Инна КУБЛИЦКАЯ

                               ГОД ГРИФОНА




                               ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


                                    1

   Всякий раз, когда приходит ночь, на монастырь Инвауто-та-Ваунхо
опускается тишина, нарушаемая разве что свистом ветра и резкими криками
морских птиц. Но в каменных коридорах эти звуки теряются, и мертвенная
тишь до утренних молитв охраняет сон монахинь.
   Последнее время, едва наступит ночная тишина, одна из девушек в белых
холщовых одеяниях отбрасывала дневное дремотное оцепенение и отправлялась
по темным коридорам искать что-то, что могло бы помочь ей выбраться из
суровых стен Святого острова.
   Звериный инстинкт заставлял целый день таиться, притворяться больной,
потерявшей разум, зато долгая зимняя ночь была в ее распоряжении. В ночных
блужданиях она уже украла длинную веревку, достаточно крепкую, чтобы не
оборвалась под ее весом, и место, куда зацепить веревку, она подыскала;
оставалось только выбрать ночь, когда можно рискнуть.
   Пока им мешал сильный холодный ветер, по-зимнему пронизывающий
насквозь. Да и куда она денется, покинув монастырь? Заросшие редким
кустарником холмы не могли служить серьезной защитой от стужи. Двух лиг,
которые ей предстояло проплыть до гортуского берега, она не очень боялась;
теплое течение омывает этот берег, вызывая частые туманы; можно не
опасаться, что застынешь в воде. И к тому же девушка надеялась на вязаную
рубаху и толстые чулки из пушистой шерсти.
   Продуктов она запасла мало; ведь ей не под силу будет вплавь
переправиться с большим узлом, да и весна уж совсем близко. Она
рассчитывала, что отыщет в лесу молодые побеги папоротника или трэссава,
запас прошлогодних орехов или перезимовавшие горьковатые ягоды пэттара.
   Каждую ночь она начинала с того, что выбиралась на башню - проверить
ветер. И однажды, бесшумно пробравшись по пустынным коридорам, она вышла
на освещенную восходящей луной площадку и чуть не закричала от восторга.
   Ветра не было. Наступила ночь побега!
   Девушка метнулась во двор за веревкой, спрятанной в выщербленной
стене, потом пробралась к давно облюбованному для спуска месту. Она
опасливо глянула вниз, но ничего невозможно было увидеть в сплошной тени,
тем более, что и луну почти скрыли тучи.
   Руки двигались будто сами по себе - вязали узел, крепили веревку на
крюк. Когда-то давно (можно подумать, что с тех пор прошли десятилетия),
ей показали, как можно спуститься со стены, забрав с собой потом веревку.
Теперь хотелось повторить этот фокус: пусть поломают голову, куда она
исчезла.
   Девушка спустила веревку со стены. Глупо получится, если веревки не
хватит; когда смотришь сверху, нетрудно ошибиться. Правда, она просчитала
расстояния по теням, но опять-таки ошибка могла составлять две-три сажени.
   Крепко сжав в руках веревку, она спустилась вниз. Веревки хватило,
остался даже с лишком. Девушка развязала узел, потянула на себя веревку;
второй конец мягко упал рядом. Беглянка аккуратно собрала веревку в моток
и спрятала среди камней так, чтобы при свете дня никто ничего не нашел.
   Теперь предстояло отыскать убежище на день, но девушка знала, что эта
задача несложная. На острове Ваунхо всегда было много заброшенных
отшельничьих скитов, можно было поселиться в такой лачуге и выжидать, пока
не удастся перебраться на материковый берег.
   И такой вросший в землю домишко беглянка нашла; долго
присматривалась, но скит был совершенно необитаем, давно заброшен. Уже
светало, когда она, стараясь оставлять как можно меньше следов, осторожно
скользнула в мрачную, выстуженную за зиму хижину, устроилась на груде
полуистлевшей соломы и безмятежно заснула.
   Ее сон не был бы так спокоен, если бы она знала, что недалеко от нее
в таком же заброшенном скиту, но совсем не таясь, остановились на ночлег
пять мальчишек-хокарэмов из Орвит-Ралло. Самому старшему было лет
семнадцать, самому младшему - около восьми. Поход, который они предприняли
на далекий юг, был чисто учебным; один из них, Ролнек, заменял наставника
и в требованиях своих бывал более строгим, чем Старик Логри. Он, правда,
вовсе не лез из кожи, чтобы казаться видавшим виды хокарэмом, опытным
специалистом по тайным операциям, человеком-волком, почти оборотнем, но
юношеская гордыня заставляла его помнить, что очень скоро он даст клятву
одному из майярских государей и будет верно служить, пока смерть не
разорвет этой клятвы. Он считал себя уже почти взрослым, и неосознанное
снисходительное превосходство сквозило в его отношениях с "малышами".
