- Ну, что ж, Виктор, приятно видеть тебя здесь вновь живым и здоровым, - произнес Луи, голос которого звучал тепло и сердечно, губы его растянулись в радушной улыбке, но глаза оставались холодными. - Говорят, ты сильно болел.
     - Болел, - ответил Джордан, - но уже почти совсем поправился.
     Ему совсем не хотелось распространяться на эту тему, но он видел - Луи ждет, что он скажет что-нибудь еще. Судя по воцарившейся вокруг гробовой тишине, того же самого ждали и все собравшиеся в зале. Джордан прокашлялся и тут же подумал, что сделал это зря, выдавая тем самым свою нервозность и неуверенность:
     - Это была всего лишь простуда, Луи, ничего больше, наверное, продуло где-то в дороге.
     - Скверная штука эта простуда, - посетовал Луи. - Иногда она может оказаться настолько серьезной, что человек даже умирает, если не лечится.
     "Хороший намек, братец, - подумал Джордан, - главное, тонкий очень".
     - Это верно, - произнес актер спокойно, - люди так часто простужаются, что никогда не знаешь, кто заболеет в следующий раз, не правда ли?
     - Я принимаю меры предосторожности, - ответил Луи.
     - Как и я, - ответил Джордан, - и очень серьезные.
     - Выглядишь ты лучше, но ведь внешность обманчива.
     - Не стоит уповать на это, Луи, я так хорошо никогда в жизни себя не чувствовал.
     Старший брат Виктора замолчал и задумчиво уставился на Джордана, который лихорадочно обдумывал все только что сказанное, опасаясь, не сказал ли он чего-нибудь оскорбительного для принца Луи, ведь в конце концов тот считался в семье заядлым дуэлянтом. Актер спрашивал себя, не перегнул ли он палку. Виктор не принадлежал к числу сильных духом людей, но, с другой стороны, Гэвэйн говорил, что персонаж Джордана никогда ни перед кем не пасовал. Какого черта? Все, кто знал Виктора раньше, не видели его уже четыре года, в том числе и Луи. Изгнание меняет людей.
     - Рад слышать, что ты в прекрасной форме, - сказал наконец Луи. - Это тебе пригодится, здесь все очень сложно, а будет еще сложнее.
     - Не сомневаюсь, - ответил Джордан, - кстати, не знаешь, зачем мы понадобились регенту?
     - Понятия не имею, но не жду для себя ничего хорошего. Ты видел Доминика?
     - Давно уже не видел.
     - Знаешь, они с Элизабет увлеклись интригами и, говорят, очень преуспели. Сомневаться не приходится, они всегда очень слаженно играли вместе.
     - Да, - согласился Джордан, - я всегда был уверен, что Элизабет так или иначе далеко пойдет.
     Луи посмотрел на него внимательно и сказал:
     - А ты повзрослел, Виктор. Время, проведенное в ссылке, не прошло для тебя даром.
     Джордан одарил "брата" улыбкой:
     - Ты и представить себе не можешь, Луи, сколько полезного узнал я, находясь вдали от двора, - с этими словами он, взглянув на Монаха и Железное Сердце, которые сохраняли требуемую приличиями дистанцию, добавил:
     - Как я вижу, ты так и не научился выбирать себе подходящую компанию.
     - Они полезны и верны мне.
     - Нисколько в этом не сомневаюсь. Луи, а ты когда-нибудь спрашивал себя, почему? Верность тоже имеет свою цену. Ты должен был бы знать это.
     Луи хотел что-то сказать, но промолчал. Он опять задумчиво посмотрел на Джордана, потом вежливо поклонился и ушел. Его спутники последовали за ним. Джордан посмотрел им вслед, чувствуя, что напряженность ситуации изрядно измотала его. Он прекрасно сознавал, что его встреча со старшим братом Виктора могла кончиться очень печально. Вариантов было предостаточно, и один выглядел гаже другого.
     Посмотрев на дюжину до зубов вооруженных телохранителей Луи, актер почувствовал желание немедленно проложить себе путь к выходу и задать отсюда деру. Он сделал глубокий вдох и затем выдох, беря себя в руки.
     - Ну как, Гэвэйн, - спросил он шепотом, - как я?
