ь, так
как я Плакальщица Королевы, я Неприкасаемая. Тебе понятно, что это значит?
     - Маленькая линнет, - сказал я почти шепотом, - сладкая певунья. Меня
тоже никогда не касались. Я был слишком занят науками.  Но  теперь  -  это
было бы также нарушением всех моих клятв - коснуться тебя.
     Ее рука соскользнула с моего сердца к моим губам.
     Я поцеловал ее пальцы один за другим. Они были огрубевшие, на большом
пальце левой руки был шрам в  виде  креста.  Потом  я  выпустил  ее  руку,
потянулся за своей чашей с вином и осушил ее. На донышке  лежало  одинокое
маленькое черное зернышко, как точка в конце предложения.
     - Что это? - спросил я.
     Она взяла чашу, заглянула в нее, потом приложила руку ко лбу.
     - Это то, что остается от орешка люмина, если его размочить в вине. У
Б'оремоса остались те три орешка, которые  ваша  Дот'дер'це  вернула  ему.
Один он положил в твою чашу.
     -  О,  Боже.  Я  умру?  -  спросил  я,  начиная  чувствовать   тепло,
подымающееся в ногах. Если это смерть, она не так уж неприятна.
     - О, нет, А'рон, не умрешь. Три орешка приносят  смерть.  От  двух  у
тебя будут кошмары и истерика. Но один... - Она заговорила тихим голосом и
как-то рассеяно. Один - для ночи бешеного удовольствия.
     - А ты тоже выпила вино с орешком? - спросил я, вдруг  с  нетерпением
ожидая ответа.
     Она заглянула в свою чашу, осушила ее, снова посмотрела. Глаза у  нее
были золотые и большие.
     - Мы не сможем остановить то, что уже началось, - сказала она. - Если
кто-то виноват, если было предательство, то это Б'оремос. Ты - и  я  -  мы
невиновны. - Она встала, задула одну за другой свечи, потом подошла ко мне
среди замешкавшихся теней и легла рядом со мной.
     Первый поцелуй и первое прикосновение были сладкими, но не  так,  как
все остальные, которые последовали потом.
     - Дальше можешь не описывать, Аарон.
     - Спасибо, сэр, но я не смог бы, даже если бы вы  приказывали.  Люмин
затуманил мои ощущения и я не знаю, что было реальностью, а что - нет.  Но
я люблю ее, сэр. И я знаю, что она любит меня.
     - Какие у тебя основания так говорить?
     - Потому что когда она задувала свечи, я заглянул в ее чашу. В ней не
было маленького черного зернышка.


     - Дамы и господа, вы все слышали показания Аарона Спенсера.  Я  хочу,
чтобы вы  их  тщательно  обдумали.  Вам  надо  изучить  три  вещи:  мотивы
засорения, метод  засорения  и,  конечно,  состоялось  ли  на  самом  деле
засорение.
     - Простите, сэр,  но  есть  кое-что,  чего  я  не  понимаю.  То,  что
случилось между мной и Линни, произошло наедине. Когда Б'оремос  вернулся,
мы уже расстались, она ушла в свою комнату, а я вернулся на корабль, где я
должен был помочь перенести Доктора З в  капсулу  длительного  сна.  Мы  с
Линни решили, что нам нужно время, чтобы разобраться в своем  отношении  к
тому, что случилось, и мы не собирались  обсуждать  это  с  кем-либо.  Она
напомнила мне, что нарушение клятвы под  действием  люмина  не  считается.
Поэтому я никак не могу понять, из-за чего затеян этот военный суд. Но так
как я обещал рассказать этому суду всю правду, я это сделал - как мог.
     Однако в тот же день, без всякого  предупреждения,  я  был  отправлен
сюда,  под  предлогом  сопровождения  капсулы,  что  должен  был   сделать
Эн-Джимнбо как военный врач. И меня держат здесь  уже  двадцать  дней,  не
разрешая встречаться с Линни. Меня загрузили работой - переводы  некоторых
записей, погребальных  песен.  Но  никто  не  хочет  рассказать  мне,  что
происходит там на планете, сэр. Даже Доктор З. избегает меня. Я  допускаю,
что произошло некоторое засорение культуры, но - как я пытался объяснить -
на то были обстоятельства.
