ще одну ловушку. И если это  проделал
тот бродяга, которого четверть часа назад сбросили с насыпи, то его  лобовой
таран  являлся  лишь  обманным  маневром,  призванным  усыпить  бдительность
машиниста. Впрочем, не имеет  значения,  по  какой  причине  поезд  сошел  с
рельсов. Важно лишь то, что разломился именно вагон Чаза, а сам он  очутился
снаружи.
   Теперь Чаз был  беззащитен  перед  гнилью  и  потенциальной  возможностью
заражения. Согласно закону, ни он, ни кто другой из этого  вагона  не  может
быть допущен обратно в стерильную зону.
   Ну нет, он вернется! Он обязательно вернется.
   В душе Чаза яростно вспыхнул  протест  против  подобной  участи.  Он  был
рожден, чтобы работать на Массе Причера, а не скитаться в  опустевшем  мире,
медленно умирая от голода или удушья, вызванного  белыми  спорами  гнили.  И
теперь, когда жертвой оказался он сам,  нельзя  допустить,  чтобы  произошло
неизбежное.
   Чаз отнял камень ото  лба  и  уже  занес  руку,  собираясь  отшвырнуть  в
сторону, как внезапно его что-то остановило. В отсвете пламени,  охватившего
машинное отделение первого вагона,  он  посмотрел  на  камень,  и  в  голове
отчетливо прозвучало одно-единственное слово: "Катализатор".
   Это  и  есть  тот  самый,  долгожданный,  шанс.  Если  верить   косвенным
описаниям, катализатор Гейзенберга должен  быть  именно  таким  -  ничем  не
примечательным камнем или деревяшкой. Использование  катализатора  считалось
противозаконным лишь потому, что его следовало  извлечь  из  нестерильной  -
такой  как  эта  -  среды.  Однако   лишь   нестерильный   катализатор   был
по-настоящему эффективен.
   И не особый ли  дар  подсказал  Чазу,  что  в  руках  у  него  тот  самый
катализатор,  который  так   необходим   для   демонстрации   дара   цепного
восприятия?
   Пальцы Чаза с силой сжали камень. Полуприкрыв глаза и глядя на бушевавшие
в сорока футах языки пламени, он постарался сконцентрироваться.
   Цепное восприятие - это  связанные  между  собой  серии  последовательных
выборов, ведущих к желаемому результату. Сейчас перед  Чазом  стояла  задача
проникнуть  в  вагон  с  уцелевшим  защитным  слоем,  не  вызвав  при   этом
подозрения, что он побывал снаружи и подвергся опасности  заражения  гнилью.
Стиснув в ладони камень, он  напряженно  искал  тот  единственный  механизм,
который способен вернуть ему ощущение безопасности.
   Он пристально всматривался в пламя. Над местом  крушения,  неподалеку  от
опрокинувшегося головного  вагона,  кружил  тяжелый  спасательный  вертолет.
Фигуры в неуклюжих  защитных  скафандрах  возились  с  огромными  трубами  -
секциями  стерильного  аварийного  тоннеля,  который  должен  был  соединить
вертолет и шлюз головного вагона. Из-за того,  что  вагон  завалился  набок,
доступен был лишь один шлюз - на крыше вагона. Каждую  секцию  волокли  двое
спасателей. Пока Чаз наблюдал за ними,  возле  последнего  вагона  опустился
второй вертолет. Из него также начали выгружать  трубы  аварийного  тоннеля.
Значит, герметичность нарушена лишь у среднего вагона, и только пассажиры из
этого вагона обречены на смерть от голода или гнили.
   Чаз чувствовал впившиеся в ладонь острые края камня; его  пальцы  дрожали
мелкой дрожью. "Держись, заставь свой дар действовать", - приказал он  себе.
Держаться... Он протянул свободную руку влево, и его  пальцы  наткнулись  на
что-то мягкое - кажется, ткань.  Странно,  но  ткань  оказалась  теплой.  Он
опустил глаза. Это же рукав его соседки по вагону...
   Чаза словно пронзило  током.  Он  вспомнил,  какой  ужас  испытывала  эта
женщина перед гнилью. Разумеется, она напугана, очень напугана. Все  идет  к
тому, что ей, Чазу и остальным пассажирам  вагона  придется  несколько  дней
провести под открытым небом, прежде чем в их легкие попадут споры гнили.  Но
она вряд ли попытается воспользоваться  этой  последней  зацепкой.  Судя  по
тому, что Чаз знал о таких людях, она будет просто сидеть  и  покорно  ждать
смерти.
