Эдмунд КУПЕР
				Рассказы



1994
ВАХТА СМЕРТИ
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ
ДУБЛЬ ОДИН, ДВА, ТРИ...
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ ПЛАНКИ ГУ
ПАУЗА НА ПИКАДИЛЛИ
СУДНЫЙ ДЕНЬ
ЯЩЕР С ПЛАНЕТЫ МОЗ





                               Эдмунд КУПЕР

                                   1994




     Доктор Джеймс Эддингтон Шаффер опустил свой двухпедальный  реактивный
шмель до двух тысяч футов. Он дал ему повисеть несколько секунд.  Печально
глядя вниз, на цветущие пригороды, он думал о том, как  Эмили,  его  жена,
воспримет Радостную Новость. Затем тихо и уныло, практически себе под нос,
он прошептал:
     - Пчелка, моя пчелка. В улей лети пулей.
     Микропередатчик в его наружных часах передал эту  обычную  команду  в
черную коробку, спрятанную под капотом шмеля. Машина послушно  загудела  и
ринулась почти вертикально вниз в усадьбу Шафферов - дом 793  по  бульвару
Надежды.
     Доктор Шаффер смотрел, как лужайка перед его домом растет от размеров
почтовой марки до банного полотенца. "Если бы только, - мечтательно  думал
он, - я мог о нее разбиться..."
     Сие  печальное  стремление  к  нирване  было  прямым  следствием  его
недавнего  славного  прощания  с   Индепендент   Электроникс   Брэйн   Вош
Инкорпорейтид - его возлюбленной компании по промывке электронных  мозгов.
По самым скромным оценкам его скальпу ничего не должно  было  грозить  еще
как минимум три года. Но  без  всякого  предупреждения,  если  не  считать
внезапных подарков в виде древних мраморных часов, коробки  десятидюймовых
сигар и большой бутылки шампанского (кварты две, не  меньше),  его  милые,
верные коллеги  огорошили  его  плутовским  голосованием,  по  результатам
которого  он  стал  президентом  компании.  Следующим  поднятием  рук  они
единогласно утвердили его традиционную добровольную отставку, о которой он
по чистой случайности забыл  сказать  в  своей  благодарственной  речи.  И
последнее голосование (тоже единогласно) наградило его пенсией  в  размере
двадцати тысяч долларов в год - за особые заслуги и верную службу во время
его пятиминутного президентства.
     В общем, теперь доктор Шаффер знал, каково это  -  оказаться  жертвой
профессионального убийства. Ему давно было интересно...
     Посадка прервала горькие раздумья доктора Шаффера. Шмель  приземлился
на самом  краю  пруда  в  форме  сердца,  расположенного  на  крыше  виллы
Шафферов.  Хмурый  доктор  вылез  из  кабины.  С  собой  от   тащил   кучу
перевязанных разноцветными лентами коробок - на три тысячи долларов  новых
платьев для Эмили.  Доктор  Шаффер  хмурился  все  больше  и  больше.  Ему
пришлось  битый  час  пялиться  на  быстро  меняющихся   роботов-манекенов
(подстроенных точно под размеры Эмили), прежде чем ему позволили подписать
чек.
     Тем временем причина его мытарств  со  счастливой  улыбкой  на  губах
появилась на крыше из дымовой трубы. Эмили услышала возвращающегося  домой
шмеля еще в кухне, где она как раз заказывала кофе с пончиками. Сгорая  от
нетерпения продемонстрировать свое последнее  незаконное  творение  (нечто
вроде сари, неуклюже состряпанное из  кружевной  скатерти,  принадлежавшей
еще бабушке Эмили и нескольким поколениям моли), она вступила в трубу, где
медный диск, поддерживаемый столбом сжатом воздуха, нежно доставил  ее  на
крышу.
     Выронив коробки, доктор Шаффер нервно глядел на свою жену.
     - Хелло, мужчина, - сказала Эмили.
     -  Хелло,  женщина,  -  ответил  доктор   Шаффер,   присоединяясь   к
ритуальному приветствию.
     Лицо  Эмили  стало  холодным  и  беспристрастным,  как  у  робота.  С
оттренированной  легкостью  она  приняла  несколько  поз   из   репертуара
робото-манекенщиц.
     - Нравится? - с волнением спросила она.
     - В откровенности ему не откажешь, - вынужден был согласиться  доктор
Шаффер. - Но ради всего святого,  не  одевай  его  на  крыше!  Вдруг  тебя
заметит наводчик! - и он нервно окинул взглядом полное шмелей небо.
