-- А ты посмотри  на него, моя  радость.-- Она достала чек из сумочки и
протянула ему через стол.
     -- Как будто все в порядке,-- сказал Адам.
     -- А подпись?
     -- Боже милостивый, этот старый идиот подписался "Чарли Чаплин"!
     -- Про это я и говорю, милый.
     -- Но разве нельзя попросить его  изменить подпись? У него, наверно, не
все дома. Сегодня же съезжу к нему еще раз.
     -- Пожалуй, не стоит,  милый... как ты  не понимаешь. Конечно, он очень
старый человек и... то, что ты ему  наговорил,  могло показаться ему немного
странным...  он-то,  может  быть, подумал,  что это  у  тебя не все дома.  В
общем... понимаешь, может быть, этот чек был своего рода шуткой.
     -- Будь я проклят... это уже скучно. Как раз когда все складывалось так
хорошо. Ты когда заметила подпись, Нина?
     --  Сразу же  как ты показал мне чек,  еще у Марго. Но у тебя был такой
счастливый  вид,  что  мне  не захотелось  ничего  говорить.  Ты  был  такой
счастливый,  Адам, и такой  чудный.  Я, наверно, тут-то и влюбилась  в  тебя
по-настоящему, когда увидела, как ты танцуешь в холле один-одинешенек.
     -- Будь я проклят,-- повторил Адам.-- Вот старый черт.
     -- Так  или иначе, ты  от всего этого получил  кое-какое  удовольствие,
правда? Или нет?
     -- А ты нет?
     -- Дорогой мой, я в жизни ничего более противного не испытала... но раз
ты доволен, я не жалею.
     -- Нина,-- сказал Адам немного спустя,-- значит, мы все-таки  не сможем
пожениться.
     -- Да, боюсь, что так.
     -- Скука какая, а?
     Еще немного спустя он сказал: -- Наверно, этот пастор тоже решил, что у
меня не все дома.
     А еще погодя: -- Вообще-то шутка получилась неплохая, а?
     -- Просто божественная.
     В поезде  Нина  скапала: -- Подумать страшно, что  я больше никогда, до
самой смерти, не увижу, как ты танцуешь вот так, совсем один.

Глава 6

     В  тот  вечер леди  Метроленд устраивала  прием  в честь  миссис Мелроз
Оранг. Пригласительная телеграмма ждала Адама,  когда  он вернулся к  себе в
гостиницу. (Оплаченный ответ Лотти уже успела использовать. Кто-то назвал ей
вероятного  победителя  в  ноябрьском гандикапе, и  она  решила  рискнуть, а
кличку  лошади  зависать  на  чем-нибудь,  пока  не забыла.)  Еще  его ждало
приглашение к завтраку от Саймона Балкэрна.
     В "Шепарде" кормят главным образом  паштетом из дичи -- черным внутри и
полным клювов, дроби и каких-то  непонятных  позвонков --  так  что Адам был
вовсе не прочь позавтракать с Саймоном  Балкэрном, хотя понимал, что за этим
неожиданно радушным жестом кроется какой-то мрачноватый умысел.
     Они встретились" ресторане "Chez Espinosa",чуть ли не  самом дорогом во
всем Лондоне; там полно клеенок и лаликовского стекла1,  и люди  того сорта,
которые любят  такого сорта вещи, ходят туда постоянно и жалуются, какой это
ужас.
     --  Надеюсь,  вы  не  в  обиде,  что я  пригласил  вас в  этот  ужасный
ресторан,-- сказал Балкэрн.-- Дело в том, что меня здесь кормят бесплатно, а
я время от времени упоминаю о них в моих заметках.  За напитки, к сожалению,
приходится  платить.  Кто   здесь  сегодня  есть,  Альфонс?  --  спросил  он
метрдотеля.
     Тот  подал ему  отпечатанный на  машинке  список, который всегда держал
наготове для авторов светской хроники.
