какой  была
Азейра, изначально готова  поверить  любому  обвинению,  замешанному  на
лести ее красоте.
   Он не питал иллюзий. Под беспощадным лучом зонда ему не скрыть обман.
Перед внушающим ужас искусством колдунов с Некса его  мрачная  решимость
хранить молчание - слишком ненадежная защита.
   Без единого слова  он  покинул  комнату  с  Космическим  Зеркалом  и,
ведомый стальными стражами, зашагал  под  тусклыми  огнями  по  длинному
коридору.
   В тайной лаборатории колдуна Пангой  и  Королева  Ведьм,  стоя  перед
операционным столом, смотрели на привязанное к нему  ремнями  обнаженное
тело. Землянин был жив, но дышал с трудом. Его смуглая кожа блестела  от
пота, крупные холодные капли усеяли  некогда  правильные  черты,  сейчас
искаженные маской безмолвной муки.
   Пангою доставляло садистское наслаждение  сдирать  покровы  с  разума
дерзкого молодого вора, который вознамерился украсть его законное  право
находиться рядом с Азейрой. Голову  колдуна  увенчивал  необычного  вида
шлем, сделанный из металлических пластинок  с  вкраплениями  зеленоватых
кристаллов. Между миниатюрными устройствами на шлеме перебегали странные
голубоватые огоньки. Этот таинственный аппарат  и  был  тем  усилителем,
который   позволял   Пангою   многократно   увеличивать   силу    своего
тренированного мозга. Сейчас он сфокусирует свои  биотоки  в  тончайший,
как стальная игла, луч и, проникнув им в самые отдаленные уголки  разума
Кирина, прочтет его мысли с легкостью, с какой картограф читает карту.
   Пангой не ожидал никаких  трудностей  в  таком  заурядном  деле,  как
разоблачение  тайных  мыслей  какого-то  человека.  Только  с   рождения
одаренный телепат, обладающий  огромным  запасом  внутренней  энергии  и
прошедший всестороннюю подготовку,  мог  бы  противостоять  безграничной
мощи его блестящего интеллекта. По сути,  для  него  это  не  более  чем
детская забава - найти  в  психологической  защите  землянина  крохотную
щелочку и затем ввести в нее усик из  сфокусированных  биотоков.  Дальше
совсем просто: Пангой изнутри найдет слабое место  в  обороне  Кирина  и
будет усиливать давление, пока бастионы землянина  не  дадут  трещину  и
окончательно  не  рухнут.  Вот  тогда  колдун  получит  возможность,  не
торопясь, покопаться в обломках чужого разума и извлечь  на  свет  самое
сокровенное, что таит в себе мозг его врага.
   И вдруг что-то застопорилось.
   Колдун успешно миновал подготовительный этап и сломал психологическую
защиту. Но в то время, когда Кирин стонал  и  извивался  от  нестерпимой
боли,  вызванной  грубым  вторжением  в  его  внутренний  мир,  его   не
сломленный,  отчаянно  борющийся  разум  задействовал  прежде  неведомый
источник интеллектуальной силы. Пангой знал о случаях, когда  работавший
на пределе мозг вдруг находил свежие, мощные силы. Но те, что проявились
у землянина, поставили в тупик даже такого многоопытного колдуна,  каким
был Пангой.
   То,  что  случилось,  случилось  быстро  и   совершенно   неожиданно.
Мгновение назад голый землянин на столе тяжело дышал и отчаянно  боролся
с всепроникающим зондом, как вдруг совершенно неожиданно он погрузился в
глубочайший, почти летаргический сон.  В  подобном,  похожем  на  транс,
состоянии его мозг пребывал в полном покое, он точно умер, замкнулся  на
себе.  Казалось,  из  ячеек   памяти   разом   схлынула   вся   энергия.
Телепатическим зрением Пангой видел, как вокруг и между нервных центров,
ответственных   за    условные    рефлексы,    протянулись    извилистые
слабосветящиеся дорожки. Он прекрасно различал яркие точки - цепочки  из
ячеек памяти. И вдруг поток энергии иссяк. Яркие точки угасли, их  место
заняла сонная тьма. В этой ровной черноте, заполнившей мозг Кирина,  все
усилия Пангоя нащупать мысли землянина оказались тщетными.
   С непривычным чувством раздражения от постигшей  его  неудачи  Пангой
один за другим удалил из безжизненной крепости  усики-щупы.  Огоньки  на
его шлеме померкли и погасли.  Усталый,  он  снял  с  головы  аппарат  и
поставил его на срезанную колонну - его обычное место.