     - Аарон,  обстоятельства  изменились.  Очень.  Сегодня  утром  Доктор
Эн-Джимнбо прилетел с подарком от Королевы.
     - С подарком, сэр?
     - Плачущий подарок весом семь футов, Аарон. И светловолосая, нечто до
сих пор невиданное на Эль-Лаллоре, хотя  у  нее  их  золотые  глаза.  Твои
двадцать дней в лаборатории это почти полный год там, знаешь ли.
     - Младенец - девочка, сэр?
     - Да, Аарон.
     - А что с Линни?
     - Насколько нам известно, она верит, что  ребенок  -  мертворожденный
мальчик. И, как ты понимаешь, если бы  Королева  сама  не  предложила  нам
забрать ребенка, нам все равно пришлось бы забрать ее.  Здесь  она  просто
здоровое дитя, гражданин Федерации.
     - Можно мне... можно мне повидать моего ребенка, сэр?
     - Повидать ее? Аарон, если тебя признают виновным, а я очень надеюсь,
что так и будет, тебе придется воспитывать ее.
     - Спасибо, сэр.
     - Мне перечитать обвинение, капитан Макдональд?
     - Пожалуйста, лейтенант.
     -  Аарон  Спенсер,  вас  обвиняют  в  Засорении  Культуры,  как   это
определяется Кодом УСС N_27.  Конкретно  вы  обвиняетесь  в  том,  что  вы
преднамеренно и противозаконно  нарушили  пункт  о  Засоряющих  Культурных
Контактах вашей связью с жителем или жителями планеты  Хендерсон-4,  таким
образом повлияв - на пользу или во вред  -  навечно  на  всю  культуру  их
замкнутой системы.
     - Дамы и господа, теперь голосуйте. В случае  ровного  счета  я  буду
вынужден использовать решающий голос. Рассмотрите все тщательным образом.
     Заседание Трибунала закончено.


     - Сэр, мы проголосовали.
     - И каков ответ на обвинение, старшина Петерсон?
     - Виновен, сэр, при смягчающих обстоятельствах.
     - "Обстоятельства" - это слово, похоже, появляется в  нашем  слушании
удивительно регулярно.
     - Прошу прощения, сэр, но надлежащая форма...
     - Форма,  шморма,  как,  бывало,  говорила  моя  прабабушка.  Дамы  и
господа, какой приговор вы предлагаете?
     - Пять лет работы в космической лаборатории, сэр, включая  воспитание
ребенка. Никаких дальнейших контактов в этот период с Хендерсоном-4 или  с
кем-либо из его обитателей.
     - Простите, сэр, но...
     - Теперь что-то с формой не так, лейтенант?
     - Я просто подумала, что вы могли бы  добавить,  что  в  конце  этого
срока  слова  "Приговор  Трибунала"  могут  быть  вычеркнуты   из   анкеты
Антрополога Первого Класса Спенсера. Из-за смягчающих обстоятельств,  сэр.
Это допускается, сэр, статьей 763 Кодекса Трибунала.
     - Как, лейтенант, в этой железной груди бьется сердце?
     - Это... гм... предписано правилами Академии, сэр.
     - Похоже на шутку. Вы мне начинаете нравиться, лейтенант. И  я  хотел
бы так сделать, добавьте  это.  Впишите  подходящие  номера  и  сноски  на
соответствующие статьи.
     - Да, сэр.
     - Хотите что-то сказать, прежде чем я отпущу всех, Аарон?
     - Что с Линни, сэр?
     - Это, мой мальчик, ее дело - и ее народ. Я тем не менее  подозреваю,
что ее простят, если она хоть частично  такая  великая  артистка,  как  ты
говоришь. Простит ли она сама - этого я не могу сказать.
     - Тогда, сэр, я бы хотел встретиться со своим ребенком.