     -- Гм, да. Очень красивый список. Что могу, сделаю.
     1 Декоративные стеклянные изделия  с рельефными украшениями  из цветов,
птиц и пр. (по имени изобретателя Рене Лалика).

     -- Благодарю вас, сэр. Столик на двоих? Коктейли?
     -- Нет, коктейля я не  хочу.  У  меня  и  времени мало. А вы как, Адам?
Коктейли здесь, между прочим, неважные.
     -- Спасибо, не хочу,-- сказал Адам.
     -- А может быть, все-таки?-- сказал Балкэрн, уже увлекая его к столику.
     Пока им подавали икру, он просмотрел карту вин.
     -- Пиво у них тут хорошее,-- сказал он.-- Вы что будете пить?
     -- Все равно, то же, что и вы. С удовольствием выпью пива.
     -- Две полбутылки пива, пожалуйста... А вы в  самом деле ничего другого
не хотите?
     -- В самом деле, спасибо.
     Саймон  Балкэрн  хмуро  оглядывался  по  сторонам, изредка  прибавляя к
списку новое имя. (Удручающая это профессия, при которой, о чем ни заговори,
разговор получается служебный.)
     Вскоре он сказал вымученно-небрежным тоном:
     -- Сегодня, если не ошибаюсь, прием у Марго Метроленд? Вы пойдете?
     -- Вероятно, пойду. У нее обычно бывает нескучно, правда?
     --  Да...  Я  вам  сейчас  скажу  одну  очень  странную вещь, Адам.  На
сегодняшний вечер она меня не пригласила.
     --  Еще  не  поздно. Я, например,  получил  приглашение только  сегодня
утром.
     -- Да... Кто  эта женщина,  вон, в меховом пальто, только  что вошла? В
лицо-то я ее отлично знаю.
     -- Кажется, леди Эвримен?
     -- Ну да, конечно.-- К списку прибавилось еще одно имя. Балкэрн умолк и
в полном унынии поел салата.-- Дело в том... она сказала  Агате Рансибл, что
и не намерена меня приглашать.
     -- Почему?
     -- Видимо, ее привело в ярость, что я что-то сказал насчет чего-то, что
она сказала про Майлза.
     -- Некоторые люди просто не  понимают шуток,-- сказал  Адам, чтобы  его
подбодрить.
     -- Для меня  это катастрофа,-- сказал лорд Балкэрн.-- А вон там кто, не
Памела Попхэм?
     -- Понятия не имею.
     -- Кажется, она. Приду домой -- надо  проверить по Племенной книге, как
она пишется. Я на днях прямо оскандалился с этим написанием... Катастрофа...
Вэнбру она пригласила.
     -- Он ей, кажется, родственник?
     -- Такая несправедливость, ей-богу. А мои родственники, как назло, либо
в  психиатрических  больницах,  либо живут  в  деревне  и проделывают всякие
неаппетитные вещи с лесными зверями...  все, кроме моей матушки, а  эта  еще
хуже...  Начальство было  в ярости, что  Вэн опередил меня с  этой сенсацией
насчет  Даунинг-стрит. Если  я  и  сегодняшний  прием  пропущу, впору совсем
распроститься с Флит-стрит.  Впору сунуть голову в газовую  плиту  и на  том
кончить.  Если б  Марго  знала, как  это для  меня важно, она  бы  наверняка
позволила мне прийти.
     В глазах его стояли слезы, готовые перелиться через край.
     -- Всю эту неделю,  -- сказал он,-- я был вынужден сочинять мои заметки
по Гербовнику и Придворному календарю... Никто меня больше не приглашает.
     --  Вот  что,-- сказал Адам.-- Я знаком  с Марго довольно близко.  Если
хотите, я ей позвоню и спрошу, нельзя ли мне прийти с вами.