     - Ерунда! - отмахнулась Эмили. - Мне-то ты  можешь  не  напоминать  о
наводчиках. Кроме того, я не вижу ни одного шмеля ниже трех тысяч футов.
     Подняв голову, она  посмотрела  на  сплошной  поток  летающих  машин.
Почувствовав, однако, что что-то не так, она  обняла  доктора  Шаффера  за
шею, крепко прижалась к нему, игриво укусила за ухо и прошептала:
     - Что случилось, милый? Они урезали твою рабочую квоту?
     - Они ее стерли с лица земли, - с чувством ответил он.
     Эмили отпрянула, словно он дал ей пощечину.
     - Они сделали это сегодня утром, - с горечью объяснил доктор  Шаффер.
- Меня выбрали президентом,  со  всеми  воинскими  почестями  отправили  в
отставку и наградили пенсией в двадцать тысяч баксов - и все  за  какие-то
четыре минуты... как тебе это нравится?
     Эмили это вовсе не нравилось. В ее глазах блестели слезы, не желавшие
катиться вниз, несмотря на все законы физики.
     - Но, дорогой, - вскричала она, - тебе же всего тридцать пять! Они...
Они просто-напросто не могли этого сделать!
     - И тем не  менее,  -  в  голосе  доктора  Шаффера  звучало  какое-то
печальное  удовлетворение.  -  На  повестке  дня:  один   лишний   ученый,
принесенный в жертву на алтарь Автоматизации... А что,  если  нам  сегодня
это как следует отпраздновать? Устроим мне похороны  по  первому  разряду!
Пригласим  Гаррисонов.  Джо  загремел  полгода  тому  назад.   Но   он-то,
счастливчик, свое отработал! Ему тогда было почти сорок один.
     - Джимми, но это же незаконно! -  воскликнула  она,  схватив  его  за
руку. -  Это  просто...  ужасная  ошибка...  просто  недоразумение.  Закон
гласит, что каждый имеет право работать, пока ему не исполнится сорок лет.
     Доктор Шаффер холодно улыбнулся.
     - Пункт восьмой Индустриального Кодекса... А ты  знаешь,  что  гласит
пункт восьмой?
     - Я даже не знала, что восьмой пункт вообще существует!
     - В доступном нашему с  тобой  пониманию  переводе,  любовь  моя,  он
гласит, что если какая-либо тупоумная машина  может  выполнить  какую-либо
работу лучше  нормального  интеллигентного  человека,  то  человек  должен
уйти...  независимо  от  возраста,  пола,  цвета  кожи   или   религиозных
убеждений. Аминь.
     Несколько секунд Эмили глядела на него, словно не  веря  своим  ушам.
Затем слезы в ее глазах, не в силах больше отрицать наличие силы  тяжести,
покатились по ее щекам.
     - Но... но... но промывание мозгов классифицируется как  человеческая
специальность! - рыдала она. - Я полагала...
     - Я тоже так думал, - мягко сказал доктор Шаффер. - Но пока я собирал
свои вещи, они рассказали мне о моем преемнике -  позитронном  роботе.  Он
способен промывать одновременно четыре  мозга.  Индепендент  заплатила  за
него  миллион  пятьсот  тысяч  долларов  -  и  сделала  это  с  превеликим
удовольствием.  Этим  они  хоть  на  полгода  решили  проблему  избыточной
прибыли. А через шесть месяцев они купят еще одного робота  и  уволят  еще
одного человека. - Вдруг он улыбнулся. -  Я  купил  тебе  несколько  новых
платьев. Хочешь посмотреть?
     - Это тряпье! - скривилась она. - Как я его ненавижу! И почему только
они  не  позволяют  женщинам  самим   шить   себе   одежду   вроде   этого
замечательного сари?
     - Ах ты моя маленькая мятежная кокетка! - он  игриво  хлопнул  ее  по
задней части тела, чуть пониже пояса. -  Ты  же  не  хочешь  оставить  без
работы сразу миллион швейных роботов!  Кроме  того,  надо  же  нам  как-то
избавляться от всех  этих  чертовых  денег...  Давай  выпьем,  а  потом  я
приглашу на экран старину Джо.
     Но Эмили подошла к груде коробок и  после  настороженного  взгляда  в
небеса пинками затолкала их  под  раскидистый  солнечный  зонтик.  Там,  в
густой  тени,  в  безопасности  от  любопытных  глаз   она   повытряхивала
безупречные платья из  их  безупречно  сделанных  коробок.  Окинув  глазом
получившуюся кучу, она со звериным оскалом на лице принялась  топтать  их,
яростно крутясь на острых каблучках своих домашних сабо.