   И снова в нем пробудились противоречивые чувства - в  его  душе  мешались
жалость и отвращение, однако на этот раз сострадание взяло верх. Он  не  мог
бросить эту  несчастную  на  произвол  судьбы.  Если  катализатор  и  цепное
восприятие помогут ему, не вызывая подозрений, вернуться в стерильную среду,
то почему бы не захватить ее с собой...
   Чаз принял решение, и тотчас его захлестнуло странное ощущение - с  точки
зрения логики цепного восприятия этот  шаг  выглядел  абсолютно  верным.  По
неведомой причине именно  двойка  -  искомое  число.  Чаз  покрепче  ухватил
женщину за рукав и осторожно потянул.
   Ее бормотание прекратилось. Она на мгновение  замерла,  потом  неуверенно
придвинулась к Чазу. Повинуясь лишь инстинкту и интуиции, он выбрался из-под
вагона, затем встал на ноги и вытащил женщину.
   Она двигалась как в трансе.  Окутанные  ночной  темнотой,  они  стояли  у
разбитого вагона, из которого неслись причитания и стоны отчаявшихся людей.
   Сжимая в одной руке камень, другой вцепившись  в  рукав  незнакомки,  Чаз
остановился и взглянул на фигуры в защитных скафандрах, копошившиеся на фоне
пожарища у головного вагона. Спасатели продолжали таскать секции  аварийного
тоннеля -  два  человека  на  одну  трубу.  Он  оглянулся  на  спасателей  у
последнего вагона. Та же самая картина.
   Ну  конечно!  Двое!  Так   вот   почему   серии   выборов,   стремительно
проносившиеся через его сознание, внезапно словно увязли  в  зыбучем  песке.
Оказывается, для выполнения цепочки необходимых действий требовался еще один
человек.
   Чаз распрямился, ощутив прилив уверенности. Теперь он четко  видел  серию
альтернатив, связанных в единую цепь действий, которые должны  были  вернуть
их в безопасную среду. Альтернативы, словно развернутая колода карт,  стояли
перед его глазами - оптимальные выборы из множества  вероятностей;  Цепочка,
ведущая к принятию единственно правильного решения.
   - Пошли, - сказал он женщине и двинулся вперед, потянув ее за собой.  Она
последовала за ним, как растерянный и смертельно напуганный ребенок.

Глава 2

   Чаз продвигался в сторону пылающего машинного отделения головного вагона.
Теперь, когда он представлял последовательность своих действий, ему пришла в
голову мысль, что, быть может,  стоило  попытаться  проникнуть  в  последний
вагон, не освещенный отблесками пожара. Однако его восприятию  было  видней.
Пребывая в  своего  рода  эмоциональной  эйфории,  Чаз  предельно  отчетливо
ощущал, что следует идти именно к первому, а не к последнему вагону.
   Под покровом сгущающейся темноты они почти вплотную  подобрались  к  двум
фигурам, колдовавшим над секцией тоннеля. Восприятие привело Чаза  именно  к
этой паре, и немного погодя он получил  подтверждение  правильности  выбора:
спасатели, присоединявшие очередную секцию,  приблизились  вплотную  друг  к
другу в тот самый момент, когда другая  пара,  закончив  со  своей  секцией,
направилась к вертолету.
   Оставив женщину, Чаз  осторожно  подкрался  к  спасателям.  Мгновение  он
колебался - ведь это были человеческие существа, ничем  не  отличающиеся  от
него самого, к тому  же  они  спасали  людей.  Но  в  следующую  секунду  он
вспомнил, что они, не задумываясь, пристрелят его, стоит им заподозрить, что
он побывал в нестерильной среде; именно для этих  целей  к  скафандрам  было
пристегнуто оружие. Но логика преступника давалась с трудом. Впрочем, теперь
он самый настоящий преступник, ничуть не лучше  того  бедняги,  что  устроил
крушение поезда.
   Чаз со всего размаху опустил камень на голову одного спасателя и тут  же,
без паузы, ударил второго. Обмякшие тела рухнули на землю. Чаз ощутил внутри
какую-то странную пустоту. Он оттащил спасателей подальше от трубы и  зарева
пожара - туда, где осталась женщина.
   Она шевельнулась, приходя в себя. В темноте  Чаз  не  мог  разглядеть  ее
лицо, он видел лишь неясное серое пятно. Женщина заговорила первой.
   - Что это?.. Зачем...
   Склонившись над телом одного из  спасателей,  Чаз  принялся  торопливо  и
неумело расстегивать скафандр.
   - Займитесь другим! - приказал он. Женщина замешкалась. -  Да  шевелитесь
же! Вы хотите вернуться в Деллс или нет?