     -- Правда? В самом деле, Адам? Вы готовы это сделать? Так идем позвоним
ей сейчас же. Кофе  и  ликеры по  боку,  некогда. Скорей, скорей,  позвонить
можно из моего кабинета... Да, вон ту черную шляпу и зонт...  нет, номерок я
потерял... нет, не эта, рядом, поскорее, пожалуйста... да, такси.
     Адам и слова не успел  сказать, как они  очутились на  улице и в такси.
Скоро они попали в затор  на  Стрэнде, а еще через некоторое время добрались
до редакции Балкэрна на Флит-стрит.
     Они   поднялись  в  крошечную  комнату,  на  стеклянной  двери  которой
значилось "Высший свет". Внутренность ее плохо  соответствовала вывеске. Там
был  один  стул, пишущая  машинка,  телефон, несколько  справочников и  кучи
фотографий.  На  единственном  стуле  восседало непосредственное  начальство
Балкэрна.
     -- Здрасьте,-- сказала она.-- Явились. Где вы были?
     -- У "Эспинозы". Вот список.
     Редакторша прочитала его.-- Китти Блекуотер отставить,-- сказала она.--
Мы  давали ее  вчера. Остальные годятся. Абзаца  на три-четыре. Как они были
одеты, вы, конечно, не заметили?
     -- Напротив,--заверил ее Балкэрн.--Во всех подробностях.
     --  Ну, это все равно не влезет. Нужно оставить как можно  больше места
для вечера у леди М. Я  даже герцога  Девонширского выкинула. Между  прочим,
фотография которую вы дали вчера,--  это  не нынешняя графиня  Эвримен,  это
старый снимок вдовствующей.  Они  обе сегодня оборвали нам  телефон. Опять у
вас накладка. На вечер приглашение получили?
     -- Нет еще.
     --  Так  поторопитесь.  Мне до сдачи в печать нужен  рассказ  очевидца,
понятно?  Да,  а  вот об  этом  вы что-нибудь  знаете?  Получено сегодня, от
горничной  леди  Р.--  Она  взяла  со  стола  листок  бумаги.-- "Расторгнута
помолвка, по слухам  заключенная между  Адамом  Фенвик-Саймзом, единственным
сыном   покойного   профессора  Оливера   Фенвик-Саймза,  и   Ниной  Блаунт,
Даутинг-холл,  Эйлсбери".  Никогда  про  таких   не  слышала.  Их  помолвка,
по-моему, и объявлена не была.
     -- Вы лучше спросите его самого. Познакомьтесь, Адам Саймз.
     -- А, здравствуйте, прошу меня извинить, если что... Так как же?
     -- И объявлена не была, и не расторгнута.
     -- В  общем,  пшик, так я  вас поняла?  Значит,  это  идет сюда.--  Она
бросила листок в корзину для мусора.-- Последнее время эта девица  присылает
нам сплошную чепуху.  Ну,  я  пошла  завтракать. На  всякий случай -- буду в
Гарден-клубе.
     Редакторша  вышла,  хлопнув   дверью   с  надписью  "Высший  свет",  и,
насвистывая, удалилась по коридору.
     -- Вот видите, как меня тут третируют, -- сказал лорд Балкэрн.-- А ведь
первое время на руках носили... Нет, лучше умереть.
     -- Не плачьте,-- сказал Адам.-- Это же свихнуться можно.
     -- А что мне  делать?..  Войдите,  войдите.-- Дверь с  надписью "Высший
свет" отворилась, и вошел мальчик-посыльный.
     -- Внизу дворецкий лорда  Периметра. У  него  несколько помолвок и один
развод.
     -- Пусть оставит.
     -- Слушаю, милорд.
     -- Единственный человек в  этом  учреждении, который  разговаривает  со
мной вежливо,-- сказал Балкэрн, когда посыльный  скрылся.-- С  удовольствием
оставил бы ему что-нибудь в завещании, да нечего... Ну, звоните Марго, тогда
я буду хотя бы знать, что надеяться не на что... Войдите!
