дящую паром массу
на полу. Болтаг стонет и дергается.
     Гор  пытается  читать  мысли  гадальщика,   но   они   так
кувыркаются,  что в конце концов это было бы равноценно попытке
разглядеть что-нибудь через туман в окне комнаты. Фрейдаг снова
перебирает кишки.
     -- В Цитадели  Марачека,  --  изрекает  он,  --  в  сердце
Средних Миров ты встретишь того, кто может отвести тебя к тому,
кою ты ищешь.
     -- ...Странно,   --   бормочет  Болтаг,  --  тебе  удалось
правильно  прочитать  эту  часть.  Но  твое  слабое  видение...
затемнено... тем кусочком брыжейки, который ты по ошибке смешал
с   другими...   --   Извиваясь,  Балтаг  подкатывается  ближе,
задыхается: -- И ты... не смажешь сказать...  великому  Гору...
что он встретится с великой опасностью... и в конце концов... с
неудачей...
     -- Замолчи!  --  кричит  Фрейдаг. -- Я не нуждаюсь в твоих
советах!
     -- Это мои внутренности. Я  не  позволю,  чтобы  их  читал
проходимец!
     -- Следующие  два ответа пока не ясны, драгоценный Гор, --
замечает Фрейдаг, деловито разрезая новый кусок кишки.
     -- Жалкий дилетант!  --  всхлипывает  Болтаг.  --  Марачек
приведет  его  и  к посланцу Анубиса... его имя читается в моей
крови... вон на той странице с заголовком!.. Это имя... Оаким.
     -- Ложь! -- кричит Фрейдаг.
     -- Постой! -- говорит Гор, и  рука  его  падает  на  плечо
гадальщика.  --  Твой  коллега  кое  в  чем  прав.  Я знаю, что
теперешнее имя эмиссара -- Оаким. Фрейдаг молчит и разглядывает
страницу с заголовком.
     -- Действительно, -- соглашается  он.  --  Даже  подобного
неуча  может  осенить  случайная  вспышка прозрения. Гор слегка
встряхивает гадальщика.
     -- ...Значит, мне суждено встретиться с Оакимом  на  мире,
именуемом  Марачек  --  и я должен туда отправиться. Хорошо, но
кроме теперешнего имени Оакима, я желаю знать, как назывался он
прежде, -- до того, как Анубис дал ему новое  имя  и  послал  с
миссией из Дома Мертвых.
     Фрейдаг принюхивается, шевелит массу-перед собой и берется
за другую кишку.
     -- Это  Знание,  славный  Гор,  скрыто  от меня. Оракул не
открывает имени.
     -- Маразматик! .. -- задыхается  Болгаг.  --  ...Оно  там,
там... это же ясно видно...
     Гор  тянется за мыслью выпотрошенного пророка, и волосы на
его голове поднимаются, когда он настигает ее, но  грозное  имя
не  успевает  выразиться  в  слове  -- несчастный предсказатель
умер.
     Гор закрывает лицо руками, но то, что он пытается уловить,
уходит от него все дальше и дальше -- и, наконец, исчезает.
     Когда Гор опускает руки, Фрейдаг стоит и улыбается,  глядя
на труп родственника.
     -- Фигляр!  --  бросает  он презрительно и вытирает руки о
фартук. Маленькая тень лошади скользит по стене.

     РУКИ И СТАЛЬНОЙ ЧЕЛОВЕК

     Алмазные копыта бьют о землю -- снова и снова...  Оаким  и
Стальной Генерал стоят лицом к лицу. Проходит минута, затем еще
три  --  теперь  копыта  зверя  по имени Бронз обрушиваются над
ярмаркой Блиса подобно грому, и каждый  раз,  когда  они  бьют,
сила их удара удваивается.
