притихли, солдаты вытянулись,
будто окаменели. Луки в руках, мечи на поясе. Вряд ли бунтари вооружены
чем-то порядочным, но их очень много... Они просто навалятся волной, пустят
в ход свои дубинки, инструменты - какой тут меч устоит?
	Кагэро впился глазами в первый ряд, показавшийся на дороге. Они не
бежали, они шли пешком, как нормальные люди. Только над головами угрожающе
блестели заточенные наконечники, насаженные на длинные палки, в руках -
старые мечи, от которых потрудились отчистить ржавчину. Кое у кого были и
луки, но все плохие, из такого можно убить только на небольшом расстоянии.
	Нет, кажется, нет их там...
	- Идите с миром, люди! - закричал во всю силу своей луженой глотки
специально для этого поставленный человек. - Уходите и мы вас не тронем!
Вам будет все прощено!
	Толпа отозвалась полузвериным ревом. Кто-то швырнул свою дубинку
в кричащего, но промахнулся. Этот бросок и послужил началом.
	Солдаты, стоящие в кольце, все как один спустили тетеву. Сотня
стрел вонзилась в живую стену. Ни одна ни была потрачена даром - сто человек,
кто мертвый, кто умирающий, повалились под ноги своим товарищам. Те, впрочем,
и не заметили этого. Втоптали в дорогу так, что и следа потом не останется.
Еще одна сотня стрел взвизгнула и разорвала воздух. С тем же результатом.
Только позади тех, кто оказывался в первом ряду, колыхалось целое море
голов и рук...
	И тогда солдат, стоящий на вершине холма совсем рядом с дворцом,
замахал двумя флагами, которые держал в руках. На бунтовщиков обрушился
целый град стрел. У некоторых были тяжелые луки, из которых можно пускать
такие стрелы, что любую броню пробьет, только силу большую надо иметь. И
такие стрелы тоже летели на головы нападающим. Они проходили сквозь их тела
и вонзались в землю...
	Кагэро, постоянно вытирая лоб, шарил взглядом по толпе. В такой
давке попробуй различи...
	- Пленных не брать! - закричал кто-то и солдаты, стоявшие в кольце,
кинулись вперед. Уже с мечами. Конечно, в схватке с крестьянами у них было
гораздо больше шансов. Головы летели, как груши. Люди лезли уже по трупам.
Словно гору переходили.
	Это была настоящая бойня.
	Солдаты защищали своего императора. Если его убьют - им тоже жить
незачем. У них не будет другого хозяина. А эти сумасшедшие...
	Сердце Кагэро подпрыгнуло. Вот же они! Почти все, кто жил в том
селении! Слава богам, Сидзимы-лекаря там нет. Может, и в живых его уже нет,
кто знает.
	- Вижу! - завопил Кагэро, хотя это противоречило плану. - Вон, вон
они!
	Как там солдаты заметили, куда он показывал, только они очень
умело отсекли часть толпы. Какое везение - все те, кого сейчас нужно было
оставить в живых, держались вместе. А там уже и осталось немного... Эти
люди не представляли, на что шли. Половина воинов из кольца полегла, но
полегла и половина крестьянского войска. И нескончаемый град стрел все
сокращал его численность. Отсеченную часть быстро обезоружили, оглушили,
изолировали. Теперь они все валялись на земле, связанные по рукам и ногам.
	Бой - вернее, бойня - продолжался еще час. Вместе со стрелами закон-
чились и цели. Дорога и все вокруг было усеяно трупами. Оказалось, погибло
гораздо больше солдат, чем думали. Из тех, что стояли в кольце, не осталось
никого. Из тех, кто прятался в зарослях с луками, выжило чуть больше трети
Выходит, гораздо больше луков и стрел было у бунтовщиков, чем думали.
	Правда, и "войско" бунтовщиков оказалось не столь уж велико. Как
обычно, слухи увеличили его размер чуть ли не вдесятеро. Бунтарей и изна-
чально-то было чуть больше сотни, да еще в пути погибло несколько десятков.
Не совсем понятно только, на что надеялись эти люди...

	Кагэро сам сошел вниз, чтобы посмотреть на пленных. Глаза тех шест-
надцати человек, из селения, моментально обратились в лед. Даже под личиной
императора они узнали его... Как?! Кагэро указал на них.
	- Этих оставить, - велел коротко, - остальных казнить сейчас же. -
и добавил, подумав: - А этих заприте, завтра будем разбираться.

