ко  он
знал, как его открыть. Еще, конечно, Доктор. Но сейчас он был не  в  счет.
Колмак бежал впереди всех, вода журчала под ногами, догоняя. Следом бежали
солдаты, за солдатами - женщины и дети. Весь его народ бежал молча,  зная,
что бежать придется  долго,  ничего  не  видя  в  ровном  сплошном  свете.
Редко-редко пятна росистой тьмы дрожали на стенах.


     Конвертоплан Су-208 с группой "Орион"  на  борту  ходил  кругами  над
местом  инцидента.  Тарас  Пархоменко,  командир  группы,   держал   связь
одновременно с Петербургом, со штабом близлежащей армейской  дивизии  и  с
руководством спасательными работами  на  месте.  После  взрыва  в  туннеле
надобность в специалистах класса "Ориона"  вроде  бы  как  отпала:  угроза
захвата террористами ядерного оружия перестала быть  даже  гипотетической.
Тем не менее он все не  решался  отдать  приказ  о  возвращении:  странные
существа,  запечатленные  телекамерой,  могли   оказаться   куда   большей
опасностью, чем леваки, вооруженные нейтронными фугасами.
     - Гаттаров, Бергер, Яшко, - назвал он командиров штурмовых  групп.  -
Давайте вниз, парни. Перекройте лаз, которым ушел  Айболит  с  заложницей.
Активных действий пока не вести, внутрь не лезть.
     Сорок секунд спустя три десантные капсулы скользнули вниз.
     - Бесик, - сказал Пархоменко пилоту. - Ты нас посадишь  вон  там,  на
насыпи.
     - Тарас Андреевич... - жалобно пропел пилот.
     - Нэ спорь, малтшик.


     Айболит ухмыльнулся:
     - Вот это встреча! Не ждали, зайчики?
     Подземники  сгрудились  сзади,  неразборчиво  пищали.   Ветка   снова
почувствовала, как болит рука. Огромный воспалившийся зуб вместо  локтя...
Артем стоял рядом, шатаясь.
     - С дороги, - сказал он вдруг незнакомым голосом. - Это наша земля.
     - Что?! - весело изумился Айболит. - Похоже, меня  слишком  долго  не
было с вами.
     - Ты уже ничего не можешь, - сказал Артем. - Тебе не под силу открыть
ворота тьмы. Ты - ложный бог.
     - А это мы сейчас узнаем,  -  сказал  Айболит  и  вынул  из-за  спины
огромный пистолет...


     Алиса будто сквозь сон смотрела долгий скучный фильм. Кто-то  куда-то
идет: низкие потолки, тусклый отсвет на стенах. Встреча, разговор.  Плоско
и равнодушно...
     Проснулась она мгновенно. Перед нею в  двух  шагах  стояли  Иветта  и
Артем! Артем почти голый, грязный,  взлохмаченный.  Иветта  -  в  каком-то
брезенте, из-под полы нелепо  торчит  загипсованная  рука...  За  ними,  в
полной почти темноте, угадывается шевеление. Свеча в руке Айболита,  свеча
в руке Ветки. Ослепительный свет... И вдруг Айболит отпускает  ее  руку  и
достает из-за пояса ракетницу! Пять минут назад Алиса видела это в деле...
вот что ее отключило,  вогнало  в  ступор...  как  они  кричали,  как  они
кричали, выцарапывая себе глаза, бросаясь на стены...
     - Дети! - закричала она. - Это же дети!!! -  и  бросилась  вперед,  и
повисла на руке с ракетницей, сгибая ее вниз, выкручивая... впилась зубами
в восковое запястье... Свеча погасла, погасла вторая...  нет,  лицо  Ветки
мелькнуло туманным пятном...
     Будто лошадь лягнула ее в живот - и  все  исчезло  в  огненной  волне
боли. Алиса попыталась за что-то уцепиться, но руки соскользнули...


     - Убейте его! - крикнул Артем, падая вперед. Подземники шли  вслепую.
Алиса лежала под стеной, фонтан искр бил  из  ее  тела,  и  она  будто  бы
пыталась зажать его руками. Айболит сам был ослеплен: тряс головой, словно
освобождаясь от капюшона. Потом он шагнул  и  уперся  в  стену.  Кто-то  с
хрюканьем вцепился ему в ногу, кто-то повис на плечах. Мелькнул  нож,  еще
нож... Айболит закричал тонко, упал. Над ним сомкнулись.


     Последние прожектора установили уже после  захода  солнца.  В  городе
ввели патрулирование: полиция, офицеры дивизии, вооруженные горожане хмуро
бродили  по  улицам.  Всех,  живших  на  окраинах,  срочно  переселили   в
центральные квартиры. Детей не было ни видно, ни слышно.


