Саквояж сразу опустел.
     Андрей осмотрел свое жилище. Кондиционер был замаскирован  в  верхней
части деревянного шкафа, а допотопный вентилятор на  столе  -  просто  для
экзотики. Где-то здесь должен быть и телеэкран, но все  это  до  поры,  до
времени  будет  держаться  в  секрете,  пока  они  не  начнут  скучать  по
оставленным домам незаметным, но таким необходимым и привычным приложениям
бытия, и пока еще не приелась новизна перемен.
     Некоторое время до отплытия  теплохода  ему  все  казалось,  что  это
несерьезно, что он сейчас соберет вещи и сойдет  на  берег,  и  мимолетный
приступ несуразности пройдет безболезненно, как случалось и раньше