уанока,  либо  же  с  северной   стороны
отвратительного Ленга. Собакоподобные бездушные  упыри и ночные призраки  не
испытывали ни малейшего страха  перед тем, что  сулила им нехоженая пустыня,
как не испытывали ни малейшей робости оттого, что их ждет встреча  с Кадатом
и его таинственным ониксовым замком.
     К  полудню упыри и ночные призраки были готовы к полету,  причем каждый
упырь подобрал себе подходящую пару крылатых носильщиков. Картер разместился
в голове воздушной колонны  рядом с Пикманом, а впереди, в качестве  боевого
авангарда,  расположились  две шеренги ночных призраков налегке. По краткому
приказу  Пикмана грозная  армада взмыла ввысь над  поверженными колоннами  и
полуразрушенными сфинксами древнего Саркоманда. Они летели все выше  и выше,
и вот уже  скрылись из вида базальтовые утесы за городом,  а прямо по  курсу
показались холодные безжизненные плоскогорья на  подступах к Ленгу. Еще выше
поднялось черное воинство, и вот даже плоскогорье превратилось в песчинку, и
когда  они направились к  северу над продуваемым всеми ветрами плато, Картер
вновь  с содроганием увидел кольцо грубых монолитов и приземистое безоконное
здание, в котором восседало чудовище с  желтой шелковой  маской на  лице, от
чьих  цепких  лап  он  чудом спасся.  На этот раз черная  армия, словно стая
гигантских летучих мышей, летела, не снижаясь,  и на большой высоте миновала
тусклые  костры   кошмарных  каменных  деревень,  не  останавливаясь,  чтобы
поглядеть на ужасные кривля-ния рогатых и копытоногих полулюдей, несущихся в
вечном вихре дикой пляски. Как-то раз они заметили птицу шантак, пролетавшую
низко  над   равниной,  но  завидев  страшную  крылатую  армию,  она  издала
испуганный  крик  и,  громко  хлопая  крыльями,  унеслась  прочь в  северном
направлении.
     С наступлением сумерек они достигли зазубренных серых хребтов, служащих
Инкуаноку защитой, и стали кружить над причудливыми пещерами у самых вершин,
которые  так  отпугивали  птиц  шантак.  По  зову упырьих  вожаков  из  всех
высокогорных  лазов вырвались вереницы рогатых  черных  летунов,  с которыми
упыри   и   ночные  призраки  вступили  в  беседу  посредством   непотребной
жестикуляции. Скоро выяснилось, что наиболее  удобный маршрут  пролегает над
холодной пустыней к северу от Инкуано-ка, ибо северные подступы к Ленгу таят
множество незаметных ловушек, которые  даже ночным призракам не  по нраву, а
именно  злые силы,  таящиеся в  белых  полусферических зданиях  на  странных
пригорках,  которые народная  молва  связывает с Иными богами и их  ползучим
хаосом Ньярлатотепом.
     О  Кадате  громокрылые  обитатели  горных пиков  почти ничего не знали,
кроме того, что дальше к северу есть некая могучая чудотворная сила, которую
зорко стерегут шантаки  и вырезанные в горе часовые. Они упомянули и  о том,
что   в   тех    нехоженых   местах   наблюдается   диковинное   искривление
пространственных  измерений,  и вспомнили слухи о том крае, где стоит вечная
ночь, но более конкретных сведений они передать  не могли. Так что  Картер и
его спутники поблагодарили их и, миновав высочайшую гранитную вершину в небе
Инкуанока, опустились  ниже кромки фосфоресцирующих ночных туч и  разглядели
вдали жутких  сидящих  горгулий, которые некогда были горным  хребтом,  пока
чья-то  титаническая  рука  не  вырезала  в  его девственных скалах  ужасные
изваяния.