     Говорят,  что битва фуги решается именно в эти мучительные
мгновения концентрации внимания-де того, как  последует  первая
темпоральная  атака,  -- в эти мгновения, которые исходом битвы
будут  стерты  с   лица   Времени,   как   будто   никогда   не
существовали...
     Теперь  земля сотрясается от ударов Бронза, и голубые огни
вылетают из его ноздрей и жгут Блис.
     Оаким  блестит  от  пота;  подрагивает   палец   Стального
Генерала -- тот, на котором он носит кольцо человеческой плоти.
     Проходит   одиннадцать  минут.  Оаким  исчезает.  Стальной
Генерал тоже.
     Алмазы  копыт  опускаются,   и   падают   яркие   палатки,
разваливаются дома, землю перечеркивают трещины.
     Тридцать  секунд  назад  Оаким стоит позади Генерала и еще
один Оаким стоит перед  Генералом,  и  Оаким,  стоящий  позади,
который  только  что  прибыл  в это мгновение времени, сплетает
пальцы и поднимает руки для удара по металлическому шлему...
     ...тогда как тридцать пять секунд назад  Стальной  Генерал
появляется  позади  Оакима того момента времени, отвадит руку и
бьет...
     ...тогда как Оаким тридцать секунд назад, видя себя в фуге
наносящим удар, исчезает, чтобы перейти  в  момент  времени  за
десять  секунд  до  того,  где  он  готовится  подражать своему
будущему образу, замечая...
     ...как Генерал за тридцать пять секунд от  начала  схватки
видит   себя  готовым  к  удару  и  исчезает,  чтобы  появиться
двенадцатью секундами раньше...
     Все  это  потому,  что  предусмотрительность  во   Времени
необходима,   чтобы   обеспечить  собственное  существование  в
будущем.
     ...И осмотрительность  в  будущем,  чтобы  существовать  в
прошлом...
     ...Тогда   как   все  время  где-то,  когда-то  (возможно,
сейчас?) Бронз встает на дыбы  и  опускается,  и  вероятностные
города под его копытами сотрясаются до основания.
     ...И  Оаким  за  сорок секунд до начала схватки, видя свое
появление,   отправляется   на   двадцать   секунд   назад   --
следовательно,  одна  минута  вероятного времени затушевывается
фугой и таким образом становится объектом изменения.
     ...Генерал  за  сорок  семь  секунд  до   начала   схватки
отступает на пятнадцать, чтобы опять ударить, но сам он из того
момента замечает себя и отступает на восемь...
     ...Оаким за одну минуту до исходной точки уходит в прошлое
на десять секунд... Фуга!!!
     Оаким  за  спиной Стального Генерала, обрушиваясь на него,
видит в момент за семьдесят секунд до  начала  атаки  Генерала,
нападающего  на  Оакима, когда оба Генерала видят его, а второй
Оаким видит обоих.
     Все  четверо  исчезают,  отступая  в  прошлое  на  шаг   в
одиннадцать, пятнадцать, девятнадцать и двадцать пять секунд.
     И все это время где-то, когда-то (возможно, сейчас?) Бронз
встает на дыбы и падает, разрушая все вокруг.
     Приближается  точка  первого  столкновения,  когда Генерал
перед Генералом и Оаким перед Оакимом стоят лицом друг к  другу
и ведут фугу.
     Пять    минут    семь    секунд   будущего   застывают   в
неопределенности, когда двенадцать Генералов и  девять  Оакимов
свирепо смотрят друг на друга.
     ...Пять  минут  двадцать  одна секунда, когда девятнадцать
Оакимов и четырнадцать Генералов изготовились для удара...
     ...За восемь минут шестнадцать секунд до начала атаки  сто
двадцать  три Оакима и сто тридцать один Генерал оценивают друг
друга и выбирают момент...