   Колдун впервые столкнулся с таким необычным способом защиты.  До  тех
пор, пока землянин не очнется от  своего  мертвецкого  сна  или  транса,
Пангой бессилен что-либо сделать. А пока надо найти какое-то  объяснение
для Королевы Ведьм.
   -  Я  хотел  настолько  обнажить  его  разум,  чтобы  вы  могли  сами
расспросить его, госпожа, - сказал он. - В подобном  состоянии  мозг  не
подвластен контролю и ячейки памяти немедленно выдают любую  запрошенную
информацию. С введенным зондом человек не может солгать; и вы смогли  бы
убедиться,  насколько  прав  ваш  верный  слуга  и  чего  стоят   лживые
контробвинения землянина.
   Она подняла руку, призывая к молчанию.
   - Довольно,  Пангой!  Должна  сказать,  что  я  не  вижу  достаточных
оснований для твоих утверждений. И предупреждаю: если ты  это  сделал  с
целью укрепить свое положение и под предлогом  подготовить  землянина  к
допросу убил его или искалечил его разум, мое возмездие будет  скорым  и
ужасным.
   Он покорно нагнул голову,  словно  не  в  силах  снести  ее  ледяной,
оскорбительный тон.
   - Клянусь вам, он жив и ему ничто не угрожает! Это  состояние  транса
вне моего понимания, но со временем к нему  возвратится  его  нормальное
сознание. Тогда мы продолжим, и вы увидите, говорю я правду или лгу.
   - Очень хорошо. Мы продолжим, когда придет время, -  холодно  сказала
она, и оба вышли из лаборатории.
   Кирин находился в полном сознании и слышал разговор Пангоя с Азейрой,
обсуждавших его состояние. Хотя он различал каждое слово, глаза его были
закрыты, и он не имел представления, где находится. Более того -  он  не
мог приподнять веки, чтобы оглядеться. Им  будто  овладел  мгновенный  и
внезапный паралич. Но несмотря на отчаянные попытки освободиться от чар,
цепями сковавших его тело, он не мог пошевелить и пальцем.
   Легкие сохраняли подвижность. Грудная клетка  вздымалась  и  опадала.
Сердце гнало по телу алую кровь. Все жизненно важные системы  продолжали
функционировать обычным  порядком.  Но  органы  чувств,  за  исключением
слуха, вдруг потеряли работоспособность. Состояние  было  жуткое:  будто
разум заключили в камеру - в его же черепную коробку.
   Между тем в его голове происходили странные вещи.  Там  шли  какие-то
перемены, но  ощущения  были  смутными  и  нечеткими.  Словно  бы  давно
запертые двери начали раскрываться одна за другой. Из  бездонных  глубин
поднялись и обрели чудовищные  формы  какие-то  ни  на  что  не  похожие
образы. Медленно пробуждались к жизни целые  пласты  подсознания,  этого
огромного хранилища генетической памяти, куда нет доступа интеллекту.
   Мозг захлестнули  тревожные  видения.  Казалось,  из  свинцовых  волн
вырастают колоссальные  подводные  корпуса  айсбергов.  Огромные  объемы
памяти прорывались к свету  сознания  и  находили  свое  место  в  общей
системе ячеек. Мысленным зрением он видел незнакомые миры,  уродливые  и
прекрасные  лица,  загадочные  символы.  Вспыхивали  неведомые   простым
смертным  краски.  Сменяя  друг  друга,  перед  ним  проходили  панорамы
фантастической красоты, загадочности, леденящего кровь кошмара.
   Он видел громадные горы сверкающих кристаллов,  укрывшие  неизвестную
планету.  Ураганные  ветры  из  огненных  струй  обрушивались  на   цепи
кристаллов, низвергая по сверкающим склонам водопады звенящих облаков.
   Иные, прежде подавляемые секторы  памяти,  поднимаясь  из  небытия  и
занимая черные провалы, создавали совершенно  невероятные  картины.  Все
это походило на составление в уме мозаичной картинки.
   Он видел огромных крылатых существ, испускающих нестерпимый  свет,  -
сквозь клубы золотистого тумана они мчались высоко над  землей  к  своей
загадочной  цели.  Затем  волны  тумана  заволокли  горизонт,  а   когда
расступились, у его ног  плескались  пурпурные  воды  безымянного  моря.