   Последние слова оказали магическое действие. Она наклонилась  над  вторым
телом, и Чаз услышал негромкий треск расстегиваемой "молнии".
   На время он позабыл о ней, занявшись одеянием спасателя, распростертого у
его ног. Вытряхнув обмякшее тело, он с трудом  влез  в  скафандр,  не  забыв
сунуть заветный камень в  карман  комбинезона.  К  счастью,  оказалось,  что
размер скафандра можно  подогнать,  изменяя  длину  рукавов  и  штанин.  Чаз
оделся, застегнул "молнию" и оглянулся на женщину; та неловко втискивалась в
свой скафандр.
   Он нетерпеливо  ждал,  пока  она  закончит  возиться.  Потом  они  вдвоем
перетащили неподвижные тела обратно к трубе. Тоннель был уже готов, один  из
спасателей занял место у шлюза, проверяя остальных, выстроившихся цепочкой у
входа. Чаз взял женщину за руку и потянул в темноту, они  обошли  освещенное
место и присоединились к медленно  движущейся  очереди.  Минуту  спустя  они
нырнули в шлюз тоннеля. Стоявший за  ними  спасатель  -  тот,  что  проверял
других, - вошел внутрь последним и загерметизировал люк.
   Фигуры в скафандрах двигались по  тоннелю  в  сторону  головного  вагона.
Подтолкнув женщину вперед, Чаз последовал за остальными. Вокруг  раздавалось
шипение  нагнетаемого  газа,  который  должен  был  не  только  обеззаразить
внутренность тоннеля, но и уничтожить возможные споры гнили  на  поверхности
скафандров. Еще до того, как  Чаз  вместе  с  женщиной  догнали  спасателей,
шипение прекратилось.
   Фигуры столпились вокруг шлюза на крыше вагона. Немного погодя послышался
отдаленный гул  насосов,  откачивавших  газ.  Неоновые  лампы  под  потолком
тоннеля мигнули, и двое спасателей занялись шлюзом; послышался  скрип  давно
не смазывавшихся петель, и шлюз поддался.
   С внутренним люком пришлось повозиться подольше. Наконец он  распахнулся,
и фигуры спасателей, одна за другой, исчезли в темноте вагона.
   Погруженный во мрак вагон походил на  горизонтальную  шахту,  из  которой
доносились всхлипывания и стоны. Спасатели зажгли фонари на своих шлемах.
   - Рефлекторы! - внезапно рявкнул чей-то голос.  Чаз  едва  не  присел  от
неожиданности, не сразу сообразив, что  голос  доносится  из  наушников.  На
мгновение повисла тишина, но темнота так и не рассеялась. Голос в  наушниках
проревел:
   - Дьявол вас побери! Неужто никто  не  додумался  прихватить  рефлекторы?
Пусть первая бригада принесет несколько штук и развесит их  по  стенам.  Что
тут делать без света?! Пассажиры, способные передвигаться, пусть  выбираются
сами, а вы займитесь теми, кто запутался в ремнях, ранен или не в  состоянии
двигаться.
   Увидев, что все  вокруг  зажгли  надшлемные  фонари,  женщина  машинально
включила и свой. Пошарив рукой в Толстой  перчатке  по  шлему,  Чаз  нащупал
тумблер.  Он  повернул  его,  и  луч  света  выхватил  из   темноты   людей,
запутавшихся в ремнях безопасности. Он протянул руку и, ухватив  женщину  за
перчатку, потащил в дальний конец вагона.
   Они пробирались все дальше и дальше,  пока  Чаз  не  убедился,  что  ряды
пассажиров надежно закрывают их  от  спасателей.  Он  медленно  обвел  лучом
фонаря обезумевших от страха людей.
   - Спокойно! Спокойно! Давайте  выводите  их!  -  снова  рявкнул  голос  в
наушниках.
   Какой-то  -  явно  целый  и  невредимый  -  коротышка,  которому  удалось
высвободиться из кокона  безопасности,  попытался  прошмыгнуть  к  открытому
шлюзу, но Чаз преградил ему путь.
   - Не торопитесь! - приказал он, не сразу сообразив,  что  даже  если  его
голос и проходит через микрофон скафандра, то коротышка вряд ли что  услышит
из-за оглушительного гама.
   Чаз двинулся к обмякшему в коконе человеку и, обойдя его сзади, подхватил
под руки. Затем жестом велел женщине  взять  человека  за  ноги,  но  та  не
двинулась с места, тупо глядя на Чаза; ее фигура в  скафандре  выглядела  до
смешного неуклюжей. Разозлившись, Чаз еще раз  взмахнул  рукой.  До  женщины
наконец дошло, она нагнулась  и  вцепилась  в  ноги  пассажира.  Вдвоем  они
неуклюже поволокли его к тоннелю.
