оинами, и  потому
большую часть времени его несли на носилках дюжие зимбабвийцы.
 Конан сгорал от нетерпения и то и дело разражался громкой бранью, глядя
на  то, как  медленно ползет по земле цепочка  людей. Впрочем,  он прекрасно
понимал,  что  за  людьми этими  не  смогли  бы  угнаться и  его  доблестные
аквилонцы.
 Тиран Ненаунир был свергнут в  ночь полнолуния. Конан отправился  вслед
за  Тот-Амоном далеко не  сразу, - луна  к  этому времени уже превратилась в
узкий серебристый серп.
 С  той поры  миновало уже два  новолуния.  Луна была в первой четверти,
когда Конан увидел на западе цепи высоких гор, заслонявших собой горизонт.
 Под  ним земля была изрезана  множеством оврагов  и  балок. Среди сухих
трав кое-где стояли одинокие мертвые  деревца, покрывавшиеся  листвой лишь в
сезон дождей. Равнина сменилась холмами. Судя  по тому, что сказал  погибший
таинственной  смертью  Римуш, скоро  они  должны были  достигнуть  огромного
водопада.
 Сердце  киммерийца радостно  забилось, когда, наконец, он  увидел перед
собой  объятую  туманом гору.  Он подлетел  поближе,  и взору  его  предстал
водопад.  Бурная горная река падала с высоты лишь  вдвое меньшей, чем та, на
которой находился он сам.
 Отряд Конана остался далеко позади, но он решил не возвращаться к нему,
не  осмотрев  земель,  лежавших к востоку,  - именно  о  них говорил шемский
астролог. Он должен был вернуться назад еще засветло.
 Конан  натянул поводья, и дракон послушно повернул налево. Принц Конн и
люди Мбеги летели вслед за ним.
 Конан обернулся и посмотрел на сына. Лицо мальчика  светилось радостью,
на губах его играла лучезарная улыбка. Конан довольно ухмыльнулся.
 Нет,  он  не  зря  взял  его  с собой. Сначала  эта война  в стигийской
пустыне, затем  переход через  джунгли,  застенки Зимбабве и,  наконец,  это
путешествие на спинах крылатых  драконов. Вряд ли всему этому  его смогли бы
научить книги и ученые наставники. Достойного преемника можно было воспитать
только так.
 Вскоре  холмы  сменились  широкими  плато,  над  которыми   возвышались
отстроверхие  вершины. Видимо, это и была та Страна, Откуда  Нет Возврата, о
которой говорил  старый Римуш. Конан решил перелететь через ближайшую горную
цепь  и найти перевал, который  был бы  доступен его пешим воинам,  и только
затем  вернуться назад.  Солнце  уже  клонилось к горизонту  времени  у них
оставалось немного.
 Слева  от него зашумели крылья. Конан повернулся и  увидел, что  теперь
Конн  летит вровень с ним. Лицо мальчика горело  от возбуждения, он указывал
рукой на запад.
 Конан перевел свой взгляд туда же и увидел вдали  белоснежную  гору, на
одном  из  склонов  которой  было  вырезано  нечто,  отдаленно  напоминавшее
человеческий череп.
 Конану  тут  же  стало  не по  себе, -  варварская его  душа страшилась
подобных  зрелищ, предпочитая  им реальность самую что ни на есть обыденную.
Это и был тот Каменный Череп, о котором говорил Римуш!
 Конан, прищурившись, стал разглядывать это  чудовищное  изваяние. Земля
пред ним  была мертва и  пустынна. Над  черной пастью портала  были вырезаны
зубы.  Еще  выше пустыми  глазницами  чернели два огромных  круглых  проема.
Выглядело это изваяние жутко.
 И тут стало происходить что-то ужасное!
 Тело Конана  неожиданно  обмякло. Чувства  его  притупились,  г  сердце
сковало странною тяжестью. Казалось, что он вдруг  попал в гибельное облако,
напитанное смертельным ядом.
 Та  же странная сила овладела и его драконом,  - слегка покачиваясь, он
стал стремительно терять высоту, не в силах воспротивиться неведомой воле...
 3. СТРАНА ИЛЛЮЗИЙ
 Конан  дернул  поводья так, что едва не  вывернул дракону челюсть.  Тот
ответил вялым  движением крыльев, однако И  этого было достаточно для  того,
чтобы падение сменилось достаточно плавным спуском.
 Сонная  рептилия  шумно  уселась  на землю.  Конан торопливо  распустил
ремни,  пристегивавшие  его  к седлу,  и, спрыгнув  наземь,  затряс головой,
пытаясь разогнать невесть откуда взявшуюся сонливость.  "Да, - подумал он. -
Похоже, мы действительно попали в ядовитое облако".