   Логри знал, что может доверить Ролнеку младших: придирчивость юноши
никогда не была пустой, основанной только на желании командовать; Ролнек
был добросовестен, он заботился о каждом из своих подопечных, оберегая от
лишних травм и наказывая за малейшие проявления безрассудного
мальчишества. Логри полагал, что эти качества Ролнека очень хороши для
хокарэма при каком-нибудь юном принце, хокарэма не столько телохранителя,
сколько воспитателя и наставника, и Логри видел, что подходящего Ролнеку
места пока нет и не предвидится, а отдавать парня в простые боевики -
слишком расточительно, поэтому Логри решил придержать Ролнека в замке
Ралло в качестве своего помощника. Сам юноша об этом ничего еще не знал;
он думал - будущее его определиться в ближайшие месяцы, и если бы сказали
ему, что принесение клятвы откладывается на неизвестный срок, он бы сильно
огорчился.
   Ролнек выглядел немного старше своих лет и не подозревал, что его
гладкая кожа, тугие мускулы и густые вьющиеся волосы, которые он рассеянно
ерошил, уже начинают покорять сердца юных девиц.
   В то утро, когда беглянка наконец заснула в старом скиту, Ролнек был
давно уже на ногах. Он развел огонь в полуразвалившемся очаге и, решив
побаловать мальчишек в честь праздника святого Карву, принялся готовить
оладьи на кислом молоке. Заманчивый запах разбудил его подопечных, один за
другим мальчишки выскакивали в утренний туман на обычную пробежку. Ролнек
не контролировал; мальчишки и сами должны знать, что если они не будут
усердны в занятиях, до совершеннолетия им дожить не удастся (в это утро,
правда, он позволил небольшую поблажку - закрыл глаза на то, что они
вернулись чересчур быстро, якобы добежав до берега моря и обратно. Но за
это он вдоволь погоняет их как-нибудь после).
   Торжественному завтраку должна соответствовать неспешная прогулка.
Это понятие мальчишки из Орвит-Ралло толкуют так: идти вольным шагом и
разговаривать, перекрикивая друг друга - иначе все удовольствие от
прогулки пропадает. В такие минуты их компания напоминала о замке Ралло
только одеждой, в остальном же ничем не отличаясь от стайки обыкновенных
деревенских мальчишек. Тем ни менее их галдеж распугивал встречных.
Конечно, крестьяне, богомольцы и монахи знали, что мальчишки не имеют права
без крайней необходимости причинить им какой-либо вред, но страшная слава
настоящих, взрослых хокарамов заставляла путников держаться настороже. И к
тому же неизвестно, что именно эти мальчишки сочтут крайней
необходимостью...
   Около громады Инвауто-та-Ваунхо мальчишки застали странное, необычное
для этого места оживление. Мрачные люди, большей частью монахи, искали
что-то под обрывом, в широкой полосе, откуда с отливом ушло море.
   - Что случилось? - спросил Ролнек монаха, который выглядел не очень
пугливым.
   - Монахиня сошла с ума и бросилась со стены. Теперь тело ищем. Но
кажется, море утащило с собой...
   Ролнек повел свою команду дальше. Мальчишки были сыты и поэтому
равнодушно смотрели на дары отступившего моря, разве что иногда нагибались
за горьковатыми ярко-зелеными лопушками водорослей; эти водоросли
считались лакомством из-за своеобразного вкуса.
   - А может, эта женщина вовсе не сошла с ума, - заявил вдруг рыжий
Смирол, который по годам был немного старше Ролнека, но выглядел не так
солидно из-за тонкого, даже хлипкого сложения. Многие удивлялись, как он,
такой слабый, ухитрился дожить до самого совершеннолетия, но Смирол
компенсировал недостаток силы ловкостью, умением изворачиваться, в
конце-концов - каким-то непостижимым нюхом на опасность.
   Ролнек спросил его, куда в таком случае делась женщина.
   - Может, в монастыре где-то прячется, - отозвался Рыжий. - А скорее
всего - сбежала. Я бы тоже в монастыре долго не высидел.
   - Да как же она сбежала? - спросил Ролнек.
