оторого волосы на голове трещали и превращались в сухие
прутики. В этот миг не было никаких запретов, обычных для общества. Даже
нижайший оборванец мог сейчас плюнуть в лицо Кагэро. Потом он прыгнет с
обрыва или утопится, но это будет только потом, а сейчас люди превратились
в зверей.
	Но никто не бросил ни камня, ни оскорбительного слова. Кагэро прошел
сквозь облако молчания. И он не сказал бы, что в этих людях была ненависть.
За что им ненавидеть его? Они просто были внутренне напряжены, правда, до
состояния струны. Это могло быть и любопытство. Но не ненависть и даже не
простая неприязнь.
	В доме пахло смертью. Этот запах напоминал смесь могильной, болотной
вони с сыростью и затхлостью. Кагэро задерживал дыхание, но не переставал
ощущать смрадное дыхание той стороны, куда уходят.
	Кагэро лег на спину и закрыл глаза. Голова сильно кружилась, так
что хотелось сжать ладонями виски и остановить... Значит, испытание Кагэро
заключалось не только в возможности проникнуть в изуродованную душу Итиро.
Теперь он чужой. Его будут демонстративно игнорировать и шептаться за спиной.
Люди вообще очень жестоки. Они и сами не понимают, насколько это мучительно,
когда за твоей спиной шепчутся и колют затылок взглядами. Вот только зачем?
Зачем Мудзюру все это делает? Возможно, он хочет воспитать в Кагэро такую
же жестокость, какую он видит вокруг себя.
	Кагэро еще не знал, насколько успешны попытки Мудзюру.
	Заснуть ему не удалось, но он пролежал до самого утра вот так, глядя
в потолок и перебирая мысли в голове. Мысли были неприятными - скользкими,
холодными, как жаба.
	А утром к нему пришли. Трое солдат, вооруженных мечами. В груди
Кагэро что-то ухнуло, оборвалось. Он знал эти глаза. У всех троих вместо
глаз блестели пустые стекляшки - зрачки сужены до невозможности, выражения
никакого. Его проводили к дому Мудзюру, где собралось уже порядочно народу.
И там же был Мудзюру.
	Над головами пролетел вздох. Кагэро заметил печать усталости на лице
Говорящего. Оно и не мудрено, ведь Мудзюру сделал то, чего Кагэро боялся
больше всего. Отныне в селении нет людей и очень скоро оно опустеет.
	- Убийца! - взвизгнул кто-то и это стало первым камнем. Со всех
сторон посыпались оскорбления, обвинения и еще что-то... Потом полетела грязь.
Мудзюру стоял на ступенях своего дома и наблюдал за тем, как гнется под
ударами камней и комков грязь Кагэро.
	Получилось так, что он оказался в центре пустого круга - люди разош-
лись, чтобы было удобнее. И ему некуда было деться. Куда бы Кагэро не глянул,
всюду встречал лишь пустые глаза, мерцающие чужой ненавистью.
	- Довольно! - Мудзюру поднял руку и все прекратилось, голоса умолкли.
	- Довольно, - повторил он уже тише. - Я придумал хорошее наказание
для этого человека. Вы хотите наказать его?
	Люди взвыли, затрясли поднятыми над головой кулаками.
	- Как вы знаете, - продолжил Мудзюру, - за селением начинается
дорога, ведущая дальше, в горы. И деться там некуда, можно идти только
вперед... Иди, Кагэро. А вы, - он повысил голос, - а вы его гоните. Дальше
можно свернуть с дороги в сторону. Возьмите его в кольцо. Если тебе, Кагэро,
улыбнется удача и ты сумеешь уйти от погони, получишь свободу. Если нет -
я придумал хорошую казнь. Беги!

	Кагэро сорвался с места. На одном дыхании преодолел остаток пути
до той черты, за которой больше нет домов. Но сзади неслась толпа с палками,
а кое-кто и с мечами и луками.
	Первая стрела просвистела на расстоянии вытянутой руки сбоку, когда
он уже выбежал на дорогу. Ровная и твердая, она была похожа на прямую линию.
А по сторонам были разбросаны огромные валуны. Да, побеги он сейчас вправо
или влево - его тут же схватят, слишком трудно лезть по гладким камням. И
он бежал.
	Воздух стал горячим, он рвал грудь и Кагэро казалось, что еще чуть-
чуть и горлом хлынет кровь. Стрелы, видимо, специально пущенные мимо цели
ударялись о валуны, только камни изредка били в спину и по ногам. Но удары
были слабыми. Люди забавлялись. Это их последняя забава. Скорее всего, сразу
после окончания этого спектакля смерть пойдет гулять по домам.