     Потом,  дав  научно  отобранным  платьям  отведать   каблучков,   она
принялась рвать их голыми руками. Точнее, пытаться рвать.
     Доктор Шаффер свистнул кибер-официанту, который тут же  подкатился  к
нему, словно послушный пес. Доктор набрал себе виски с содовой и со льдом,
и, усевшись на доску для прыжков в воду, принялся  наблюдать  за  успехами
своей жены. Ее усилия имели скорее моральный,  психологический  результат,
чем какой-либо другой. Ведь все без исключения платья были изготовлены  из
синтетического  материала   под   названием   этерналон   -   немнущегося,
нервущегося,  непачкающегося  и  вообще,  практически  вечного.  Вдобавок,
гарантированно невоспламеняющегося.
     - Давай, веселись, - спокойно сказал доктор  Шаффер.  -  Твоя  забава
обходится нам всего в каких-то три тысячи баксов.
     Эмили виновато улыбнулась. Она тяжело дышала, ее волнистые  белокурые
волосы выбились из-под модного мешочка из золотых нитей.
     - Если к приходу Инспектора по Использованию они будут выглядеть хоть
немного поношенными, - объяснила она, - то я вообще смогу  их  никогда  не
надевать.
     Доктор Шаффер набрал себе еще одну порцию виски с содовой и льдом. Он
сидел и обдумывал свою голубую мечту - как он построит у себя дома  тайком
от всех  свой  собственный  электронный  мозг,  который  сможет  промывать
сколько ему  будет  угодно.  В  этом  плане  был  только  один,  и  весьма
существенный, недостаток. Чтобы построить мозг, потребуется года  два  или
что-то около того. Доктор Шаффер сомневался, что у него хватит терпения на
столь длительную зарю.
     Внезапно на экране, встроенном в  стену  напротив  бассейна,  замигал
красный огонек, и сладкий голос ауто-глашатая произнес:
     - Доктор Шаффер. К вам гость. Доктор Шаффер, к вам гость.
     Экран  подернулся  туманом,   который   быстро   кристаллизовался   в
изображение высокого мужчины с  одутловатым  лицом,  на  котором  застыла,
словно вырубленная пневмоотбойником, дежурная улыбка.
     Слегка побледнев, доктор Шаффер глядел на кие, весьма неожиданное для
него видение. Даже со своего места  на  краю  бассейна  он  видел  большую
круглую эмблему на рукаве незнакомца.  На  ней  был  изображен  серебряный
молот.
     - Эм, это же Крушитель, а мы даже не получали Предупреждения!
     Эмили как раз находилась в процессе  акта  мгновенного  переодевания.
Одним движением выйдя из своего сари, она схватила  первое  попавшееся  ей
под руку платье из привезенных доктором Шаффером,  и  скользнула  в  него,
одновременно застегивая электромолнию. Затем с виноватым видом повернулась
к мужу.
     - Ах, Джимми! Мы получали Предупреждение! В прошлом месяце. Я  просто
забыла тебе о  нем  сказать.  А  потом  оно  как-то  само  собой  упало  в
мусоропровод. Я хотела тебе его показать, но... - И тут она просияла: - Но
мы вовсе не обязаны впускать его в дом. Он должен придти только в пятницу,
тринадцатого.
     - Дорогая, - доктор Шаффер поднялся на ноги. - Ты  только  никому  об
этом не говори, но пятница, тринадцатое - это сегодня.
     - Доктор Шаффер, -  укоризненно  провозгласил  ауто-глашатай.  -  Ваш
гость ждет.
     С видом христианского мученика, направляющегося на свидание со львом,
доктор Шаффер вступил в трубу и быстро спустился в гостиную. Входная дверь
автоматически открылась, как только он к ней подошел, и Крушитель,  весело
помахивая футляром для виолончели, вошел в дом.
     - Доктор Шаффер? Здрассе... Ну, док, так вот и мы с моим  молоточком.
Опять вот у вас. Во время-то летит, а?
     - Действительно, - с горечью в голосе удивился доктор Шаффер.  -  Это
мой любимый кошмар, и он уже и так затянулся.
     - Ха-ха-ха! - загрохотал Крушитель. - Здорово мы с вами калякаем!
     Он открыл свой футляр от виолончели и  вынул  оттуда  четырехфутовый,
как и предусмотрено инструкциями, молот. Взмахнув им  на  пробу  несколько
раз, Крушитель начал оглядываться в поисках первого Устаревшего  Предмета.
Вскоре он обнаружил его в лице  комбинированного  барометра,  календаря  и
авто-списка памятных дат, висевшего на стене в холле уже более пяти лет.