 Он задрал голову вверх. Со спутниками его происходило то же самое. Один
за другим  они  стали  быстро  спускаться вниз.  Первые летел  дракон Конна.
Мальчик безвольно болтался в седле, лицо его заливала смертельная бледность.
 Теперь  киммериец испугался  уже не на шутку. Обливаясь холодным потом,
он промычал что-то нечленораздельное и зачем-то погрозил кулаком небу.
 И  тут мальчик пришел в  себя. Он приоткрыл глаза и удивленно посмотрел
на стремительно приближающуюся землю. Изо всех  сил он потянул за поводья, и
задремавший  было  дракон   проснулся   и,  развернув  крылья,  неловко,  но
достаточно мягко приземлился рядом со своим собратом.
 Конан облегченно  вздохнул. Подбежав  к  сыну, он помог расстегнуть ему
ремни, вынул мальчика из седла и тут же заключил его в объятья.
 Удача сопутствовала  далеко не всем. Двум воинам Мбеги так и не суждено
было  проснуться, -  драконы  их  словно  камни  рухнули на голую  землю.  К
счастью, всем остальным все же удалось благополучно посадить своих  крылатых
ящеров.
 Конану неожиданно стало казаться, что с ними происходит что-то донельзя
странное. Конн, тоже чувствовавший  себя не в своей тарелке, изумленно ахнул
и стал протирать глаза.
 Сверху  равнина перед  Каменным  Черепом  казалась  совершенно мертвой.
Теперь  же  они стояли средь  пышных трав, доходивших им до колена. На лугу,
пестревшем  яркими  цветами,  безмятежно  паслось стадо длиннорогих антилоп.
Поодаль,  там  же, где и прежде, белела каменная  громада.  Однако теперь  и
камень этот  казался  другим, - на месте огромного черепа стоял великолепный
белоснежный дворец. Тонкие пилястры  поддерживали широкий архитрав, покрытый
лепными изображениями нимф, сатиров и многоголовых богов. Выступавший вперед
тенистый портик заканчивался высоким порталом, ведущим во дворец.
 Конана  стали  мучить  сомнения, - он никак не мог понять,  что же было
иллюзией - каменный череп, который они видели сверху, или этот блистательный
дворец, у стен которого они теперь стояли. Быть может, иллюзия эта тоже была
вызвана гибельным газом?
 За  его  спиной  воины  Мбеги один  за  другим покидали  свои  седла  и
спускались на землю.
 Конан недоверчиво коснулся рукой травы и глубоко  вздохнул.  Воздух был
наполнен ароматом цветов и запахом свежей травы.
 Он  вновь посмотрел на дворец.  В лучах заходящего солнца беломраморный
фасад  порозовел.  Каждая  деталь  была  видна  четко,  то   здесь,  то  там
поблескивали кварцевые прожилки.
 Он  пожал плечами. Либо на них действительно влияют ядовитые испарения,
порождающие все  то, что  они  видят вокруг, либо видение  их  только сейчас
прояснилось,  и  они  смогли  узреть то, что существует  реально... Впрочем,
ломать себе над  этим голову можно было до  бесконечности.  Конан же  привык
разрешать все проблемы практически.
 Едва он шагнул вперед, как позади раздалось:
 "Ангалиа!"  Это кричал Мквава, командовавший черными гвардейцами. Воины
взяли копья наизготовку.
 От дворца  к  ним  направлялось несколько женщин. Это были юные смуглые
девы,   в   длинные   косы  которых  были  вплетены  крохотные   хрустальные
колокольчики,  источавшие  нежнейшие   звоны.  Легкие  накидки,  сшитые   из
тончайшей ткани, не могли скрыть прелести их молодых упругих тел.
 Мквава  вопросительно  посмотрел на Конана. Король  нахмурился  и пожал
плечами.
 - Наши бедные звери в себя еще не пришли, - наконец, сказал он. - Пусть
они хоть немного отдохнут. Мы же  тем временем попробуем узнать что-нибудь у
этих дев, которых, я полагаю,  бояться нечего.  Половина людей пойдет вместе
со мной, остальные  же  пусть охраняют наших драконов.  Пошли  кого-нибудь и
назад, - иначе, боюсь, наши люди нас потеряют.
 Черный командир стал отдавать приказы. Конан,  Конн и дюжина гвардейцев
направились ко дворцу, стоявшему на склоне  горы. Конан задумчиво крутил ус.