     Артем то приходил в себя, то проваливался под  твердый  горячий  лед.
Плачущая  Ветка...  красная  крепостная  стена,  с  которой  он   валится,
валится... Ветка поит его чем-то, еще укол... это не шприц,  это  огромный
петух с железным хоботком, глаз рубинов и зол, крылья делают мах, и мах, и
мах! - взлетает, вытягивается стрелой и пропадает в  небе...  здесь  узкая
труба, и надо ползти самому, да, смогу, конечно, смогу... холод и вонь.
     Ах, как они шли за ним, как они верили ему...


     - Да, конечно, - Юлин сделал шаг в сторону, как бы уступая  командное
место. И Пархоменко слегка позавидовал ему, и тут же  -  завидовать  стало
некогда...
     - Тарас Андреевич! - взревело в наушниках. - Идут!  Видим  и  слышим!
Идут! Много!
     - Далеко?
     - Метров сто осталось... Так, стоят, говорят  что-то...  не  пойму...
нет, не пойму. А воняет-то как оттуда!
     - Спокойно, Ахмед. Сейчас подойдут вертолеты.
     - Что делать, если полезут? Стрелять?
     - По обстановке. Я отвечаю за все.
     - Тарас Андреевич!
     - Ну?
     - Они люди? Или не люди?


     - Стойте... - Артем опять встал на ноги. Его держали  под  локти,  за
плечи. - Стойте. Туда нам нельзя... И оставаться нельзя. Ничего  нельзя...
- он засмеялся. - Ничего себе, попали. Ветка, ты им скажи,  у  меня  мозги
заклинило. Ведь перестреляют же всех...
     - За что? - сказала Ветка. - Никого не тронут.  Мы  скажем,  что  это
другие. Не те, которые... а другие. Так мы скажем.
     - Думаешь, ты хитрая? - снова засмеялся Артем.  -  Они  же  и  правда
другие. Ты не знала? А, ты же их не слышишь... Эй, люди! -  крикнул  он  и
тут же сорвал голос. - Идем... наверх. Только кому мы там, в жопу, нужны?
     Ветка почувствовала вдруг, что жидкий холод наполняет  ее  грудь.  Не
просто страх - что-то  более  основательное,  долгое,  пожизненное.  Будто
перед предательством, подумала она. Подземники  стояли  молча  и  смотрели
из-под рук. Она прикрывала пламя свечи здоровой рукой, но и это  было  для
них чересчур ярко. Как они будут под небом?..
     Их действительно никто не ждет, поняла  она  с  ужасом.  Артем  прав.
Никто не будет знать, что с ними делать. Я их выведу, а там...
     Но и оставаться они не могут. Их дом горит...
     Вернуться вниз, подумала она. Помочь им,  чем  можно.  Доктор  жил  с
ними...
     Нет. Я не смогу.
     - Идемте, - сказала она с усилием.
     Стало еще холоднее.


     Вот она, эта дверь... Колмак сам налег на ржавый штурвал - он подался
со скрежетом. Солдаты  подобострастно  оттеснили  своего  царя,  закрутили
колесо.  Створки  двери  начали  медленно  расходиться.  С   той   стороны
посыпалась труха. Стало лучше видно: за  дверью  все  стены  были  покрыты
росистой тьмой. Гулкие железные лестницы вели  вверх:  десятки  лестничных
пролетов. Колмак шел первым. Ржа съела  металл  наполовину,  но  он  своим
видением проникал в суть железа и знал, что оставшееся - выдержит.  Где-то
далеко шел мальчик. Колмак не переставал его чувствовать с тех самых  пор,
как увидел впервые. И чувствовал все сильнее... Мальчик подходил к другому
выходу и вел за собой часть народа, и это было знамением.
     На верхних этажах чувствовалось чужое угрожающее присутствие.  Колмак
потянул  носом  воздух  и  рассмеялся.  Два  десятка  молодых  мужчин,  не
пожелавших быть воинами. Банда. Бежавшая от всяческой власти. Не  хотелось
оставлять  их,  но  не  хотелось  и  останавливаться.  Он  чувствовал  их,
забившихся в углы и тупики. Никто не устоит перед солдатами царя.
     Никто.