     ...Чтобы атаковать всем  вместе  в  этот  момент  времени,
предоставив  своим  прошлым  "я"  самим  защищать  себя  --  и,
возможно, если момент этот был  выбран  неправильно,  --  чтобы
пасть   и   тем  закончить  битву.  Но  все  должно  где-нибудь
кончаться. И каждый из них, молниеносно  просчитав  и  предвидя
все, выбрал эту точку времени как лучшую для перехода от одного
варианта  будущего к другому. И когда армии Оакимов и Генералов
сталкиваются,  земля  стонет  под  их  ногами  и   само   Время
протестует против такого с собой обращения. Поднимается ледяной
ветер,  и  мир вокруг них колеблется между бытием и небытием. А
где-то Бронз вбивает алмазы в континент  и  жжет  его  потоками
голубого  огня.  Трупы  окровавленных  и растерзанных Оакимов и
обломки  разбитых  вдребезги  Генералов  плывут  в   искаженном
пространстве  по волнам изменений, расходящихся вокруг точки их
битвы. Но это лишь вероятностные мертвые,  так  как  сейчас  не
может быть смерти в прошлом, а будущее переделывается. Оакимы и
Генералы  сшибаются  в  фуге с такой силой, что волны изменений
расходятся по всей Вселенной, -- вздымаясь, опадая и  сходя  на
нет, когда Время снова наслаивает историю вокруг событий.
     А  где-то  в  стороне  от сражения Бронз встает на дыбы, и
там, где сверкают  его  копыта,  падают  в  прах  города.  Поэт
поднимает  свою  трость,  но  ее зеленые огни не могут погасить
голубого пламени, изливаемого сейчас Бронзам на мир. Теперь  на
Блисе  осталось  только  девять  городов,  и Время добивает их.
Дома, машины, трупы, младенцы, пестрые палатки выхвачены ветром
из огня и, бешено крутясь, проносятся мимо  ярмарки.  Взгляните
на  краски Блиса. Красный? Вот берег реки -- красный, и над ним
висит в воздухе мутно-зеленая вода  и  летя?  пурпурные  камни.
Желтый,  серый  и  черный -- город под тремя лимонными мостами.
Кремовое море сейчас -- это небо, и одичалые ветра  ревут,  как
сотни  электропил.  Запахи  Блиса  --  это дым и горелая плоть.
Звуки  Блиса  --  это  вопли   посреди   лязга   обрушивающихся
механизмов и дробный ливень тысяч бегущих ног.
     -- Остановитесь!  -- кричит Фрамин, вырастая в сверкающего
зеленого гиганта посреди хаоса. -- Вы  превратите  этот  мир  в
пустыню!  --  и голос его раскатывается над Оакимом и Генералом
ударами грома, и свистит и трубит над ними.
     Однако они продолжают сражаться, и волшебник  подхватывает
своего друга и пытается открыть путь для бегства с Блиса.
     -- Ты   никогда   не  был  офицером!  --  кричит  один  из
Генералов. Один из Оакимов смеется:
     -- Зачем мундир в Доме Мертвых?  В  воздухе  над  гибнущим
миром  вспыхивает  контур  двери, полной зеленоватого мерцания,
она становится все более реальной и начинает открываться.
     Фрамин опять обычный человек. Когда  дверь  распахивается,
его и Мадрака вдвоем несет к ней, а высокие волны за их спинами
мчатся и опрокидываются в исхлестанный ветром океан.
     Волны  хаоса  подхватывают  полчища  Оакимов  и Генералов,
ветры изменений несут их к  зеленой  двери,  которая  всасывает
обоих,  как  воронка  огромного светящегося водоворота. Все еще
сражаясь, они приближаются к ней, поодиночке влетают  внутрь  и
исчезают.
     Бронз  переступает  совсем  медленно,  но  когда дверь уже
закрывается, каким-то образом проходит через нее до  того,  как
пустота становится добычей хаоса...