	Наконец, нагромождения валунов закончились. Кагэро на бегу оглянулся.
Расстояние было катастрофически маленьким. Нет, не выйдет... Но надо попро-
бовать. Если и дальше бежать по прямой, силы скоро иссякнут, он просто
упадет на землю. Его либо растопчут, разгоряченные погоней, либо отнесут
обратно. А там уж постарается Мудзюру.
	Зря он верил Говорящему, ох зря...
	Кагэро свернул вбок, перепрыгнул через невысокий навал камней,
побежал вглубь лабиринта из камней. Брошенный кем-то наугад камень угодил
ему прямо в макушку и на миг свет померк от сильной боли. Кагэро остановился
и тут же почувствовал тошноту. Попытался сдержать, но не вышло. Его вырвало.
Ноги моментально сделались ватными.
	Это конец...
	Погоня была надолгой. Зверь сдался.
	Но он все же побрел, цепляясь руками за нагретые ранним, но уже
жарким солнцем камни. Звери не сдаются, они либо живут, либо умирают. Кагэро
несколько раз глубоко вдохнул, очень медленно, хотя легкие неудержимо желали
вытолкнуть из себя воздух. В конце концов, ему удалось восстановить дыхание.
Он стал понемного приходить в себя. Почувствовал, как что-то теплое бежит
по виску, и как пульсирует боль в черепе. Ну конечно, голова разбита. Он
очень осторожно ощупал макушку. Сама кость, вроде, целая, но каждое прикосно-
вение отзывается такой болью, что сознание норовит выскочить вон.
	Кагэро оставил свою голову и принялся строить щит. Он видел его
как полупрозрачную оболочку яйцеобразной формы. Конечно, от камней и стрел
такая не защитит, но обычный человек не должен увидеть его. Вернее, увидеть
в образе человека - барьер искажает внешнюю форму. Может быть, Кагэро станет
демоном, а может и простой птицей. Он не хотел выглядеть как демон - слишком
приметно, лучше стать какой-нибудь лисой, желательно с грязной, ободранной
шкуркой.
	Кто-то увидел его. Кагэро видел этого человека раньше, в селении.
Он жил почти на самой окраине с женой и тремя детьми разного возраста. Он
остановился, опустилась рука с дубинкой. Но случилось то, чего Кагэро не
ожидал. Человек упал на четвереньки, стремительно уменьшаясь в размерах,
кожа в мгновение поросла шерстью, лицо сузилось, челюсти вытянулись вперед,
превратившись в морду. Теперь вместо человека на камнях стояла немного
великоватая для обычного животного собака. Только глаза остались человечьи.
	- Ину, - выдохнул Кагэро. - Всякого повидал, а оборотня вижу впервые
	Собака улыбнулась, но улыбка больше походила на дружеский оскал,
когда хотят не укусить, а просто поиграть. Через несколько минут оборотень
снова стал человеком и поправлял на себе съехавшую в разные стороны одежду.
	- Не скрывайтесб, Кагэро-сан, в этом селении все оборотни, -
сказал он. И Кагэро понял, что с ним все в порядке, его глаза живы и взгляд
осмыслен.
	- Что случилось? Это Мудзюру? - выпалил он. Оборотень нахмурился.
	- Какой Мудзюру? Я вас не понимаю.
	- Ну, тот человек, который приказывал вам гнать меня, - поправился
Кагэро; конечно, никто не знает настоящего имени Говорящего, кроме тех, кому
он сломал жизнь.
	Он вздрогнул. Этот человек не носится вслед за ним с пеной у рта,
не поддался влиянию Говорящего и он только что узнал имя Мудзюру... Кагэро
невольно взглянул на руки оборотня. Нет, конечно, никаких шрамов там нет,
трансформация разглаживает все шрамы на теле. И заживляет раны. Кагэро
осторожно потянулся к сознанию оборотня.
	Интересно, как выглядит душа того, в ком живут одновременно два
сознания? Почему-то ему не очень хотелось узнавать.
	Оборотень - приближенный Мудзюру в селении. Он часто помогает ему
во многих делах. Наверное, за это Говорящий и наградил его неуязвимостью.
	- Говоришь, все такие... - задумчиво повторил Кагэро. - Почему?
Как это получилось?
	- Я не смею вам отказывать в ответе, но, как мне кажется, здесь не
самое подходящее место для подобных разговоров. Пойдемте со мной, я покажу,
куда можно уйти.
