и  твоем  необыкновенном  знании  Юга вред,
причиненный тобой, был  куда меньше, чем мог быть. Три четверти
жестокостей, приписываемых  тебе,  сочинила досужая молва, а за
оставшуюся  четверть  надо благодарить Карис Кетиар. И когда  я
это понял, меня охватило желание увидеть  наяву тебя, заглянуть
тебе в глаза и понять, в чем же твоя тайна...
     Лайгрила выпрямилась.
     - А как ты отнесешься, если я предложу тебе перейти на мою
сторону?  Снова  сражаться под своим настоящим именем в  отряде
Кеасора,  пользоваться  его  и моим покровительством,  достойно
заработать себе славу и имя?
     - Я не продаюсь, лоини  Лайгрила,  хотя и был наемником! -
презрительно отчеканил Хейн.
     - Прости... Я не думала, что это тебя оскорбит...
     Неожиданно он опустился на колени перед нею.
     - Владычица!   Я  видал   Ладрину   Хиорнскую,   принцессу
Эленморну и молодую королеву Лигодола, Винату  -  все они перед
тобою не более,  чем  драные кошки! Я не  желал  бы себе другой
королевы -  но в том-то и дело, что  корона никогда не увенчает
твою голову.  Долквир  давно  поделен.  Старый  черный  Вэйанор
крепко положил глаз на долину  Тонда  - и он завоюет ее  твоими
руками и присвоит себе плоды победы, ты же останешься ни с чем.
А воевать на стороне Земель Ночи  против  народа  Юга,  который
всего лишь отстаивает  свою свободу - даже под твоими знаменами
это не прибавит мне чести.
     - Ха! Ты выведал  секрет  моего успеха  -  и тем не  менее
продолжаешь думать, что  я  бескорыстно работаю на Вэнтиса? Так
слушай:  если  Каменные  Кольца  падут  второй  раз - их  новым
властелином станет мой сын, Ассэн Анхемар! В этом помогу ему не
только я, но и лоин Кеасор, а дом Вэйанор в самом лучшем случае
добьется протектората.  Вот моя цель с  того самого дня,  как я
покинула  заштатный  гарнизон в  Сухих  Землях  и  приняла  под
командование лучниц принцессы Эленморны.
     Глаза Хейна расширились.
     - Так  вот   оно   что...  Прости  за  нескромный  вопрос,
Владычица: кто отец твоего сына?
     Лицо Лайгрилы  приняло  такое  выражение,  что  она  стала
выглядеть  именно   той   Властительницей   Запада,  какими  их
представляют  на   Черном  Востоке  -  высокомерной  и  гордой,
существом высшей расы.
     - Молодой король-кервит - так считает вся  долина Тонда, а
я не  опровергаю. Но ты, я думаю, слишком  умен, чтобы верить в
эти  сказки!  Ты  прекрасно  знаешь  это  имя  -  догадайся!  А
догадавшись, помни, что это всего лишь твоя догадка...
     - Неужели... сам Синеглазый?!
     - Ты этого имени  не  произносил, а  я  его не слышала,  -
холодно бросила Лайгрила, отворачиваясь от своего  собеседника.
Но он схватил ее за руку и снова повернул к себе:
     - Я больше ни  о чем не  спрашиваю. Слишком мало  я  любил
сам, чтобы судить о чужой любви  и нелюбви. Но вот мое слово: в
день, когда Тонд признает тебя  и  твоего  сына, когда Каменные
Кольца распахнутся  перед вами - у  вас не будет  более верного
вассала.  Однако до  тех  пор, пока это  не  произошло, я  буду
подчиняться  лишь  голосу  своей  совести.  А  что до клятвы  -
фактически я принес ее тебе еще утром.
     - Я принимаю твою клятву, Хейнед  Рондмар  от  Ирганто,  -
впервые Лайгрила назвала менестреля его полным именем.
     Несколько минут длилось молчание. Потом Хейн  нерешительно
сказал:
     - Что ж, Владычица, видно, мне пора уходить....
     - А вот теперь я тебя никуда не выпущу! - Ни  с  того ни с
сего Лайгрила вскочила на ноги  и,  раскинув  руки,  загородила
выход из шатра. - До тех пор не выпущу, пока  ты  не споешь мне
вторую  песню,  которую хотел  петь  утром.  Или  кто-то  здесь
думает, что если Голос Ночи угодил в Стальные Когти, то  он так
легко отделается?
     Он с лукавой усмешкой скрестил руки на груди:
     - Помилуй, Владычица! Все мои  вещи,  в том числе и лютня,
давно уже в Змеином Ущелье. Меня бы по ней вмиг опознали.