                         ПЛЕНКА 9. КОРОЛЕВА ТЕНЕЙ

     МЕСТО ЗАПИСИ: Тронный Зал Королевы.
     ВРЕМЯ ЗАПИСИ: Семьдесят Шестой Год Королевы, Тринадцатый Матриархат,
                   Лабораторное время - 2137,5 г.н.э.
     РАССКАЗЧИК: Королева - к антропологу Аарону Спенсеру.
     РАЗРЕШЕНИЕ: Собственное разрешение Королевы.

     - Королева не рассказывает сказок. Она говорит правду. Даже  ее  ложь
правдива.  Такова  привилегия  Королев.  Поэтому  то,  что   я   собираюсь
рассказать тебе, конечно, правда. Захочешь ли ты поверить,  учитывая,  что
ты не королевского рода и не из нашего мира - это  твое  личное  дело.  Но
знай, человек с неба, я - Королева и я говорю правду.
     Только Королева может родить Королеву, а  так  как  Королева  говорит
правду, то кого бы она ни назвала отцом своих детей,  это  будет  правдой.
Если ты не понимаешь этого, ты в нашем мире ничего не понимаешь.
     Мы оплакиваем своих усопших и  саму  смерть  таким  образом,  который
делает уход прекрасным и дает нашим оплакиваемым бессмертие. Поэтому наших
величайших плакальщиц, тех, кто привлекает  длинные  ряды  скорбящих,  кто
дает жизнь после смерти, мы чтим больше всего. Мы многое  делаем  для  них
такого, что кажется неправдой, но становится правдой, когда  рассказываешь
об этом. Если я решу назвать Лину-Ланию своим ребенком, а тебя - ее отцом,
так и будет. О, не смотри с такой тревогой, А'рон. Для меня уже ушло время
делать такие заявления. Я  устала,  выгорела.  Теперь  мне  осталось  мало
времени, поэтому я расскажу все. Тебе - одному из всех.
     - ПОЧЕМУ?
     - А разве ты здесь не для этого? - Чтобы узнать  -  почему?  Зачем  я
сделала  то,  что  я  сделала  с  Седой  Странницей,  величайшей  из  всех
плакальщиц и моей любимицей. Почему я забрала ее у тебя. Почему я говорила
ей такую правду, которую она не могла  принять,  и,  все  же,  приняв  ее,
потому что вынуждена была так сделать, навеки предала тебя.
     Мы оба с тобой состарились, хотя ты выглядишь так, как  будто  прошло
всего около одного-двух лет. И я, как и все Королевы, не  изменилась.  Мы,
женщины королевского рода, обладаем странной особенностью. Мы не  старимся
до самого дня смерти, а потом,  в  один  миг,  превращаемся  в  высушенную
оболочку, наполненную пеплом, готовую для погребальных столбов. Я  видела,
как это происходило с моей матерью и с моими сестрами: за пару  секунд  их
красота превратилась в серую пыль на  костях.  Вот  почему  наши  оболочки
выставляются для обозрения - чтобы люди увидели сами, что мы действительно
превратились в пыль.
     Я по твоему лицу вижу, что ты в это не веришь. Поверь. Тебе  об  этом
говорит Королева.
     Но как бы мы ни были  с  тобой  стары,  А'рон,  Седая  Странница  еще
старше. Пятьдесят лет прошло с тех пор, как ты в последний раз  говорил  с
ней, и эти пятьдесят лет отпечатались, как стихи,  на  ее  лице.  Руки  ее
исписаны каллиграфией времени. Это ее метафоры, не  мои.  Она  отдает  мне
все. Я - ее Королева.
     Было предсказано, что она будет тем ребенком,  который  поведет  нас,
что она будет предана, но  простит  предательство.  Вот  почему  я  теперь
выбрала тебя, чтобы ты узнал правду, или по крайней мере  столько  правды,
сколько Королева захочет рассказать. Можешь верить или не верить.  Поверь,
во что хочешь и во что сможешь. Я разрешила тебе  все  записать,  хотя  мы
знаем, что только то, что мы храним во рту - правда.