     Гранитные  часовые, чьи  ноги  впечатались  в  песок  пустыни,  а митры
пронзали сияющие облака, восседали пугающим полукругом, зловещие, похожие на
двуглавых  волков,  с мордами, искаженными яростью,  и с  подъятыми  правыми
руками,  они  мрачно и злобно взирали  на  окоем  человеческого  мира, служа
преградой  ужаса на границе холодного северного мира,  чуждого человеку С их
чудовищных  колен взмывали ввысь  слоноподобные  птицы шантак, но все  они с
безумными  воплями улетели  прочь,  едва завидев  в туманном небе  передовые
линии  ночных призраков. Крылатая  армада полетела  к северу  над  каменными
горгульями, потом над безбрежными просторами хмурой пустыни с безжизненным и
голым пейзажем. Облака становились все мрачнее и мрачнее, и  наконец  Картер
заметил, что  вокруг  сгустился мрак, но крылатые  носильщики  не сбились  с
курса, ибо были привычны к  черным подземельям и  умели видеть не глазами, а
всей влажной  поверхностью склизкого туловища. Они летели в  кромешной тьме,
рассекая потоки  странных запахов  и  вихри  странных  звуков,  и  покрывали
настолько  громадные расстояния,  что Картер перестал понимать, находятся ли
они все еще в пределах земного мира снов.
     Потом облака вдруг поредели и высоко в небе призрачным светом замерцали
звезды. Внизу все  было черным-черно,  но небесные  бледные  маяки  казались
исполненными тайного смысла и направляющей силы, которую они никогда  прежде
не  выказывали.  Не то что  бы  очертания  созвездий изменились, нет, но  их
знакомые формы теперь обнаружили  глубокую значимость, не явную  ранее.  Все
словно сфокусировалось в сторону севера, и все линии и точки мерцающего неба
стали частью гигантского  узора, чье предназначение заключалось в том, чтобы
привлечь вначале взор, а затем и самого наблюдателя к некоей тайне и ужасной
цели  по  ту  сторону замороженной пустыни,  которая бесконечно  раскинулась
впереди.  Картер взглянул  на  восток,  где огромный хребет  горной преграды
тянулся вдоль пределов  Инкуанока, и увидел на фоне звезд иззубренный силуэт
неизбывных гор. Их абрис был теперь более хаотичным, с зияющими  провалами и
фантастическим   нагромождением  пиков,  и   Картер  внимательно  рассмотрел
мучительно знакомые изгибы и откосы причудливого силуэта,  который,  похоже,
заодно   со  звездами  увлекал   путешественников  некой  неодолимой   силой
притяжения к северному окоему неба.
     Они летели  со страшной  скоростью,  и  наблюдателю  приходилось сильно
напрягать зрение, чтобы рассмотреть внизу пейзажи, как вдруг он различил над
изломанной линией высочайших пиков  движущийся на фоне звезд темный предмет,
чей маршрут в точности повторял путь  их странной летучей армии. Упыри также
заметили  его,  и  Картер услыхал, как  со всех сторон  раздалось  их  тихое
лопотанье,  и  на  мгновение  ему почудилось,  будто  это  темное  пятно  --
исполинская птица шантак, размером куда  больше средней особи. Однако вскоре
он понял, что его предположение неверно, ибо  очертания  пятна, летящего над
горами, вовсе не походили  на лошадиноголовую  птицу. Смутный силуэт на фоне
звезд скорее напоминал голову в митре или пару бесконечно увеличенных голов,
причем, странное дело, ее стремительный скачкообразный полет в небе проходил
без помощи  крыльев. Картер еще не  понимал,  с какой стороны горного хребта
летит это пятно, но скоро понял, что перед ним  нечто доселе невиданное, ибо
в тех  местах, где горный  хребет прорезали широкие  ущелья,  летящий силуэт
затмевал все звезды на небе.
     Потом  в  горной  цепи  появился провал  --  там,  где жуткие  просторы
лежащего за горной цепью Ленга  соединялись  с  холодной  пустыней  глубоким
перевалом, в котором показались  тусклые звезды.  Картер вгляделся в провал,
догадываясь, что должен увидеть на фоне ночного неба нижнюю часть гигантской
фигуры,  летящей  над горными  пиками. Теперь неопознанный  предмет оказался
чуть  впереди крылатой армии, и  все  устремили взоры на  перевал, в котором
вот-вот должен был появиться  темный силуэт в полный рост. Исполинская тварь
приблизилась к провалу, немного сбавила скорость, точно  поймав себя на том,
что  немного  опередила армаду  ночных  призраков. В  следующую  минуту  все
застыли  в  напряженном ожидании,  а еще  через  мгновение  силуэт полностью
предстал взорам наблюдателей, вызвав у упырей сдавленный всхлип космического
ужаса и  посеяв  холод в  душе путешественника.  Ибо  циклопическая скачущая
форма  над  горами  была  только  лишь головой  -- вернее, двумя  головами в
митрах,  -- а внизу, в ужасной  бездне колыхалось ужасающе раздутое туловище
гороподобного   монстра,  беззвучно   и  опасливо   переступавшего   ногами,
исполинская фигура,  напоминающая непропорционально сложенного человеческого
урода, который вприпрыжку несся черной тенью на  фоне неба, доставая едва ли
не до зенита обеими отвратительными головами в конических шапках.