	* * *

	- Хотите умереть, как скоты или как люди?
	На их лицах ничего не изменилось. Они стояли и смотрели на горизонт.
	- Что ж, как желаете.
	Кагэро не стал думать. Он все обдумал заранее. От Мудзюру ему
передалась жестокость и изощренность в придумывании казней. Для них он
выдумал хорошую месть. Такую, которая успокоит его душу, пусть хотя бы
немного, хотя бы чуть-чуть...

	На самом краю пропасти заранее вкопали крепкий столб, а на верхушку
столба прикрепили перекладину, уходящую далеко за край ушелья. К концу
перекладины, который находился над пропастью, была прикована цепь. Достаточ-
но прочная, чтобы удержать человека.
	Кагэро выбрал первого. Он помнил, этот человек бил его с улыбкой
на губах.
	- Помнишь, как вы чуть не убили меня? - тихо спросил он. - Помнишь,
какое удовольствие тебе доставляло то, что ты бьешь меня ногами по ребрам?
Поулыбайся теперь.
	Кисти его рук, сложенные вместе, обмотали цепью и закрепили замком.
Потом подвели к краю и велели прыгать. Это было частью казни.
	- Если сумеешь добраться до перекладины, отпущу, - крикнул Кагэро.
	Человек, конечно, не мог прыгнуть сам - срабатывал инстинкт самосох-
ранения. Его ткнули в спину копьем. И он повис над пропастью. Подергался
немного и, грозя лишиться кожи на руках, покраснев от натуги, вывернул кисти
так, что цепь еще раз обернулась вокруг них. Только наполовину, он уцепился
за цепь пальцами, чтобы не вернулась на место. Теперь можно подтянуться и
сделать то же самое еще раз. Но очень тяжело, а цепь такая длинная...
	Кагэро хотел позабавиться. Все-таки, он возвращает им ту боль и
страдания, которые они принесли ему. Цепь слишком длинная, ни у кого не
хватит сил добраться до перекладины. Время от времени человек беспомощно
повисал, и тогда слуга с длинным шестом, конец которого был вымазан смолой
и подожжен, прижимал горящий конец к его спине. Тогда над ущельем проносился
крик, а столб начинал мелко дрожать.
	Закончилось все тем, что казнимый совершенно обессилел. Его вытянули
обратно, сняли цепи с рук. Кагэро увидел, что кожи у него на руках не
осталось вовсе. Как у него, когда Мудзюру заставлял рыть ямы... Нет. Кагэро
мотнул головой. Вытащил из-за пояса кинжал и молча резанул по шее пленника.
А потом еще один удар - вонзил лезвие между ребер.
	- Давайте следующего, - велел он, вытирая кинжал. - А этого уберите.
	Следующий пленник был заметно сильнее первого. И он явно не собирал-
ся сдаваться.
	- Никогда не смотри в глаза жертве, - сказал он, когда его проводили
мимо.
	Но и он не смог. Он прополз уже половину расстояния и вокруг кистей
у него вырос приличных размеров моток. И вдруг он дико закричал. Все увидели,
как полетел вниз оторванный палец, как хлынула следом струя крови... Как
быстро размоталась цепь и крик стал очень высоким, сорвался на визг... На
локтях его обозначились красные полосы, кожа порвалась. 
	Кого-то стошнило. Кажется, это один из солдат. Кагэро подивился ему:
в бою творят такое, от чего в глазах темнеет, а тут... Наверное, потому что
то - бой, то не убийство, а война. А то, что творится здесь...
	- Вам повезло, - сказал он, повернувшись к оставшимся пленникам; те
стояли полумертвые, все как один с белыми лицами. - Убейте их. Столб свалите
в пропасть.
	Носилки с императором унесли, а сзади еще несколько минут слышались
сдавленные крики.

	* * *

	- Тот человек был прав, Кагэро, не нужно смотреть в глаза тому,
кого убиваешь.
	Мудзюру выглядел довольным. Конечно, с чего бы ему не радоваться,
Кагэро продлил его жизнь чуть ли не на пятьсот лет. Достаточный срок, чтобы
сойти с ума...
	- Смотреть в глаза убийце гораздо хуже.
	- Не спорю. Ты молодец, правильно поступил. Месть - дело благородное.
	- Я так не думаю... уже...
	- Но ведь ты свой долг вернул, не так ли? Зачем занимать голову
лишними мыслями: а правильно ли было сделано или нет? Все, что было, то
прошло. Время вспять не повернешь. А ты только истерзаешь себя. Впрочем,
не переживай. Тебе еще не раз придется мстить.