     - Замечательно, ваше высочество, - пробормотал рыцарь, - впечатляюще. Если позволите заметить, вы несколько жестковаты, но в данном случае это не повредит. Никто не знает, как лучше разговаривать с вами после такого длительного отсутствия, поэтому некоторая демонстрация силы заставит многих прикусить языки.
     - А как насчет того выпада, который сделал Луи, намекая на Доминика и Элизабет? Я хочу сказать, что эта женщина, конечно, многое значила для меня, но ведь теперь я с Хетер? Кстати, почему ее нет здесь? Разве она не должна быть рядом со мной?
     - Она, несомненно, скоро присоединится к нам, государь. Что же касается Элизабет и Доминика, вы ведь ждали столько лет, чтобы получить наконец возможность заставить их заплатить. Думаю, можно подождать и еще немного, чтобы ударить наверняка. У вас ведь было немало времени, чтобы выучиться ждать.
     Главная дверь снова распахнулась, и собравшиеся, затаив дыхание, выслушали герольда, который провозгласил появление принца Доминика и госпожи Элизабет. Джордан внимательно изучал их обоих, когда они, постояв секунду-другую в дверях, медленно двинулись вперед, отвечая на приветствия придворных. Доминик оказался высоким и довольно стройным молодым человеком. Соломенного цвета волосы жидкими прядями свисали ему на плечи, благодаря мерцавшему в них серебряному ободку его строгое, несколько аскетическое лицо было открыто. Синий цвет его одежды, очень темный, почти черный, делал его и без того бледную кожу еще бледнее. Именно таким Джордан и представлял себе младшего из сыновей короля Малькольма. Описания, которые хоть и различались между собой в деталях, все-таки оказались довольно точными. К одному только оказался не готов актер - Доминика, словно невидимым облаком, окружала со всех сторон атмосфера леденящего душу страха. Было что-то отталкивающее в его светло-голубых глазах. Джордану понадобилось какое-то время, чтобы заметить - глаза Доминика почти совсем не мигали.
     Госпожа Элизабет стояла рядом с мужем, ее рука по-хозяйски обвивала руку младшего брата Виктора. Ростом она была почти с супруга и фигурой, если можно так выразиться, напоминала валькирию. Джордан прекрасно знал женщин такого типа и их вечные проблемы, связанные с диетами и постоянным контролем над весом. Бедняжка когда-нибудь растолстеет. Ее распущенные волосы, черные, как вороново крыло, падали на белые, покрытые пудрой плечи. Одежда цвета аквамарина была, несомненно, сшита искусными портными, которые сумели скрыть все недостатки и подчеркнуть достоинства фигуры жены принца Доминика. Ее лицо... Нет, здесь Джордан не мог с уверенностью сказать, какие чувства оно у него будило. Эту женщину, несомненно, можно было назвать красивой, были бы губы чуть-чуть потоньше да скулы поуже... Своим безупречным видом кожа госпожи Элизабет в значительной мере обязана коробке с гримом. Наверное, никто, кроме актера, не мог столь быстро разглядеть все подробности, но они значили очень многое для Джордана. Когда работаешь в театре, встречаешься с большим числом красивых женщин, чем где-нибудь в другом месте, но скоро приобретаешь способность видеть их сущность, скрывающуюся за обворожительной внешностью. Элизабет была, несомненно, роскошна, но Джордану хватило нескольких секунд, чтобы понять - такая дамочка стелит мягко, да жестко спать. Какая-то неуловимая угроза и затаенная жестокость чувствовались в улыбке и в суженных глазах этой женщины - удовлетворение, которое вспыхивает в глазах кошки, когда она забавляется с мышью, прежде чем лапой сломать ей хребет. Взгляд ее темных глаз остановился на Джордане, словно оценивая его. Потом женщина игриво улыбнулась и что-то прошептала мужу. Тот молча повернул голову и своим немигающим взглядом уставился на актера. Тот слегка наклонил голову. Доминик в сопровождении супруги не спеша, с достоинством направился к Джордану. Придворные торопливо расступались, чтобы дать им пройти, и гробовая тишина окутала всех присутствовавших в зале. Гэвэйн стоял рядом, и актер постарался придать своему лицу наиболее спокойное выражение. Ни в коем случае нельзя показать, что он нервничает и боится. Двор, затаив дыхание, ждал. Наконец супруги остановились в нескольких шагах от Джордана. Доминик сдержанно поклонился, а Элизабет не сделала даже реверанса.