   - Ну что, я еще тебя учить буду? - удивился его непонятливости Рыжий.
- По веревке спустилась.
   - А ее сообщница отвязала веревку и спрятала?
   - Она могла и сама веревку отвязать, - объявил Рыжий.
   По мнению Ролнека, Смирол увлекся беспочвенными выдумками.
   - Представляю, как эта баба спускается вниз, - презрительно сказал
Ролнек.
   Смирол не слушал, он уже приглядывался к стенам, прикидывая, где
могла спуститься беглянка. Ребята шли за ним. Младший, Таву-аро,
внимательно глядел по сторонам. Двое других тоже увлеклись поисками, а
Ролнек брел за ними, посмеиваясь.
   Таву-аро первым заметил камень, который недавно двигали. Смирол, как
коршун, кинулся туда, тщательно осмотрел и, вскричав: "Ну, что я говорил?",
откатил камень в сторону. Аккуратно сложенная веревка лежала там.
   - Что скажешь? - спросил он Ролнека.
   Тот прикидывал высоту стены.
   - Похоже, ты прав, - согласился Ролнек.
   - Похоже!.. - фыркнул Рыжий.
   Ролнек сказал:
   - Давайте поищем!
   - Вопрос, - проговорил один из мальчишек.
   - Какой?
   - Должны ли эти, - мальчишка махнул в сторону полосы отлива, - знать,
что она жива?
   - А зачем? - возразил Ролнек. - Какое нам до них дело? Пусть ищут
утопленницу. Рыжий, веревку забери с собой.
   Мальчишки разбежались в поисках следов. Ролнек придержал Смирола:
   - Не спеши, пусть младшие потренируются.
   Смирол пожал плечами; он и так был доволен, что его выдумка оказалась
правдой.
   - Пусть ищут, - сказал он весело. - Только боюсь, не так уж легко и
найдут. У девки были хорошие учителя.
   - Да, - согласился Ролнек. - Этот трюк с веревкой - из хокарэмского
арсенала.
   Смиролу не понравилась ирония Ролнека.
   - А как мало следов? - добавил Рыжий, - ведь она шла ночью.
   Они неторопливо следовали за убежавшими вперед малышами. Следов и
вправду было мало, мальчики то и дело разбредались, разыскивая очередной
след, найдя же, подзывали к себе короткими возгласами, который несведущий
человек мог принять за крики какой-нибудь птицы.
   Но беглянка тоже имела кое-какой опыт, и негромкие голоса разбудили
ее. Она прислушалась. Хокарэмы? Что-то невероятное. Хокарэмам нечего
делать на Святом острове. Под страхом смерти им запрещается посещать
Ваунхо без разрешения канцелярии Высочайшего Союза. А у этих, похоже, есть
разрешение, раз они в открытую занимаются охотой на людей.
   Хокарэмы приближались. "Они ищут меня", - догадалась девушка. Она
осторожно выбралась из хижины, прислушалась, определяя, где находятся
хокарэмы. Когда-то ее учили ходить бесшумно, не оставляя за собой следов,
и она, хоть окружающий ее кустарник казался совершенно чужим, побежала по
редколесью, путая след. Первым движением было - бежать в сторону,
противоположную той, откуда шли хокарэмы, но она быстро опомнилась и
скользнула влево, туда, где в отдалении шумело море. У нее было время;
пока она еще могла бежать, пока хокарэмы были еще слишком далеко; их
полуптичьи голоса только-только всплеснулись перекличкой, показавшей, что
они обнаружили избушку, в которой она ночевала.
   Трое мальчишек, которые шли по следу, девушку не заметили, но двое,
которые шли сзади, цепко подмечали то, что упустили младшие. С холма они
углядели среди темно-зеленого можжевельника белый лоскут и неторопливо
свернули туда, оставив деловито рыскающих по перелеску малышей по правую
руку.
   Девушка оглянулась и замерла. С высокого пригорка, заслоняя солнце,
прямо к ней спускались двое, и подчеркнутая подтянутость их фигур не
позволяла сомневаться в том, кто это.
   Беглянка метнулась в сторону, хотя поняла, что уже поздно. Не
оставалось ни единого шанса на удачу, однако смотреть, как неспешно
приближаются к ней враги, не нашлось сил. Она пустилась бежать, но далеко
убежать не успела: нога вдруг провалилась в нору и чьи-то острые зубы
впились в щиколотку.