	- Например, тебе?
	Кагэро показалось или Мудзюру на самом деле вздрогнул.
	- Мальчик, - сказал Говорящий фальшиво-сладким голосом. - Ты хотя
бы думаешь иногда, что говоришь? Да ты на коленях передо мной ползать должен!
Ты посмотри, кто ты сейчас и кем ты был. Грязью был. А теперь - люди грязь
на твоих подошвах. Не доволен, что ли?
	- Нет, не доволен, - Кагэро помолчал, размышляя о том, нужно ли
рассказывать Говорящему то, что он хотел рассказать. - Не доволен, потому
что... я не свободен. А какая разница птице, из какого металла сделана ее
клетка, из золота или простого железа? Птице ведь эту клетку не продавать,
ей в ней жить.
	- Ну да, какая разница Кагэро, из какого металла сделаны цепи, в
которые он закован... Так? Мальчик мой, ты очень молод и глуп, а глупость
твоя заключается в самоуверенности. Так вот запомни: никогда не будь ни в
чем уверен! Всегда просчитывай все возможные варианты. Не надейся на судьбу,
у нее и без тебя забот хватает...
	Кагэро вскочил и, широко размахнувшись, ударил Говорящего по лицу.
Так, что брызнула кровь и хрустнули хрящи - наверное, сломал нос.
	- Ублюдок... ублюдок... - он бросал слова, задыхаясь; воздух подпирал
к горлу, закрывал его подобно пробке. - Чтоб ты... чтоб тебе... А...
	Он махнул рукой и ушел. В спину дохнуло холодом.
	Кагэро взяла такая досада, что хоть сейчас иди и вешайся. Ну когда
он разучится делать ошибки? Когда поймет, что все происходящее кому-то на
руку? И когда осознает, что понимать это - слишком мало?
	И что-то в нем в очередной раз сломалось.

	На следующий день Кагэро велел погасить бунтовщицкие настроения
в народе. Это - новая война. Война людей с людьми, но тем она хуже, что
в этой войне брат может пойти на брата, а сын на отца. Но, похоже, никто
ничего страшного в этом не видел - к убийствам стариков, сказавших неосто-
рожное слово, относились вполне спокойно.
	Сам же Кагэро таким образом расчитывал получить небольшую передышку.
Уйти от всех, чтобы и он никого не видел, и его не донимали взглядами и
раболепным шепотом. Хотя, никто не имел права входить в его покои без
позволения, но людям этого и не нужно было. А он прекрасно видел и слышал
чужие мысли даже сквозь стены - что стена для мысли?
	Кагэро тайно уехал из дворца, не взял с собой никакой одежды, кроме
своей прежней, пищи побольше и немного воды. Но он взял лошадь и меч. И
уехал в горы, где выбрал себе небольшую, даже маленькую долину, соорудил
там шалаш из веток и травы, перемешанной с мокрой землей. В долине был
родник, так что водой он обеспечен, можно поймать какого-нибудь зверя. Пусть
небольшого, но для одного человека достаточно. Кагэро не хотел ни слышать,
ни видеть того, что происходит в стране. Ему, в сущности, было все равно. Но
Мудзюру теперь очень силен, благодаря Кагэро, и может устроить все, что
угодно.
	И потом, Кагэро взяли сомнения, единственный ли Мудзюру Говорящий?
Возможно, где-нибудь по горам и лесам бродит еще несколько десятков таких
же. И что будет, если они надумают объединиться? Естественно, в конечном
итоге останется только один, самый сильный, по законам природы. Но до этого
они успеют наделать достаточно бед.
	Кагэро понял, что Мудзюру просто неуравновешенный человек. Ему
доставляет удовольствие причинять людям боль и страдания. Именно людям. Ему
нравится смотреть, как умирают, нравится терзать душу своими разговорами...
Что сделало его таким, Кагэро не знал. Да и не нужно ему этого знать. Зачем?
Мудзюру исправит только смерть, а пока он жив, Кагэро решил старательно
избегать встреч с Говорящим. Только как? Как, если он появляется в любом
месте, где только захочет?!
	Значит, нужно разрушить монолитный фундамент силы Говорящего. Пусть
в результате этого он потеряет все данные, вернее, навязанные ему способ-
ности, к которым Кагэро уже привык, но зато жизнь войдет в привычное русло.