     Лайгрила  наклонилась  и вынула  откуда-то  из-за  подушек
золотистую лютню.
     - Видишь, я и это предусмотрела. Подойдет?
     Хейн бережно  принял  инструмент  в  руки,  взял несколько
пробных аккордов и кивнул с довольным видом:
     - Замечательная вещь!  Никогда  бы  не подумал, Владычица,
что ты еще и этим балуешься...
     - Не я - Кеасор.
     - Ну тогда слушай, - Он  заиграл  вступление,  и  Лайгрила
моментально  узнала   песню,   после   которой   она  и  начала
доискиваться, кто  такой  этот  Голос  Ночи.  Ту  самую  песню,
которой когда-то оскорбил ее Левелл...
            Зачем ты лез, ломая цепь щитов,
            И делал то, что трудно одному?
            Ты предпочел пролить на землю кровь
                                            уму.
            А при дворе, едва закончен бой,
            Идет разбор поступков на войне -
            И те, кто шел по трупам за тобой,
                                        в цене...
     Грозно зазвенели струны... Да, вот оно:
                К чему твоя победа,
                Когда другим награда,
                К чему твои морали -
                Они мешают жить,
                К чему твое молчанье,
                Когда молчать не надо?
     И   вдруг,   неожиданное,   усталое,   до   конца    жизни
оправдывающее ее:
                Но если шрамов много,
                Их невозможно скрыть...
     Ах,  Голос  Ночи... Сейчас,  когда  он  не  издевался,  не
упрекал, не обвинял, а просто пел, только и можно было в полной
мере оценить его силу. И даже  было чуть грустно, что вот по ее
вине приходит конец  одной  из красивых загадок долины Тонда...
Был бы у Ассэна такой друг...
                К чему твоя победа,
                Когда другим награда?
                А им нужней награда -
                И так им скучно жить!..
     Хейн  кончил  и  теперь  смотрел  на  нее  выжидающе  - не
разозлилась ли она? Да нет, вроде не должна.
     - Когда ты это про меня сочинил?  -  спросила  она,  глядя
открыто и спокойно.
     - На следующий день после бегства  из  отряда  Ласдора.  А
самое главное - не про тебя, а про самого себя.
     - Так, значит...
     - Именно. Ну разве стал бы я петь про тебя: "Но ты сказал,
что скоро будешь с ней"? Ни легенда про кервита, ни правда сюда
как-то  не  вяжутся.  Ой,  прости,  -  торопливо  прибавил  он,
заметив, как Лайгрила закусила губу.
     - А вот какая песня воистину про меня, так это та, что пел
Сайто, - добавил Хейн после  некоторой  паузы.  - Особенно это:
"Был на щите и на коне, изведал власти и плетей". Вот подберу и
буду петь - ему-то уже не доведется...
     - Да  ничего  страшного  с  ним не случилось,  -  перебила
Лайгрила.  -  Кость  не  задета,  Хальдок  говорит - через  три
созвездия будет играть, как играл.
     - Это  правда,  Владычица?  Ты  такой камень с  моей  души
сняла! Ведь  этот Сайто, какой бы  он ни был,  тоже менестрель,
каких поискать. Встретились бы мы при  других обстоятельствах -
нашли бы, чему друг у друга поучиться...
     Его пальцы снова затанцевали по струнам.
     - На этот  раз песня про  Ирганто, - пояснил он перед тем,
как запеть.
          Здесь на скале громоздится скала,
          Город от бурь защищая,
          Цепь валунов белоснежно-бела
          От многочисленных чаек.
          А между скал - безопасный проход
          Судну с осадкой любою...
          Лево руля - город, светел и горд,
          Встал пред тобою!

          Судно на якорь и шлюпки спустить,
          Новые выдать одежды!
          Нас на руках будут долго носить -
          Мы оправдали надежды.
          И в завершение дивного сна,
          После речей и объятий -
          Выбежит молча из дома она
          В праздничном платье.

          Он, улыбаясь, надел на нее
          Цепь темно-синих сапфиров -
          Сладко мечтать, веря в счастье свое
          С тем, кто объехал полмира!
          Он за три года везде побывал,
          Земли на полдень разведал,
          Бился с пиратами и торговал,
          Бури изведал...

     Внезапно мелодия оборвалась на полуфразе.
     - А дальше я  так  и не сочинил, -  Хейн  развел руками. -
Другое навалилось...
     Он пел целый вечер - Лайгриле даже не приходилось просить.
Пел свое и нет, из долины Тонда и с севера, лирические, боевые,
пиратские...