     Картер  не  потерял  сознание и не закричал  от страха, ибо был опытным
сновидцем, но он в ужасе оглянулся назад и содрогнулся при виде других таких
же  чудовищных голов  над горными пиками,  что подпрыгивая бежали следом  за
первым силуэтом. А прямо позади них высились три гороподобных силуэта, четко
различимые на  фоне южных  звезд,  которые  с  невероятным  грохотом трусили
по-волчьи, и высокие  митры покачивались в  такт их бега в тысяче  футов над
землей. Значит, вырезанные в горах изваяния в пустыне к северу от Инкуанока,
вовсе  не  стояли  недвижным  полукругом,  грозно  подъяв  правые  руки.  Им
поручалась важная миссия, и они ревностно ее выполняли. А самое ужасное, что
они не обладали даром речи и на бегу не издавали ни звука.
     Тем  временем  Пикман-упырь  отдал  приказ ночным  призракам, и все  их
воинство взмыло высоко в  небо. Странная колонна взяла курс прямо на звезды,
и  скоро  уже ничто не маячило  в  небе на  их пути,  ни  неподвижные  серые
гранитные хребты,  ни  бегущие исполинские  изваяния  в митрах.  Громокрылый
легион  летел  к  северу  в  вихрях  свистящего  ветра,  под  неясно  откуда
вырвавшийся  из космического эфира хохот; внизу все было  черным-черно, и ни
птицы шантак, ни иные менее жуткие твари не  устремились из мрачных бездн за
ними вдогонку.  И чем дальше  они  летели, тем стремительнее  становился  их
полет, пока развитая ими головокружительная скорость  не превзошла  скорость
пули, сравнявшись со  скоростью  обращения нашей  планеты  по орбите. Картер
удивился, как же при  такой  скорости земля еще виднелась внизу, но он также
знал, что в стране снов  пространственные  измерения обладают  удивительными
свойствами. Он не  сомневался, что они попали  в  край  вечной  ночи,  и ему
чудилось,  что  созвездия вверху чуть  больше  вытянулись к  северу,  словно
собрались вместе, желая  направить летучую армию в пустоту  Северного полюса
-- так  рука стягивает складки  мешка, чтобы вытряхнуть  из  него  последние
крупицы груза.
     Потом Картер с  ужасом заметил, что больше  не слышит хлопанья  крыльев
ночных  призраков. Рогатые безликие  возницы,  сложив перепончатые отростки,
как  будто отдыхали в вихре  ветра, с хохотом и  свистом несшего их на своих
крылах.  Армию  подхватила неземная сила,  и упыри  и  ночные призраки  были
бессильны  перед этим  потоком, который  свирепо и  неумолимо  увлекал  их к
северу,  откуда  еще  ни один  смертный  не возвращался  живым.  Наконец  на
горизонте впереди забрезжила  бледная точка света,  и по мере их приближения
светящаяся точка  ширилась и становилась ярче. А под ней разрасталась черная
масса, затмевавшая звезды. Картер  решил, что  это, должно быть,  сигнальный
огонь  на  горе, ибо с небесных  высот  можно было увидеть лишь  исполинскую
гору.
     Зарево  поднималось все  выше и  выше,  и  все  громадное  и гро-маднее
растекалась тьма под ним, пока циклопический темный конус не затмил  полнеба
в  северной  стороне.  И  хотя  крылатая армия летела  очень высоко, бледный
зловещий маяк сиял еще выше, нависая чудовищной массой над горными пиками  и
равнинами  земли,  точно  пробуя   на  вкус  пустой   эфир,  где   вращались
таинственная Луна и безумные планеты. Никто из людей еще не видывал подобной
исполинской  горы,  что  темнела  прямо  перед ними.  Тяжелые  облака  внизу
окаймляли лишь ее подножие, а головокружительные вихри верхних слоев воздуха
служили  лишь  поясом на ее  чреслах. Мрачным призраком вздымался  этот мост
между землей и небом,  черный  в  вечной ночи,  увенчанный  венцом неведомых
звезд, и его устрашающие и могучие очертания с каждым мгновением становились
все  четче и  четче. Упыри изумленно  завизжали  при виде  этого  зрелища, а
Картер поежился от страха и забеспокоился,  как бы всю его летучую  армию не
разметало в пух и прах при столкновении с гигантским ониксовым монолитом.