Здесь, в коралловых городах, украшенных гигантскими жемчужинами, обитало
чешуйчатое, с роскошными плавниками население.  Их  сверкающие  серебром
тела рассекали густую, с винным запахом  пену.  Он  видел  жуткого  вида
глубинных чудовищ, которых они приручили и использовали  для  езды  и  в
качестве мощного  оружия  в  жестокой  войне  с  пернатыми,  населявшими
заоблачные высоты. Кирину подумалось, что война моря  и  воздуха  длится
веками и что в этом вяло текущем времени  ей  не  будет  конца.  Наконец
изображение подернулось дымкой, и туман скрыл его очертания.
   Теперь он чувствовал,  что  стремительно  летит  сквозь  пространства
непроглядной тьмы и леденящего холода. Но вот чернота  отступила,  и  он
зашагал по величественному, в золоте залу, в дальнем  конце  которого  в
буйстве ослепительного  света  на  тронах  восседали  высокие,  безликие
создания. Пройдя через зал, он остановился. С  ним  заговорили,  цепочки
непонятных  слов  всплывали  в  голове.  Он  смутно  понимал,  что   ему
поручается дело огромной важности, нечто такое, что выходит за рамки его
природных возможностей.
   Он удалился оттуда с полученными наставлениями, вооруженный, с  вновь
обретенной ужасающей силой. Он спустился сквозь океаны звезд к крохотной
световой спиральке, подобно  драгоценной  игрушке  сверкавшей  во  мраке
бездны. Кирин испытал определенный шок, когда той частью  разума,  перед
которой проходили все эти воспоминания, вдруг осознал, что эта блестящая
спиралька и есть галактика, в которой он родился.
   Там, среди звезд, что-то двигалось. Оно не имело четкой формы, на вид
- косматый клубок теней, еще более черный на фоне общей  темноты.  И  он
должен сразиться с этим ползущим во тьме сгустком. В эту  битву  титанов
были брошены самые страшные  разрушительные  силы.  Сорванные  со  своих
траекторий звезды  летели  в  свитый  жгутом  мрак,  оставляя  за  собой
рассыпавшийся искрами огненный след. Колоссальные  потоки  энергии  были
направлены против того, кто обращал в ничто любое материальное  создание
богов  и  которому  ничто  не  могло  противостоять  в  его  шествии  по
космическому пространству.
   Наконец ему удалось приблизиться к чудовищу, и между ними  завязалось
нечто вроде рукопашной.  Кольца  шелковистых  теней  опутывали  его,  из
спутанного центра черного сгустка несло леденящим холодом. Ему  угрожали
тепловые взрывы и всеиссушающее световое излучение. И вдруг...
   Но  перегруженный  мозг  Кирина  уже  не  мог  справиться  с  потоком
воспоминаний, хлынувших из темных заливов подсознания. Он  погрузился  в
тревожное полузабытье. И лишь одно имя, одно  странное,  непривычное  на
слух имя эхом отдавалось под сводами его памяти.
   Где-то он уже слышал его, но этот набор звуков ничего не  значил  для
его усталого мозга.
   Валькирий... Валькирий... Это я - Валькирий!
   И он провалился во тьму.
   А пока он спал, скрытый в нем второй разум, все годы деливший  с  ним
тело, очнулся ото сна и начал поднимать  голову.  Щупы-усики,  введенные
колдуном в мозг землянина, привели  в  действие  защитные  реакции.  Под
угрозой вторжения в разум пробудился к жизни пребывавший до этой  минуты
в абсолютном покое интеллект. И пока Кирин находился во власти сна,  его
скрытый   интеллект,   быстро   реорганизовавшись,    соединил    прежде
разрозненные секторы памяти в цельные, божественной  силы  образы  и  не
спеша  принялся  изучать  записанные  в  поверхностной  памяти  недавние
события.  За  миллионы  лет  бог-изгой  пережил  бесчисленное  множество
перевоплощений. Когда умирал один смертный,  оставшийся  без  пристанища
разум покидал труп и вселялся в другого, чтобы начать в нем новую жизнь.
И вот он возродился в теле Кирина с  Теллуса.  Ничего  не  подозревавший
землянин  мирно  спал,  как  вдруг  его  буквально   выдернул   из   сна
пронзительный вопль - крик женщины, крик страшной, невыносимой боли!

9. ПОЕДИНОК УМОВ

   - Я повторяю вопрос: что делала ты здесь, в моих покоях?
   Холодный и резкий,  с  откровенной  угрозой  голос  Пангоя  заставлял
вздрагивать, как приставленный к груди острый кинжал.
   Каола горько пожалела, что не  захватила  с  собой  никакого  оружия.