     - Добро пожаловать домой, брат, - произнес Доминик, голос которого неожиданно оказался глубоким и звучным, но таким же холодным, как и взгляд, - извини, что не смог встретить тебя сразу, как ты приехал, но я был так занят последнее время. Ты, наверное, рад, что вернулся домой, но я хотел бы предупредить тебя - за истекшие годы очень многое изменилось.
     - Ну конечно, - дружелюбно согласился Джордан, - но ведь есть такое, что никогда не меняется, правда? Мне сказали, что вы с Элизабет увлеклись политическими играми.
     - У Доминика в настоящее время много друзей среди придворных, - ответила Элизабет, - могущественных и влиятельных друзей, которые ожидают от него очень многого, поэтому они деятельно поддерживают его.
     - Конечно, могу себе представить, - ответил Джордан "брату", совершенно не обращая внимания на его жену, точно ее тут и не было, - но, как я только что говорил Луи, верность имеет свою цену, даже за простенькую дружбу и то подчас платить приходится, в такие уж времена мы живем. Лично я никогда не придавал особого значения дружбе, за которую надо платить. Ее ведь могут... и перекупить.
     Доминик промолчал, а Элизабет залилась краской от злости, видя, что ее упорно игнорируют.
     - И все-таки, Виктор, дорогуша, - проворковала она, - ты считаешь, что не стоит покупать друзей, так? Не потому ли, что у тебя просто нет будущего, за которое стоит бороться? Поберегись, Виктор, в Полуночном Замке - новые обычаи, и ты не вписываешься и никогда не будешь вписываться в их рамки.
     - Много она говорит, правда? - сказал Джордан, снова обращаясь к Доминику. - Она, насколько мне помнится, и во сне все время что-то бормочет.
     Элизабет замерла, щеки ее начали заливаться краской, а Доминик нахмурился.
     - Никогда я не любил тебя, Виктор, - произнес он, и голос его был спокойным и несколько отстраненным - Я не буду плакать, когда тебя опустят в могилу. Если ты не слишком глуп, ты поймешь, что пока есть возможность, тебе лучше бежать из Полуночного Замка. В противном случае мне будет трудно обеспечить твою безопасность.
     - А я и сам сумею постоять за себя, - ответил Джордан, - и если кто-нибудь окажется настолько глуп, чтобы проверить это, друзьям придется горько рыдать над его бренными останками. Ты заноза у меня в заднице, Доминик. Ты ею был, ею и останешься. Но я не могу сердиться на тебя, потому что сильно обязан тебе. Ты избавил меня от одной заносчивой болтливой сучки. Не понимаю, как ты сам ее терпишь? Если бы я оказался на твоем месте, то пользовался бы какими-нибудь затычками для ушей; ей Богу.
     - Сволочь!
     Элизабет размахнулась, собираясь ударить Джордана по лицу. Он мгновенно извлек из рукава один из своих воспламеняющихся шариков и раздавил его в руке. Пламя заплясало вокруг его сжатых в кулак пальцев. Женщина опустила руку и сделала шаг назад. Доминик не шевельнулся. В зале стояла полнейшая тишина, так что хорошо было слышно, как трещали бело-голубые искры от огня, облизывавшего руку Джордана.
     - Только попробуй тронь меня, - теплым, задушевным тоном проговорил актер, - ты или кто-нибудь еще.
     Доминик посмотрел на него бесстрастно:
     - Ты - покойник, Виктор.
     - А больше ты ничего не хочешь, Доминик?
     Младший брат принца Виктора развернулся и пошел прочь, его супруга после секундного замешательства последовала за ним. Совсем недалеко от Джордана находился Луи со своей свитой, внимательно наблюдавший, как актер погасил огонь и опустил руку. Придворные снова зашептались.
     - Вы рискуете нарваться, ваше высочество, - тихо сказал Гэвэйн. - Что бы вы стали делать, если бы Доминик вызвал вас на дуэль и использовал свое волшебство? Долго ли вы сумеете продержаться с вашими фокусами против его водной магии?