Лицо его  казалось  совершенно безмятежным,  однако,  сомнения его так  и не
покидали.  Кто знает, - быть может, все  это - вражьи происки? Конан никогда
не страдал  излишней подозрительностью,  но он не привык и к тому, чтобы мир
менялся в мгновение ока.
 4. ЗОЛОТИСТОЕ ВИНО
 Настал вечер. Вот уже  третий день Конан и его спутники жили во дворце,
который  скорее  был  целым  городком,  вырубленным  в  скалах. Городок этот
назывался  Ян-Йога.  Все   это  время  королева  Лилит  готовилась  к  пиру,
устраивавшемуся  в честь почетных  гостей. Пир  должен был  состояться  этим
вечером.
 Празднество  проходило  в  большой  зале,  стены и  полы  которой  были
выложены белыми мраморными плитами. Конана усадили на почетное место рядом с
королевскими министрами  и  прочей  придворной знатью. Сидевший  на высоких,
обшитых  шелком  подушках киммериец то  и  дело  наполнял золотистым медовым
вином свой кубок. Варвар чувствовал себя на удивление спокойно. Насытив себя
изысканнейшими  яствами, он  услаждался  холодным, слегка терпковатым вином,
наполнявшим его сладкой истомой. В другом конце залы пировали его спутники.
 Юный Конн в гордом одиночестве  возлежал  на мягких подушках,  глядя на
танцующих  для него юных  дев,  чью  наготу  прикрывали лишь  узкие  полоски
жемчужных  ожерелий,  надетых  на  чресла.  Снисходительно  улыбаясь,  Конан
наблюдал за  сыном. Уже не за горами было то время, когда мальчик должен был
стать мужчиной. Конан и сам был немногим старше его, когда он впервые познал
женщину.  Едва это произошло,  от  его  киммерийского пуританства и следа не
осталось. Именно тогда он и отправился в скитания...
 Королева пещерного дворца Лилит сидела отдельно  от всех. Ее трон стоял
на помосте, вырезанном из оникса. За эти три дня Конан не единожды беседовал
с нею,  но, похоже,  она действительно не знала о том, что дворец  ее  может
походить на череп. Слова  Конана несказанно рассмешили ее. Подобные иллюзии,
говорила  она, в  ее стране  не редкость, -  они  вызываются ядовитым газом"
выходящим из-под земли вместе с паром гейзеров.
 Объяснение это Конана вполне  удовлетворило, хотя сомнения его так и не
рассеялись.
 Услышал он от Лилит и рассказ о том, как она и ее подданные оказались в
этом месте. Несколько  веков тому назад могущественный царь Вендии, снарядив
караван  купеческих судов,  отправил его в  Иранистан.  Поднявшаяся внезапно
буря отнесла корабли далеко на юг и выбросила их на берег неподалеку от того
места, в котором они сейчас находились. На берегу этом жило племя желтокожих
людей.  Векдийцам  удалось  покорить  этот  народец,  и  с  той   поры   они
распоряжались аборигенами как рабами.  Купцы  взяли в  жены привезенных  ими
вендийских рабынь и  решили остаться в этих землях навсегда. Именно они и их
потомки вырезали в податливых известковых скалах прекрасную Ян-Йогу.
 Конану дворец  этот  представлялся  слишком  уж роскошным,  -  пышности
киммериец  предпочитал  строгость  и  простоту.  Даже огромный  тарантийский
дворец, построенный  его  предшественником  Нумедидом,  казался  ему слишком
вычурным. Едва став королем, Конан приказал убрать из своих покоев все ковры
и гобелены и застелить полы тростником, как это было принято в Киммерии.
 Ян-Йога походила на дворцы, виденные им в молодости в восточных землях,
- в Аграпуре,  где тогда царствовал Илдиз Туранский, в  Шамбале, лежавшей за
дикими гирканскими степями,  в столице далекого Кхитая Кушане. Так  же как и
там, стены, двери и своды были покрыты затейливой резьбой. Конан  вспомнил о
том, как  его пленили  в таинственной  Шамбале,  Городе Черепов. Он предался
внезапно нахлынувшим на него  воспоминаньям, ^то уносили  его  все  дальше и
дальше...
 Киммериец задремал. Заметив, что отец стал клевать носом, Конн поднялся
со своего ложа и беззвучно покинул залу.
 Ни он, ни его отец не заметили  высокого человека в зеленой мантии, что
наблюдал за происходящим, стоя за  колонной. Человек этот постарел  так, что
узнать  его  было почти  невозможно,  однако Конан тут же  признал бы  в нем
своего заклятого врага Тот-Амона.