     -  Эта  вот  штука,  она  разговаривает?  -   подозрительно   спросил
Крушитель.
     - Нет, но это английская  модель,  -  без  особой  надежды  на  успех
пустился в объяснения доктор Шаффер. - Мы здорово к ней привязались...
     - Очень жаль, - печально сказал Крушитель. - В правилах  че  сказано?
Должон говорить - и точка!
     Он сильно размахнулся... Медь погнулась, стекло  зазвенело,  дрожащая
стрелка скакнула на "Великая Буря". Календарь в то же время  выдал  первое
января двухтысячного года после рождества Христова, а автосписок  памятных
дат услужливо подсказал, что сия дата - 109-я годовщина  со  дня  рождения
бабушки доктора Шаффера по материнской линии.
     - Долгих лет вам, мамаша, - пробормотал Крушитель.
     Включив карманный  магнитофон,  он  продиктовал  в  расположенный  на
запястье микрофон:
     -  Жилец:  Бульвар  Надежды,  793.  Предмет:  барометр,  одна  штука.
Владелец: Шаффер Джеймс Е.
     Отключив магнитофон, он укоризненно пробормотал доктору Шафферу:
     - Вам, док, надо вот шагать в ногу со временем. Вот. Старый хлам,  он
антисоциален... Покиньте нас, как сказал поэт, новое пастбище нас ожидает.
     И, слегка подтолкнув доктора Шаффера своим символическим молотом,  он
вслед за хозяином дома прошествовал в гостиную. Его глаза горели.
     Первым  делом  он  обратил  свой   хищный   взор   на   телевизор   -
тридцатидюймовый экран с трехмерной стереофонической системой,  встроенным
баром для коктейлей и распрыскивателем-бальзама для усталых глаз.
     - До-ис-то-рический! - с грустью в  голосе  объявил  Крушитель.  -  В
расход его, Док! Хорош твоей хозяюшке  глазелки  портить,  пялясь  на  эту
рухлядь.
     - Послушайте, - резко запротестовал доктор Шаффер. -  Я  лично  люблю
как раз  тридцатидюймовый  экран.  И  моя  жена  тоже.  Кроме  того,  этот
телевизор великолепно работает вот уже несколько лет. Мы принимаем на  нем
все программы Евровидения - Лондон, Париж, Рим!
     - Подумать только! - Крушитель даже немного удивился.
     С холодом в сердце ошарашенный  доктор  Шаффер  наблюдал,  как  молот
навис над ореховым  корпусом.  Неторопливо,  с  видом  настоящего  знатока
Крушитель выбирал точку удара. Почти  любовно  молот  опустился  на  купол
фото-электронного дистанционного управления. С грохотом купол  и  катодная
трубка лопнули. Доктор Шаффер пребывал в состоянии шока.
     - Аминь,  -  пробормотал  Крушитель  и  немедленно  сделал  запись  о
шафферовском телевизоре. Затем с быстротой молнии он расправился  с  Митти
Миджит  кондиционером  1989  года  и   даже   с   устаревшим   электронным
котом-пылесосом, кравшимся у них по пятам и подбиравшим мелкий мусор.
     -  Порядочек,  -  заявил  Крушитель,  вновь  возвращаясь  от   своего
магнитофона  к  сцене  разрушения.  -  Теперь   вот,   спаленку-дремотинку
посмотрим. Лады, док?
     К этому времени доктор Шаффер уже весь дрожал от  бессильной  ярости.
Ведь было совершенно незаконно не только  избегать,  мешать,  уговаривать,
отвлекать, подкупать, калечить или убивать Крушителя, но даже  за  простой
спор запросто можно было угодить на полгода в психиатрическую лечебницу на
полный курс социальной терапии.
     Печально расставаясь  с  прелестной  мечтой  кровавой  мести,  доктор
Шаффер вновь направился к трубе.
     Они вошли в спальню, и Крушитель в профессиональном  экстазе  кинулся
осматривать двойную колыбельную кровать. Ее древний гипноролик, чья  тихая
музыка должна была  убаюкивать  и  мягко  усыплять  пользователя  кровати,
привела Крушителя в восторг. Ее работающий  на  снотворном  газе  механизм
погружения в беспамятство чуть не вызвал у него счастливой истерики.
     - Док, - заявил он, утирая с глаз навернувшиеся слезы.  -  Помучились
на этой развалюхе, и хватит. Кончились, вот, ваши  муки.  Да,  колыбельные
кровати ушли. Точно. Лучекровати пришли. У них, вот, такая штуковина  есть
- психостатический луч. Умаешься за  день,  он  хлоп  тебя  по  мозгам,  и
готовенький. Дрыхнешь как бревно, а он еще и проблемки твои  подраскидает,
пока ты себе дрыхнешь. Утром встаешь как огурчик, ни забот, ни хлопот.