   Поначалу человек пытался сопротивляться, но потом затих и, тяжело обвис у
них на руках. С трудом пробравшись сквозь толпу, они протиснулись в тоннель.
К удивлению Чаза, он оказался пуст - раненые у шлюза блокировали  путь  тем,
кто мог передвигаться самостоятельно.
   Сделав еще несколько шагов вместе с ношей,  они  поравнялись  со  шлюзом,
через который попали в тоннель, и остановились. Чаз велел  женщине  опустить
ноги мужчины на пол.
   Она опять не сразу сообразила, чего от  нее  хотят.  Потом  повиновалась.
Придав пассажиру вертикальное положение, Чаз подтолкнул его в конец тоннеля,
к вертолету. Тот также не сразу  понял,  что  ему  нужно  делать,  несколько
секунд он бессмысленно  таращился  на  Чаза,  потом  заковылял  в  указанном
направлении.
   Если не считать старика, выбравшегося из вагона и  теперь  ковылявшего  в
направлении вертолета, тоннель был совершенно пуст. Старик не обратил на них
никакого внимания. Подождав, пока он  пройдет,  Чаз  открыл  внутренний  люк
шлюза и нырнул в него. Затем втащил за собой женщину и захлопнул люк.
   Уже взявшись за "молнию" скафандра, он неожиданно заколебался. Чаз  вдруг
понял, что не может бросить погибать от гнили оглушенных спасателей  -  ведь
он и сам мог оказаться на  их  месте.  Но  на  этот  раз  им  руководило  не
восприятие,  которое  помогло  ему  проникнуть   в   стерильный   вагон,   а
нравственный протест против подобного поступка.
   Отпустив застежку, он махнул женщине и открыл внешний люк шлюза. Они  без
труда отыскали тела спасателей. Один уже сидел, явно  ничего  не  соображая,
другой все еще находился без сознания.
   Чаз помог очнувшемуся подняться на ноги, потом провел его  через  шлюз  и
направил по тоннелю в сторону вертолета. Спотыкаясь и пошатываясь, тот,  как
зомби, побрел прочь. Чаз снова выбрался наружу  и  волоком  затащил  в  шлюз
второго спасателя. Улучив момент, когда в тоннеле никого не было, они внесли
его внутрь. Чаз запер люк и принялся стаскивать скафандр.
   Женщина машинально повторяла его движения.  Освободившись  от  скафандра,
Чаз слегка  приоткрыл  люк  и  выглянул  в  тоннель.  Оглушенный  спасатель,
которого они оставили на полу тоннеля, уже исчез.
   Фигур  в  скафандрах  не  было  видно,   тоннель   заполнился   бредущими
пассажирами.  Никто  не  обратил  внимания   на   Чаза   и   его   спутницу,
выскользнувших из люка. Чаз подтолкнул женщину прямо в толпу и быстро  запер
шлюз. Вместе со всеми они проследовали к вертолету.  Стюарды  отводили  тех,
кто не был ранен, в обычный, как в аэробусе, отсек с сиденьями--  по  четыре
ряда с каждой стороны, там пассажиров усаживали и пристегивали ремнями.
   Чаз отодвинулся от женщины, та, словно приклеенная, последовала  за  ним,
он оттолкнул ее.
   - Забудьте, что вы меня когда-либо видели! - сердито шепнул он и смешался
с толпой.
   Когда Чаза пристегивали к креслу,  он  заметил,  как  женщину  провели  к
одному из сидений с противоположной стороны прохода, через три ряда от него.
   Несколько минут  спустя  к  нему  подошел  стюард  в  белой  униформе,  с
блокнотом в руке. Чаз сунул руку в карман и покрепче сжал камень.
   - Ваше имя? - наклонился над ним  стюард.  У  Чаза  пересохло  горло,  он
откашлялся.
   - Чарльз Руми Сант.
   - Ваш адрес?
   - Висконсин-Деллс, Аппер-Деллс  4-Джей  -  537,  владение  Бейфорс,  131,
квартира 1909.
   - Отлично. Вы ехали не один? Чаз отрицательно покачал головой.
   - Запомнили ли вы кого-нибудь из пассажиров? Сердце Чаза гулко -  хотя  и
ровно - билось в груди. Сжимая в кармане камень, он пару  секунд  колебался.
Молчание не приведет ни к чему хорошему, но отрицательный ответ навредит еще
больше - спасенных пассажиров могли потом еще раз тщательно опросить.