   Когда не везет - не везет во всем. Девушка с усилием вытащила ногу,
на которой висел намертво вцепившийся серый боратхо. Боратхо - зверь
хищный, но интересуется обычно лесными пичугами, не унижаясь до разбоев в
курятниках. Нрав у него мирный, однако при сильном испуге, кусая, боратхо
сжимает зубы и разжать их уже не может.
   Беглянка опустилась на одно колено, взялась за сведенные челюсти
зверя, но отцепить его не смогла.
   Юноши подошли к ней. Ролнек присел рядом, просунул между челюстями
зверька свой нож и, действуя им, как рычагом, освободил ногу девушки.
   Брошенный на землю боратхо с явственным звуком вздохнул, нервно
зевнул, показывая длинные клыки, и бочком, бочком, пока на него никто не
обращает внимания, сбежал, метя за собой пушистым хвостом с черным
кончиком.
   Ролнек разглядывал рану. Она не была опасной, но зубы боратхо были
грязными, и эта грязь, безусловно, могла попасть глубоко в рану. А может
оказаться и еще серьезнее: Ролнек слышал о случаях, когда после вот таких
укусов люди заболевали бешенством или, упаси боже, чумой. Правда, боратхо
не выглядел больным.
   Ролнек из ладанки присыпал рану еле видным слоем порошка лисьего
корня и, оторвав полоску от подола монашеского одеяния девушки, забинтовал
ногу.
   - Больно? - спросил он, подняв глаза на побледневшее лицо беглянки.
   Она не ответила.
   - Таву-аро, - сказал Ролнек, - беги-ка домой, разводи огонь и готовь
обед.
   Мальчик, возникший у него за спиной, чуть слышно отозвался и бесшумно
убежал. Ролнек повернул голову к высокому кустарнику, из которого
появились еще двое.
   - Мангер, - приказал Ролнек. - Сбегай к Инвауто, узнай, как там идут
поиски.
   Исчез второй мальчишка.
   - А ты, - продолжал Ролнек, обращаясь к третьему, - прибери тут, чтобы
ничто не вызывало подозрений. И ты, Рыжий, присмотри, чтобы нас никто не
заметил.
   Смирол кивнул и растворился в кустарнике. Ролнек выпрямился.
   - Пойдем, - сказал он. - Я помогу тебе идти.
   - Ну нет, - зло отозвалась она. - Сбежать я сбежала, а обратно не
пойду, хоть убей. Так что сам тащи, если тебе хочется.
   - Разве я сказал, что поведу тебя в Инвауто?
   - А куда? - спросила девушка. - Как тебе приказали?
   - Я сам отдаю приказы, - чуть высокомерно ответил Ролнек. - И я
думаю, грех держать в монашку девку с такими талантами, как у тебя.
   - Что ты знаешь о моих талантах, сволочь? - Девушка намеренно
грубила.
   - А кто научил тебя оэр-рау? - вопросом ответил Ролнек, потому что по
движениям девушки, плавным, уверенным и бесшумным одновременно можно было
видеть: она кое-что понимает в хокарэмской науке "невидимости" - оэр-рау.
   Девушка молчала.
   - Как тебя зовут?
   - Тебе что за забота?
   Ролнек рывком поднял девушку на ноги и крепко обнял ее правой рукой
вокруг талии. Беглянка не противилась, она знала, что это бесполезно. Все,
что ей оставалось - это злить грубым разговором много воображающего о себе
мальчишку.
   По возрасту они были, вероятно, ровесниками, хотя девушка в своем
белом монашеском одеянии казалась младше. Шла она, осторожно ступая на
укушенную ногу, почти не опираясь на юношу. Пару раз она сказала тихо:
   - Подожди, я отдохну.
   Ролнек послушно останавливался, ждал, пока девушка, чуть шевеля
ногой, пережидала приступ боли.
   В избушке было тепло. Таву-аро поставил на огонь котелок, в котором
разогревал мясную, несмотря на пост, похлебку, и второй, в котором густо
заварил стружку засушенного клубня эривату.
   Ролнек усадил гостью у очага, снял с ее ног промокшие от бега по
сырой траве башмаки и протянул свои носки, связанные из тванговой шерсти с
козьим пухом.
   - Кровью измажу, - возразила девушка, глядя на пушистые узорчатые
носки.
   - Отстираем, - заверил Ролнек, собираясь надеть их ей на ноги. Она
отобрала носки и натянула сама. Ролнек тут же принес запасную одежду
Смирола, подходящую ей по размеру.