     - Риск, конечно, был, - согласился Джордан, - но я ни секунды не сомневался, что он ничего не предпримет, по крайней мере при всех. Он боялся провала при свидетелях, а ведь он не знает, что я не Виктор, про мастерство которого вы мне сами много рассказывали. Если бы Доминик считал, что легко сумеет победить меня в поединке с помощью колдовства, он постарался бы сделать это, когда Элизабет стала яблоком раздора. Ни он, ни Виктор не вызвали друг друга. Значит, ни тот, ни другой не надеются на легкую победу. То, что я решился использовать трюки с огнем, было оправданным риском, своеобразным блефом, который сработал. Вы, конечно, правы, я пренебрег опасностью, но что мне остается делать? Мне нужно убедить всех, что я гораздо сильнее, чем на самом деле, а то и оглянуться не успеем, как из-за драпировки выскользнет убийца или кто-нибудь пожелает вызвать меня на поединок. Кстати, очень вас прошу, держите руку на рукояти вашей секиры и не спускайте глаз со всякого, кто посмеет приблизиться.
     - Слушаюсь, ваше высочество.
     Больше Гэвэйн не сказал ни слова, но Джордану показалось, что рыцарь удовлетворен его рассуждениями. Актеру стало полегче, он чувствовал, что понемногу вживается в образ. Трудность заключалась в том, что основывать свою игру ему приходилось на впечатлениях, полученных, так сказать, из вторых рук, да еще из краткого общения с самим принцем, который определенно был тяжело болен. Дебютировал Джордан, насколько он мог судить по собственным впечатлениям и реакции окружающих, весьма неплохо. Пока все в порядке. Что будет дальше, зависит от того, что собирается сказать регент, если тот, наконец, соблаговолит появиться. Актер чувствовал, что ему совершенно определенно понадобятся советы Родрика и де Гранжа. Где же они, черт их возьми?! Даже угрюмой физиономии Аргента он бы сейчас обрадовался. Распахнулась главная дверь, Джордан напрягся... нет, герольд объявил, что пришла госпожа Хетер. Актер при виде фаворитки принца расплылся в улыбке, скрывая свое огорчение. Красавица направилась к Джордану, одарив его улыбкой, в лучах которой растаяло бы сердце любого мужчины. Актер поцеловал протянутую ему руку.
     - Не переиграйте, - пробормотал Гэвэйн.
     - Спокойно, - ответила Хетер, не отрывая глаз от Джордана. Ресницы у нее были длинными и пушистыми. Девушка взяла актера под руку и посмотрела вокруг. - Родрик подумал, что вам, наверное, нужна помощь и поддержка. Ему пришлось остаться с Виктором, принц настаивал. Последнее время он терпеть не может оставаться один, болезнь вконец измотала его. Как я вижу, Луи и этот омерзительный Доминик уже здесь. Успели пообщаться?
     - Так, перекинулись двумя-тремя словами, - небрежно ответил Джордан, - думаю, что мне удалось вывести из равновесия обоих.
     - Очень на это надеюсь, актер.
     Джордан сильно сжал ладонь красавицы в своей руке:
     - Я - Виктор, Хетер. При посторонних я - всегда Виктор. Понятно?
     - Мне больно!
     - Понятно?!
     - Да, да, понятно, а сейчас отпустите мою руку, пока все мои пальцы целы.
     Джордан разжал ладонь, и Хетер, несколько растерянно посмотрев на него, сказала, растирая кисть:
     - Не надо так грубо поступать со мной, дорогой, просто скажи, чего ты хочешь, и все.
     - Просто помни, любая незначительная обмолвка в какой-нибудь чертовски неподходящий момент может превратить нас всех в покойников. - Джордан взглянул на главный вход, двери которого были закрыты, и спросил:
     - Не видела ли ты де Гранжа или Аргента?
     - Нет. Ты уже разговаривал с Элизабет? Она осталась довольна? Ничего не заподозрила?
     - Я думаю, все в порядке, я сказал ей пару теплых слов и сумел поставить ее на место.
     - Отлично, - твердо проговорила Хетер. - Никогда не видела более спесивой коровы, чем эта штучка. Ты бы слышал, как она разговаривает со слугами. Первое, что произойдет в замке, когда Виктор сядет на трон - несчастный случай, в результате которого погибнет бедняжка Элизабет. Что-нибудь очень гадкое.