     Доктор Шаффер  прикрыл  ладонью  глаза,  а  колыбельной  кровати  тем
временем устроили девяностосекундный блицкриг. Когда же  доктор  снова  их
открыл,  то  гипноролик,  усыпляющие  сопла  и  качающие  пружины  усыпали
половину спальни, словно раздавленные металлические цветы.
     - Ну, кажись, все, - сказал Крушитель, милостиво не замечая  древнего
туалетного  столика  Эмили.  -  Док,  вы  часом  не  страдаете  негативным
подходом? -  и  он  благожелательно  поглядел  на  доктора  Шаффера.  -  Я
докладать должон, коли у вас негативный подход.
     - Негативный подход? У кого? У меня?.. -  оскорбленная  невинность  в
исполнении   доктора   Шаффера   больше   походила   на   острый    случай
маниакально-депрессивного синдрома.
     - Это вы мне  бросьте,  док,  -  начал  Крушитель,  словно  говоря  с
несознательным четырехлетним ребенком. - Современней надо быть,  ясненько?
Я тут ваше барахлишко малость покрушу, а вам  за  то,  глядишь,  и  10.000
кредиток  причитается.  Как  я  вот  кончу,  вы  топайте   прямехонько   в
Комиссариат и прибарахлитесь.  Вот  вам  и  лучекроватка.  И  шестифутовый
настенный экран, и кот-пылесос - и пылесосит, и песенки играет. А  песенки
- самые что ни есть попсовые. А еще и вместо барометра такая вещь - погоду
предсказывает, шмотки по  сезону  выдает,  и  чуть  чихнешь  -  таблетками
кормит... Вот это прогресс. Кумекаешь?
     - Действительно, прогресс, - сквозь зубы пробормотал доктор Шаффер.
     - Ну и ладушки, - сказал Крушитель. - Щас мы тут порядочек наведем...
Куды к фабрике калорий, док?
     Глубоко вздохнув, доктор Шаффер повел его в кухню.
     Там их уже поджидала Эмили. В этот миг она охотно променяла  бы  свою
стройную,  точеную  фигурку  на  двести  фунтов  мяса  и  жира  и  профиль
бульдозера. Она стояла перед полуантичной электрической стиральной машиной
в надежде, что Крушитель ее не заметит.
     - Как, - вежливо сказал Крушитель.
     - Дела, - ответила Эмили, соблюдая нормы приличия, но от ее  слов  на
всю кухню повеяло холодом.
     Крушитель сделал вид будто не замечает стиральной машины.
     - Скажите, пожалуйста! - душевно порадовался он, - этот  повар-шмовар
так и сияет...  Выбор  диапазонов,  инфра-тостер  и  hi-fi  восстановитель
вкуса... Достойненький ответ язве желудка!
     Но, говоря, он украдкой подбирался все ближе  и  ближе  к  обреченной
стиральной машине.
     - Вы пропустили угловую панель, -  с  паникой  в  голосе  воскликнула
Эмили. - Это анабиозный отсек самой последней модели. В нем  мы  храним  в
состоянии онежняющей мясо комы двух гусей,  пять  цыплят,  трех  омаров  и
индейку... Мы хотим подержать индейку до самого Рождества.
     Но ее попытка отвлечь неумолимый рок с треском провалилась. Ничуть не
вдохновленный чудесами анабиоза, Крушитель неумолимо приближался  к  своей
жертве. Его движение было так быстро, что миссис Шаффер даже отшатнулась.
     - Как же так, миссис Шаффер? - промурлыкал Крушитель. - Ути какие  мы
непослушные! Чокнуться можно, это старье и впрямь стирает? Да  еще  водой,
а? И ради этакого хлама рисковать  своей  репутацией?!  И  чо  только  ваш
психонал скажет?
     - Нет, - в отчаянии умоляла Эмили. - Не ломайте ее,  пожалуйста.  Это
семейная реликвия. Я знаю, она устарела, но...
     Ее голос прервался, когда она увидела, как Крушитель одевает на  свой
молот специальную красящую приставку.
     - И чо мне вам приписать, милая леди? - поинтересовался нарушитель со
счастливой ухмылкой, - подкуп или попытку помешать выполнению моего долга?
     Молот поднялся и опустился.  Три  раза.  И  после  каждого  удара  на
покореженных жестяных панелях оставалась броская