     Ветка выбралась первой - и  задохнулась  от  воздуха  и  слез.  Свеча
погасла в ее руке, и горячий  парафин  полился  на  одеревеневшие  пальцы.
Черные листья шелестели вокруг, черная трава стояла до плеч, пахло дождем.
Ветку тихонько толкали, обходя. Потом рядом оказался Артем, обхватил ее за
плечи, почти повис.
     - Вышли, - сказал он. - Вышли, да?
     Подземники все прибывали. Сколько же их, подумала Ветка.  Боль  снова
стала что-то значить. Сейчас мне помогут,  подумала  она,  сейчас  сделают
что-то. И всем-всем помогут. Это же наши. Наши.
     В следующий миг -  тьма  стала  светом.  Ярче  солнца  огненный  круг
вспыхнул перед лицом. Ветка закричала  -  и  все  вокруг  тоже  закричали.
Треск, будто ломались связки сухих прутьев, был  нестрашен,  и  удары  над
головой, от которых вниз сыпались листья, ветки, вершины деревцев  -  тоже
были нестрашными. А страшен был крик. Ветка не  вышла  из  ослепления,  но
как-то сбоку вдруг увидела на  миг  сверкающий  стеклянно-стальной  скелет
доисторического  чудовища  -  который  рос,  поворачивался  боком,   потом
пастью... блики и языки пламени плясали на нем, огненный круг над  хребтом
вспыхивал и гас...
     - Ветка, ложись! - издалека вторгся голос Артема. - Ложи-ись!!!
     - Да что же это? - вслух изумилась Ветка. - Уберите же все!
     Маленький подземник вдруг молча ткнулся ей в живот  и  замер,  дрожа.
Ветка обхватила его здоровой рукой, шагнула вперед, шагнула тяжело, волоча
и себя, и его, маленького, но тяжелого - и вдруг повалилась на спину,  так
он ее толкнул... эй, ты что? - подземник дергался и мычал, а  потом  вдруг
стал мягким, Ветка с  трудом  выбралась  из-под  него  -  рука  утонула  в
горячем. Весь его бок был сплошная рана.
     Ветка стояла на коленях.
     - Что вы делаете? - кричала она.
     В  гуле  и  грохоте  не  было  слышно  людей.  Сквозь  лиловые  пятна
проступали лица. Вертолеты ходили по головам. Ветка поднялась.  Расставила
руки: сломанным крестом. Живые и убитые лежали у ее ног вперемешку.
     - Не смейте стрелять!  -  кричала  она.  -  Не  смейте  стрелять!  Не
смейте...
     Артем поднялся перед нею. Так они и стояли,  а  навстречу  им  шипели
прожектора и опасливо приближались одинаково истонченные светом люди...


     Царь Колмак вышел из лаза первым. Солдаты - за ним. И он, и многие из
солдат впервые ступали в верхний мир, но он  прекрасно  знал,  что  именно
встретит здесь. Солдаты тройками растекались по сторонам и исчезали  между
домами. Великая битва Света с Тьмою начиналась...
     Вас больше, подумал Колмак. Вас всего-навсего больше...


     - Я, наверное, останусь, - сказала Хелен Хью Григоровичу.  -  Кому-то
надо остаться, и лучше, если это буду я. Мы еще не сталкивались ни с  чем,
подобным этому...
     - Мне, собственно, тоже  не  обязательно  улетать,  -  пожал  плечами
Григорович. - Доклад можно переслать по мэйлу. Тем более, как  я  понимаю,
прежняя наша миссия уже неактуальна.
     - Пожалуй, - согласилась  Хелен  Хью.  За  стеклом  салона  вертолета
светились окна домов, прожектора на краю летного поля, высокие  фонари  на
каких-то башнях. Город был иллюминирован, как для праздника. -  Я  никогда
не чувствовала себя менее готовой к принятию решений...
     - Придется создавать какие-то лагеря для них, какие-то  обиталища.  А
потом? В сущности, это вторая разумная раса на  Земле.  Хоть  и  созданная
искусственно. Разумная - и враждебная человечеству. Или я не прав?
     - Не знаю,  -  сказала  Хелен  Хью.  -  По  первому  впечатлению  мне
показалось: надо их всех немедленно уничтожить. Вы  никому  не  скажете  о
моем первом впечатлении, Максим?.. Смотрите-ка! - она приподнялась.
     Погасли окна в одном доме. Потом в другом, в третьем...
     - Ух ты...  -  прошептал  охранник,  стоящий  у  открытой  двери.  Он
попятился и сел, обхватив живот.
     - Пилот, взлет! - крикнул Григорович.
     Оглушительный удар  в  борт.  Молочно-белым  от  трещин  стало  вдруг
стекло.
     Охранник лег, перебрал ногами и вытянулся.
     С натугой  завыли  турбины.  Медленно-медленно  начал  раскручиваться
винт.
     Две серых тени беззвучно скользнули в салон. В черно-зеркальных очках
одного Хелен Хью увидела свое отражение...


     Ветке сделали укол, потом еще укол, и теперь она смотрела на мир  как
из аквариума, полного годной для дыхания воды. Ее перенесли в вертолет,  и
вертолет тоже был аквариумом, потому что весь был из стекла,  и  даже  пол
под ногами был стеклянный. Ее пытались положить, как Артема, но лежать она
почему-то не могла. Все качнулось и поплыло назад, ей дали  телефон,  мама
плакала, все обойдется, прости меня, Ветка не  могла  говорить,  язык  был
восковой. Внизу плыли огни, город сиял. Потянулась гирлянда  шоссе.  Город
оставался позади, Ветка смотрела на него и не могла  оторваться.  В  горле
встал ком. Огни города гасли, гасли, гасли - как угли  костра,  заливаемые
ночным дождем.