	Неподалеку под камнями обнаружилась яма.
	- Туда, скорее.
	- А ты?
	Оборотень огляделся.
	- Я следом, - сказал он. - Надо ведь закрыть вход.
	Кагэро остановился. Совсем рядом с головой пролетел камень и разда-
лось торжествующее гиканье.
	- Нет.
	Оборотень удивленно посмотрел на него.
	- Как это?
	- Я не верю тебе.
	- Нет времени. Хотите умереть - пожалуйста.
	Кагэро понял, что деваться все равно некуда. Нырнул в черную дыру.
Больно ударился коленом. Сверху посыпались мелкие камешки. Темно было, хоть
глаз выколи. Кагэро осторожно сделал шаг вперед, другой и... Наткнулся на
земляную стену. Вправо, влево - то же самое. В груди поднялась ярость. Он
рванулся назад, но не успел. Оборотень привалил к дыре большой камень.
	- Сюда, сюда! - послышался заглушенный толщей камня и земли крик.
	Кагэро изо всех сил сжал зубами свою руку - ярость искала выхода.

	Его принесли в селение, связанного по рукам и ногам. Руки связали
за спиной, да веревку, шедшую от рук, обернули петлей вокруг шеи. Так
Кагэро мог дышать, только сильно запрокинув голову. Его бросили на землю и
только тогда развязали руки. Ноги оставили.
	- Помнишь уговор? - притворно вежливо поинтересовался Мудзюру.
	- Не было никакого уговора, - Кагэро сказал, будто плюнул. - Не
было!
	Мудзюру покачал головой.
	- Отведите, - приказал он.
	Кагэро увидел большую круглую площадку, огороженную деревянной
решеткой. Впрочем, ее не сломаешь, слишком толстые прутья. Его втолкнули
внутрь через подобие двери, предварительно разрезав веревки на ногах.
Он постоял на месте, пока восстановилось кровообращение в ступнях. За это
время вокруг решетки собралось почти все селение, только не было детей.
Вероятно, то, что здесь сейчас произойдет, не для детских глаз. Кагэро
внутренее сжался.
	Правда, все стало ясно, когда к ограде подвели собак на коротких
поводках. Пять огромных псов. "Оборотни, - подумал Кагэро. - Ну и ну..."
	Собак впустили внутрь через то же отверстие, которое тут же закрыли
так, что и не выбьешь прямоугольный кусок решетки. Псы встали полукругом.
Кагэро медленно отошел к стенке. При нем не было никакого оружия. В глазах
псов зажглись красные огоньки.
	Они бросились все разом. Кагэро закрыл лицо руками, но какие руки
могут устоять против собачьих зубов? Он закричал. Так дико, как не кричит
даже упавший на острые камни зверь. Псы рвали его живьем, а сознание
отчаянно цеплялось за тело...
	Во все стороны летела кровь, куски мяса. Конечно, псы не хотели есть,
они хотели только убить. Затрещали кости. Кагэро уже просто не мог двигаться.
От него осталось только сознание, остальное... И когда Солнце почернело,
он бы вздохнул - с облегчением - но грудь его была разорвана, легкие проку-
шены. Стрела боли пронзила его с новой силой, когда челюсть пса сомкнулась
на сердце. И после этого все закончилось.
	Пришла тьма.


ГЛАВА ШЕСТАЯ

	На лицо упал первый солнечный луч, прошедший путь от окна к спящему,
и император проснулся.
	Проснулся впервые за всю свою жизнь по-настоящему. Что всю жизнь
дремал, а сейчас... сейчас накатила необычная свежесть, жажда действия. И
все эти правила показались вдруг настолько ничтожными, что императору
захотелось тут же о них забыть и вообще отменить.
	Отменить! Великолепная мысль! Почему бы не ввести в обращение такие
правила, какие ему нравятся больше? Да не в том дело, какие нравятся, а
какие не нравятся. Такие, которые кажутся правильными.
	Конечно, никто не согласится, потому что на протяжении веков именно
это считалось _правильным_. Но это утро и это солнце, и небо... Все это
вселяло в императора такую уверенность в том, что все, что он сделает,
обязательно получится... Он улыбнулся и сказал сам себе:
	- Император Госага изменит мир!
	Сказал просто так, чтобы вплести свой голос в тот набор звуков,
который доносился с улицы. И немного боялся, что голос нарушит гармонию,
но нет... И Госага смог облегченно вздохнуть.