 Кони был молод и горяч, кровь  ударила ему в голову. Он  не мог отвести
глаз от одной из танцовщиц, что была немногим  старше его. Мальчика чаровали
и ее нежное тело, и ее грациозные движения, и ее глаза, полные неги...
 Едва закончился танец, она отбежала к дальней стенке и,  встав спиной к
колонне, стала смотреть в  его  сторону. Заметив,  что Конн не сводит с  нее
глаз, она томно облизнулась и погладила себя по чреслам.
 Сердце  Конна готово было выскочить из груди. Теперь или никогда, решил
принц и, поднявшись со своего ложа, отправился вслед за юной девой.
 Нельзя  было  сказать,  что  никогда  прежде женщины  не  трогали  его.
Служанки принца то и дело пытались завладеть  его вниманием и, надо сказать,
им это  обычно удавалось. Мальчик  отвечал на  их поцелуи, чувствуя, что  от
него  хотят  чего-то  большего,  он  неуклюже  пытался  ласкать  их,  но они
выскальзывали из его объятий  и, смеясь, убегали... "Но должен же я когда-то
стать мужчиной!" - думал Конн, пересекая залу.
 Дева так  и стояла у колонны. Руки его  обвили ее  нежную талию, но она
вдруг засмеялась и отстранила его от себя.
 - Не здесь, - зашептала она. - Ты забываешь о королеве...
 - Но где же? - прошептал принц.
 - Идем...
 Взяв  Конна за  руку, дева вывела его из  залы  и повела по  сумеречным
коридорам, направляясь к дальним покоям дворца.  Мальчик, забыв обо  всем на
свете, покорно шел за ней.
 Один за другим пирующие покидали залу. Вскоре в ней остался лишь Конан,
мирно  дремавший  на  своем  мягком ложе.  Белый  мраморный  пол  был  залит
золотистым,  вином,  здесь  же  валялся  выскользнувший  из руки  киммерийца
огромный рог буйвола.
 Зала наполнилась смуглыми слугами.  Они  бесшумно  скользили  по  полу,
подбирая  оставленные  черными  воинами  копья, топоры  и дубины. Подойдя  к
спящему киммерийцу,  они вынули  из  ножен его  огромный меч  и  острый, как
бритва, кинжал.
 Королева Лилит, улыбаясь, наблюдала за своими слугами. Время от времени
она отдавала им приказы, но  говорила  она  теперь  совсем на  другом языке,
походившем скорее не на человеческую речь, а на змеиное шипение.
 Лилит  спустилась  с   помоста  и,   легко  ступая,   подошла  к  мирно
похрапывающему  Конану.  Она взяла  у  слуги острый  аквилонский  кинжал  и,
посмотрев   на  киммерийца,   усмехнулась,   лишний   раз  поразившись   его
доверчивости.
 Взяв кинжал  поудобнее,  Лилит занесла  руку для  удара,  метя Конану в
сердце.
 5. ДЕТИ ЗМЕЯ
 В комнате стоял полумрак. Конн  прикрыл  дверь и  стал осыпать горячими
поцелуями  шею  и плечи  красавицы. Дева  легла на  широкий  диван, покрытый
шелковым покрывалом, и рукой поманила его к себе.
 Принц  сбросил  с  себя перевязь и  принялся  расстегивать ремни  своей
кирасы. Латы его были отполированы  до зеркального блеска. Они были малы ему
и  слегка  давили  в  боках,  но  это  было не  удивительно,  -  королевские
оружейники ковали их год  назад, и за  это время он  уже успел подрасти. Это
были его  первые  настоящие  доспехи.  Мальчик  гордился  ими  и едва  ли не
ежедневно начищал их до блеска.
 Нагая дева стала  тихонько  постанывать. Конн, наконец-таки, покончил с
ремнями и  снял кирасу с груди.  Осторожно, боясь поцарапать или  помять  ее
блестящую серебристую поверхность, он опустил ее на пол.
 И  тут  на полированной поверхности  своих доспехов он увидел отражение
девы. Лишь теперь ему предстал ее подлинный облик.
 Тело ее  было  человеческим,  хотя  оно  и  сильно отличалось  от  того
прекрасного  девичьего  тела, которое представало ему до этого.  Голова же у
этого тела была  змеиной! Он  ясно видел  холодные  змеиные глаза, щерящуюся
пасть, усыпанную острыми как иглы зубами, и трепещущее раздвоенное жало.
 Конн не раздумывал  ни секунды.  Одного  взгляда на эти бездушные глаза
было достаточно для того, чтобы в нем проснулся идущий от века инстинкт.