А чтобы разрушить скалу, не обязательно разносить ее в осколки. Достаточно,
чтобы образовалась маленькая трещинка в основании, а время сделает свое
дело. Трещинка вырастет - и тогда придет конец всему...

	Первая ночь в долине. Кагэро и впрямь почувствовал себя свободнее.
Легче стало дышать и легче стало оборачиваться мыслям в голове. Во дворце
им нередко овладевало отчаяние, причем, настолько сильное, что мысли о
самоубийстве уже переставали казаться такими уж абсурдными. Сколько раз
он говорил себе: "Еще чуть-чуть - и покончу с собой"? Сбился со счету. И
стал размышлять о том, что такое самоубийство, - проявление слабоволия или
же наоборот, недюжинной внутренней силы. Даже разрезать себе палец было
так трудно, что уж говорить о...
	Кагэро решил разбить цепи, которыми была скована его душа.
	Многие, кто называют себя мудрецами, говорят, что "главный твой
враг - ты сам", что "победить себя труднее всего" и прочее. И прочую чушь.
Кагэро поражался, как они еще могут называться мудрецами. И насколько глупы
должны быть люди, склоняющиеся перед их _мудростью_, которая на самом деле
не стоит и ломаного гроша. Люди вообще глупы, глупы и жестоки, он себе это
уже уяснил. Люди - сборище мелких, эгоистичных донельзя ничтожеств, и никуда
от этого не денешься. Люди - это даже не звери, это просто животные. Звери
не знают жестокости и подлости. Можно, конечно, назвать тигра жестоким. Но
разве он убивает ради развлечения? Разве тигр способен предать или солгать?
Природа создала человека разумным, тем самым наказав его. И рано или поздно
он это поймет. Кагэро и раньше чурался людей, а сейчас... После всего этого.
	А ведь Мудзюру говорил об этом!
	Да, Кагэро и сам ничуть не лучше остальных, он мстил... Но как еще
можно поступать с теми, кто едва не лишил тебя жизни? Разве это правильно,
оставлять виновных без наказания?
	А разве он сам не виноват перед ними? Любовь той девушки к тому, кто
родился врагом, представлялась ему преступлением. И всем остальным тоже. И
она была наказана. Но как?! Более того, была убита невинная женщина, мать
Дакуана.
	Кагэро посмотрел на небо, глубоко вздохнул - и все тяжелые мысли
разом отлетели в бездну. Хоть Мудзюру и не человек, но он, как это ни
прискорбно признавать, прав. Незачем терзать себя ненужными мыслями. Лучше
быть дураком, чем сумасшедшим...
	...он закрыл глаза, привычно нырнул в черный водоворот. И удушье
в этот раз было уже не таким сильным. Только вот картина, представшая глазам
Кагэро, совсем не походила на ту, которую он видел в прошлый раз. И ощущения
были не те. Например, удушье исчезло вместе с водоворотом.
	Кагэро очутился в кубической комнате с пятью зеркальными стенами.
В каждой он видел свое отражение, а также отражение отражения в стене напро-
тив... Это бесконечный лабиринт - зеркало. Опасный мир. Шестая стена куба
открывалась тоннелем с такими же стенами-зеркалами. Размеры комнаты и
тоннеля были достаточными, чтобы стоять в полный рост.
	Кагэро не сразу увидел изменения в своем внешнем виде, хотя имел
возможность лицезреть себя со всех сторон. Во-первых, он был одет в черное
кимоно, очень дорогое, лиловые шаровары, расшитие золотыми нитками. Во-вто-
рых, у пояса висел длинный прямой меч - текуто. Вероятно, такими мечами
рубили друг друга его очень далекие предки. Если бы Кагэро двинулся, то,
конечно, почувствовал бы и необычную одежду и меч у пояса...
	Кагэро прошел дальше. Коридор расходился в стороны и продолжался
вперед, там сверкала новая комната. Кагэро пока не заметил каких бы то ни
было источников света, похоже, свет просто блуждал здесь, замкнутый в
бесконечный зеркальный лабиринт. Свет просто плавал в воздухе. Кагэро
стало жутко от вида сотен его отражений, которые были повсюду. На него
смотрели люди с его лицом и одеждой, но смотрели чужими глазами. И у каждого
выражение глаз было свое.
	В пятой или шестой комнате, когда Кагэро уже начал думать, что
лабиринт - это просто кольцо комнат и переходов между ними, к этим отраже-
ниям примешалось еще одно. Удивлению Кагэро не было границ. Стоящий перед
ним воин имел два меча, его лоб был выбрит, а волосы зачесаны назад. То
есть, воин был самураем.