     --  Внизу  джентльмен,  зовут  генерал  Страппер. Желает видеть вас  по
срочному делу.
     -- По какому еще делу?
     -- Не  могу сказать, милорд, только  он с  хлыстом. Видно, очень чем-то
расстроен.
     -- Скажи ему, что  у редактора "Светской хроники" перерыв на завтрак...
Ну же, звоните Марго.
     Адам  сказал в телефон:  -- Марго,  можно мне  привести  с собой одного
знакомого?
     -- Ой, Адам, лучше бы не нужно. Я и так не представляю себе, где я всех
размещу. Вы не сердитесь, ради бога, а кто это?
     -- Саймон Балкэрн. Ему страшно хочется к вам попасть.
     -- Верю. Но я  этого молодого человека недолюбливаю. Он писал про  меня
всякие вещи в газетах.
     -- Ну, Марго, я вас очень прошу.
     -- Нет, ни в коем случае.  Ноги его не будет в  моем  доме.  Я  и  Вэна
позвала только с условием -- ничего не писать. А Саймона Балкэрна я не желаю
больше видеть.
     -- Дорогая моя, это в вас говорит богатство.
     -- Да,  я при упоминании  об этом молодом человеке сразу ощущаю все мои
доходы. Ну, до свидания. До вечера.
     -- Можете не говорить,-- сказал Балкэрн.-- Я все понял... не вышло, да?
     -- К сожалению.
     -- Конец,--сказал Балкэрн.--  Дошел до  ручки.--  С минуту он рассеянно
перебирал какие-то  бумажки.--  Интересует вас сообщение,  что Агата выходит
замуж за Арчи?
     -- По-моему, это враки.
     -- По-моему, тоже. Это один из наших людей только что передал. Все, что
они  передают,--  либо враки,  либо клевета...  они,  например, прислали нам
длинное  сообщение о  том,  что Майлз и Памела  Попхэм вместе провели ночь в
Эренделе. Но мы не смогли бы его использовать, даже если  б это была правда,
а это  явно неправда, мы  же знаем, что такое Майлз. Ну, спасибо, что хотели
помочь... до свидания.
     Внизу  в  редакции разгоралась серьезная ссора. Крупный,  военного вида
мужчина весь  трясся  и топал ногами на  женщину средних лет, в которой Адам
узнал давешнюю редакторшу.
     -- Да  или  нет?  --  кричал  мужчина.--  Отвечаете вы  или нет  за эту
возмутительную ложь о моей дочери?
     (В заметке Саймона Балкэрна  он  прочел, что его дочь  видели  в ночном
клубе. Всякому,  кто  был лучше знаком  с жизнью мисс Страппер, эта  заметка
показалась бы сугубо деликатной.)
     -- Да  или нет? -- выкрикивал генерал.-- Говорите,  не то я из  вас всю
душу вытрясу!
     -- Нет.
     -- Так  кто  же тогда отвечает? Уж я доберусь до того мерзавца, который
это сочинил. Где он?-- взревел генерал.
     --   На   втором   этаже,--   выдохнула   редакторша.   "Опять  Саймону
достанется",-- подумал Адам.
     Адам заехал  за Ниной -- они сговорились  пойти в кино. Она сказала: --
Ты обещал прийти гораздо раньше. На звуковые фильмы скучно опаздывать.
     Он сказал:-- Звуковые фильмы вообще скучные.
     После  той ночи в их отношениях  обозначилась  перемена. Адам  проявлял
склонность к  самоуглублению и грусти; Нина  держалась как женщина взрослая,
во всем разуверившаяся и явно недовольная.
     Адам  заговорил  о  том,  что  теперь  ему, очевидно,  придется  жить в
"Шепарде" до  самой смерти или, во всяком случае, до смерти Лотти, поскольку
он, как честный человек, не может от нее съехать, не заплатив по счету.
     На  это  Нина сказала:--  Расскажи  что-нибудь забавное,  Адам. Я  тебя
просто не выношу, когда ты не забавный.