 Мальчик прыгнул к кушетке,  на которой лежала его  перевязь, и выхватил
из ножен стальной  клинок.  Побелевший от  ужаса Конн вонзил  его  в змеиную
грудь.
 Из раны хлынула темная кровь,  мальчик же все рубил и рубил бьющееся  в
агонии тело.
 Змееголовую  деву убить было  не  просто. Она стала метаться по дивану,
пытаясь уйти от  смертельных ударов. На человека она  походила  все меньше и
меньше -  теперь уже не теплая человеческая кожа, но хладная блестящая  кожа
змеи покрывала ее. Конн отвел глаза в сторону и нанес последний удар. Тяжело
дыша, он  бросил  клинок на  пол и, пошатываясь, подошел к  стене. Его стало
тошнить.
 Ему  тут же  стало  легче. Сознание его прояснилось.  Только  теперь он
понял, что  же происходило с ними все  это время. Зачаровав людей, девы-змеи
развели их по разным  углам, чтобы покончить с ними. Стоило людям попасть  в
их  объятья,  как  змеи  впивались  в  них своими острыми,  напитанными ядом
зубами. Люди же умирали, так ничего и не поняв.
 Быть  может,  лишь ему одному  удалось спастись от  их чар, что были не
властны   над  отраженьями.  Призраки   могли  скрывать   реальность,   лишь
наложившись на нее обманчивым покровом,  что не мог  отразиться поверхностью
зеркала.
 От ужаса у него закружилась голова. В древних  мифах о  змеином племени
было  сказано  немало.  Богом  аквилонцев  был  Светоносный Митра,  сумевший
сразить Древнего Змея Света. Однако  реальность,  подлежавшая  этой легенде,
представилась Конну куда более страшной.
 Не мечом  всесильного бога, но мечами  обычных  людей был повержен Змей
Вечной  Ночи.  Они  воевали  с шипящими  ордами  Сета  вот уже  миллион лет.
Появившись на Земле, люди тут же оказались во власти змей, но  уже  на  заре
истории первые герои стали поднимать свой народ на борьбу с адскими тварями.
Долгой и  трудной была эта борьба, страшной ценой доставались победы.  И все
же людям удалось победить.
 Древние сказания говорили  о том, что змеиное племя было вновь  послано
на  землю  всесильным  Сетом, омрачившим сознание  людей  настолько, что  те
перестали отличать  змей  от себя. Остановить новый натиск  Змея смог только
великий Кулл,  правивший древним Валузийским царством,  - увидев,  что  змеи
живут  в  городах  рядом  с  людьми,  смешиваются  с ними  и порождают  себе
подобных,  он повел против них  решительную борьбу, которая закончилась  его
победой.
 С  той поры  прошло  уже столько  времени,  что даже легенды о  змеином
народе стали забываться. И  тут вдруг оказалось, что змеиное племя еще живо.
Оно затаилось в высоких горах на самом краю света.
 Мальчик часто замигал. Из всех людей Земли об этом знал только он.
 6. ЧЕЛОВЕК С ЛИЦОМ МЕРТВЕЦА
 - Стой! -  прогремело в  зале. Кинжал застыл  в  паре  дюймов  от груди
Конана.  Королева  Лилит  обернулась  и  увидела  перед  собой  сгорбленного
старика,  одетого  в выцветшую зеленую  мантию. Губы ее  искривились злобой,
обнажив белоснежные зубы и подрагивающий словно змеиное жало розовый язык.
 - Кто здесь командует, стигиец? Ты  или я? Тот-Амон не мигая  смотрел в
темные  глаза королевы. Он  стал стремительно стареть  еще в  Нептху,  когда
Конан уничтожил братство Черного Кольца. Тогда стигийцу едва удалось бежать,
-  прибежищем он избрал  Древний  Зимбабве,  которым  правил  последний  его
союзник  - боккор Ненаунир. Но  недолгим  был  отдых Тот-Амона -  киммериец,
шедший  за ним  по пятам,  уничтожил черного тирана,  и  ему, великому магу,
вновь пришлось скрываться  бегством. На земле  Тот-Амон прожил уже  не  одну
сотню  лет, но  лишь теперь годы стали  брать свое,  - каждое поражение  все
больше и больше отдаляло  его от  Великого Змея, лишая стигийца божественной
поддержки. Тело его стало слабым и дряхлым, лицо посерело и покрылось густой
сетью морщин. Взор его, однако, был исполнен  прежней  силы, да и  голос  не
утратил  своей  мощи,  что опиралась на незыблемую, твердую как камень  волю
стигийца.
 Древние  змеи,  в логовище которых  он  теперь жил, были его последними
союзн