     А ты можешь рассказать все это вашей собственной Королеве, потому что
я знаю, что она вовсе не умирала, а живет до сих пор вопреки своей смерти,
что делает ее больше Королевой, чем я,  наследницей  еще  более  странного
бессмертия. Я знаю об этом, потому что, как у всех королев,  у  меня  есть
свои шпионы. Некоторые из них лгут, а некоторые - нет. Но я знаю, что  это
- правда, потому что она не высохла, как положено  Королеве,  а  умерла  и
жила в своем стеклянном ящике.
     Поэтому давай садись около меня,  откинься  на  эту  черную  подушку,
которой так много лет пользовались мои фавориты.  Видишь,  на  ней  вышито
большое красное создание, которое нравилось вашей собственной Королеве.  Я
всегда держу ее  рядом  с  собой,  чтобы  ее  бессмертие  коснулось  моего
собственного. На ней часто лежала Седая Странница, на том же самом  месте,
опираясь спиной туда, где отдыхает теперь твоя спина. Она лежала на ней  -
но мы  никогда  не  прикасались  друг  к  другу.  Прикасание  означало  бы
нарушение ее клятв, и как же она тогда могла бы оплакивать меня,  когда  я
умру?
     А сейчас она живет в пещере высоко в горах и думает, что  я  не  знаю
где она. С той  горы  ей  виден  дворец,  а  я  могу  видеть  эту  гору  с
башен-близнецов, так что есть между нами, кроме воздуха?
     Она говорит, что  не  будет  разговаривать  со  мной,  потому  что  я
встречаюсь с мужчинами  с  неба.  Она  говорит,  что  их  любовь  холодна,
бесплодна и лжива. Но я не так глупа и я также знаю,  что  когда  наступит
время, она придет и будет оплакивать  меня,  потому  что  она  никогда  не
отказывалась  от  своих  клятв.  Она  -  плакальщица.  Она  -  Плакальщица
Королевы.
     - В КАКОЙ ПЕЩЕРЕ? ГДЕ?
     - Не торопись убегать на ее поиски. Еще не время, А'рон. Ты найдешь в
той пещере не то, чего ждешь. Сначала выслушай мой рассказ. Поверь  в  его
правду, и тогда я разрешу тебе уйти.
     Мы будем здесь сидеть,  только  двое  нас,  пока  пальцы  теней  мира
коснутся наших пальцев, и кончится рассказ.
     Я люблю это время, конец дня, когда мир между  светом  и  тьмой.  Оно
заставляет меня вспоминать. У королев  долгие  воспоминания,  А'рон,  и  я
хотела бы дать волю моим.
     - ВЫ НЕ БОИТЕСЬ МОЕЙ ЗЛОСТИ?
     - Время не обостряет злость, А'рон. Оно притупляет  ее.  То,  что  ты
чувствуешь - не злость, а глубокая печаль. Горе.  Мы  -  люди,  понимающие
горе. Я не боюсь тебя. А ты меня боишься?
     - Я НЕ ПОНИМАЮ.
     - Твоя Линни так изменилась, что ее нельзя любить. Она теперь старая,
старая женщина. А ты и я почти не состарились. Однажды ты в страхе  убежал
от моей постели, теперь ты убежишь от ее постели. У меня теперь нет к тебе
интереса. Хотя лицо у тебя все еще такое  привлекательное,  между  глазами
слишком широкое расстояние, мне это  не  нравится.  Я  предпочитаю  своих,
более простых мальчиков, а пятьдесят лет - или пять  -  достаточно  долгое
время, чтобы вкусы определились.
     - ТАК ВЫ ЗНАЕТЕ ОБ ИЗМЕНЕНИИ ВРЕМЕНИ?
     - Королева знает все. Я знаю прошлое, настоящее и будущее. Я так ясно
вижу, что вижу тени. Ты знаешь, что меня зовут Королевой Теней?
     - Я СЛЫХАЛ ОБ ЭТОМ.
     - А почему, ты думаешь, меня так зовут?