     ...Нет  больше ни рева, ни движения, и весь Блис, кажется,
вздыхает после отсрочки казни. Многое разрушено и многие умерли
или умирают сейчас -- в момент времени за тридцать три  секунды
до  того,  как  Сагам  и  Генерал  начали  фугу, которая теперь
никогда  не  начнется  на  засыпанных  мусором   расщелинах   и
дымящихся  кратерах  ярмарки.  Среди  упавших арок, опрокинутых
башен и обрушившихся зданий с обнаженным огненным мечом  шагает
спасение.  Лихорадка  нового  дня  приходит  на  Блис  из Домов
Энергии...
     Где-то лает собака.

     ГНЕВ ОГНЕННОЙ ЛЕДИ

     Негра   из   Калгана   пробирается   полуослепшая   сквозь
растерянные  толпы и уже не слышит новых воплей. Холодный ветер
поднимается среди пестрых красок ярмарки. Посмотрев вверх,  она
видит  то,  что  приковывает ее взгляд и заставляет споткнуться
среди поваленных палаток и изодранных флажков.
     Это -- Стальной Генерал верхом на  Бронзе.  Он  опускается
вниз,  -- медленнее, еще медленнее. Мегра читала о нем, слышала
о нем, ведь он  существует  в  апокалиптических  писаниях  всех
наций и всех народов.
     Позади  нее во вспышке зеленого пламени исчезает павильон.
Зеленая ракета прорезает воздух, парит в нем и сгорает.
     Огромный зверь Бронз  движется  все  медленнее,  опускаясь
туда,  где  только  что  она оставила Оакима и воина-священника
Мадрака, .сошедшихся в  единоборстве.  Мегра  оглядывается,  но
среди  толпы  ее  рост не позволяет ей увидеть уже ничего и она
продолжает пробираться к последней палатке смерти.
     Теперь она пускает в ход всю свою необычайную силу,  чтобы
пройти там, где другой не смог бы сделать и шага: она движется,
как   пловец   среди   многоруких   тел,   машин  с  перьями  и
человеческими лицами,  женщин  с  мерцающими  огнями  на  коже,
мужчин  со шпорами, растущими из локтей, мимо тысяч обычных лиц
всех шести рас, мимо женщины, похожей на огромную скрипку -- из
ее груди несется  музыка,  доходящая  сейчас  до  неистового  и
невыносимого  крещендо,  отталкивает мужчину, носящего сердце в
жужжащей  шкатулке,  подвешенной  к  поясу;   бьет   непонятное
создание,  похожее  на  полураскрытый зонтик, которое в безумии
обвивает ее щупальцами;  расталкивает  толпу  прыщавых  зеленых
карликов,  поднимается  к  павильонам, пересекает площадку, где
земля плотно утрамбована, спрессована с опилками и  соломой,  и
-- свет   меркнет  над  Блисом;  уже  в  полумраке  Мегра  бьет
маленького  крылатого  зверька,  что  кружится  вокруг  нее   и
невнятно бормочет.
     Затем  она  поворачивается  и видит необычайное... Рядом с
ней  стоит  красная  колесница  с  пустыми   постромками,   еще
раскаленная  от  небесной пыли -- звезд. Колеса ее прочертили в
земле глубокие, но короткие борозды. А за ними -- нет следа.
     В колеснице -- одетая в плащ  и  окутанная  облаком  вуали
женская  фигура. Локон волос цвета запекшейся крови пламенеет у
ее виска.  Правая  рука,  оттенком  почти  сливаясь  с  алостью
ногтей, держит поводья, привязанные к пустоте перед колесницей.
Летающий  зверек,  которого  Негра ударила, устроился теперь на
плече  этой  женщины,  его  перепончатые   крылья   сложены   и
незаметны, а безволосый хвост слегка подрагивает.
     -- Негра  из  Калгана,  -- слышится голос, бьющий по лицу,
как усыпанная алмазами перчатка, -- ты пришла  ко  мне,  как  я
пожелала...  -- и влажный туман, поднимающийся из ее колесницы,
медленно сгущается вокруг огненной женщины.