	Вздохнуть, встать, повернуться к зеркалу...
	...и на миг перестать быть собой. Телом овладела дикая боль, она
заставила мышцы свернуться в судороге, а кровь погнала по сосудам с такой
силой, что, кажется, вот-вот лопнут. И только на одну секунду Госага увидел,
что его глаза стали зелеными. Потом, позже, к ним вернулся обычный цвет,
но за эти мгновения в его памяти - именно памяти! - появилось столько новых
образов, звуков, что хватит на целую жизнь.
	И некоторые из этих воспоминаний вызвали тошноту.
	Особенно последнее.
	От такого Госага вообще чуть не потерял сознания. Он никогда не
видел, чтобы людей казнили таким способом, а это была именно казнь. Но одно
дело видеть, а другое... испытать это на себе, особенно, когда жизнь и
сознание держутся в тебе до последнего. Вернее, когда их держут...
	Потом снова пришла боль. И с новой силой хлынули воспоминания. Они
рвали мозг императора на части. И еще помимо всего этого появилось новое для
него ощущение. Старая, привычная личность - император Госага, которого с
детства называли потомком богини Аматэрасу, - стала растворяться. А на ее
место приходила новая, абсолютно чужая, молодая, яростная натура. Император
оказался разорванным напополам; одна из половин медленно увеличивалась в
размерах...

	...Кагэро очнулся и не почувствовал своего тела. Вокруг было темно,
лишь кое-где вспыхивали разноцветные звезды, которые, впрочем, тут же и
гасли.
	Потом тьма пришла в движение. Завертелась, свернулась в подобие
шара, растянулась, стала еще меньше. Вокруг Кагэро образовался черный,
плотный кокон. Через некоторое время он _почувствовал дыхание_. И вместе
с этим пришла обычная плотность рук, ног, туловища. Слушалось тело, правда,
нехотя, мышцы одеревенели.
	А потом вернулась память.
	И когда к Кагэро вернулась способность мыслить, он понял, что обрел
новую жизнь. Или обретает. Это невозможно, но... Хотя, очень может быть,
что все окружающее просто та самая загробная жизнь, о которой так много
говорят.
	Темнота стала бледнеть. Сквозь ее полог проступали контуры предме-
тов. До ушей добрался шум, из которого так же медленно выделялись отдельные
звуки.
	Наконец, ему надоело ждать. Кагэро чувствовал в себе достаточно
силы, чтобы попробовать. И он попробовал. Белый луч вырвался из его лба
и ударился в стенку кокона. Тотчас же в стороны поползли трещины. Серая уже
оболочка быстро разваливалась.
	Кагэро обнаружил, что лежит в постели, весь мокрый от пота. И
жутко уставший. Усталость, как от болезни или длительного приступа. Тело
требовало сна, хотя сознание было вполне работоспособно. Странный контраст.
	Пришлось уснуть.

	Проснулся он скоро, не проспав даже до полудня. Боль в голове утихла,
но Кагэро чувствовал себя не в своей тарелке. Не в своем теле. Прежняя лич-
ность императора забилась куда-то в глубокий-глубокий закуток и там жалобно
поскуливала. Сейчас она обессилена, сражена ударом, но придет время и...
	Поэтому надо успеть.
	Кровь хлынула Кагэро в голову. Сердце радостно заколотило о ребра.
Вот оно, наконец-то! Он моментально все понял и простил Мудзюру - ведь это
он осуществил мечту Кагэро, хотя помощи не обещал. Обещал не помогать. И
радость пошла на убыль.
	Мудзюру никогда ничего не сделает бескорыстно. На что-то он надеется.
Даже не надеется, а совершенно точно уверен, что получит желаемое. Только
что? Место при императоре? Для чего оно ему? Почему он тогда не попробовал
усадить на гору величия самого себя? Кагэро не хотелось верить, что все, что
говорил Мудзюру, - ложь. Что он для Мудзюру всего лишь инструмент для дости-
жения целия.
	Ну конечно, вначале подняться из грязи за счет чужого чувства благо-
дарности. Похоже, не так уж силен Мудзюру, если может только деревнями
управлять. То есть, не очень большим количеством людей. Не так уж и велика
его хваленая сила...
	Кагэро поймал себя на мысли о том, что придумывает способ, как сжить
Мудзюру со свету. Просто убить - еще неизвестно, чем это обернется. Что
сможет вытворить Говорящий, пусть даже после смерти. Опыта у Мудзюру всяко
больше, чем у Кагэро...