     Джордан смерил собеседницу коротким строгим взглядом, но решил пока промолчать. Он еще не мог составить окончательного мнения о Хетер. Вела она себя, как влюбленная девочка-подросток, но в глазах ее была необычайная твердость и уверенность, какую актеру не часто случалось видеть. Ее подслащенная безжалостность пугала его. Кто-кто, а уж эта красотка едва ли поможет ему в работе. С одной стороны, Джордан понимал, что ему придется разыгрывать из себя влюбленного, а с другой - никак не мог заставить себя забыть о малоприятных ощущениях, которые возникали у него в присутствии девушки.
     - Посмотри на Монаха, - сказала Хетер, крепче прижимаясь к руке актера, - ты видел когда-нибудь более гадкую тварь? Только честно, дорогой? Не знаю, почему Луи разрешают держать его при себе. Это нечто, никак не вписывающееся в реальное. Но даже Хранительница ничего не может поделать с Монахом, потому что тот находится под покровительством принца Луи. - Девушка повелительно обратилась к рыцарю:
     - Принесите мне вина, Гэвэйн, у меня в горле совсем пересохло.
     Могучий воин посмотрел на Джордана, который в ответ только кивнул и протянул свой опустевший стакан, с тем чтобы и его наполнили. Рыцарь повернулся и молча отправился за напитками. Достаточно было хотя бы на секунду заглянуть в глаза Гэвэйна, чтобы понять, как тому нравится выполнять обязанности официанта.
     - Слава Богу, он ушел, - сказала Хетер, - мне необходимо кое-что сказать тебе, Виктор.
     - Давай говори, - ответил Джордан, - но только потише, если можно.
     - Ты мне тоже не нравишься, - начала Хетер, - но это не важно. Важно то, что ты стараешься сделать все возможное, чтобы помочь Виктору. Это единственная его возможность стать королем, и я перегрызу горло любому, кто осмелится встать на его пути. Виктор взойдет на престол, чего бы это ни стоило. Понятно?
     - Это-то мне как раз понятно, - ответил Джордан, - а вот чего я никак не пойму, так это откуда у Виктора такая удивительная способность привлекать к себе столь достойных женщин: сначала Элизабет, а теперь ты...
     - Подобный сарказм неуместен, - с достоинством ответила Хетер. - Дело в том, что тебе, Виктор, платят кучу денег, а я хочу убедиться, что они будут потрачены не зря.
     - Вот и замечательно, - согласился Джордан, - но шансов сыграть мою роль убедительно у меня будет тем больше, чем лучше я буду знать всю подноготную этого дела. Нет, нет, про Виктора я уже все знаю, разбудите меня ночью, я и то начну сыпать примерами из его жизни. Мне нужно кое-что еще. Возьмем, к примеру, его ближайших помощников. Что связывает каждого из них с принцем? Твои побуждения мне понятны, а вот что касается Гэвэйна... в его верности я не усомнюсь, хотя мне и кажется иногда, что он не очень-то любит своего господина.
     - Может, ты и прав, - ответила Хетер, - Гэвэйн смешон. Он приехал в Редгарт лет четырнадцать назад. Это был знаменитый человек, ну, настолько, насколько может быть знаменит маленький человек. Я полагаю, ты слышал и о пограничных войнах и о секире колдуна? Конечно. Это все слышали. Подобные истории люди обожают рассказывать друг другу уютными вечерами, сидя у камина, так им удается соприкоснуться с храбростью и благородством, а самим делать ничего не надо. Была даже такая песня о Красной башне, Тауэр-руж, но потом она всем надоела, и ее перестали петь.
     - Конечно! - Джордан чуть не подпрыгнул, досадуя на себя за то, что сам не вспомнил раньше:
     - "Баллада о Красной башне"...
     Эта песня не принадлежала к числу всеми любимых баллад, но в свое время многие бродячие певцы исполняли ее. Во время пограничной войны между Хиллсдауном и Лесным Королевством в какой-то момент получилось так, что боевые действия практически прекратились, войска точно увязли в узкой долине, которая называлась Хобовы Ворота. Сама по себе долина - каменистая, со скудной почвой - никому не была нужна, но представляла собой стратегически важный объект. Тот, у кого он был в руках, контролировал большой участок границы. Ключевой же точкой позиции являлась Красная башня. Существовало семь подобных строений, разбросанных по рубежам Лесного Королевства. Их возвели еще во времена правления первого поколения королей Лес