     Выше и выше росло  зарево света, пока  не слилось в  вышине с  зенитом,
откуда  насмешливо  подмигивало огненными  зеницами, устремленными  вниз  на
летящую  стаю. Вся северная  часть неба под этим заревом  теперь была объята
кромешным  мраком,  жуткой  каменной  чернотой, простершейся от  бесконечных
глубин до бесконечных высот и озаренной лишь бледным мерцанием зыбкого маяка
на   недосягаемой   высоте   призрачной  горы.  Картер  всмотрелся   в  маяк
попристальнее и наконец  разглядел  чернильный абрис на фоне звезд. На самой
вершине  исполинской горы высились башни,  ужасные башни с куполами, которые
громоздились бесчисленными  жуткими уступами  и  террасами  и явно  не  были
творением рук  человеческих.  Чудесные, но  и  грозные  бастионы и  террасы,
казавшиеся далекими черными точками, крошечными, черными и далекими, на фоне
звездных соцветий, угрюмо  сиявших  на верхнем  окоеме  неба.  И венчал  эту
безмерную гору замок, непостижимый  разуму  смертного, в котором-то и мерцал
тот  демонический  маяк. Только теперь Рэндольф Картер  понял, что поиск его
завершился  и прямо перед ним сияет заветная цель всех запретных поступков и
дерзких видений, легендарная и непостижимая обитель Великих богов на вершине
неведомого Кадата.
     Осознав это, Картер заметил, как его засосанная  ветром летучая  армада
изменила  курс.  Теперь  она  резко взмыла  ввысь,  и  стало  очевидно,  что
гравитационный фокус  ее полета теперь  переместился  на ониксовый замок, из
которого струился бледный свет. Так близко была черная гора, что ее склоны с
головокружительной быстротой проносились мимо взмывающей ввысь  стаи, и  она
уже ничего не различала во  тьме. Сумрачные башни  черного замка становились
все больше и больше, и  Картер ощутил всю греховную  мерзость их исполинской
безмерности.  Несомненно,  глыбы,  из  коих  замок  был  сложен,  добывались
безымянными  каменотесами  в  той  самой  чудовищной  каменоломне на  горном
перевале к северу от Инкуанока. Ибо его размеры были таковы, что  стоящий на
ступенях этой высочайшей цитадели земли  человек оказывался вровень с пустым
эфиром. От  венка неведомых  звезд  над мириадами  башен с куполами исходило
желтовато-бледное сияние, так  что  угрюмые  скользкие  стены из оникса были
объяты  сумеречным   покровом.  Бледный  маяк  теперь  казался  единственным
освещенным окном в  одной из самых высоких башен замка, и, когда беспомощная
армада  подлетела  к  вершине горы,  Картеру почудилось, будто  он  различил
уродливые тени, мечущиеся в тускло  освещенной зале. То  было  арочное  окно
странной неземной формы.
     Неприступная скала превратилась в гигантский монолит чудовищного замка,
и летучая армия вдруг резко сбавила  скорость. Вокруг ее высоко  взметнулись
исполинские  стены, мелькнула  арка гигантских  врат,  в  которые ее втянуло
неведомой  силой. Бесконечный  внутренний двор объяла  вечная тьма  и, когда
огромный арочный  портал поглотил летучих  странников,  они оказались  в еще
более  густой тьме. Вихри  обжигающе-холодного  влажного  ветра  носились по
незримым  ониксовым  лабиринтам,   и  Картер   мог  лишь  гадать,   что   за
циклопические  лестницы и коридоры  тайком  убегали  от главного маршрута их
нескончаемого полета в эфире.  Они уносились во тьме все выше  и выше, и  ни
единый звук, ни толчок, ни проблеск света не тревожили плотную пелену тайны.
Неисчислимая армия упырей и ночных призраков потерялась в  бездонных безднах
неземного  замка.  И  когда  наконец  в  лицо Картеру  брызнул  свет из  той
единственной залы в башне, чье светящееся окно служило им маяком  в ночи, он
не сразу смог различить далекие стены и высокий потолок, и не сразу осознал,
что попал не в безбрежный ночной простор...