Сердце сдавил страх. Во  дворце  не  переставали  шептаться  об  ужасах,
творимых отвратительным нексийцем; к тому же ей  было  хорошо  известно,
что жизнь какой-то рабыни на Зангримаре, где правила  тиран  -  Королева
Ведьм, не значила ровным счетом ничего.
   - Господин, я... я... - запиналась она, отчаянно пытаясь собраться  с
мыслями.
   - Что - ты? Ты пришла, чтобы шпионить за мной, не так ли?
   - Нет, господин! Я только...
   С  неожиданной  легкостью  прыгнув  вперед,  он  схватил  девушку  за
запястье и резким движением вывернул руку ей за спину.
   - Говори же, глупышка, не то я сломаю тебе руку, -  яростно  прошипел
Пангой,  слегка  заворачивая  запястье  кверху.  -  Кто  тебя  подослал?
Кинарион, Лойгар, Йозофус или... может быть, сама королева?  Говори  ты,
тварь!
   Всхлипывая от боли, Каола извивалась всем телом,  безуспешно  пытаясь
освободиться от железной хватки нексийца. Рука наливалась огнем,  словно
раскаленные иглы впивались в плоть.
   - Умоляю вас, господин Пангой! Я не шпионила! Я здесь случайно  -  не
туда свернула в коридоре...
   Он недобро улыбнулся:
   - Лжешь, девочка. Мои комнаты закрываются наглухо. Надо, быть слепой,
чтобы попасть сюда по ошибке. А кроме того, на двери особый  запор:  она
открывается только от прикосновения кольца с  печаткой,  которое  всегда
при мне. Так что лучше говори правду, иначе...
   Он сильнее вывернул руку, и тут, не выдержав, Каола закричала.
   Этот крик и вывел Кирина из забытья. Он с  усилием  разлепил  веки  и
затуманенными глазами увидел девушку, бьющуюся в тисках Пангоя. Малейшее
движение причиняло боль, но он резко  дернулся  несколько  раз,  пытаясь
освободиться от ремней.
   - Каола? Отпусти ее, ты, изверг!
   Пангой бросил изумленный взгляд на того, кто, как он считал,  очнется
по крайней мере через несколько часов. Затем усмехнулся и одним  сильным
движением отбросил рыдающую девушку к стене.
   - Так, значит, мы уже очнулись от нашего обморока?  -  захихикал  он,
медленно приближаясь к столу, на котором в тщетных попытках освободиться
извивался Кирин.
   - Тронешь ее хотя бы раз, свинья, я тебе обе руки сломаю! -  прорычал
Кирин.
   Пангой вновь усмехнулся:
   - Ах вот как! Завел себе во  дворце  подружку,  а?  Значит,  девчонка
попала ко мне не случайно, а высматривала тебя... Все  ясно  -  заговор!
Сколько вас еще? Говори, дрянь!
   Отвернувшись от связанного землянина, он впился взглядом в девушку, с
трудом поднимавшуюся на ноги.  Рука  колдуна  скользнула  к  поясу,  где
поблескивал свернутый кольцами металлический жгут - нейронный бич.
   Каола  прерывисто  всхлипнула.  Она  уже  видела  мучения  рабов  под
нейронным  бичом  и  знала,  какие  страдания   вызывает   прикосновение
электрической плети.  Жгут  был  под  током,  настроенным  на  колебания
нервной системы человека. От одного касания все тело мгновенно  пронзала
резкая,  нестерпимая  боль,  отдававшаяся  в  каждой  нервной  клеточке.
Девушка застонала и в немой мольбе вытянула руки. Пангой вытащил бич.
   Кирин тоже узнал страшное орудие пытки. Он смутно помнил эту девушку:
там, в камере, несколько часов - или же дней? - назад она была добра и с
ним, и с доктором Темуджином. И хотя  мозг  захлестывали  красные  волны
боли, хотя, казалось, по  всему  телу,  по  каждому  квадратному  дюйму,
колотили дубинами, он с нарастающей яростью боролся против опутавших его
металлических ремней. И он победил!
   Ужасный скрежет раздираемого  металла  пронесся  по  комнате.  Пангой
круто повернулся и, бледный, застыл  в  изумлении:  обнаженный  землянин
спускался со стола на пол. Эти ремни сдержали бы и неистовый порыв быка,
но разлетелись на атомы под напором мускулов землянина!
   Кирин, пошатываясь,  шагнул  к  нексийцу.  Тот  поднял  бич.  Силовой
генератор в рукоятке бича заискрился, и в этот  момент  колдун  коснулся
большим  пальцем  кнопки  разряда.  По  всей   длине   жгута   замерцали
прерывистые голубые огоньки. Воздух наполнил характерный запах озона.