	И только сейчас Кагэро впервые ощутил всю враждебность окружающего
его мира, его хищную беспощадность. Теперь он шел по тонкой грани - с одной
стороны была жестокость, с другой - мир постоянного страха.

	Слуга сыпал словами, как горохом. Из множества цветастых оборотов
следовало, что какой-то бедно одетый человек хочет немедленно видеть импе-
ратора. Причем, стражники не сумели удержать его, они говорят, у него такой
голос, каким точно не может обладать бедняк.
	- Какого цвета у него глаза? - прямо и резко спросил Кагэро. Слуга
широко раскрыл глаза и залепетал что-то насчет излишней оригинальности
мышления, что, впрочем, и отличает императора как потомка светлой Аматэрасу
от остальных людей.
	- Какого цвета у него глаза?! - гаркнул Кагэро и слуга побелел лицом.
	- Я не знаю... - пролепетал он, приплетая обычные для этикета
обращения и обороты. - Кажется, ничего необычного в его лице нет...
	Кагэро вскипел гневом. Выдрал у одного из стражников меч, выставил
перед собой.
	- Впустите, - сказал он уже тише, - но если у этого человека глаза
_зеленого_ цвета - твоя голова полетит вон в тот угол, - он махнул мечом.
	Теперь бледностью лица слуга напоминал Итиро. Кагэро скривился и
отвернулся. Он был почти уверен, что пришел Мудзюру. Да, он искусно скрывает
свой облик от людей, как скрывает и Кагэро, но друг друга они узнают в
любом случае.
	Вошел не Мудзюру. Просто какой-то не слишком бедный крестьянин,
полумертвый от счастья. Он упал на колени и так застыл, не зная как и что
говорить. Кагэро скрипнул зубами.
	- Как посмел ты явиться в дворец императора, грязь? - прогудел он.
Естественно, ни малейшего представления о манере разговора столь высокопос-
тавленных особ он не имел. Но старался сыграть на природной строгости голоса.
Кто посмеет возражать императору? Скорее, небо с землей поменяются местами,
чем кто-либо возразит ему или сделает замечание.
	Кагэро почувствовал, что волна славы уже захлестнула его с головой.
	Крестьянин пошевелил губами, но не издал ни звука. Кагэро окинул
взглядом зал. У дверей застыли подобно изваяниям стражники, слуга уже куда-то
исчез... По залу гуляла пугающая пустота.
	Кажется, подул ветерок, легкий, прохладный. И зашептали голоса.
	Кагэро успел подумать, что уже устал от этих штучек, но зал сжался,
превратился в кольцо диаметром шага три-четыре. Сверху полился свет, белый
и беспощадно яркий. В кольце - Кагэро, крестьянин с белыми от ужаса глазами.
А за пределами его - тьма, как стена. Только где-то в этой тьме стоит и
наблюдает за происходящим Мудзюру.
	- Как ты... посмел... явиться... грязь?! - зарычал Кагэро. Обстанов-
ка захватила его и понесла на вершине своей волны. Происходит что-то необыч-
ное.
	Может быть, Мудзюру все же не лжет и действительно хочет "вылепить"
из Кагэро...
	Ярость снова подкатила к горлу. Ну кто просил?! Кто?! Кагэро ответ
руку и одним махом снес крестьянину голову. Тело, глухо стукнув, упало на
пол. К ногам Кагэро устремился красновато-черный поток. Вскоре он оказался
в самом центре лужи крови. Отрубленной головы он не видел - укатилась в
темноту.
	Рука никак не хотела выпускать меч. И ярость ничуть не утихала,
настойчиво искала себе выхода. Кагэро стиснул зубы так, что посыпалась
костная крошка, принялся рубить мертвое тело. Кровь брызгала ему на лицо и
на руки, противно хрустели кости... Ему было все равно.
	Кагэро очнулся только тогда, когда меч стал чиркать по каменному
полу. Растворилась радуга перед глазами, он опустил глаза... Его тут же
вырвало. Кагэро упал на пол, согнувшись пополам. Судороги выворачивали
желудок, уже совершенно пустой. Но как только его взгляд падал на то, что
еще недавно было человеком, как судороги брались за него с новой силой.
Кагэро отполз подальше, заметил, что нет больше ни круга света, ни стены
темноты. Зал, залитый солнечным светом, идущим непонятно с какой стороны.
	Кагэро откатился к стене, оставляя за собой кровавый грязный след.
Стало немного легче. Он смог сесть. М