     Негра дрожит, чувствуя, как что-то подобное  черному  льду
межзвездных пространств касается ее сердца.
     -- Кто вы? -- лепечет она.
     -Смертные зовут меня Исидой, Матерью Праха.
     -- Зачем  вы  ищете  меня?  Я  знаю  вас,  леди, только по
преданиям и легендам...
     Исида  смеется,  а  Негра  протягивает  руку  и   касается
металлической опоры, поддерживающей ближайшую палатку.
     -- О,  я ищу тебя, маленький глупый кролик, дабы сотворить
с тобой ужасную вещь!..
     -- Но почему, леди? Я не сделала вам ничего дурного.
     -- Быть может, да, а  быть  может,  и  нет.  Я  тоже  могу
ошибаться,  хотя,  мне  кажется,  я не ошиблась. Впрочем, я это
скоро узнаю. Надо только подождать.
     -- Чего?
     -- Исхода битвы, которая, я полагаю, скоро произойдет.
     -- Пусть  леди  простит  меня,  но  мне  нельзя  ждать.  Я
тороплюсь...
     -- Милосердия!  Я  знаю...-она  смеется,  и  металлическая
опора  прогибается  под  рукой  Мегры  до  тех  пор,  пока   не
выскакивает  из  земли.  Мегра  держит  ее  в правой руке, чуть
покачивая в воздухе. Смех Исиды умолкает.
     -- Дерзкая девчонка! Ты посмеешь поднять на меня Руку?
     -- Если потребуется, мадам, хотя я сомневаюсь, что мне это
будет нужно.
     -- Тогда застынь, где  стоишь!  --  сказав  так,  Огненная
Ведьма дотрагивается до кулона на шее, луч света бьет рубиновым
сполохом из сердца кулона, падая на Негру.
     Борясь  с  оцепенением,  охватывающим  ее,  Мегра  бросает
металлическую опору -- та вращается  в  воздухе,  словно  серое
колесо или метательный диск, и летит к колеснице.
     Выронив   поводья,  Исида  продолжает  сжимать  кулон,  из
которого  снова  бьют  лучи,  и  летящий  металл  на  мгновение
вспыхивает  как  метеор  и  исчезает,  падая  куском  шлака  на
обожженную землю.
     Ледяное объятие  вдруг  отпускает  Мегру,  она  прыгает  к
колеснице  и  толкает  ее плечом, так что Пепла вываливается на
землю, а фамильяр, вереща, удирает за колесо.
     Негра уже рядом, готовая ударить ребром ладони,  но  вуаль
падает  и  девушка  колеблется  мгновение,  не  решаясь тронуть
женщину такой красоты -- с большими темными глазами  на  тонком
лице,   таком   прекрасном   и  горящем  жизнью,  с  ресницами,
касающимися бровей и взлетающими как крылья малиновых  бабочек,
с  губами,  розовыми,  как  коралл,  приоткрытыми  в мимолетной
улыбке, какую можно иной раз увидеть, когда  долго  глядишь  на
огонь.
     ...Все  темнее  Блис,  и ветер все злее, и трясется земля,
как от далеких ударов.
     Луч кулона  еще  раз  касается  Мегры,  а  Исида  пытается
встать, падает на колени и хмурит брови.
     -- О, дитя, какая судьба тебя ждет! -говорит она, и Мегра,
вспоминая легенды, взывает не только к привычному ей богу, но и
к тому,  кто  давно  пал:  -- Осирис, Повелитель Жизни, убереги
меня от гнева твоей супруги! Но если ты не услышишь мою мольбу,
тогда я обращусь к страшному богу, Сету, которого  и  любит,  и
боится  эта  леди.  Спасите мою жизнь, о Великие! -- и голос ее
замирает в горле. Пепла теперь молчит, а земля  вновь  и  вновь
сотрясается  ужасными ударами, и полдень становится сумерками в
небесах и над  землей.  Вдали  разливается  голубое  сияние,  и
откуда-то  приходит грохот, как будто сошлись две армии. Слышны
крики,  визг,  завывание.   Мир   вокруг   колеблется,   словно
раскалился сам воздух его.