   - Твое платье отсырело, - сказал он, - а тебе нужно сейчас быть в
сухом и теплом.
   Он ожидал возмущения, но девушка спокойно, как будто не видела в этом
ничего особенного, переоделась в хокарэмскую форму. Смирол, вошедший после
этого в избушку, с удовольствием прищелкнул языком.
   - Ох, какой у нас приятель объявился, - сказал он одобрительно. - А
Мангер говорит, у Инвауто по-прежнему ищут утопленницу. - Сунув нос в пар
над котелком с эриватовой заваркой, он заявил: по его мнению, питье
готово. Таву-аро вручил девушке плошку, и Ролнек присмотрел, чтобы горькая
горячая жидкость была выпита до дна. Не в обычае хокарэмов ожидать, пока
полученная рана загноится; они предпочитают заранее, если это можно,
предупредить неприятности.
   - Как тебя зовут? - спросил Смирол, протягивая девушке кусочек
засахарившегося меда, чтобы заесть горечь.
   Девушка не ответила.
   - Все время грубит, - сказал Ролнек.
   - Конечно, обидно, - ответил ему Смирол. - Если б не мы, все бы
решили, что она мертва. Хорошо было сделано, - улыбнулся он девушке. -
Наверное, твоя мать была хокарэми?
   - Нет, - ответила она.
   - А у тебя есть родственники?
   - Да.
   - Ты к ним бежала?
   - Нет.
   - А к кому?
   Молчание.
   - Просто бежала, чтобы в монастыре не оставаться? - спросил Смирол.
   - Да.
   - И куда же ты теперь?
   - А тебе что за дело?
   - Грубит, - заметил Ролнек.
   - Я бы тоже грубил, если б у меня выхода не было, - отозвался Смирол и
обратился к девушке: - Ты считаешь нас врагами?
   - Да.
   - Но мы не желаем тебе зла! - сказал Смирол. - Разве мы тебя
чем-нибудь обидели?
   - Нет.
   - Так в чем же дело?
   - Вы хокарэмы, - сказала девушка. - Волки Майяра.
   - А чем это плохо? - спросил Смирол.
   - Вы делаете то, что прикажут ваши господа.
   - У меня нет никакого господина, - сказал Смирол.
   - Сейчас тебе приказывает этот, - она указала на Ролнек, - а в Ралло
тебе будет приказывать Логри.
   - Меня зовут Ролнек, - строго поправил ее юноша, а второй восхитился:
   - Ишь ты, Логри знает!
   - Откуда? - спросил Ролнек.
   - Слыхала о нем.
   - Ну что ж, - сказал Ролнек медленно. - Значит, тебе придется с ним
познакомиться.
   - А как ты собираешься переправить ее на материк? - спросил своего
приятеля Смирол.
   - Она очень похожа на хокарэми, не так ли? - с ударением сказал
Ролнек.
   - Нас прибыло на Ваунхо пятеро - и убыть должно пятеро, - напомнил
Смирол.
   - А нас и будет пятеро, - ответил Ролнек.
   Смирол склонил голову к плечу:
   - Ты предлагаешь мне выбираться, как получится?
   - Именно, - согласился Ролнек. - Разве ты не справишься с этим?
   - Справлюсь, - усмехнулся Смирол. - Но понимаешь ли, загвоздочка
есть...
   Загвоздочка состояла в следующем: хоть люди и не имеют привычки
вглядываться в лица хокарэмам, все-таки они не слепы. А Смирол, вместо
которого Ролнек собирался вывезти с Ваунхо беглянку, как-никак обладал
довольно приметной внешностью. И кое-кого может удивить, если вместо
рыжего мальчишки вдруг объявится темноволосый.
   Ролнек, однако, вовсе не считал это серьезной проблемой.
   - Единственная примета - медные волосы, - сказал он. - А девку мы
перекрасим, это не сложно. Хоть попрактикуемся в маскировке.
   Девушка настороженно слушала их разговор.
   Ролнек чуть осветлил ей волосы растертыми в кашицу морскими улитками
и заставил еще полдня просидеть в колпаке, согревающем месиво из молотых
орешков лотарна и измельченной коры крарану. После этого, смыв малоприятно
пахнущее снадобье и прополоскав ей голову водой с кислым молоком, Ролнек
собственноручно насухо вытер ее коротко, по-монашьи, стриженные волосы и
воскликнул торжествующе:
   - Ага, получилось!
   Малыш Таву-аро, сравнив полученный цвет с природной окраской
Смироловой шевелюры, с