     Рэндольф Картер  намеревался вступить  в тронный зал Великих  с должным
достоинством,  в  окружении  внушительной  свиты  упырей,  и  вознести  свою
молитву, как подобает вольному и сведущему ветерану-сновидцу. Он давно знал,
что Великие  сами  отнюдь не  неподвластны  воле смертного, и понадеялся  на
удачу,  полагая, что Иные боги  и их ползучий хаос  Ньярлатотеп не  придут к
Великим на подмогу в решающий момент, как то уже  бывало  не раз, когда люди
посещали земных богов  в их  обители или в их горах. Он даже лелеял надежду,
что  в окружении  своего внушительного эскорта сумеет  достойно встретить  и
Иных богов, буде такой случай  представится, ибо знал,  что над упырями  нет
верховного владыки, а  ночные призраки  подчиняются не Ньярлатотепу, а  лишь
древнему Ноденсу. Но  теперь  он  воочию убедился,  что божественный Кадат в
холодной пустыне и  впрямь находится  под  охраной темных чудес и безымянных
стражей,  и что  Иные  боги воистину надежно  оберегают покой  слабых земных
богов. Не имея верховной власти над упырями и ночными призраками, неразумные
бесформенные исчадия внешних пространств все же способны  при  необходимости
сдерживать их,  так что  Рэндольф Картер в  компании  своих упырей  вошел  в
тронный зал  Великих богов вовсе не так, как подобает  вольному  и сведущему
ветерану-сновидцу.  И когда его  свита, ослепленная и оглушенная  кошмарными
звездными  смерчами,  устрашенная   незримыми  чудищами  северной   пустыни,
оказалась  в  освещенной  страшным  светом  зале, где по безмолвному приказу
тотчас стихли  вихри  ужаса,  вся она  беззвучно  рухнула на  ониксовый  пол
бессильной и беспомощной толпой.
     Рэндольф  Картер  стоял  не  перед  золотой  кафедрой, и  не увидел  он
величавого собрания узкоглазых созданий  с нимбами  и коронами,  с  длинными
мочками,  тонкими  носами  и  выпяченными  подбородками,  чье   сходство   с
высеченным на Нгранеке ликом могло бы выдать их принадлежность к роду тех, к
кому  наш  сновидец  пришел  обратить  свою  молитву.  За  исключением  этой
единственной освещенной залы,  ониксовый замок  на вершине Кадата был темен,
Картер пришел к неведомому Кадату в холодной пустыне, но не нашел богов, его
обитателей. И все же  страшный свет сиял в этой единственной  башенной зале,
которая была  много меньше,  нежели  безбрежные  пространства снаружи, и чьи
далекие стены и потолок терялись в клубящихся туманах. Земных богов здесь не
оказалось,  верно,  но прочих  созданий,  незримых  и  неосязаемых,  было  в
избытке. Там, где  добрые  боги отсутствуют, Иные  тем не  менее имеют своих
посланников, и,  разумеется, ониксовый  замок отнюдь  не  был  необитаем. Но
Картер не мог даже себе вообразить, в каком виде будет явлен ему несказанный
ужас. Он понял, что его визита  тут ждали, но мог лишь гадать, сколь давно и
пристально следил за его паломничеством ползучий хаос Ньярлатотеп. Тот самый
Ньярлатотеп, кошмар безграничной формы, ужасный дух и посланник Иных  богов,
которому служат грибообразные лунные твари, и Картер вспомнил черную галеру,
исчезнувшую в  море,  когда в битве на  скалистом острове жабоподобные стали
терпеть поражение.
     Размышляя  об  этом, он с трудом  поднялся на  ноги посреди поверженной
стаи,   и  вдруг  без  всякого  предупреждения  озаренную   бледным  сиянием
бесконечную залу прорезал громовый глас демонической трубы. Трижды прогремел
этот ужасающий клич, и когда эхо  от  третьего трубного рева растаяло вдали,
Рэндольф  Картер увидел,  что остался один. Куда, почему и как вдруг исчезли
все  упыри  и ночные призраки, он  не мог  даже помыслить. Он лишь знал, что
внезапно  остался  один   и  что  безмолвно   хохочущие   незримые  плясуны,
заключившие его в круг своей пляски, отнюдь не доброжелательные духи земного
мира сновидений... Потом  из  бездонных  глубин донесся новый звук. Это тоже
был ритмичный глас трубы, но совсем не  похожий на те три раската, что смели
в  незримую  пустоту  его верных  спутников. В