     -- Ты  можешь подумать, что это идет избавление, -- кричит
Пепла -- ответ на твои нечестивые причитания. Но ты ошибаешься.
Я не убью тебя. Я сделаю кое-что пострашнее -- объединю в  тебе
всю  нечеловеческую  мудрость  и весь человеческий стыд. Потому
что я узнала то, что хотела узнать на Блисе, и месть свершится!
Теперь ступай в мою колесницу! Быстро!  Этот  мир  может  скоро
исчезнуть,  и  все  потому,  что  твоему  любовнику не победить
Генерала! Да будь он проклят!
     Медленно и нехотя тело Мегры выполняет  приказ,  и  она  с
трудом  взбирается  на  колесницу.  Огненная  Ведьма  подходит,
становится рядом с ней и поправляет  свою  вуаль.  В  отдалении
зеленый  гигант  выкрикивает  слова, которые нельзя услышать, и
мерцающие  обломки  всего  на   свете   кружатся   в   огромном
водовороте,   плывущем  над  ярмаркой.  Мир  вокруг  утрачивает
четкость, двоится и  троится,  призрачные  образы  возникают  и
распадаются в прах. Землю раскалывают трещины, и где-то рушится
город.   Маленький   фамильяр  с  криком  прячется  в  складках
огненного плаща. Сумерки кончились. С ударом грома падает  ночь
и  тьма затопляет мир, но ярчайшие краски неожиданно вспыхивают
там, где уже не должно бы быть никаких  красок.  Исида  трогает
поводья,  и  красные  огни  мечутся  по  колеснице,  ничего  не
поджигая, но заключая ведьму и ее пленницу в сердце рубина  или
яйцо  Феникса. И нет ни движения, ни звука, ни ощущения полета,
только мир под названием Блис с его страхами, хаосом и чумой, с
его спасением лежит теперь  далеко  над  ними,  как  сверкающая
пасть  колодца,  ко дну которого они несутся, и звезды блистают
во тьме, славно брызги слюны.

     ВЕЩЬ-ЧТО-ПЛАЧЕТ-В-НОЧИ

     И Принц-Что-был-Тысячей начал рассказ (1):

     В те дни, когда царствовал я, как Властитель,
     над Жизнью и Смертью, мольбе Человека --
     я внял и в бескрайность приливных энергий
     сумел очертить то, что в Средних Мирах.
     Я создал естественный ритм изменений:
     рождений, развития, смерти, а также
     всех помыслов, связанных -с ними... И это
     я дал Управителям-Ангелам, чтобы
     посты на границах у Средних Миров
     и руки их, что овладели волнами, служили для пользы.
     И -- много веков мы правили вместе, давая для жизни --
     развитие полное, смерть умеряя,
     позволив энергии шириться морем...
     Окутались истины ветром и вихрем,
     стремящимся к выси творенья, другие --
     на Внешних Мирах. Это было наградой.

     Но как-то случилось, что я, размышляя
     над миром, который подобен пустыне,
     хотя превосходен, но мертв и бесплоден,
     и -- жизнью еще не затронут, случайно
     волны поцелуем, придуманным мною,
     я вдруг разбудил эту спящую вещь...
     И -- сам испугался проснувшейся вещи,
     когда из земли, вытекая, как лава, --
     напала она и пыталась убийством
     закрыть мне дорогу. И жизнь на планете
     она уничтожила быстро, и -- снова,
     от злобы слюной истекая, метнулась,
     насытилась Жизни приливом, коснулась
     тебя, мое счастье, жена моя, радость...
     И -- тело твое не сумел воссоздать я;
     лишь это дыханье и