	Самурай не выглядел удивленным. Он будто ждал Кагэро. Его приветствие
было не очень долгим, но витиеватым.
	- Здравствуй, самурай, - просто брякнул Кагэро; не выносил он с
некоторых пор обычай выражаться цветасто и сложно, если можно сказать все
одним-двумя словами. По лицу воина пробежала тень.
	- Можешь обращаться и разговаривать со мной так просто, как только
можешь, - добавил Кагэро. И еще он взялся за рукоять меча. - Я не терплю
словесной шелухи.
	- Мой господин предупреждал меня о том, что ты - очень странный
человек, - кивнул самурай. - И еще он сказал мне, что ты очень опасный
противник. Я даже не буду просить тебя назвать твоего имени, но и не назову
своего, ведь ты не самурай.
	Кагэро не понял, спрашивает ли воин или утверждает. Вопросительных
интонаций в его голосы была ровно половина.
	- А о чем еще тебя предупредил твой господин?
	Видно, самураю было тяжело _говорить просто_, потому что он постоянно
сбивался на уклонение от прямого ответа.
	- О том, что мне, скорее всего, придется умереть. Но я умру спокойно
лишь в том случае, если заберу тебя с собой.
	- Понимаю, победа любой ценой... И кто же твой господин?
	Самурай несколько секунд жевал губами и смотрел на Кагэро.
	- Император Госага, - выдавил он, наконец.
	Кагэро обдало жаром. Неужели это правда? Значит, в его душе есть
место только для одного, так получается? Когда Кагэро ушел, Госага вернулся
в этот мир... Кагэро ведь отказался... Нет! Не отказывался!
	В нем заговорила обида и чувство утраченного могущества. Он вовсе
не хотел... Вот как оно, узнавать себя. Пока был в шкуре императора, все
думал о свободе. Получил свободу - потерял власть. Все в природе стремится
к равновесию...
	Ну конечно, он не так уж долго пробыл в чужом теле, чтобы собственное
лицо показалось новым. Да, это прежний Кагэро. Прежний... с одной ногой
короче другой и кривой спиной. И шрамом поперек лба, которого он раньше не
замечал.
	И вот тут-то Кагэро вздохнул с облегчением.
	Кажется, Говорящий оставил его в покое. Но внезапная эйфория тут
же отхлынула. Кого же еще, как не себя, он может увидеть в зеркале своей
души. Ему самой судьбой предназначено быть кривобоким, он от природы
неправильный.
	Самурай ждал. Он пока не обнажал меча, но видно было, что ему очень
хочется поскорее покончить с этим делом.
	- Прямо здесь? - спросил Кагэро, убежденный, что его поймут правильно.
	Самурай кивнул.
	- Здесь. Господин сказал, что выйду я отсюда только с твоей головой
и твоим сердцем в мешке.
	Он указал на мешок, лежащий за его спиной. И Кагэро вспомнил лицо
Камари, которая своими руками достала сердце Дакуана из мешка.
	- Так и сказал? - рассеянно переспросил Кагэро. Самурай утвердительно
кивнул. - Ну что ж, нет смысла откладывать то, чего все равно не миновать.
	Если честно, эти слова были для Кагэро из разряда тех, которые
хорошо говорить относительно к другим. А когда это касается тебя... Страх
все равно берет свое.
	Кагэро и не заметил, как меч оказался в руке самурая. "С таким
противником мои шансы... более, чем незначительны", - подумал он запоздало:
мечи уже скрестились, родили несколько искр. Кагэро поразился, откуда у
него в руках такая сила - удар самурая был совсем не слабым. Во всяком слу-
чае, если бы клинку встретилось на его пути бревно, сталь ушла бы, наверное,
на половину ладони в древесину. И нанес он его так, без особого усилия.
Значит, не в полную силу дерется воин, не в полную...
	Узкого тонкого клинка Кагэро почти не видел - он мелькал с такой
скоростью, что превращался в полупрозрачный веер. Кагэро лишь неумело
размахивал мечом да медленно отступал назад. И ждал, когда же наконец нат-
кнется спиной на стену...
	Усталость сделала руки непослушными. В нескольких местах ткань
одежды Кагэро была разрезана, а под ней краснели кровью раны. Впрочем, как ни
странно, Кагэро удалось ранить и самурая. Один раз очень удачно - резануть
кончиком клинка по груди. Самура