   Пангой взмахнул бичом, и от жгута с треском разлетелись искры.
   - Кирин, берегись! - крикнула Каола.
   Но  Кирин,  как  зачарованный,  брел  вперед,  к  колдуну.   Какая-то
неведомая сила, завладев мозгом,  определяла  его  действия.  Он  словно
угодил в безвестного хозяина с жестокой хваткой и ступал нетвердо, точно
марионетка на веревочках, ведомая невидимой рукой.
   Пангой хрипло засмеялся и ударил.
   Внезапно выпрямившись, Кирин перехватил жало. Пламя с легким  треском
обвило  его  руку,  но  невидимое  силовое  поле  отклонило  разряд,   и
насыщенный электричеством огонь не опалил плоти. В следующий миг силовое
поле, изменив структуру, выгнулось, и поток энергии устремился назад - к
источнику.
   Со страшным грохотом взорвалась рукоять бича, которую сжимали  пальцы
колдуна, - это сдетонировал силовой генератор. Вспышка белого пламени  -
и великий колдун Некса с диким воплем повалился на пол, прижимая к груди
обожженную, черную руку. Мельчайшие  капельки  кипящего  металла,  шипя,
погружались в живую плоть.
   Не  веря  глазам,  Каола  смотрела,  как  медленно,  шаг  за   шагом,
приближался Кирин к скорченной на  полу  фигурке  колдуна.  Почувствовав
нависшую над ним опасность, тот  увернулся  и,  поднявшись,  превозмогая
боль, заковылял к лабораторному столу. Там он схватил усилитель биотоков
и поспешно  надел  себе  на  голову.  Лицо  колдуна,  бледное  от  боли,
перекосила ярость.
   Он не  ухватывал  причину  происшедшего,  отчего  ярость  его  только
усиливалась.  Никогда  еще   за   семь   столетий   своей   искусственно
продлеваемой жизни не обращались с ним, Пангоем с  Некса,  так  грубо  и
жестоко.  Он  жаждал  мести.  Сейчас,  когда  в  его  распоряжении  есть
всемогущий шлем, он сможет сдержать и сотню воинов.
   Между сверкающими витками металла и  стекла,  покрывшими  весь  шлем,
замелькали крохотные вспышки. И в этот миг, повернувшись  к  обнаженному
землянину, колдун нанес ему мысленный удар.
   Такой удар, нанесенный разумом, был нематериален, но он оказал то  же
воздействие, как если бы Кирина поразил  в  живот  кузнечный  молот.  От
нестерпимой боли у того зашлось дыхание. Ловя ртом воздух, он покачнулся
и  рухнул  на  колени.  Удар  был  нацелен  на  нервные  центры   мозга,
регистрирующие болевые ощущения. Посланный  ими  импульс  через  нервные
связи  достиг  солнечного  сплетения  землянина.  Эффект  был   как   от
настоящего удара страшной силы: поскольку все болевые сигналы замыкались
на  нервных  центрах  мозга,  не  было  никакой   возможности   отличить
физический удар от того, что воздействовал непосредственно на мозг.
   Но только он опустился на пол, как его согнутую спину  обожгла  струя
жидкого огня. Он резко выпрямился, и тут же удар бича в висок бросил его
на  пол.  В  голове  помутилось.  Он  из  последних  сил   цеплялся   за
ускользающее сознание, а безжалостная плеть, казалось,  рвала  в  клочья
его кожу. Разум стало заволакивать красным  туманом.  Еще  миг  -  и  он
провалится в небытие.
   И вдруг по всему телу прокатилась  мощная  волна  энергии.  Словно  в
самый последний  момент  на  крайнем  рубеже  выносливости  забил  ранее
скрытый источник внутренней силы. Медленно, скованно,  еще  не  придя  в
себя, он поднялся на  ноги,  не  замечая  шквала  обрушившихся  на  него
ударов.
   Пораженный, Пангой остановился раскрыв рот. Но  не  надолго.  Сдвинув
брови, он с удвоенной яростью ринулся в атаку.
   Однако Кирин ничего не чувствовал. Невидимая энергия  бурлила  в  его
теле. Нервные центры  были  жестко  блокированы,  и  мысленные  импульсы
колдуна, отраженные  и  рассеянные,  не  причиняли  вреда.  Непобедимый,
полный сил, Кирин твердо стоял на ногах, и великий  колдун  против  него
был бессилен.
   И вот  чаша  вес