   - Кажется... - Чаз качнул головой в сторону женщины. -  Кажется,  вон  та
леди, во втором от прохода кресле. Через три ряда, слева.
   - Хорошо. - Стюард пометил в своем блокноте и двинулся дальше.
   Немного  погодя  Чаз   увидел,   как   он   разговаривает   с   женщиной.
Полуобернувшись, та взглядом указала на Чаза. Стюард  проследил  ее  взгляд,
потом заглянул в свой блокнот, что-то сказал и отошел.
   Чаз с облегчением откинулся в кресле.  Слава  Богу,  у  нее  хватило  ума
назвать Чаза соседом по вагону, тем самым подтвердив  его  слова.  Он  потер
камень. Если повезет, то никаких  проверок  больше  не  будет,  и  их  имена
окажутся в списке пассажиров головного вагона. Но если все  же  проверки  не
избежать, то у стюарда имеется запись  о  том,  что  Чаза  видели  в  первом
вагоне. К тому же простой пересчет спасенных людей не сможет выявить  лишних
пассажиров, особенно если учесть, что вагон был переполнен, а погибших,  как
правило, оставляли на месте.
   - Хотите горячего шоколада, сэр?
   Стюарды сновали по проходу, предлагая горячие  напитки.  Чаз,  последовав
примеру  остальных   пассажиров,   взял   себе   чашку.   Напиток   оказался
необыкновенно вкусным - видимо, его приготовили из настоящего  шоколада.  Он
прихлебывал  шоколад,  и  вместе  с  теплом  по  телу  разливалось   чувство
облегчения. Камень оттягивал карман, в душе Чаза тлел огонек  триумфа.  Вряд
ли женщина осмелится заговорить, а их лиц  никто  из  спасателей  не  видел.
Наконец вертолет оторвался от  земли,  и  Чаз  неожиданно  для  самого  себя
заснул.
   Вздрогнув, он очнулся и обнаружил, что они уже приземлились в Центральном
аэровокзале Висконсин-Деллс. Ему понадобилось всего несколько секунд,  чтобы
сообразить, как он оказался в вертолете. И тут же Чаза захлестнула паника. В
шоколад, должно  быть,  подмешали  снотворное.  А  если  во  время  сна  его
обыскали... Чаз поспешно схватился за карман комбинезона и, нащупав  камень,
успокоился. Он осмотрелся,  выглядывая  женщину,  но  не  нашел  ее.  Многие
пассажиры уже поднялись с кресел и нетерпеливо топтались в проходе.
   Чаз примкнул к ним и вскоре выбрался из  вертолета.  Спустившись  на  два
этажа, он оказался на стоянке скоростных  такси.  Для  потерпевших  крушение
отгородили специальное пространство, поэтому им не пришлось ждать  свободных
такси. Чаз сел в один из автомобилей и ввел в компьютер свой адрес.
   Спустя пять минут он уже стоял  в  холле  высотного  здания,  рассчитывая
незаметно проскользнуть в свою квартиру на девятнадцатом этаже. Несмотря  на
недавний сон в вертолете, Чаз чувствовал себя  так,  словно  двое  суток  не
смыкал глаз. Однако ему не повезло, и он наткнулся на соседку, спустившуюся,
чтобы проверить свой почтовый ящик. Это была миссис Альма Доксейл,  суровая,
внушительных размеров дама, главная организаторша разного рода вечеринок для
жильцов дома.
   - Мистер Сант! - с энтузиазмом воскликнула она. - Мы слышали в новостях о
крушении экспресса. Вы не...
   Чаз кивнул и прошмыгнул в кабину  лифта.  Через  секунду  миссис  Доксейл
осталась внизу, до него донесся ее скрипучий голос:
   - Покайтесь, мистер Сант.  Покай...  Лифт  остановился  на  девятнадцатом
этаже, и Чаз с невыразимым облегчением  обнаружил,  что  в  узком  коридоре,
устланном серебристым ковром, нет ни души. Он торопливо прошел к своей двери
и приложил большой палец к  замку.  Компьютер  открыл  дверь,  и  Чаз  вошел
внутрь. Он сделал пару шагов, за спиной тихо щелкнул дверной замок. Внезапно
Чаз понял, что в комнате кто-то есть. Он вгляделся в полумрак. В уголке  для
медитации в позе лотоса сидела девушка в твидовом комбинезоне цвета хаки. Ее
лицо было обращено к кристаллу, услышав шаги, девушка резко обернулась.  Чаз
увидел осунувшееся лицо и покрасневшие глаза.
   Он не сразу сообразил, кто перед ним. С некоторым усилием Чаз  припомнил,
что это его соседка с шестнадцатого этажа. Он познако