           В рваную куртку проникнет соленый ветер,
           Вспыхнет звезда и дорогу мою осветит,
           Теплые брызги ударят в лицо...
           Ждать надоело, в конце-то концов!
           Я уничтожу светила, коль мне не светит!
     Долго  потом  ходили слухи, один другого странней, о  том,
как ночью, непонятно откуда, над  Кругом  Совета  звучал  голос
менестреля наемников...
     Наконец Хейн встал и поклонился:
     - А вот теперь  мне  действительно пора. Алвард заждался в
Змеином Ущелье.
     - Что ж, еще  ни  один менестрель  не  уходил от меня  без
награды,  -   Лайгрила   протянула  ему  исписанный  листок.  -
Подорожная на твое настоящее имя. Мало ли что случится...
     - Спасибо, Владычица. Прощай, или, вернее, до свидания!
     - До  свидания,  Голос  Ночи,  и да хранит  тебя  Гэльдайн
Милосердная!
     Лайгрила долго  смотрела,  как  в  темноте  мелькает белый
плащ. Кто-то остановил его, Хейн  ответил  коротко  и властно -
властитель Севера,  Кетиар с ним  лицом к лицу столкнется, и то
не узнает...
     - Я верю тебе, - тихо  прошептала  Лайгрила.  - Однажды ты
вернешься.
                                         8-15.03.94




                      Наталия Мазова

                          ШПИОН

                        Туське в память о ХИ-93 (свердловских).

     Неожиданно гул  толпы  резко  смолк.  Сенито  обернулся  и
увидел, что,  раздвигая толпу, к месту происшествия пробирается
всадник  на  серой берут, рога которой посверкивали сталью.  На
нем не было  лилового плаща крестоносца, но он явно принадлежал
к высокому роду - на это указывали металлический пояс с длинным
кинжалом, серебряная  цепь  на груди, длинный темно-серый плащ,
отделанный  на  плечах серебристым  мехом  и  в  особенности  -
гордое, почти надменное выражение красивого лица, не привыкшего
к  возражениям...  "Младший сын  кого-то  из  Владык  Мечей"  -
подумал Сенито,  и  вдруг,  пристальнее  вглядевшись  в  резкие
черты, осознал, что перед ним не всадник, а всадница - и колени
его предательски  задрожали.  Только  у  одной  женщины во всей
долине Тонда были эти темные с  сильным металлическим отблеском
волосы и чисто-зеленые глаза  Властителей  с Запада - ибо среди
крестоносцев не было ни одной женщины. И только  одна женщина в
здешних краях могла себе позволить одеваться подобным образом -
Лайгрила Анхемар, скаллоини-нэ-джельтар, именем Вэйанор одна из
двух командующих силами Земель Ночи в "южной сфере влияния".
     Никто  не  знал, откуда  взялась  на  Черном  Востоке  эта
женщина с  внешностью  прекраснейшей  из  лоини  Лигодола.  Лет
двадцать   назад   она  всего-навсего   командовала  полусотней
девчонок из отрядов  охраны южной границы, где ее и заприметили
воины  Вэнтиса  Вэйанора,  уже  отчаявшегося  установить   свое
господство в залитой кровью долине Тонда. А теперь  - о, теперь
под  началом  у нее  было  двадцать пять  сотен  лучниц, две  с
половиной тысячи диких кошек, не знающих,  что такое поражение,
и  медленно,  но  верно,  без ненужной жестокости  и  излишнего
милосердия, эти  сотни  приводили  окрестности Оэнноры  в  вид,
угодный  королю   Земель  Ночи.  Впрочем,  известно  было,  что
Повелительница  Стрел  старается  всегда  поступать,  как  того
требует справедливость -  и  именно поэтому Сенито предпочел бы
иметь дело с кем угодно, только не с ней.
     Рядом с  Лайгрилой, слева и чуть сзади,  на  черной  берут
ехала одна  из ее лучниц  в доспехе из толстых кожаных пластин,
сшитых медными скрепками,  в шлеме из таких же кожаных кусочков
и черным мехом на  гребне - а из-под шлема на грудь  падают две
черные змейки кос.  Юная,  застенчивая, очень милая девушка, но
при этом на  лице  спокойствие и решительность. Стреляет только
раз, хотя зря за лук не хватается.
     Да, умеет  Лайгрила  подбирать  себе  людей... Сенито ведь
знал  и  эту деву  -  ее звали  Дирита-лучница,  и до  брачного
возраста ей  оставалось еще три  созвездия. И тем не менее, это
ее взял под свой щит Гилсорн Счастливчик во  время штурма Южной
Крепи Оэнноры,  а Гилсорн с  кем попало на приступ не пойдет...