     И Адам стал рассказывать ей про Саймона Балкэрна  и прием  у  Марго. Он
уверял, что сам видел, как Саймона отстегали хлыстом в помещении редакции.
     Нина сказала: -- Да, это забавно. Вот так и продолжай.
     Истории про экзекуцию  над Саймоном им хватило на весь путь до кино. На
фильм, который Нине хотелось посмотреть, они опоздали, и от этого настроение
у  них опять испортилось.  Они  долго  сидели молча. Потом  Нина сказала  по
поводу  фильма:--  Столько  глупостей придумали  об  этой физической  любви.
По-моему, у зубного врача и то приятнее.
     Адам сказал: -- В следующий раз тебе больше понравится.
     Нина фыркнула: -- В следующий раз! -- и заявила, что он слишком много о
себе воображает.
     Адам сказал, что так выражаются только проститутки.
     С этого  началась настоящая ссора, которая длилась  все время, пока шел
фильм, и пока они ехали к Нине, и пока она резала лимон и готовила коктейль,
и наконец Адам сказал, что, если она сейчас же не замолчит, он изнасилует ее
без промедления, на ее же коврике перед камином.
     И она не замолчала.
     Но к  тому времени,  как Адам собрался  ехать к себе переодеваться, она
поутихла   и  даже  признала,  что   постепенно  к  любви,  вероятно,  можно
пристраститься, как к курению трубки.  Однако  она все еще держалась мнения,
что поначалу от  нее чувствуешь себя совершенно  больной  и еще  неизвестно,
стоит ли игра свеч.
     Потом, уже  вызвав лифт, они заспорили о приобретенных вкусах --  стоит
ли  их приобретать. Адам  сказал,  что это результат подражания, а подражать
для  человека  --  естественное  дело,   так  что  и   приобретенные   вкусы
естественны. Но из-за присутствия лифтера  этот спор не мог  разрешиться так
же, как предыдущий.
     -- Ух ты, до чего шикозно,-- сказала Праведная Обида.
     --   Все  очень  мило,--  сказала  Непорочность  светским  тоном.--  Но
превозносить до небес тут нечего.
     -- Никто и  не  превозносит  до  небес.  Я  просто сказала,  что  здесь
шикозно, а здесь и есть шикозно, скажешь, нет?
     -- Иным людям все, наверное, кажется шикозным.
     -- Потише  вы,-- сказала Умеренность, которую на  этот вечер  назначили
старшей над ангелами.-- Не вздумайте тут ничего затевать, да  еще в крыльях.
Миссис Оранг этого не терпит, как будто сами не знаете.
     -- А кто что затевает?
     -- Да ты первая.
     -- Непорочности  что  ни говори,  все  как об  стену горох, --  сказала
Стойкость.-- Совсем зазналась, куда уж ей быть ангелом. Она сегодня каталась
с миссис Пэнраст в  "ролс-ройсе", я сама  видела. И уж так пожалела, что все
время  лил  дождь,   а  то  была  бы  совсем   интересная  прогулка,  верно,
Непорочность?
     --  Тебе  бы радоваться надо,  Стойкость.  Больше  мужчин на  твою долю
остается. Только они что-то не понимают своего счастья.
     После этого  поговорили  о  мужчинах.  Святая Тревога  сказала,  что  у
второго лакея красивые глаза.