     - НАВЕРНОЕ, ПОТОМУ, ЧТО ВЫ СИДИТЕ В ЗАТЕМНЕННОЙ КОМНАТЕ,  КАК  СТАРАЯ
КРУЖЕВНИЦА, ПЛЕТУЩАЯ ИЗ ТЕНЕЙ ПАУТИНУ ОБМАНА.
     - Нет, это было бы слишком поэтично. Так рассуждают плакальщицы. Я  -
не метафора. Я - Королева. Но, конечно, эта комната, в которой я  сохраняю
темноту, питает сплетни и сохраняет живым мое имя. И все же меня так зовут
не поэтому.
     Кое-кто говорит,  что  это  потому,  что  я,  последняя  из  Королев,
бесплодна. Мое чрево пусто, как пещера на горе.  Мои  дети  -  это  только
проплывающие тени. А мои братья и  кузены  слабо  сеют.  Даже  их  дети  -
девочки - старятся. Они не королевского рода.
     Значит, это верно, что я правлю во  времена  теней.  Потому  что  нас
закрыли тени больших кораблей, которые привезли вас сюда,  чтобы  изменить
всю нашу жизнь.
     -  МЫ  НЕ  ПЫТАЛИСЬ  МЕНЯТЬ  ВАШУ  ЖИЗНЬ.  МЫ  СТАРАЛИСЬ  БЫТЬ  ОЧЕНЬ
ОСТОРОЖНЫМИ В ЭТОМ ОТНОШЕНИИ.
     - Вы здесь, А'рон. Этот факт сам по себе приносит изменения. Вот  мои
люди и становятся своими собственными тенями под руководством  наставников
со звезд.
     Но еще и не поэтому меня зовут  Королевой  Теней.  А  из-за  истории,
которую я расскажу, из-за  лжи,  которую  я  превратила  в  правду,  чтобы
удержать около себя ту, которую я любила больше других,  Седую  Странницу.
Она мне верила, все время зная, что то, что я сказала  ей  -  неправда.  Я
поступила так, потому что она была мне так дорога, не задумываясь, что для
нашего мира было бы лучше. И эта ложь, ставшая правдой,  сделала  наш  мир
проклятым. Я знаю, нас нельзя спасти. Мы изменились до  неузнаваемости.  Я
по-настоящему Королева-тень, как та  сумасшедшая  королева  из  сказки,  в
честь которой я названа. Той, которая так желала увидеть свое отражение  -
а ведь именно для этого, знаешь, существуют плакальщицы: озера, в  которых
появляется отражение. Когда-то я думала, что они делают четкое  отражение,
но это не так. Старая  сумасшедшая  Королева  желала  своего  собственного
изображения, отказавшись от того, которое ей предлагали.  И  этим  предала
свое королевство. О, такую историю я сумела бы рассказать.
     Теперь дай мне твою руку. Мое прикосновение больше не  обожжет  тебя.
Видишь ли, ты начинаешь стареть, небесный  путешественник.  Какая  у  меня
рука? Один из ваших, тот, высокий и суровый, по имени Хоп'нор.  Он  сказал
мне, что некоторые в вашем мире верят, что линии руки  можно  читать,  как
читают карту, так отпечатаны в них уходы и приходы. Но когда  я  попросила
его прочесть мою руку, он не смог, потому что на моей  ладони  совсем  нет
линий. Видишь? Это потому, что Королева сама  пишет  свою  историю  и  эту
историю может прочесть только сама Королева.
     - РАССКАЖИТЕ МНЕ О ЛИННИ И О ПЕЩЕРЕ.
     - Ты,  у  которого  так  много  времени,  не  переносишь,  когда  его
удлиняют. Очень хорошо, тогда слушай. Это будет -  и  не  будет  -  что-то
вроде исповеди.
     Когда ты отказался прийти в мою постель под самым недобрым предлогом,
я знала, что это ложь. Но Королеве никто не лжет.  Так  начался  парадокс,
распутывание клубка, которым опутан этот мир.