Сенито тогда и оглянуться не успел, как под прикрытием строевых
щитов  Гила   и   его  белокурого  напарника  Дирита  аккуратно
поснимала  всех  арбалетчиков с надвратной башни -  и  тогда  к
воротам с  тараном  рванулась  орущая,  опьяненная  боем  толпа
ополчения.
     Может  быть,  еще  и  потому  была  так  памятна  ему  эта
маленькая  лучница,   что   тогда,  под  Южной  Крепью,  Сенито
последний раз бился на одной стороне с ополченцами долины...
     Он видел  ее еще  раз,  вечером  того  же  дня,  в кабачке
Мохнатого Черо. Самая шумная  и бесшабашная компания - Гилсорн,
Дирита, белокурый  и  та  дева  с  пепельными волосами, которую
Счастливчик вытащил  из горящего дома. Тянули стаканами золотое
вино   Устья,    обсуждали   подробности   сегодняшнего    боя,
захлебываясь смехом,  потом  девы что-то пели под аккомпанемент
лютни Гилсорна... И в упор -  прозрачные  глаза  вербовщика  от
Каменных  Колец,  и  тихий  вкрадчивый  голос:  "Да,  правильно
называет вас скаллоин Кеасор - пища для мечей! Северяне отнимут
вашу  свободу  вашими  же  руками,   и   будете   вы  во  славу
Повелительницы Ночи вкалывать на них, как  не  вкалывали  и  на
ведьм!"
     Сенито презрительно усмехнулся  прямо  в  эти  глаза цвета
горного потока:  "Я наемник. Я за  деньги продаю свой  клинок и
свою кровь, а крестоносцы платят немалые денежки. А ваш Владыка
Каменных Колец, насколько мне известно, не платит ни рожна."
     "Наемник! Ты  хиорнец,  ты  синеглазый,  как  и  Правитель
Эланар! А в вашем ополчении  на  каждого  синеглазого давно уже
приходится  четверо  из Земель  Ночи.  Из  всех,  какие  только
есть, Земель  Ночи! Взгляни хотя бы  на эту черненькую  - разве
она тондка?"
     Сенито пил и смеялся, а в  голове  против воли ворочалось:
вот  уйдут  крестоносцы  в  свой Лигодол, и что  тогда?  Король
Вэйандолы,  въехавший  в свою южную провинцию на плечах  воинов
Сиры? Или все-такм - свобода, как в Хиорне,  свободные роды под
номинальным, не вассальным главенством Элохира Эланара? Он ведь
совсем  не  то,  что  эти заносчивые высокородные в  нейсене  и
серебре  -  говорят, в  юности  он сам  гонял  берут на  горные
пастбища...
     Дезертировал Сенито  в  ту  же  ночь,   но  четыре  долгих
созвездия проплыло над головой,  прежде  чем он провел по верху
своего щита синюю полосу.
     - Что  тут  происходит? - голос Повелительницы  Стрел  был
звучным и  холодным, как звон  меча о доспехи. - Говори сначала
ты, воин Андсиры!
     - Свидетельствую, владетельная  лоини,  что в тот  момент,
когда кони торговца понесли, этот подлый  южанин срезал кошелек
у мириэле Морналлы! - поднял руку вверх мальчишка.
     - Можете обыскать, -  мрачно  бросил  Сенито,  стараясь не
встречаться  взглядом  с обеими женщинами. - На  кой  мне  ваши
северные деньги, когда  мне  и за  службу  неплохо платят, -  в
качестве доказательства  он  вытащил  из кармана золотые четки,
полученные   от    Исиллы,    и    потряс   ими   перед   носом
щенка-крестоносца.
     - А что скажешь ты, дева? - Лайгрила  повернула  голову  к
Морналле.
     - Лгать не буду,  госпожа,  -  кто  срезал  кошелек,  я не
заметила. Я  рассыпала фрукты из  корзины и не видала, что кони
несутся прямо на меня, как вдруг этот ополченец  схватил меня и
оттащил прочь,  в толпу. Я и понять ничего  не успела, как мимо
меня промчались берут торговца. И  почти  сразу  же после этого
воин  Сиры  начал кричать, чтобы презренный коневод вернул  то,
что взял не  добром.  Хватаюсь  за пояс - и  вот...  -  девушка
коснулась обрезанных кожаных шнурков на поясе.
     - Ты своими  глазами видел,  как  был  срезан  кошелек?  -
зеленые глаза впились в смуглое лицо крестоносца. - И знай, что
солгав мне, ты солжешь Андсире!