     -- И он это знает,-- добавила Умеренность. Все они  сидели  за ужином в
комнате, которая у леди Метроленд все еще называлась  классной. В  окно было
видно,  как  съезжаются  гости.  Несмотря  на дождь, по  обе стороны крытого
крыльца  толпилось  довольно много  зевак,  провожавших  каждое  манто  либо
восхищенными вздохами,  либо презрительными  смешками.  Такси  и собственные
автомобили  следовали  друг  за  другом  почти непрерывной  вереницей.  Леди
Периметр в высокой бриллиантовой диадеме и под клетчатым зонтиком прошлепала
от  своего дома пешком,  в галошах. Цвет  Нашей  Молодежи в  полном  составе
высыпался из чьей-то  машины, как выводок поросят, и, повизгивая, взбежал на
крыльцо. Компанию "незваных", которые допустили  ошибку, явившись в костюмах
эпохи  Виктории,  вовремя  распознали  и не  впустили.  Они помчались  домой
переодеваться  для  повторного  штурма. Никому не хотелось  пропустить дебют
миссис Оранг.
     Однако ангелы чувствовали себя неважно. Они еще в семь часов облачились
в свои белые  хитоны, золотые пояски и крылья, а сейчас  было уже  десять, и
напряжение начинало  сказываться -- в  крыльях нельзя было даже с  удобством
откинуться на спинку стула.
     --  Хоть бы они поторопились, чтобы уж нам отделаться,-- сказала Святая
Тревога.-- Миссис Оранг обещала, что разрешит нам потом выпить  шампанского,
если мы будем хорошо петь.
     -- Сама-то небось хлещет там, не стесняется,
     -- Непорочность!!
     -- Молчу, молчу.
     Тут вошел лакей с  красивыми глазами убирать  со стола. Перед  тем  как
закрыть за собой дверь, он дружески подмигнул им. "Красотки как на подбор,--
думал он.-- И надо же, такие религиозные. Лучшие годы зазря пропадают".
     (В  людской в тот день  состоялась серьезная дискуссия  об общественном
статусе  ангелов.  Даже  дворецкий  мистер  Бленкинсоп  не  мог  высказаться
определенно.
     -- Ангелы, безусловно, не гости,-- сказал он,-- но и депутацией их тоже
не назовешь.  Они и не гувернантки, и,  строго говоря, не духовенство.  И не
артисты, потому что артистов нынче приглашают к обеду, хоть  и не  следовало
бы.
     -- Может быть, они по внутреннему  убранству,-- сказала миссис Блауз,--
а не то из благотворительных учреждений.
     --  Те,  что из благотворительных учреждений, миссис Блауз,  -- те идут
заодно с  гувернантками.  Не вижу смысла  множить общественные  различия  до
бесконечности.  А те, что  по  внутреннему убранству,-- те либо гости,  либо
рабочие.
     После дальнейших дебатов решили приравнять  ангелов к сиделкам, и такая
резолюция была принята.  Только второй  лакей остался при  своем мнении, что
ангелы  --  просто-напросто  "молодые  особы,   и  притом  очень  приятные",
поскольку  сиделкам, за редкими  исключениями,  безнаказанно не  подмигнешь,
ангелам же -- пожалуйста.)
     -- Нам вот что  хотелось  бы знать,-- сказала Святая  Тревога,--как ты,
Непорочность, вообще могла подружиться с миссис Пэнраст.
     -- Да,  да,--  подхватили  ангелы.--  Это  совсем  на тебя  не  похоже,
кататься в машине с женщиной.-- И они угрожающе распушили перья.
     -- Наде ей  устроить  допрос  с пристрастием,-- сказала Кротость, хищно
облизываясь.
     (У ангелов была принята  некая  система  самосуда, которая начиналась с
намеков,  переходила  к перекрестному допросу,  затем к  щипкам  и шлепкам и
заканчивалась обычно слезами и поцелуями.)
     При виде  обращенных к ней злобных, увенчанных нимбами лиц Непорочность
сбавила тон.
     -- Что вы все на меня накинулись? -- сказала она жалобно.-- Почему я не
могу покататься со знакомой?
     -- Хороша знакомая,-- сказала Святая Тревога.--  Ты ее сегодня в первый
раз видела.-- И она больно ущипнула Непорочность повыше локтя.
     -- Ой! -- вскрикнула та.-- Ой, не надо... свинья. Тут они все принялись
ее щипать, но места выбирали с точны