     Я приказала следить за тобой. У какой Королевы нет под рукой теней? Я
знала, что ты пошел в комнаты Б'оремоса, где вы лежали и пили вино. Он был
еще молод, сохранял привязанность к  друзьям  своей  мальчишеской  поры  и
питал страсть к странному, необыкновенному, гениальному, потому что он сам
был странен, необыкновенен, гениален. Я не хотела, чтобы у него  было  то,
чего нет у меня. Поэтому я позвала его к себе, из злости, из ревности,  из
желания. И он пришел, пылающий от вина  с  люмином,  твердый  и  жадный  и
полный семени. Я была уверена, что понесу дитя. Но утром,  когда  действие
люмина прошло и он узнал меня, он рассказал мне, что  три  орешка  были  в
трех чашах: одно для него, одно для тебя, а потом он улыбнулся  и  сказал,
что одно было также для Седой Странницы. Он не стыдился  своего  поступка.
Стыдно ему было за то, что его не было там, чтобы довести дело до конца. Я
готова была ударить его, потому что поняла,  что  если  у  меня  не  будет
детей-девочек, из него получится прекрасный  Король,  хитрый  и  правдивый
одновременно. Поэтому я назвала его своим первым  наследником.  Но  в  тот
момент я отослала его от себя, преподав урок царствования; я сказала  ему,
что он должен выполнить еще одну вещь до того, как кончится ночь.
     - И что это? - осмелился он спросить. - Ступай к серебряной  башне  в
долине и скажи им, что их А'рон оскорбил мою дружбу и совершил  надо  мной
насилие и что я отошлю его прочь или убью его.
     Его лицо выразило злость, потрясение, Но Королевой была я. Поэтому он
отправился к кораблю, Хоп'нор спустился по лесенке и  поверил  всему,  что
ему было сказано.
     Б'оремос вернулся и спросил у меня, что будет дальше.
     Я сказала, что тебя отошлют вместе с твоей мертвой  Королевой,  чтобы
быть или не быть наказанным твоими людьми. А он слушал и верил, и так  оно
и было.
     - ЧТО ВЫ СКАЗАЛИ ЛИННИ?
     - Я сказала ей, что все, что, как она  думала,  она  совершила,  было
сном, вызванном люмином, и что все это неправда. Что  ее  клятвы  не  были
нарушены. Я сказала ей, что твои сны прогнали тебя прочь. Что люди с  неба
полны обмана и медовых слов, но они не знаю разницы между  тем,  что  есть
правда и что есть ложь.
     Она посмотрела на меня и сказала:
     - Разве не было предсказано, что я прощу все предательства?
     Потом она склонила голову и ушла.
     - ТОГДА КАК ЖЕ ВЫ ОБЪЯСНИЛИ ЕЙ РЕБЕНКА?
     - Объяснила какого ребенка, А'рон?
     -  ОХ,  НУ  ЛАДНО,  РЕБЕНКА,   КОТОРЫЙ   РОДИЛСЯ.   ЗОЛОТОВОЛОСЫЙ   И
ЗОЛОТОГЛАЗЫЙ.
     - Но я только что объяснила, А'рон. Между вами двумя  не  могло  быть
ребенка, потому что вы не прикасались. Соприкосновения не  было  из-за  ее
клятв. Тогда откуда мог взяться ребенок? Это все был люминовый сон.
     - В ЕЕ ЧАШЕ НЕ БЫЛО ЛЮМИНА. Я ВИДЕЛ ЭТО.  ОНА  БЫЛА  ПУСТА.  Б'ОРЕМОС
СОВРАЛ ВАМ.
     - Человек-Без-Слез, врешь ты.
     - ЭТО ВЕРНО, Я СПОСОБЕН СОВРАТЬ. НО СЕЙЧАС Я ГОВОРЮ ПРАВДУ.
     - Тогда ты должен понимать, что если она и знала,  она  предпочла  не
знать, потому что так сказала Королева.
     Для родов ее поместили в пещеру, но она не издала ни  звука.  За  ней
ухаживал Б'оремос. Он говорил, что она не издала ни малейшего писка.
     - НАВЕРНОЕ, ОН СКО