     Мальчишка сразу сник. Так тебе, мстительно подумал Сенито.
Думаешь, если  родом с севера  и мечом прирубил к имени низкого
рода окончание "-ор",  то  теперь можешь зря оскорблять честных
жителей Устья? Коневод  презренный,  видите ли... Да уж получше
вас, горожан, которые и на берут толком сесть не умеют!
     - Нет, -  наконец  выдавил  из  себя  крестоносец, опустив
глаза  долу. -  Но  кому же еще,  владетельная  лоини, если  он
обнимал ее за талию в общей суматохе?
     - Знаете, - тихо  заговорила Морналла, - если по-честному,
кошелек срезать мог кто угодно  в  течение  последних  двадцати
минут. После того, как я ссыпала туда сдачу за фрукты, я за ним
совершенно не  следила. Так что, в отличие от  воина, я не буду
поспешна в своих обвинениях.
     Сенито посмотрел на нее с благодарностью. Кажется, удастся
выкрутиться. В конце концов, это он так хорошо помнит Дириту, а
Дирита  вовсе  не обязана помнить всех ничем не  примечательных
хиорнцев из толпы, рубившейся на стенах Южной Крепи.
     Лайгрила легко соскочила с коня.
     - Я сама обыщу его,  -  бросила  она  на ходу,  -  и  если
обнаружу кошелек, то он ответит  по  закону, если же нет -  ты,
воин, уплатишь ему за оскорбление клеветой.
     Обыскивай,  обыскивай,  скаллоини...   Чтобы  найти,  надо
знать, что искать.
     - Владычица! - вдруг раздался звонкий  голосок  Дириты.  -
Разреши вмешаться не по делу.
     - Говори, дева  стрел, - Сенито заметил, что, несмотря  на
официальное обращение, в голосе  Лайгрилы  промелькнула странно
теплая интонация.
     - Я долго   пыталась   вспомнить,   где  же  видела  этого
ополченца, и, наконец, вспомнила. Он из отряда Сияющих Крыльев,
с которым полусотня Кетиар брала Крепи  Оэнноры.
     - Ну и что? - вскинула брови Повелительница Стрел.
     - Насколько мне известно, никого из этого отряда сейчас не
должно быть на левом берегу Тонда, потому что их перебросили на
охрану проходов в Эвир Наски Хиор.
     Ногти Сенито  вонзились в ладони и окрасились кровью.  Все
пропало!  Погореть   всего   лишь  через  два  созвездия  после
принесения присяги дому  Эланар! И из-за чего - из-за какого-то
нервного щенка,  радующегося любому поводу, чтобы прицепиться к
хиорнцу!
     В следующий миг  тонкие   холодные   пальцы  скаллоини-нэ-
джельтар коснулись  его  шеи,  нашаривая  цепочку. Рэссла вирз,
откуда она знает про  ЭТО?  Ее осведомленность о делах Эланаров
просто поражает, но откуда  ей  известно о Горной Лилии, пароле
вестников?!
     Лайгрила выдернула цепочку  из-под  рубашки Сенито. На ней
качался  медальон  в форме щита, в который  был  вписан  нежный
цветок-колокольчик с поникшей головкой.
     - Все ясно, - в голосе Лайгрилы  зазвенела  сталь. - Шпион
Синеглазого! - она обернулась к  следовавшим  за  ней и Диритой
пяти молчаливым  щитоносцам  в  темно-серых плащах Вэйандолы. -
Взять его!
     Сенито попытался метнуться  прочь,  но  услужливый щенок в
лиловом плаще кинулся на него,  предупреждая  любую  попытку  к
бегству. А затем на его плечи легли тяжелые руки щитоносцев.
     - Доставьте  его   в   ставку    Кеасора,    -   приказала
Повелительница  Стрел  без  всякого  выражения. - Не  мое  дело
разбираться с людьми Синеглазого.
     В голубых  глазах  хиорнца  сверкнула  такая  ярость,  что
Дирита вздрогнула и крепче обняла за шею свою берут.
     - Значит,  руки   пачкать   не   хочешь,  владычица?  -  с
ненавистью произнес он сквозь зубы и вдруг резко выкрикнул ей в
лицо: - Гадюка вэйанорская! Мужней  рукой  не  тронутая,  кровь
застоялая!
     Лайгрила резко обернулась,  ее  глаза  метнули две зеленые
молнии. Медленно, с какой-то кошачьей  грацией  она  подошла  к
Сенито  и  хлестнула  его  по  лицу  перчатками - раз,  другой,